ЮРКА И ГУСМАН
(зарисовка – 6)
С Юркой Колосовским мы сдружились в конце второго класса, если не ошибаюсь на почве новой игры «в мохнушку». Мохнушка представляла собой кусочек шерсти с пришитой к ней железкой. Нужно было по очереди то одной ногой, то другой подпинывать её перед собой на количество раз. У меня лучше получалось почему-то левой ногой, хотя я вроде не помню, что какие-то другие черты «левши» у меня были. Тут я мог «набить» до ста раз, а правой – почти в два раза меньше. Мы спокойно этим занимались с Юркой в «нижнем садике», который был рядом со снесенным ныне в Чистополе Ленинским садиком, там была площадь парадов с трибунами, так вот эти трибуны и служили нам естественным укрытием от чужих глаз, тем более, что играли просто так, а не на деньги, как некоторые знакомые. Юрка жил как раз напротив Ленинского садика, на втором этаже углового трехэтажного дома, в котором была даже канализация и приличный туалет (пара комнаток на весь этаж), а умываться можно у него было на общей кухне, которая была одна на этаже, «система коридорная», об этом есть песенка у Владимира Высоцкого. А мне приходилось «придумывать повод» улизнуть из дому, так контроль со стороны бабы Нонны лишь казался поверхностным, у неё было одно обязательное требование: «чтобы я всегда знала, где ты и с кем ты»…поэтому я говорил, что иду к Юрке уроки учить, и мы сначала немного играли (а нижний садик в двух минутах бега), потом немного учили уроки, потом опять немного играли и так далее, пока бабушка либо не приходила сама, либо не начинало темнеть – я должен быть дома засветло или по крайней мере – до темна… и я научился очень быстро ходить в своих сапожках, причем не бежал, а именно шел. У Юрки была сестра – гораздо (на 3 – 4 года) старше него, уже почти девушка, у нее в комнате всегда подружки паслись, смешливые девчонки, над нашей «мохнушкой» подтрунивали, говорили, что лучше бы нам шашками заняться. Но мне в шашки играть с ними было неинтересно, а в карты играть бабушка строго-настрого запретила, и я старался с ней лишний раз не связываться, так как контроль всегда можно было ужесточить, то есть, степень моей свободы уменьшить. Мне этого даром не надо было.
Чуть погодя к нам присоединился еще один наш одноклассник, Гусман Нуруллин, который жил вообще почти у базара на втором этаже деревянного двухэтажного дома. У него я за все время общения был только несколько раз, хотя хорошо помню его бабушку-татарку. Мне почему-то она напомнила бабу Маню, о которой я хоть и не вспоминал почти, но скучал… и получилось как-то само собой, что прижался к её ладони щекой и просто стоял, не плача и ничего не говоря. Она погладила меня по моей мини-челочке и что-то сказала Гусману по-татарски. И мы с ним побежали в нижний садик играть, где Юрка нас уже заждался…
С Гусманом мы дружили много лет – почти до восьмого класса, у нас были некоторые «лирические» общие склонности, с ним мы (для меня впервые) стали обсуждать девчонок, он как будто со мной делился опытом, хотя мы и были ровесниками. Его рассказы Юрке почему-то были неинтересны, и мы с Гусманом оставались вдвоем в нижнем садике, просто сидя на скамейке и разговаривая. Так время шло… мы успешно закончили третий класс, а на лето мама договорилась со своей сестрой тетей Лялей о летнем отдыхе у них в селе Галактионове, мама даже «разорилась» – купила 4-х местную палатку... и мы с Гусманом и Юркой расстались на это лето.