Жестокость. Насилие. Смерть.
Все это мы наблюдаем каждый день. На улице, по телевидению, в голове. Мы привыкли к этому. Мы считаем это нормальным и приемлемым. Мы не задумываемся, что, по-хорошему, этого быть не должно. Мало чей идеал – утопианское общество с полным разделением власти, доходов и ресурсов. Проще работать по шестнадцать часов в сутки, зарабатывать гроши, не видеть детей, а потом срываться и оказываться на первых полосах криминальных сводок.
***
- Я сто раз вам говорила, - устало повторила женщина. – Мы не имеем права выписывать разрешения.
- Девушка, - кривя душой, обратился, в тот самый сотый раз к немолодой дородной даме бальзаковского возраста мужичок. - Мне оно просто необходимо, без него мне конец - для убедительности он провел большим пальцем по шее.
«Девушка» за пятьдесят смотрела на него усталым взглядом из-под опущенных очков. Ей тоже много что было необходимо, и она только точно также стояла вчера, и будет стоять завтра перед ухоженной молодой блондинкой, и точно также будет получать отказ. Потому что не положено.
- Мужчина, я не могу вам помочь, - сказала она в последний раз и громко крикнула. – Следующий.
Мужчина, неловко помявшись, вышел, а его место занял следующий.
Все они были одинаковы, как с конвейера, различались только одеждой, статусом и даже иногда цветом кожи. Но никого это не волновало. Чиновничий аппарат в действии.
***
Устало пробираясь по заснеженным улицам, стараясь за что-то держаться или просто расставлять широко руки на особо скользких участках, женщина шла домой. В ее руках, помимо стандартной женской сумочки, был пакет с продуктами. Он был настолько маленький, что мог бы поместиться в ту самую безразмерную сумочку, но женщине больше нравилось, когда он был в другой руке – это создавало иллюзию заполнености. Будучи одинокой, она проводила свою жизнь за работой днем и готовкой по вечерам. Только это было не оттачивание кулинарного мастерства, а простые похлебки, где единственным ингредиентом было мясо, иногда курица. Женщина подкармливала собак, живущих под ее домом. Она не могла взять ни одну себе из-за маленьких размеров квартирки, но вполне компенсировала это хорошей кормежкой. По утрам, заливающаяся радостным лаем, стая собак всех мастей провожала ее до остановки, а по вечерам - не менее радостно встречала. Некоторые из них жили под ее и соседними домами, а некоторые прибегали издалека. Женщина любила всех, но больше всего баловала огромную черную, но безумно добрую, мать с двумя такими же черными клубочками-щенками. Они были очень ласковые и, если бы не женщина, то щенки, вероятно, погибли бы.
И вот, почуяв запах мясной каши, вся стая собиралась вокруг смеющейся женщины, которая, катя перед собой на тележке огромную кастрюлю, куда мог бы спрятаться ребенок, тыкая в нос особо нагло прыгающих подопечных, пробиралась вперед. Она всегда старалась отойти подальше от детской площадки во дворе, уходя к заброшенным старым гаражам, чтобы орава не напугала детей. Там она, поставив огромную кастрюлю на гараж и потрепав за ушами особо умильные морды, доставала хорошенько спрятанное корыто, которое когда-то самолично отчищала от грязи, и, строго, без опаски, посмотрев в глаза первому ряду стоящих, которых знала если не с рождения, то несколько лет уж точно, от чего те невольно попятились, выливала туда примерно треть кастрюли и отходила. Собаки сначала в предвкушении замирали на несколько секунд, а затем, словно по команде, набрасывались на еду. Их было около двадцати, а корыто было большое – вокруг него помещались все. Как только первое корыто заканчивалось, часть убегала – кто от испуга, кто, наевшись. Тогда женщина выливала остальное. Каши никогда не оставалось, сколько бы собак не было, и сколько бы она не варила.
Это было самое счастливое время за целый день. В глазах одинокой женщины появлялись искорки, в них проглядывалась безграничная любовь. Уставшая после долгой и утомительной работы, она любила сидеть в заброшенном гараже с проваливающейся крышей и смотреть на довольных собак, единственной радостью жизни которых была еда. Женщина не хотела ни о чем думать, но все равно это получалось у нее лишь тогда, когда ей под ноги подкатывались два маленьких пушистых шарика, а под руку подсовывалась теплая узкая морда, выпрашивающая вкусненькое. Щенки забавно копошились, иногда хватая женщину за ногу, это вызывало лишь улыбку.
И только когда на улице становилось совсем темно, женщина засовывала корыто обратно в щель между гаражами, и, захватив пустую кастрюлю на тележке, не торопясь шла домой в сопровождении любимой тройки.
Зимой бывают такие дни, когда ветер стонет в окнах, как раненое животное, и выходить на улицу просто страшно. Женщина проснулась от жутких завываний, доносящихся с улицы. Она подошла к окну в надежде попытаться заткнуть поролон очередную щель и выглянула во двор. И это был не один из тех дней.
В куртке, спешно наброшенной на ночнушку, и тапочках, она выбежала на улицу как раз в тот момент, когда какой-то мужчина выстрелил из пневматического пистолета в ее любимую черную собаку, упавшую рядом с безжизненным черным маленьким комочком. За этой картиной разворачивалась настоящая бойня – люди в непонятной серой форме набрасывали на в панике бегающих собак удавки на палках, а в тех, кто набрасывался на них, стреляли. По двору валялись трупы животных, те, кто мог, убегали, снег пестрел от крови. А к убийце, стоявшему рядом с двумя, некогда радостными, а теперь мертвыми, щенками, лежащими рядом с матерью, подошла светловолосая девушка в енотовом манто.
- Да, здравствуйте, это я звонила. Спасибо, что устранили проблему. Я только недавно переехала в этот дом, и, когда я увидела эту стаю, я пришла в ужас. Теперь все в порядке, - услышала сломленная женщина стеклянный голос блондинки и ее глаза застила ярость. Не отдавая себе отчет, она подобрала с земли одну из стальных палок-удавок, встала, и, замахнувшись, ударила убийцу по голове. Он упал, кровь брызнула на белую ночную рубашку женщины, составив компанию таким же красным мелким цветочкам на ней. Пока девушка в крашеном енотовом манто не поняла, женщина нагнулась над лежащим и истекающим кровью трупом и достала из его руки взведенный пистолет.
- Я тоже устраняю проблему, - сказала она севшим голосом, глядя на ту, из-за которой ей больше не для кого было жить, и выстрелила ей в глаз.
Дальше она не помнила ничего, лишь дикий крик.
Посвящение
R.I.P