Наступая на свежий снег, поставив оранжевый чемоданчик в открытую дверь кузова, он еле слышно сказал: они живы. Вокруг никого не было, лишь водитель машины что–то объяснял на счет графика своему напарнику по телефону.
Вздохнув он отчетливо почувствовал этот редкий момент, – вздох свежего зимнего воздуха немного расслабил, временно помог потерять мысли о проделанном 15 минут назад большом труде. Открыв дверь кабины, встав на подножку, сказал несколько слов водителю, тот уловил лишь "поехали". Он опрокинулся на сидение, подобрав халат и поправив фонендоскоп, начал что писать на небольшом белом листе..
Машина завелась, нехотя тронулась с места, водитель сосредоточенно передвигал громоздкую и неповоротливую газель по маленькой еле освещенной московской улице. Взгляд оторвался от белого листа бумаги свернутого пополам, исписанного вдоль фразами медицинского содержания. Его привлекали рассыпанные по лобовому стеклу красивые и дружные отблески пробегающих мимо мачт освещения, небольшие огоньки машин, желтые, белые, красные, синие, – все вокруг было увешано новогодними гирляндами, даже парочка причудливых уставших и покосившихся елок возле обочины перемигивались в такт биению усталого сердца.
Ощутилось что–то легкое, через секунду он упал, смеясь к нему подплыло по заснеженному льду несколько друзей, подавая свои руки,- предлагая подняться. Через секунды друзья и окружающие передвигающиеся небольшими рывками люди больше не скользили в горку а двигались горизонтально, ему нравилось это. Вокруг шествовала настоящая зима, точно как в детстве, когда забравшись на снежную горку, поставив санки на дыбы, он был готов лишь к одному, – к приключению, к чему–то легкому, к чему-то лишенному забот.
Слева раздавался звук не привлекающий особого внимания,- набирая громкость он поглощал играющую со столба новогоднюю Джингл Белл, слышалось сначала , – "Ехали" в странном аккомпанементе, – это были в основном гитары, и далее неразборчиво.. Нарастая мелодия-голос стала отчетливей, слышалось: "Приехали" и в плечо что–то толкнуло.
Открыв глаза, он оказался на своей подстанции, как будто сменили картинку,- секунду назад это был дворик старой Москвы, сейчас же уставленный белобокими заснувшими машинами гараж знакомой подстанции, из динамиков кабины в которой всегда играл шансон доносилось: "Ехали цыгане – не догонишь. И пели они песни – не поймешь.."
Почувствовалась небольшая бодрость, лицо выражало задумчивость. Надо было идти, подсчитать карточки, дописать рецепты, отбыть повинность – конференцию, получить лекарства, позже заехать к маме, вечером сходить в кино, а завтра на новое дежурство. С лестницы махал рукой сменщик,- московский врач СМП. Его руки пока не отягощала черная папка, и увесистый оранжевый чемоданчик. Коллега был приветлив, чему–то радовался.
Посвящается моему коллеге, – врачу московской СМП.