Душная больничная палата хирургического отделения до отказа напичкана койками с панцирными сетками и блестящими металлическими спинками. Некогда пружинистые, державшие горизонталь, от долголетней эксплуатации они превратились в скрипучие гамаки, провисающие почти до пола. Послеоперационным больным на них неудобно.
Но дух в палате боевой. Кризис у лежащих в ней миновал. Операцию каждый перенёс свою.
Мне делали пластическую на кишечнике. Очнувшейся после наркоза, дочь обрадованно сказала :"Не думала , что у нас могут делать такое!" Шла с хроническим аппендицитом, но в процессе операции пришлось ушивать и баугеневую заслонку, разделяющую тонкий и толстый кишечник, и на моё счастье в нашем небольшом городке нашёлся специалист, который исправил дефект.
Рядом со мной женщина после операции зоба - доброкачественной опухоли щитовидной железы. Её оперировали под местным наркозом, и она от боли искусала себе губы. Тихо постанывая, приходила в действительность, начинала жить палатной атмосферой.
В ней женщины с удалёнными желчными пузырями, грыжами, аппендиксами. Одной оперировали вены на ногах. Всего тринадцать коек. Одна из них освободилась недавно и пустовала.
Жизнь берёт своё. Идущие на поправку чаёвничали, болтали, слушали разговоры посетителей.
Ко мне привели пятилетнего племянника. В белом халате до пят он чинно сидел на стуле рядом и в кромешной , любопытной тишине палаты задавал вопросы:"Как температура?", "А как давление?"...и, наконец, осмелился спросить"Как ты какаешь?" Вопрос существенный. Мать ему внушала, что я не пила, как он, кефир, поэтому и случилась болезнь кишечника.
Придя домой, он давясь кефиром, сказал отцу:"Слава богу, она хорошо какает".
Палатные соседи еле сдерживали смех, боясь смутить мальчонку.
Но вот, когда начиналась серия анекдотов, смех был всеобщим и неизбежным. Все до одной держали свои распаханные животы, чтобы не разошлись швы.
Ночью вся палата проснулась от крика дежурной медсестры:"Что ты наделала?" и недоумевала от прозвучавшего горном вопроса. В ответ извиняющимся, почти плачущим голосом ответила старушка:"Так ведь я не нарочно". Вскоре она появилась в палате на пустующей койке.
Утром самая дотошная из нас допытывалась, что произошло ночью, за что её ругали. Оказалось, ей медсестра делала клизму, но почему-то стоя, не положив, как подобает, больную на бочок. Вот та и не удержала в себе воду, облила её.
Палата, дружно осудив медработника, выспросила старушку с чем она поступила.
Ей было за семьдесят лет. Щупленькая на вид, она поведала, что у неё долго не было стула. Соседка посоветовала проглотить натощак ложку растительного масла. Но пробка в кишечнике оказалась стойкой баррикадой. В животе начались боли и её доставили в больницу.
Вскоре начался большой обход. Вошли свитой хирурги с практикантами, медсестра с полотенцем, перекинутым через руку и с журналом, в который записывала назначения лечащего врача.
Ведущий хирург, умевший пошутить с больными, не переставал говорить, останавливаясь возле каждой койки, подбадривая своей уверенностью. Меня он с серьёзной миной на лице спросил:"С богом-то разговариваешь?" Я замешкалась, соображая, что бы это значило. После операции в травмированном кишечнике скапливались газы, открывались невероятные рези, но живот не выпускал их из себя. Не дождавшись от меня ответа, он попросту спросил:"Ну портишь воздух?" У меня не получалось это. Хирург повернулся к медсестре и назначил уколы, которые помогают расслабить кишечник.
Ещё не старый, но опытный, повидавший и исправивший немало изъянов человеческого тела, откинув одеяло со старушки, замер. Затянувшаяся пауза насторожила палату. Одна за другой женщины вытягивали шеи, чтобы увидеть то, что ввело хирурга в оцепенение. Но тщетно, гамаки не выпускали их цепких объятий. Пришлось ждать развязки. Наконец, он произнёс:"Это что такое? Где пупок?"
Старушка, видимо, слышавшая вопрос в тысячный раз, не спеша села, вытянув ноги под одеялом, поправила платок на голове и рассказала, что в конце двадцатых годов ХХ столетия она работала в столовой на золотых приисках в Бодайбо. Маленькая ростиком на казённых харчах быстро раздобрела, превратилась в колобок.Это её угнетало, но аппетит был непобедим.
В то время на приисках появился молодой доктор, как она произнесла "мериканец", имевший лицензию на операции по удалению аппендиксов. Вот он-то и предложил ей удалить подкожный жир с брюшины. Она, не колеблясь, согласилась. После операции в амбулаторных условиях сшил кожу на животе, не оставив пупка, словно вставил замочек-молнию, и отпустил её забинтованную домой.
Через несколько дней любопытство обуяло. Она разбинтовалась, и шов разползся. Дальнейшее легло на плечи приискового фельдшера. С тех пор она и стала меченой.
Старушку вскоре выписали, прочистив кишечник.
Прошло лет десять. Я встречала гостью на железнодорожном вокзале. До прибытия поезда было время. Неподалёку- магазин. Я решила заглянуть в него. У магазина две женщины, сидя на таре из-под бутылок, торговали зеленью.
Одна из них сразу бросилась мне в глаза, а память быстро воскресила образ старушки. Но я засомневалась. Ведь прошло столько лет, неужели она ещё живёт?
Поколебавшись, я подошла к ней и , наклонившись к уху, тихонько спросила:"Это Вы?" Она недоумевающе смотрела на меня. Я, не зная её имени, вынуждена была добавить"Без пупка?" Нисколько не смутившись она охотно закивала головой.