Фото - работа моей дочери.
*******************************************************
- Нюнька, ну чё ты? Ну, иди сюда…
Позади старого, заброшенного клуба на притащенной сюда кем-то скамейке сидели два подростка. Парнишка лет пятнадцати и девчонка на год-два помладше. Потягивали пивко из тонких горлышек темных бутылочек, смачно затягиваясь дурно пахнущими дешевыми сигаретами.
- Нюнька, ладно тебе ломаться, дай поцелую!
Парень снова потянулся к подружке. Она засмеялась:
- Черт, ты хоть сигаретку-то изо рта вытащи! Целовальщик, блин!
- Ага! Сигаретку надобно б вытащить! Помешает, точно говорю! – Скрипучий старческий голос заставил подростков дернуться и почти подпрыгнуть. Рядом стоял старик.
Старикашка. В старом сером плаще, помятых брючках и невероятных потрепанных ботах. Ребята глянули друг на друга. Они не слышали, как старик подошел. Не слышали и не видели. Хотя пробраться к скамейке тихо было практически невозможно, учитывая заросли заброшенных кустов и высокой травы.
- Тебе чего? – Парнишка попытался говорить басом. Получилось плохо.
- Мне-то? Ничего мне. Вот если б только пивка глоточек. И сигареткой угостите на закусочку! – Старик, прихрамывая, подошел к скамейке и уселся рядом с девчонкой. Она брезгливо поморщилась:
- Ты откуда взялся-то, дед? Через кусты перелетел что ль?
Он радостно улыбнулся во все свои оставшиеся три зуба:
- Ага! Именно! Именно перелетел! Догадливая ты, Анюта!
Девчонка дернулась:
- А ты откуда знаешь имя-то мое? Чё-то я тебя в поселке не припомню…
- Дык верно и не припомнишь. Не живу я, в поселке-то вашем. Не живу... Имя-то? Знаю и все. Вот кавалера твоего, тоже знаю!
Парнишка нахмурился:
- А чё меня знать-то? Меня все знают. Черт я!
Дед скрипуче засмеялся:
- Черт, говоришь? Не, ты не черт! Какой же ты черт? Чё я, чертей не видел? Ты – Пашка Деревко, из пятнадцатого дома.
Ребята переглянулись. Всех местных они знали в лицо. Да, что там, в лицо – по именам, фамилиям и прозвищам. Всех. А дед был незнакомый. Противный дед. Надоедливый. И появился-то так… Нехорошо появился. Незаметно.
Пашка по прозвищу «Черт» выпрямил спину, пытаясь казаться шире в плечах. Хорохорился перед подружкой. Не нравился ему дед. Почему то. Однако протянул тому ополовиненную бутылку:
- Ла-а-ана, летчик-черезкустовец! На тебе пиво, дед. Допьешь мое? Не побрезгуешь? Целую не дам, самим мало.
- Да чё ж не допить? Допью… - Дед уже затягивался протянутой ему Анькой-Нюнькой сигаретой. – Я вам, ребятки, вот чего сказать хочу. Желания ваши исполню. Каждому по одному. Как загадать – сейчас расскажу…
Пашка-Черт рассмеялся, по-свойски приобнимая подружку:
- Ты – джинн, что ли, дедусь? Или с дармовщинки нашей джинном стал? Так мы, дед, травку не потребляем! Померещилось тебе!
Дед отставил допитую бутылку, аккуратно затушил о край скамейки недокуренную сигарету, спрятал бычок в карман, одновременно выудив оттуда жестом фокусника синий полупрозрачный шар, размером с теннисный мячик:
- Не, не джинн я. Ты – не черт, я – не джинн. Но по одному желанию сделаю. Не зря ж я сюда летел, через кусты ваши колючие.
Он протянул шар Пашке-Черту. Тот машинально взял. Похоже, шарик - из плотной резины. Теплый с одной стороны (видимо, в кармане нагрелся), холодный – с другой. Какие-то блесточки изнутри просвечиваются. Обычненький такой шарик, коих в магазинчиках сувенирных – море.
- Клевый у тебя шарик, дедусь. Ща я им махну, как палкой, и желания начнут исполняться! Или его закопать надо, на Поле чудес, повторив, как там… фигли-дрыгли-дрысь?
Анька засмеялась. Дед смотрел на них серьезно:
- Нет. Не надо на Поле чудес. Там уже место занято. Вы до него, до шарика-то, тремя пальцами правой руки дотронуться должны. Большим, указательным и средним. Одновременно. И желание загадать. Одно. Вслух. Но так, чтобы никто из рядом сидящих не слышал.
- Ага. Тремя, говоришь? А как же я скажу, что б вы с Нюнькой не слышали? Вы уши, что ль, заткнете? – Пашка потешался над дедом, приняв его игру и красуясь перед подружкой. Та смотрела на него с обожанием, прищурив свои огромные синющие глаза. Ей тоже начала нравиться эта игра. Скучно тут, в поселке-то. Никаких развлекух. А тут вот дед какой-то чудной нарисовался.
- Нет. Уши мы закрывать не будем. Только сказать ты должен так, что б мы с Анечкой не слышали. Вот и думай! А то не исполнится, желание-то! – Дед смотрел на Пашку по-прежнему серьезно и испытующе.
В это время вдалеке послышался нарастающий гул. Постепенно превращающийся в рык, рев, грохот. Ага. Гошка-Вепрь на своей тачке кататься поехал! Крутая такая тачка! Спортивная. Отец ему подарил, когда Вепрь из армии притопал. Почти новая. Лет семь ей, не больше. Вот и гоняет теперь по поселку, на зависть всем. И Пашке-Черту, в том числе…
Рев приближался. Дед еще что-то говорил, но слова его потонули в голосе машинки-чужестранки. Пашка, подмигнув подружке, приложил ее и свои пальцы (по три, правой руки) к шарику и проговорил свое желание. Вслух, через ухмылку. Заметив, что то же самое успела сделать и Нюнька, тряхнув выбеленной гривой и подмигнув деду.
Рев Гошкиной машины затих вдали. За поселок маханул. По горам мотаться будет. Счастливчик. Пашка подкинул шарик вверх, машинально подставив руку, чтоб поймать обратно. Но шарик, вопреки всем законам физики, сделал финт в воздухе и приземлился прямо в протянутую ладошку старика. Пашка тряхнул головой:
- Чё-то я не понял…
- А, и не надо! – Старик ухмыльнулся. – Все, ребятки, молодцы. Какие вы шустрые оказались. Спасибо вам. От всего, так сказать, сердца… Если б оно у меня… Того… Хм… Время-то запомните. Сейчас двадцать один час и три минуты… Двадцать один ноль три, слышали!
Анька рассматривала свои ногти. Эх, только лак с утра нанесла, а уже полез по краям. Вот делают, уроды!
- Дедусь, а когда желания-то исполнятся начнут?
- Так через шестьсот шестьдесят одну минуту и начнут, Анютка!
- А чё не через шестьсот шестьдесят шесть? Так красившее было бы и страшнее? – Анька продолжала ковырять ногти. Пашка заржал и потянулся за скамейку за очередной бутылкой пива. Когда он выпрямился, Анька уже вылезала с другой стороны скамейки и бежала к кустам:
- Черт! А куда дед-то делся?
Деда не было. Ни на скамейке, ни за ней. И кусты стояли, не шелохнувшись, по стойке «смирно».
- Улетел… Карлсон-пенсионер, блин… - попытался усмехнуться Пашка. Но смешок, почему то, застрял в горле вместе с очередным глотком пива. Пашка закашлялся…
Продолжение
http://www.proza.ru/2014/01/05/1562