Мышей рыжий Василий не любил. Скорее, презирал. За то, что серые. И путаются под ногами.
Хотя именно мышам обязан был Васька своей сытой и теплой жизнью. Взяли его в дом как потомственного крысолова. Деревенская мама спуску не давала ни мышам, ни крысам. Но видно, способности по материнской линии не передаются. А отца своего Васька не знал. Да и никто, похоже, не знал.
С появлением пушистого рыжика мыши угомонились. О Васькиной наследственности они, конечно, не догадывались. Просто были предусмотрительными. А раз мышей в доме не стало, значит, причина тому он – Васенька, Васек усатенький. И на ручки Васеньку. И на диванчик. И даже на постельное одеяло. Сначала только в ногах, а потом и поближе.
Через какое-то время мыши решили послать разведчика. Или разведчицу. И вот одна шустрая мышка обнаружила, что в кухне между половицами за столом есть малюсенькая щель. Щель малюсенькая, но мышка словно ртуть перетекла в Васькину кухню. Вошедшая через несколько минут хозяйка увидела, что любимый Васенька, уплетая из миски натуральное (а не пакетно-китикэтное) мясо, презрительно косится на серенькую мышку, ползущую по ножке стола наверх к тарелке с бутербродами. Хозяйка закричала и затопала ногами. Васька подумал, что на него, и чуть не подавился. Однако этот крик предназначался вовсе не ему, а мышке, которая буквально слетела со стола (уж не летучая ли она?) и была такова. Теперь пришла Васькина очередь послушать то, что ему предназначалось. А на его долю выпало немало. Тут и мясо припомнили, и молочко, и постель хозяйскую. А вдобавок тапкой по «рыжей нахальной морде» получил. Морда! Это у кого морда-то? Все время была славная, милая, хитрая мордашечка. А иногда и личико.
Васька, конечно, расстроился. Пошел из кухни. Надо направо, где лоток, а он налево, под вешалку, где хозяйские ботинки стояли. Ну, разволновался потому что. Ужаснулся от содеянного и до утра под ванной просидел. Сам себя наказал. Пусть не думают, что бессовестный!
Слушал, как утром, собираясь на работу, громыхал хозяин, грозясь сдать эту тварь на живодерню. «О ком это он?» - удивился под ванной Василий. А потом догадался. Почесаться захотелось. На нервной почве. Да разве почешешься под ванной. Но тут голос хозяйки послышался. Мол, откуда ж коту знать, как себя вести, когда он сроду мышей не видел. И дочка заверещала: «Папа, ни одной пятерки не принесу из школы, если Васеньку выгонишь». Вот что значит, женские сердца. Плюнул хозяин, надел кроссовки и ушел. А потом и хозяйка с дочкой ушли.
Вылез Васька. Лапы затекшие размял, потянулся и так, и этак. К миске бы неплохо наведаться. Ай-ай! Пусто. Другая, правда, с водой. Полная свежей воды. Вот так, Васенька! Хочешь есть – попей водички. Попил. Сел умываться. А чего умываться-то, раз не ел. Вспрыгнул на стол. Ни крошки. Все от Васьки спрятали. Всё! Уморить котика хотят. И эти тоже мне заступницы. Лицемерки!
Надо сосредоточиться. Сел копилкой. Погрузился в медитацию. Ур-р-р-р. Ур-р-р-р. Нет, это не Васька. Это его желудок. От мыслей отвлекает.
Со стола спрыгнул, обошел каждую ножку стола: не завалилась ли крошечка. Куда там! Серые не дремлют. Тут Васька приметил около самого плинтуса дырочку. Очень маленькую. Не то что лапа – коготь Васькин не пролезет. А эти нахалки просачиваются!
Понюхал щелочку. Фыркнул. А говорят, их едят. Ур-р-р-р. Ур-р-р-р. Вот мерзость! Так бы и удавил. А что? Удавить не съесть. Вот только сделать это надо в присутствии хозяина. Нет, лучше хозяйки. И при свидетелях… Но все же как побороть презрение к ним?
-Базиль, ты один? – раздался голос с форточки. Сиамец Дживс поблескивал оттуда своими красненькими глазками.
-Один. Давай прыгай. Только обещай обои не драть!
-Йес оф кос, - Дживс мягко приземлился на кухонный подоконник, а потом соскользнул на пол. – Схорониться мне надо.
-Съел? – восхищенно спросил Василий.
Дживс отличался большей самостоятельностью, чем Василий. А может быть, просто большей ловкостью и грациозностью, чем увалень Васька. Дживс гулял по карнизу дома от угла до угла, попутно заглядывая в раскрытые окна жильцов. Нет, нет, он никогда не брал чужого. Его просто заинтересовал голубенький попугай, который ни на минуту не умолкал, едва завидев Дживса. Дживс садился около клетки и смотрел на попугая. На птицу гипнотический взгляд не действовал. Он истошно орал. Дживс приходил каждый день, садился рядом, терся о прутья клетки, желая успокоить пернатого, протягивал лапу в знак дружбы. Но попугай шарахался из одного угла в другой и чирикал. Вот новости! Ты же попугай, а не воробей. Не можешь по-попугайному, говори по-людски. Глупая птица. И хотя терпение у Дживса было ангельское, он начинал его терять из-за попугая. Во-первых, тот совершенно был недружелюбен. А во-вторых, препятствовал прогулкам Дживса. Мимо попугая было ну просто не пройти!
-Нет, - ответил Дживс на заданный Васькин вопрос, скосив свои глазки, которые обрели теперь небесно-голубой цвет. - Но больше не порхает.
-Ну и хорошо, - как-то равнодушно сказал Василий, вспомнив своих золотых рыбок в гостиной.
- А ты чего здесь ищешь? – сунул нос под стол Дживс.
-Слушай, Дживс, ты мышей ловишь?
-Не-е, брезгую.
- А я так просто презираю. Вот презираю – и весь сказ! Но дело нынче пахнет скверно.
- Мышами? – удивился Дживс.
Василий хотел сказать, что хозяйскими ботинками, но почему-то утвердительно кивнул. И рассказал Дживсу все, что случилось.
- Вот заразы! – неделикатно выразился Дживс о мышах. Несмотря на свое благородное происхождение, он иногда допускал в свой лексикон простые кошачьи выражения. Рассказ друга тронул его до глубины души. – Дом полон мышами, а никто палец о палец не ударит.
-Полагают, что это мы должны когти рвать, - печально произнес Василий. – Иначе нас будут драть. Знаешь, как она меня тапкой, тапкой. Как унизительно! И вот после такого унижения я же еще и должен себя реабилитировать. Как горько, Дживс, как несправедливо!
-Спокойно, Базиль, сейчас мы что-нибудь придумаем.
- Я думать не могу на голодный желудок.
-Хорошо. Тогда думать буду я за тебя. Хотя мне тоже сегодня нелегко.
-Ну, еще бы! – поддержал его Василий. – Такой стресс!
Васька хоть был из простых, но обогащал свою речь красивыми словами.
Дживс начал думать. От усердного думания кончик его хвоста загнулся и подрагивал.
-Всё, - произнес Дживс через четверть минуты. – Придумал. Ку-зя!
-Кузька? – ощерился Василий. – Он-то нам на что сдался?
У него была неприязнь к дворовому Кузе. И на то были свои основания. Во-первых, Кузя был серый. Как эти. Во-вторых, Васькина хозяйка его кормила, а он в благодарность поселился на их лестничной площадке. И в-третьих, этот серый наглец не обращал никакого внимания на грозный рык Василия из-за дверей. Поэтому упоминание о Кузе ему было в высшей степени неприятно.
-Ох, Базиль! Дремучий ты кот, - иронически заметил Дживс.
-Ну и ладно! – обиделся Васька. – Зато про меня стихи сочиняют, а дети их в школе проходят. Я слышал, как Настя учила:
У лука в море запах круче,
Латая цепь, найду бином.
И днем, и ночью кот дремучий
Все ходит-бродит босиком.
Джив засмеялся. Сначала тоненько-тоненько, как никогда не смеются сиамцы, а потом раскатисто, басом, захохотал. Он басил дольше, чем думал, и Васька разобиделся на него вконец.
Наконец Дживс, чтобы успокоиться, подошел к Васькиной миске с водой и запил все свои смешинки. А потом прочитал другу-невежде строчки Александра Сергеевича Пушкина.
-Вот что, Базиль, - серьезно сказал он. – Это обязан знать каждый кот.
Васька согласился. А что ему еще оставалось делать? Он же хотел узнать, при чем тут серый Кузя.
-Видишь ли, любезный друг, - начал раскрывать свой план Дживс, – неподалеку от попугая… - Он потупился, вновь скосив свои прекрасные глаза: - я как-то заглянул в окно комнаты с работающим телевизором. И засмотрелся. Жизненная такая передача шла. И Джив изложил Василию содержание мультфильма про старого пса и волка. Василий старался не пропустить ни слова, хлопая рыжими ресницами.
- Понял? – закончил пересказ Дживс.
Васька утвердительно кивнул, ничего не поняв.
Пришлось еще раз Дживсу объяснять, заменив волка на Кузю, собаку – на Васю. Последнее Васе не очень понравилось. Но в целом он одобрил план Дживса.
-Тогда иди зови Кузьму.
Тут Васька засомневался. Кузя, конечно же, кот неученый, но жизни повидал. Согласится ли он на такую авантюру. Слово «авантю-ур-р-ра» он выговорил очень громко, чтобы заглушить урчание в животе.
- Придется пуститься на хитрость, - и Дживс что-то зашептал Ваське в ухо.
Василий подощел к двери. Сквозь дверную щель увидел, как на подоконнике лестничной площадке сидел Кузьма и облизывался. Рядом с котом стояла плошка. В животе у Васьки снова уркнуло, и снова нахлынула обида на хозяйку. «Этого-то покормить не забыла! Вон как облизывается: пасть раздерет… Эй, Кузьма, иди-ка сюда!»
-Это еще зачем? – Кузьма перестал облизываться и посмотрел на дверь.
-Дело есть.
- А мне до твоего дела никакого дела нет.
-Иди, кому говорю, - Вася начал нервно помахивать хвостом.
Дживс, понимая, что гостеприимство Василия может обернуться крушением плана, протиснулся между дверью и Васькой и, вытянув мордочку, промурчал в щель:
-Здравствуй, Кузьма.
-Привет, Дживс.
-Не зайдешь ли в гости?
-К тебе, что ли?
-Да нет, сюда, к Василию.
- Двое на одного, да? – напрягся Кузьма.
-Ой, что ты такое говоришь! У нас к тебе есть дружеское предложение.
Кузя почесал рваное ухо и, спрыгнув с подоконника, направился к двери.
- Не так, не так, - предупредил Дживс, - давай в обход. Через форточку.
Через минуту Кузьма был в кухне. А Васька подумал, что блохи, которые останутся в квартире после визита Кузи, зло для него большее, нежели мыши для хозяев.
- В общем, так, - начал Дживс. – скажи-ка нам Кузенька, ты мышей ловишь?
- А что ж я, по-вашему, не кот, что ли? – возмутился Кузя.
-Кот, кот, кто ж спорит, - мягко успокоил его Дживс. – я просто спросил. Ну, и еще один вопросик: а что ты делаешь с мышками?
Кузя хмыкнул и сверху вниз, с табуретки, посмотрел на друзей:
-Зажрались!
-Ой, нет, Кузенька. Просто мы с Василием вступили в общество котовеганов…
-Фата-Моргана, - ни к селу ни к городу брякнул Васька. Кузьма зашипел.
-…нам, Кузенька, устав не позволяет есть мясо, а уж движущееся мясо – и подавно. Только травки, укропчик там всякий, одуванчики…
Кузя посмотрел с табуретки в миску Василия. Ха-ха! Там пусто. Кузьма потянул носом, спрыгнул с табуретки и направился к пустой миске, напрягая нюх и шевеля усами. Но тут Дживс, разумеется нечаянно, наступил на миску с водой. Вода обрызгала Кузины усы.
-Тьфу, - плюнул Кузя и запрыгнул обратно на табуретку. – Не тяни кота за хвост. Говори, чего вам от меня надо. А то мне некогда.
Блошивый Кузя нервировал Ваську как сорок тысяч лающих болонок. Васька попытался наступить на свой хвост, который выдавал его раздражение. Дживс это видел.
-Милый Кузенька, дружок. Дело в том, что у Васеньки в доме мышки завелись. А ему ж устав не позволяет. Хозяева на Васеньку гневаются, ох как гневаются. Помоги нам, а уж мы… а уж Васенька тебя отблагодарит, ой как отблагодарит.
- Ну все, понял, - сказал как отрезал Кузя и повернулся к Василию: - Это ты с укропа так раздобрел?
Васька заколотил хвостом и прижал уши.
- С мучного, Кузенька, с мучного. Неправильный обмен веществ, - сгладил обстановку Дживс.
- Ну, обмен так обмен, - вдруг миролюбиво произнес Кузьма и начал яростно чесаться.
- Вот и хорошо, вот и хорошо, друзья. Васенька, ты уж Кузеньке дальше обрисуй остановку, а я пойду. У меня сегодня такой тяжелый день. Друг мой, попугайчик, скончался. Дружили мы с ним крепко. Вместе зернышки клевали. Тоже из наших, из веганов. Ну, счастливо оставаться, - Джив уже был на форточке, подмигнув Ваське на прощание одним красным, а другим – голубым глазом.Джив и не подозревал, что голубенький Гриша, очнувшись после глубокого обморока, пуще прежнего чирикает в клетке, целуя свое отражение в зеркальце.*
- Ну что, объясняй диспозицию, - самозабвенно чесался Кузя на табуретке.
Василий принялся говорить так, как научил его Дживс.
-Видишь, вон оттуда, - Васька махнул хвостом в сторону мышиной щели, - каждый день вылезают мыши. Сначала у меня из миски хлебушек украдут, потом со стола сыр утянут. А мышей много. Одна уйдет, другая за ней. Вереницами ходят. Нет, бегают. Бегают, словно гонки у них.
Кузя перестал чесаться и попытался перейти к водным процедурам.
-Так ты выручишь меня? – нетерпеливо спросил Васька.
-А как же! – выгрызая что-то из подушечки на лапе, - ответил Кузьма. – Вереницей, говоришь, бегают… Ну что ж! Чур моя мышка – шестая!
- Почему шестая, Кузьма? А первые пять кому?
- Да тебе ж, Вася, тебе.
- Да почему ж так, Кузьма?
-А из принципа, Вася, из принципа.
И Кузьма снова с наслаждением забил себя задней лапой по уху.
Вася уже хотел было от отчаяния закричать: «Джии-и-ивс!», но только тоненько икнул.
Кузьма развалился на табурете, свесив хвост и заднюю лапу:
- Давай считай, Вася. Как пять отсчитаешь, разбуди. Шестая – моя. – И Кузьма, откинув голову, захрапел.
Василий негодовал на полу. Как же так получилось, что этот нахалюга обвел их вокруг пальца. Ну ладно его, рыжего, а Дживса-то, Дживса как ему удалось обмануть! Ишь, развалился – не выгонишь. А так хочется дать в ухо. В другое. Одно у него и так рваное. Да драку затеять в доме нельзя. Посуду переколотим, блох натрясем. Кузе что! Он в форточку прыг – ищи-свищи. А ему, Васеньке-лапуленьке, до форточки и не допрыгнуть. Обмен веществ мешает. Ну, ладно, ладно. Переборет он свое презрение к мышам. Сам поймает. А Кузе сказать, мол, в ваших услугах не нуждаемся, спасибо за все. Ишь, ишь, храпит… Болтается где-то по ночам, а потом …. Как у себя дома. А если не уйдет? Сказал же, что из принципа. И из него же не уйдет. Что ж этой мыши проклятой шестой ждать? А что делать с пятью? Или хотя бы с первой? Один раз всего и увидел маленькую мышку, а и то весь исполнился презрения. А тут пять, пока этот Кузька спит. Разбудить?
Василий подошел к табуретке и начал драть когти об ее ножки. Кузин хвост свесился еще ниже и мазнул Василия по носу. Драть когти о тоненькую ножку табурета было крайне неудобно. Да и всыплют за это, когда хозяева вернутся. Хозяева… Вот щелкнул замок. Хозяйка пришла. Бежать встречать? А этот, серый Кузя? Рыжий Вася хотел сделаться птичкой и улететь. И вдруг он увидел, как из-под стола вылезла большая темная мышь. Понюхала воздух, но ничего не унюхала. Не пахну от голода, подумал Вася. Мышь потрясла усиками и посеменила к ножке стола. «Первая, всего лишь первая», - открыл счет Василий и услышал шаги хозяйки в домашних тапочках. Мышь замешкалась у ножки стола, словно тоже прислушивалась к шагам хозяйки, входящей в кухню.
Молния! Молния ударила в кухне! Кузя в немыслимом пируэте перевернулся на табуретке и опустился в сантиметре от мыши. Мышь заверещала (хозяйка – тоже) и пустилась к щели. И тут бы Василию загородить ей путь, а он смалодушничал, вжался в пол, так и сидел. В презрении ко всем серым! Кузя отряхнулся, ухмыльнулся и подойдя к хозяйке, потерся о ее ноги. Та опустилась на табуретку, совершенно не боясь набраться Кузиных блох. Кузьма терся об ее ноги и слащаво мурлыкал.
Вновь загремели ключи в замке: вернулся хозяин. Хозяйка подала голос: мы здесь, в кухне. Пришел – удивился Кузе. Васю словно не заметил. И Василий понял, что его песенка спета. Да-да. Хозяйка рассказала про героический поступок Кузьмы, но про Васино поведение деликатно умолчала. Хозяин решил однозначно: Васю отправить на исправительные работы в деревню. Пусть на полевках тренируется. Да и драться два кота будут. А вот Кузя пусть несет исправно службу. Только вымыть обязательно да прививку сделать.
Васеньке стало дурно. Теперь его тошнило не от голода, про него он совсем забыл. Он представил, как из-за высокого чувства презрения к мышам его отправят на выселки. И как его место займет серый, как мышь, Кузя. Как он будет есть из его, Васиной, миски, играть в Васины игрушки и точить когти о Васину когтеточку. Ну, на постель, пожалуй, его возьмут еще нескоро. У Василия на глаза навернулись слезы. Кузя сидел смирно у ног хозяйки, как сорок тысяч молчащих болонок.
Как непросто, как трудно, как больно. Но надо. Васенька подошел к серому прохвосту и поцеловал его в морду. Потом потерся ласково о Кузино драное ухо и нежно-нежно промурлыкал ему в другое.
- Ну вот, видишь, не подерутся, - сказала хозяйка. – Пусть живут вместе. Каждому есть чему учиться у другого.
Вася счастливо терся о Кузины уши. Так это выглядело со стороны хозяев. А на самом деле Василий выяснял отношения с Кузьмой:
- Что ж ты, гад серый, сказал: твоя мышка – шестая, а сам за первой рванул? - шептал Васька.
И отвечая на Васькину нежность, Кузя промурлыкал:
- А это и была моя, шестая. Просто она всех остальных обогнала.
3 января 2014 г.
* По просьбам некоторых читателей попугайчика пришлось оживить.