Борис Кузьмич был солидным чиновником, курирующим в пяти районах вопросы охраны труда. Эдакий инспектор, которому перевалило за пятьдесят и подкатывало к пенсии, о которой и думать боялся. Он в совершенстве владел багажом знаний, накопленным в процессе своей работы. Знал все слабые места на любом производстве, за которые можно стращать любого руководителя, чем он успешно и занимался.
Грозный вид ему придавало бритое жирное лицо, похожее на коровье вымя, багровый приплюснутый нос и хитрые серые глазки, которые постоянно моргали и бегали по сторонам. Дополняли портрет большие оттопыренные уши, напоминающие карикатуру на иностранного диверсанта с призывной надписью о бдительности.
Основной его обязанностью было отыскивать и обнаруживать недостатки на проверяемых объектах. Затем запугивать руководителей до тех пор, пока от них не начинали поступать конкретные предложения по организации застолья или загрузки служебного авто дарами хозяйства: мясом, мукой, маслом. Борис Кузьмич давно забыл значение таких слов, как честь и достоинство. Жил по принципу: « Дают – бери, бьют – беги». Был профессиональным вымогателем на государевой службе. В молодые годы проявлял неуёмный интерес к женскому полу, но с возрастом свою спесь поубавил. Стал морально устойчивым типом.
После застолья подходил к водителю, который докладывал: чего и сколько загружено. Самодовольный, раскрасневшийся, с ехидной улыбкой и лисьим прищуром обращался к руководству хозяйства:
- В вашем хозяйстве правильно поставлена работа по охране труда. Лично я доволен вами, - прощался и отъезжал.
Провожающие посылали ему вслед проклятия, сравнивая его с некоторыми животными, такими, как козёл, свинья, ишак и даже шакал. Но во время застолья, поднимались приятные тосты в честь Бориса Кузьмича, и он воспринимал всё как должное, цвёл, как мосол на помойке, хотя и понимал, что это разыгранные спектакли по вынужденным обстоятельствам. Стань он сейчас пенсионером, никто из них не подал бы ему руки при встрече.
Тяжёлым временем для Бориса Кузьмича был отпуск. Старался его не брать. Каждый день для него являлся праздником, если этот день был рабочим. В выходные зачастую приходилось выпивать на свои.
Второй месяц начальник наседал на инспектора – вымогателя с предложением уйти в отпуск. С кислой миной на лице он написал заявление, но только с тем условием, чтобы печать ревизора осталась при нём. Если нужно, он готов выйти на работу в любое время дня и ночи, даже без оплаты.
По установившейся традиции свой отпуск Борис Кузьмич обмыл, как полагается, с коллегами. Было так здорово, что на следующий день проснулся с головной болью. Жена ушла на работу. Вспомнил про заначку.
- Чёрт побери, как ей удалось обнаружить мой тайник,- возмущался Кузьмич, вытащив стельку из правого башмака, применяя при этом слова, запрещённые цензурой.
На столе лежала записка с указанием объёма работы на день. Со злом он швырнул её на пол. Выйдя из дома, сердитый ходил по двору, не находя себе места. Думал лишь об одном, как бы опохмелиться.
Вдруг, как это обычно бывает, к дому подъехал легковой автомобиль, из которого вышел давний приятель по прежней работе. В данном госте он увидел своё спасение.
-О –о, Николай Николаевич, дорогой мой, проходи. Какими судьбами в наших краях? Давненько не виделись. Раздобрел.
- Да вот с товарищем приехал к тебе за помощью, - поведал гость.
Из разговора Кузьмич узнал, что им необходимо было подписать документ, разрешающий открытие заправочной станции. Из восемнадцати пунктов был пункт и по охране труда. Вопрос плёвый, но подписать и закрепить печатью имел право не кто иной, как наш герой Борис Кузьмич.
Узнав об этом, он весь встрепенулся и засиял, как начищенный пятак. А когда один из гостей достал из машины авоську, в которой ещё издали разглядел бутылку, да ещё не одну, тут же пригласил гостей в дом. Накрыл стол на скорую руку, не дожидаясь гостей, открыл бутылку и опрокинул налитую стопку (не со стола) себе в рот, смачно зажевал огурцом. Мужик был крепкий, особенно в вопросах выпивки. С растяжкой мог осушить до дна не одну поллитровку.
Завязалась задушевная беседа. Кузьмич высказывал обиду в адрес Николая Николаевича, что, дескать, редко навещает старого приятеля. В своё оправданье гость наполнял рюмки спиртным. После второй рюмки вышли во двор покурить.
В огороде хозяин обнаружил гусей, которые клевали убранную морковку. Кузьмич поручил охрану морковки водителю, так как он не участвовал в застолье.
Компания, прилично поддав, вела шумные разговоры на служебные темы, стараясь перекричать друг друга. Громче всех шумел Кузьмич, пытался рассказывать анекдоты, однако из него был плохой рассказчик. После он хохотал, гости слегка улыбались, подыгрывая ему, не понимая смысла. Слушали его слащавые речи, так как находились в зависимости.
Время подходило к обеду. Водителя отправили за спиртным. Кузьмич приступил к выполнению работ, указанных в списке жены. Один из гостей затаривал мешки морковкой, второй подметал во дворе. Все отрабатывали подпись Кузьмича. Николай предложил Кузьмичу подписать злосчастный документ, но он категорически отказался, замахав руками, словно тот предложил ему стакан с ядом.
- Я должен посмотреть объект, - процедил Кузьмич.
- Да что ж его смотреть? Ну собирайся, поедем, - возмутился Николай Николаевич.
- А у вас есть красивые женщины? – поинтересовался он.
- Для тебя найдём, одевайся.
- Не гоните лошадей, ещё не вечер, - съязвил Кузьмич.
Его пытались убедить в том, что дорого время, что идёт уборка урожая, что на следующий день необходимо везти документ в Барнаул на утверждение и что его подпись последняя. Свой взор Кузьмич обратил на авторучку, которая ему понравилась. Хозяин, не задумываясь, подарил её Кузьмичу (о чём сожалел после), надеясь на то, что после этого он точно всё подпишет. Он принял подарок как должное, положил в карман, забыв про слово «спасибо», но подписать документ отказался. Хозяину документа, Виктору Семёновичу предложил бартерную сделку:
- Вот тебе мешок сахара. Поменяешь на три мешка картошки и в ближайшие дни привезёшь мне. Понял?
В очередной раз были опрокинуты рюмки, но уже без пламенных речей и тостов. Кузьмич после выпитого весь задёргался и издал звук, напоминающий слив воды в унитаз. Организм противился спиртному.
- У-х. Видать пошёл перебор, пора нажать на тормоза.
Николай Николаевич протянул вновь документы – неудобно было перед друзьями в столь затянувшемся решении копеечного вопроса.
- Давай подписывай, целый день у тебя торчим.
- Не гони лошадей, успеем, ещё не вечер, -бормотал Кузьмич гостям.
Николай возмущался в открытой форме, не обошлось без нецензурных слов, но Кузьмич был невозмутим.
- Мне будет скучно без вас ребята, подпишу, когда жена придёт с работы. Она тебя, Николай, очень уважает.
- Эх, как я раньше не догадался, - обрадовался Николаич, и тут же послал водителя за женой инспектора.
Жена облегчила положение гостей: Кузьмич сразу подписал документы.
Компания, пошатываясь, обнимая по очереди Кузьмича, прощалась на выходе из дома. Водитель сигналил, призывая к отъезду. Возле машины Николаич не выдержал и бросил в адрес Кузьмича:
- Ну и сволочь же ты, друг. Как ты нас изнахратил за день.
- Что ты хотел, дружище! Иначе и быть не может. Начальник он и в Африке начальник.
- Послать бы тебя туда в командировку, чтобы крокодилы там съели.
- Я буду скучать без Вас, ребята!
- А мы будем только радоваться, что избавились от тебя, - выдал со смехом Николай Николаевич.
Уставшая компания убыла восвояси, оставив пьяного инспектора-вымогателя у своего двора. В дороге изрядно поносили Бориса Кузьмича.
Вспомнили и его фамилию Загребайло, соответствующую его занимаемой должности. С расстройства курили одну за другой сигареты, обкуривая трезвого и некурящего водителя.
Кузьмичу было глубоко наплевать на то, что было после. Он не сомневался в том, что лестные, похвальные речи о нём не говорят. Пьяный и довольный проведённым первым днём отпуска, не обращая внимания на возмущения жены, тучной, не в меру упитанной женщины, под стать ему, он завалился на диван и захрапел.