«Поколение дворников и сторожей
Потеряло друг друга в просторах бесконечной зимы…
Все разошлись по домам.
В наше время, когда каждый третий – герой,
Они не пишут статей, они не шлют телеграмм…»
БГ
«Что было для мести – пусть будет для песни.
Сойдитесь же, лучники, всех поколений, –
Пусть луки не созданы для песнопений –
Я буду играть на эоловом луке»…
Геннадий Жуков
Моего товарища ударил конь. За что, спросите вы?
Что поделаешь – любовь слепа. Соответственно, и ревность тоже.
Обычно он кормил первой черную лошадку с красивым именем Углерод, а в тот памятный день почему-то решил дать первое яблоко другой, коричневой. А когда подошел к черному красавцу, тот повернулся к нему другим местом (своей конской вырезкой) и долбанул его копытом. Изо всей своей одной, но очень мускулистой лошадиной силы. Кентавр хренов.
Взревновал, понимаете. Не снес тяжести поражения. Други, будьте бдительны, внимательны и осторожны.
Коняка ему проломал косточку. Берцовую.
Товарища зовут Сашей. После службы в ДРА, которая, как известно, «страна гор и высоких перевалов», после ранения и возвращения, Саша долго не мог себя найти.
Он прекрасно рисует, но ни за что не соглашается работать «на панели», как называют место в одесском Горсаду, где выставляются наши художники. Почему? «Ну не могу я рисовать на продажу всякую хрень…одно и тоже… штамп… не могу…»
А кушать что?
С Сашей всегда сложно насчет денег. Душа тянется в небо, а материальное виснет на ногах непосильным грузом.
Он прекрасный столяр-плотник, но не делает ничего, чтобы продавать, ради заработка.
Он делал гитары. За его гитарой приезжали из-за границы. Но он не смог продолжать – одна из них отняла у него девять месяцев, а денег за это получил полштуки зелени. Вроде немало (особенно по концу девяностых), но – девять месяцев. Это тоже не может быть источником дохода. Душа поет, а тело виснет.
Жизнь где попало, в полунепонятных условиях кочегарок и подвалов. Летом подрабатывал в пионерских лагерях. Дети его обожают.
Он прекрасно поет и играет на гитаре. Как свои, чудесные, трогательные или озорные песни, так и всех других, кто поселился в его памяти – от Бродского и Чигракова, до совершенно неизвестных никому поэтов и певцов, найденных им в своем хиппушном прошлом. Обожает Геннадия Жукова. Разброс огромен и прекрасен.
Он не зарабатывает и этим денег на жизнь. Может попросить на выпивку, на еду, но не более того. Однажды при мне он сказал сидевшему неподалеку от нас молодому человеку, что потягивал напиток вместе с девушкой: «А давайте я вам и вашей девушке песню сыграю. Если понравится, купите нам бутылку пива»
А если не понравится? Саша улыбнулся, пожал плечами. Ну, так вы ничего не теряете, просто послушаете песню. Девушка посмотрела на парня, пусть, мне интересно. Саша взял гитару.
Мы оттуда еле уползли. Он нас троих напоил не по-детски. Первая же песня так понравилась и девушке, и парню, что он купил всем пива, но потом прозвучала еще песня, и еще…
И вот спустя много лет Саня нашел себя в кузнице. Металл его манил давно, и он давно делал ножи, мечи. Но развернуться по-настоящему он смог не сразу.
Спустя много лет он стал делать то, что называется «сварочным дамаском». Знаете, как это происходит? Полосу металла раскаляют до определенного цвета, оттенка красноты. Затем сгибают пополам и отковывают из нее единое целое. И снова – уже два прежних слоя складывают вчетверо, и снова превращают в одно целое. И так далее, много, много раз.
До нескольких тысяч раз.
На самом деле этот процесс, конечно, посложнее будет. Как правило, кузнец смешивает несколько заготовок: мягкое железо, которое вообще не закаливается, и высокоуглеродистую сталь, которая при закалке получает большую твердость. Таким образом, получается клинок, который обладает и гибкостью (не слишком хрупкий), и твердостью (острота клинка).
И вот Саша занимается этим делом. И радуется, как ребенок, когда получается сделать нечто по-настоящему хорошее, качественное. Денег за свои работы он берет совсем немного, но выкладывается в полной мере.
И даже больше. Труд кузнеца очень тяжелый.
И еще он любит лошадей. Есть такие ненормальные люди, которым не нужно телевизора и компьютера, им природу подавай. Нет, чтобы задницу на диване отращивать, им иного хочется.
Рядом с кузней, где он работает, есть небольшой ангар, и в нем есть три лошадки. Эти лошади не держат железа во рту. А недавно появился ослик, что стало предметом многих ядовитых шуток со стороны друзей.
В общем, поломанную кость хирурги срастили путем наложения рук и еще небольшой металлической полоски, сантиметров двадцать. Прикрепили ее, родимую, к Саше одиннадцатью длинными шурупами. Прямо в кость ввинтили-просверлили, как вы понимаете.
Теперь он уж с три месяца пытается оклематься. Если ходит, то понемногу, и по квартире, и с палочкой.
Ты пойдешь опять к лошадкам, спросил я его?
Конечно, ответил он. Они ведь ни в чем не виноваты. Надо было мне учесть их повадки и характер, а я не учел. Так что как поправлюсь, так пойду.
Сидит на лекарствах. Питается воздухом. Жена ушла еще раньше, до этого теплового удара серебряным копытцем. Я бы тоже, если бы был его женой, поступил бы так же. Если честно, я даже не стал бы с ним женихаться. А та еще и дочь родила. Удивительные есть на свете женщины.
Все вспоминается его взгляд, когда он говорил «Вы бы пришли ко мне в гости, я бы вам песен спел».
В госпитале, где он лежал, врач на второй день после операции попробовал засунуть дренажную трубку внутрь, на место. И не смог. Почему? Зарастает на нем всё, как на собаке. Дырка заросла, трубку не пускала. М-да, интересный случай, чтобы так, на второй день… врачи покачали головами.
Пусть выздоровеет, придет в себя. Ведь людям нужны лошади, а лошадям нужны настоящие цыгане.