- И куда ты меня завез?- прошептала я, напряженно вглядываясь в побледневший профиль красивейшего на свете мужчины.
Впервые в жизни я предъявляла претензию великолепному Лебедеву.
- Как-то все внезапно, - растерянно произнес супруг, - не поверишь, но асфальт испарился за долю минуты, и машины испарились. Растаяли.
- Давай назад, - неожиданно для себя распорядилась я.
Но, сзади стоял непроходимый лес, а грунтовка сворачивала направо.
- Едем вправо, - продолжала командовать я, ибо привыкшего руководить в нормальных человеческих условиях генерального директора охватил ступор.
И мы повернули.
Нависшие ветки безжалостно царапали металлик, но мы упорно продвигались в неизвестном направлении.
Через четверть часа лес расступился и явил изумленному взору большую деревню, лежащую под пригорком, на котором находилось средство нашего передвижения.
- Какая длинная, - вертя головой по сторонам, присвистнула я. – Вон там, кажется, клуб, а вон там – школа. И фермы, как много ферм! Смотри, птичники!
И пруд с огромным количеством уток!
«Ничего себе, богато живут!»
Юрка молчал и как сомнамбула крутил руль.
Мы выехали на сельскую дорогу.
Впереди задумчиво шла женщина в старомодном крестьянском платье и, словно тяжелоатлет, тащила на могучих плечах коромысло с наполненными под завязку ведрами.
Она явно не слышала приближения авто, и Лебедев посигналил.
Женщина резво подпрыгнула, и коромысло грохнулось на землю, щедро одаривая «Мерседес» липучей серой грязью.
Как по команде, стайка босоногих пацанят высыпала из ближней избушки и бросилась наперерез автомобилю.
«Какие странные», - успела подумать я, как странные мальчишки в рубахах навыпуск облепили наше железное сокровище со всех сторон.
Они назойливо галдели,бесцеремонно лапали блестящую поверхность машины, а я все больше и больше убеждалась в том, что попала в нереальный затерянный мир.
- Староверы, - отмирая, нашел объяснение случившемуся Юрка, - сиди, я проведу с ними пятиминутку.
«Еще бы совет директоров».
- Батюшки светы! – заорала тетка, метнувшая коромысло себе под ноги.
А я смотрела на нее и мучительно соображала.
«Что-то здесь было не так».
Судя по вдохновенному лицу Юрия, он читал выученный назубок доклад вертлявым пацанам, не желающим его докладу внимать. Но окно было наглухо закрыто, и я не слышала ничего. Только нечленораздельные вопли юных баптистов.
И тут до меня дошло то, о чем я даже не помышляла еще за секунду до своего открытия.
Женщина не крестилась.
Оттолкнув обнаглевших подростков, Юрка забрался в салон и закрыл на защелки двери.
На нем не было лица.
И я боялась спросить, в чем дело.
- Тридцать седьмой год, - внезапно простонал муж. – Понимаешь, мы попали в тридцать седьмой год.
Я не понимала, не хотела понимать, но каким-то особым чутьем осознавала, что он прав.
- Где будем ночевать, - жалобно всхлипывание вырвалось из моей груди.
- Какое – ночевать! – покрываясь пятнами, завопил Юрка. – Как мы отсюда выберемся? В понедельник комиссия из министерства!
-Но, сегодня только пятница, - с опаской поглядывая на невероятно любопытных липучих предков, прибывающих к непрошенным гостям с быстротой крылатых ракет, прохрипела я.
- Дура, - впервые в жизни обругал меня Лебедев. – Ты понимаешь, что нам теперь отсюда никогда не выбраться!
Слово «никогда» резануло уши и застряло где-то в области сердца.
Постепенно гомонящая толпа расступилась и пропустила к авто невысокого русоволосого мужчину средних лет.
- Отворяйтесь, - постучал мужчина в окошко «Мерседеса».
Скорее, мы поняли его приказ по губам, но Юрка опустил стекло.
Незнакомец вселял доверие.
- Председатель колхоза «Ленинская правда» Лука Матвеевич Медведев, - согнувшись в три погибели, представился он, подавая руку бледному, как мел, Юрке. – Кто такие и откуда прибыли в Князево?
А сам настороженно стал ощупывать глазами кожаный салон нашего железного прибежища.
«Колхоза, - тем временем начала рассуждать я, - наверное, где-то до сих пор благополучно живут и здравствуют колхозы-миллионеры, и Юрочка ослышался про тридцать седьмой год. Этого не может быть, потому что не может быть никогда».
- Обыкновенные граждане из Уфы, - пришла я мужу на помощь. – Вот, видите ли, ехали, никуда не сворачивали, а попали неожиданно к вам. Вы староверы?
И почувствовала локоть супруга в своем боку.
Медведев нахмурился. Постепенно к сборищу зевак стали присоединяться новые члены секты.
Все молчали, говорил только их немногословный пастырь.
- А в Уфу как попали? – многозначительно изрек он.
- Да это ж диверсанты! - заголосил куцый мужичонка с бородавкой на носу.
- Иванов! – прикрикнул на мужичонку местный гуру. – Почему не в поле? И все остальные почему покинули рабочие места?
«Или пастырь? Или председатель общины? Как все сложно!»
- Айда ко мне, - внезапно предложил Медведев, - Открывай дверь, товарищ! Улица Ленина, изба пятьдесят четвертая.
И мы поехали, растолкав бампером шайку новоявленных лыковых.
Дом, к которому мы припарковались, был устаревшей архитектуры, бревенчатый, со ставнями, не хуже и не лучше остальных жилищ староверов.
«Или колхозников?»
Я уже ничего не понимала.
- Проходите в сени, - пригласила меня вышедшая из избы женщина в архаическом платье с умным, тонким лицом сельской учительницы.
Авто произвело на нее впечатление.
Я нехотя вылезла из укрытия.
- Загоняй машину! - скомандовал Лука Матвеевич генеральному директору, раскрывая хлипкие деревянные ворота – настоящее сокровище для угонщиков.
- А толку? – округляя глаза, пробормотал Юрка.
- Не бойтесь, - звонко рассмеялась женщина. – У нас не воруют.
Заглушив мотор, Лебедев обреченно поплелся за мной.
В сенях висела сбруя и еще много каких-то неизвестных предметов.
- Меня звать Варвара Никаноровна, я жена председателя колхоза, - улыбнулась хозяйка, когда мы зашли в небольшую комнату, разделенную на две части большой побеленной печью. В одной части обосновалась уютная кухонька, в другой зал с двумя занавешенными цветастым ситцем крохотными спаленками.
- А где образа? – неприлично глазея по сторонам, удивилась я.
-Какие образа? – нахмурился Лука Матвеевич. – Мы коммунисты.
И тогда все поплыло у меня перед глазами.
Продолжение http://www.proza.ru/2014/01/06/293