Выдержит. - сказала Танька и, чтобы убедится, уселась на палку, установленную ими в распорку между стеной и дверью. Лиска с сомнением посмотрела на палку. Танька крутнулась вокруг палки, мелькнув перед Лискиным носом круглым задом.
Лиска так быстро успокоиться не могла. Кто знает эту старуху! Она, пожалуй, и в окно залететь сможет.
-Да не. Так высоко не взлетит. – сказала Танька, перехватив взгляд, брошенный Лиской на окно. – И потом, у нее кровать шире. Да и рама у нас знаешь какая? – и Танька стукнула по раме кулаком. Стекла жалобно дзинькнули. - Крепкая. - добавила Танька. Лиска с сомнением посмотрела на раму и пошла за шваброй. Протащив кое-как конец швабры в ручку на окне, она повисла на нем, чтобы развернуть швабру поперек. Наконец ей это удалось и, осмелев, Лиска выглянула в окно:
-Ничего не видно. Ни старуху. Ни Серегу.
-И не слышно, – задумчиво произнесла Танька. Скорбно поджала губы. И, выдержав паузу, добавила, – отмучился.
-Как это? – опешила Лиска.
-А вот так! – сказала Танька. Схватила себя за горло обеими руками и высунула язык, как обожравшаяся собака.
-Что мы мамке егошной скажем? – испугалась Лиска.
-Ничего. Пусть ищет, – злобно сказала Танька. Замолчала. - Не смотрит за сыном. По ночам отпускает гулять. Вот и пусть теперь обыщется! Жаба!
Лиску тоже душило горькое чувство. Растопырилось поперек горла - и вниз не свалится, и вверх не выскочит, только ерзает потихоньку закорючками, как буква Г в слове Серега, если заглавной не С, а Г написать.
-Тань, – выдохнула Лиска. Замолчала. Буква Г воткнулась в горло, Лиска скорчилась, пытаясь проглотить колючки. Они, разодрав горло, прыгнули в глаз и из глаз посыпались, сверкая укорами, - кто же теперь пока-та-а-а-ет детей, а-а?
-Ты че? Ну? Ну давай мы их покатаем.
-А-а-а… - ревела Лиска. – А-а-а… она-а опять съест кого-о-нибудь…а? А если самого маленького, самого глупенького-о-о?
-Не, не…
-Это тебе – не. А ей так очень даже - да-а-а-а-а-а!
-А мы их… горчицей намажем! – нашлась Танька. – И перцем посыпем.
-Перцем?
-Перцем.
Лиска проглотила колючку:
-Давай лучше нафталином? А-а? Все старухи нафталином воняют, а эта – нет! Вот и бесится!
-Точно. Нафталин, всегда на них успокаивающе действует. – уверенно сказала Танька.
От окна девчонки отойти не могли, чувствуя вину перед оставленным в лапах Злодейки Человеком.
Но постепенно тревога поплыла вместе с очертаниями стен, кухни, табуретки, на которой почему-то оказался Серега с шестом. Он махал им как мечом клоун, а Лиска смеялась, а может это смеялось окно, в которое Танька корчила рожи. А рожи почему-то спрыгивали и носились вокруг, и каждая была похожа на Таньку, но если одна говорила – О, то другая скалилась в – И, а третья шипела – Ш-Ш.
Проснулась Лиска от того, что кто-то шептал ей в ухо. Ну, конечно, Тема. – определила Лиска , свирепо открыв один глаз. Но Тему испугать одним глазом не так-то просто. Пришлось открыть второй. Тема улыбнулся застенчиво и сказал:
-Мама ушла на работу и, помолчав немного, добавил, - ругалась.
-Чо ругалась? – хмуро спросила Лиска.
-Так упала она.
-Ну?
-Ну вот. Упала. Ругалась.
-И все?
-Все.
Лиска решительно закрыла глаза.
-Не мешай мне спать!
-Палки везде понаставили! - продолжал Тёма.
-Уйди ты, а!
-А еще - старуха пришла! -не сдавался Тёма.
-Старуха?! – Лиска открыла оба глаза.
-Ну.
-И чо? Вы ее пустили?
-Ну...
У Лиски судорожно дернулась голова. Лиска слетела с кровати и на минуту застыла. Потом стала заправлять кровать и снова расправлять. Снова забралась под одеяло. Закрыла глаза.
-Всё. Конец. Ведьма в доме.
-В каком доме? Лиска! В каком доме ведьма? – бросился Тема к окну.
Лиска просипела:
-В нашем, Тёма, в нашем… - и тут же спросила, - где мама?
-На работу ушла.
-Возможно выживет, - заметила хмуро Лиска, снова села на кровати, растерянно одела тапки. Крадучись пошла к двери. Оглянулась на Тёму и каким-то чужим, идущим из живота голосом, спросила:
-Где она?
-Кто?
-Кто-кто… Старуха лохматая! Где?
-А-а… - понял Тёма. – Чай пьет. С оладьями.
-Что?! Вы ещё и чай с оладьями ей дали?!
И только Лиска двинулась к двери, как она распахнулась и на пороге появилось косматое чудище. Волосы его, что грива свирепого льва клочьями взлетали вверх и были едва ли не страшнее длинных рук!
Тёма, под кровать! – ахнула Лиска и, размахнувшись, метнула тапок! С ноги! В старуху! Та поймала тапок большой ручищей и, не раздумывая долго, бросила его обратно! Тапок просвистел над Лискиной головой и, сбив металлический захват березку с традесканцией, упал в угол. Плётки традесканциии метнулись за ним. Березка проскребла полосу на обоях, но всё же удержала горшок в объятиях. Лиска бросилась к тапку. Старуха – тоже, но ветки традесканции вцепились в ее седую гриву и горшок точнехонько приземлился старухе на голову. Тетерина охнула и села. Тут же подпрыгнула и, ошалело мотая головой, пошла из комнаты.
– Уж я вас воспитаю, коли мамке некогда! – пообещала она появившейся в дверях Таньке. Танька, глядя на горшок, крепко севший на бабкину прическу, фыркнула.
А Тема сказал строго:
-Мамке некогда!
Старуха поджала губы и гордо понесла горшок из комнаты.
Лиска без сил рухнула на кровать. Танька беззаботно уселась рядом.
-И че будем делать?
-Думать будем, - поджала губы Лиска.
Тёма посмотрел на девчонок недовольно и сказал:
-Не хочу думать! Хочу есть!
-А ты Тетерину попроси… Может она тебе оладушек оставила? - ехидно предложила Лиска.
-Тетеринааааа! – завопил Тёма. – Оладушек оставилааа?