Из главы «ВТА» автобиографических записок.
Алексей Шаманский настойчив: «Эту премьеру нельзя пропустить. Драма про разведчиков. Я и билеты заказал». Что ж, раз заказал, сходить можно. Вовка отказывается: «В деревне и постановка будет деревенская». Он не признаёт провинциальный театр, пренебрежительно отзывается об актёрах и постановках. По принципу: «Не смотрел и смотреть не буду, знаю что плохо». В театре бывает только в отпуске, в Ленинграде. Нет, в Новосибирске тоже ходил, но предпочитал балет.
Я согласен на театр: чем ещё занять субботний вечер?
В фойе бродят несколько офицеров из городка. С жёнами. Жёны в нарядах, как же иначе? – театр. Холостяки предпочитают танцы в ДК – можно «закадрить» девочек.
Премьера пьесы «Барабанщица». Изучаю программку: имя драматурга – Салынский – мне ничего не говорит, видимо не классик. Имена исполнителей что-то сказать, тем более, не могут. А Лёха как завсегдатай сразу рванул за кулисы. Я в Канске месяц, в театр попал впервые, знакомыми ещё не обзавёлся.
Играют актёры с увлечением и даже с надрывом – всё-таки премьера. Но текст не заучили и постоянно косятся на будку суфлёра. Роль героини, разведчицы Нилы исполняет актриса, несколько полноватая и возрастная для молодой комсомолки. Впрочем, огрехи бросаются в глаза потому, что сидим в первом ряду. Что же касается воссоздания обстановки в прифронтовой полосе, то это пробел не столько артистов, сколько автора драмы и режиссера. Такие ляпсусы, что даже неловко. Неловкость испытываю видимо я один, публика премьерой довольна.
Зрители не скупятся на аплодисменты, а по финалу устраивают овации, вызывая артистов. Преподносят несколько букетов цветов. Благодарная публика есть и в заштатных городках, здесь её процент даже больше чем в столицах.
Собираюсь «по-морозцу» бежать домой, но Лёха не отпускает: мы приглашены на банкет по случаю премьеры. Вот те раз, я-то здесь при чём? А притом, что я с ним, а он – постоянный участник их банкетов. А банкеты у них в дни спектаклей, по субботам и воскресеньям. Чем ещё могут занять себя артисты в этой дыре? Я отнекиваюсь, я не люблю незнакомых компаний. Но тут подскакивает молодой парень в модном полупальто – реглане с широким поясом, хватает Лёху за рукав, а меня под руку и тянет через дорогу. С трудом узнаю в нём артиста, игравшего немецкого агента. Понимаю, вопрос решен без нас. Возражаю: «Неловко с пустыми руками». – «Не вопрос, ресторан рядом». Здесь действительно всё рядом: вся культура расположена вокруг площади и двух перекрёстков. «Шампанское? Вино?» – «Нет, лучше водки, остальное закуплено».
Так я оказываюсь в гостинице. В небольшой холл-коридор выставлены столы, стулья, в банках стоят зрительские букеты. Сервировки никакой – разнокалиберные стаканы, чашки, вилки, тарелочки. Закуски примитивные: банки с консервами, солёности из «плодовощторга». Все, как и на офицерских междусобойчиках.
Выстреливает и разливается шампанское, звучат тосты. Первые – за талантливого режиссера, – сухонького старичка, его супругу – директора, добывающего реквизит и дотации в райисполкоме. Затем за талант исполнительницы главной роли, за других участников. Всё напыщенно, всё «высоким штилем». Неужели у актёров нет простого языка?
Через некоторое время режиссер и другие возрастные артисты уходят. Остаётся молодежь, живущая в гостинице. Разговоры становятся более приземлёнными: «Вот подлец, упёр букет, завтра цветов будет меньше! – это по поводу режиссера, взявшего уходя букет. – А деньги не вкладывал!»
Совсем некстати, спрашиваю, где публика покупает живые цветы, – в городе их не видел. «Как же, публика! Сами покупаем» – смеётся Нила-барабанщица. «Заказываем в Красноярске, пилоты аэропорта привозят каждую неделю!» – артисты весело посвящают меня в хитрые тонкости этого театрального действа.
В Новосибирске я немного общался с артистами, но здесь они с провинциальными особенностями. Для меня непонятны их рассуждения о театре, уверенность в своём таланте, и нацеленность на карьеру в больших театрах. В Канске они тоже «временные», – богема провинциальной сцены, нацеленная на столицу. А столица для них – это и Красноярск, и Томск и, конечно же, Новосибирск; о Москве и Питере речи нет, – эти высоты не обсуждаются.
Слушаю их споры и высказывания, порой наивные, порой смешные. Но не смеюсь: я отношусь к артистическому миру с глубоким уважением. В большинстве они искренне верят, что работают ради зрительского признания. Энтузиасты сцены. Как не уважать энтузиастов?