(Из воспоминаний юности)
В нашей коммунальной квартире с маленьким сыном Колей жила Надя – женщина лет двадцати четырех. Судьба ее сложилась не особенно благоприятно. Только она успела выйти замуж, как началась война. Муж попал на фронт и сразу как в воду канул. Его считали убитым. К концу войны выяснилось, что он находился в плену и скоро должен вернуться.
Надя предложила мне в октябрьские праздники организовать совместную вечеринку. Я согласился.
Пригласили Петра Ревуна, Шуру и всю нашу компанию.
Вечеринка была – как вечеринка. Не лучше и не хуже других. Мы выпили. Нам было весело. Однако не всем. Исключением оказался Ефрем. Он не пил водки, куксился, всем был недоволен, за всеми наблюдал и таинственно улыбался. Причиной такого поведения было то, что Зоя не уделяла ему никакого внимания.
Когда организовали амурную почту, Ефрем немедленно прислал мне письмо следующего содержания:
Гнев заставляет меня дрожать и взывать к своей совести. Не пора ли обличать пороки? Называть добро – злом, честь – подлостью, закон – безвластием, добродетель – развратом. Капля раскаленной желчи повисает на кончике моего пера. Да! Есть лбы, готовые принять неизгладимую печать!»
Имелся в виду лоб Ревуна и Зои. Столь бурный поток чувств в душе Ефрема был вызван тем, что между последними завязалась активная переписка, и Петр назначил Зое свидание назавтра у меня на двенадцать дня. Зоя согласилась. Все это Ефрем успел вынюхать, когда был почтальоном и просматривал чужую переписку, злоупотребляя своим служебным положением.
Ефрем корчился в муках ревности, а более оскорбленного самолюбия. Как?! Его! Гениального поэта! Игнорировали! Ему предпочли другого! Предпочтение оказано какому-то тупице лейтенанту, который не то что двух слов срифмовать, но и связать-то толком не может! О, коварные женщины! О, коварная Зоя! Ну, погоди!
А Зоя со своей точки зрения была права. Ну, в какое сравнение с мощным Петром мог идти тощий крючок Ефрем? Пусть даже и пиит. Петр мог выпить полтора литра водки и быть ни в одном глазу, а Ефрем шалел от стакана. За плечами Петра была целая вереница побед над женскими сердцами, Ефрем же пока победил только одну дурнушку Лену. Петр был воин, видавший виды, Ефрем знал только битвы с маман. На плечах у Петра блестели офицерские погоны, о Ефреме же можно было с уверенностью сказать, что у него их никогда не будет.
Несмотря на бурную переписку с Зоей, Петр не забывал и Надю.
Под утро, когда все разошлись, он притворился, что пьяный уснул на постели в ее комнате. Я пошел провожать Шуру. Вернувшись, увидел, что Ефрем приник к замочной скважине соседской двери и весь устремился в нее.
- Ты что?
- Тссс! – зашипел он, махая рукой.
Я взял его за шиворот и силой прекратил излияния нездорового любопытства.
Ушел Петр часов в одиннадцать утра.
А в двенадцать часов, когда я еще спал, в дверь постучали. Оказывается, это пришла Зоя. Она нервно комкала муфту в руках и озиралась.
- Я пришла к тебе… книжку попросить почитать… Есть у тебя что-нибудь? – явно кривя душой, сказала она.
- Найдем что-нибудь, - ответствовал я и хотел было язвительно улыбнуться, дескать знаем, за какой-такой книжкой ты пришла, но вместо этого отчаянно зевнул. И начал тереть глаза, чтоб скорее очухаться. В голове изрядно шумело.
- А что, все уже ушли? – спросила Зоя, продолжая теребить муфту.
- Кто все?
- Ну… Ефрем… И Петр…
- Ефрем давно ушел, а Петька только что. – Я хотел улыбнуться и снова зевнул.
- Ты спать хочешь? Ну, дай мне что-нибудь почитать, да я и пойду.
Я взял с окна первую попавшуюся книгу и, не глядя, протянул ее Зое.
- Читала?
- Нет, я ее и возьму.
Она ушла, а я снова завалился спать.
Через месяц из отпуска приехал отец – врач-окулист – и долго рылся во всех ящиках, разыскивая книгу «Военный глазной травматизм». Он искал ее снова и снова. Ругался и опять искал. Вся семья принимала в этом участие. Перерыли абсолютно все.
- Да ты ее, наверное, продал?! – вдруг догадался отец.
- Да кто ее купит! – даже обиделся я. – Добро бы книга-то хорошая была.
- Я хорошо помню: вот тут на окне ее оставлял! – горячился отец.
- На окне? Нет, не видел, - мотал я головой.
И вдруг меня осенило. Я закричал: «сейчас!» и торопливо надел пальто.
Через пять минут я был у Зои.
- Помнишь, ты у меня книгу брала?! Прочитала?
- Прочитала.
- Дай-ка ее мне.
После долгих поисков она обнаружила книгу за калорифером всю в паутине, в пыли…
- Понравилось? – спросил я, скандируя название: «Военный глазной травматизм».
- Ничего… - неопределенно протянула Зоя и сделала кислое лицо, по всей вероятности, припоминая обстоятельства, при которых была взята книга.
Книга была возвращена по принадлежности, и отец успокоился.
- Куда ты ее носил?
- Давал почитать…
- Разве у тебя есть знакомые окулисты?
- Да нет, так… одна девушка заинтересовалась…
- Она что, слепая?
- Да нет, так…
- Странно, - протянул отец и подозрительно посмотрел на меня.