ПРОЩАЙ, ТРЕЗВАК
В декабре в городе, как и по всей стране, закрыли медицинский вытрезвитель. Там, на верху, в заоблачных кремлевских высотах, кто-то посчитал это заведение лишним, незаконным и чересчур обременительным для бюджета. Теперь уличные пьяницы были предоставлены сами себе. Милиция их забирать не имела право – только в случае нарушения закона. Но и на улице упившегося гражданина тоже не оставляли – его могут обобрать, избить, в холодную погоду он может насмерть замерзнуть. Вся нагрузка легла на медицинские учреждения. Сотрудники милиции, обнаружив на улице или в общественных местах гражданина в тяжелой степени опьянения, передавали его бригаде «скорой помощи», которая доставляла страдальца в больницу. В больнице пьяницу, конечно, не ждали с распростертыми объятиями. Исключив повреждения и заболевания его оставляли лежать в коридоре или какой-либо грязной комнате приемного покоя. Потом протрезвевший пьяница уходил из больницы до ближайшего винного отдела – и все начиналось заново.
Если пьяница имел травму или находился в тяжелой степени опьянения, бригада «скорой» без всяких возражений принимала его из рук милиции. Но зачастую опьянение у гражданина было ближе к легкому, и в таких случаях «скорая» отказывалась его принимать, аргументируя свои действия отсутствием медицинских показаний. На этой почве возникали недоразумения, нередко перераставшие в настоящие конфликты между медработниками и сотрудниками милиции.
В конце февраля врач «скорой помощи» Игорь Николаевич пришел на свое очередное дежурство. Погода выдалась удачная: морозец не более -2, ветра нет.
Дежурство началось относительно спокойно. С утра вызовов было немного, в основном вызывали пенсионеры с головными болями различной этиологии. К ним посылали фельдшерские бригады, а врачебная бригада Игоря Николаевича – поскольку она сегодня была на подстанции одна - придерживалась. Кроме Игоря Николаевича в комнате находился фельдшер Виктор, молодой мужчина лет тридцати (фельдшер первой категории, обычно работавший первым фельдшером на двойной фельдшерской бригаде) и начинающий фельдшер Леша, худощавый невысокий паренек, полгода назад закончивший медицинское училище. Оба фельдшера, один за другим, вскоре уехали помогать страждущему населению, а врач остался в одиночестве размышлять о смысле жизни и своей роли в отечественном здравоохранении.
В десятом часу наконец поступил вызов бригаде Игоря Николаевича – «плохо мужчине на улице».
- Наверное, какой-нибудь алкаш? – предположила фельдшер Галя, невысокая молодая женщина, с которой Игорь Николаевич работал уже третий год.
Вызывали на автобусную остановку, которая находилась в двух кварталах от подстанции. Водитель Березов, срезав дворами, быстро привел машину на место вызова. Действительно - на автобусной остановке сидел на лавочке пожилой мужчина в алкогольном опьянении. Одет скромно – серенькая куртка, черные штаны, вязаная шапочка, грубые ботинки из кожзаменителя.
- Как зовут? – стал выяснять Игорь Николаевич.
- Алексей Митрохин, - медленно произнес мужчина. – А в чем дело?
- Вам плохо?
- Мне хорошо! Приехал в гости к родичу – я сам за городом живу, в деревне Нелаза. Хлебнул уже здесь в автобусе стаканчик портвешка. Вышел, слегка задремалось… А тут и вы нарисовались.
Игорь Николаевич невольно представил себя на месте пациента… Отличная погода, чудесное настроение, душу и тело согревает стаканчик восхитительного портвейна. Впереди – посиделки у гостеприимных родственников. А тут эта «скорая помощь»!
- Все ясно, - вздохнула фельдшер. – Опять сердобольные прохожие подсуетились.
Мужчину оставили на месте и вернулись на подстанцию. Почти одновременно приехала бригада фельдшера Виктора.
После оформления карт вызовов все медработники разошлись по комнатам отдыха.
Виктор, сидя на стуле, стал разговаривать по сотовому телефону, временами покачивая коротко стриженой головой.
Игорь Николаевич прилег на диван и развернул городскую газету, которую оставил на столе кто-то из предыдущей смены. Газета представляла собой смесь рекламных объявлений и бесталанных статей «ни о чем». Впрочем, в разделе городских новостей врачу попалась на глаза интересная и вместе с тем неприятная заметка, в которой сообщалось, что с целью «оптимизации здравоохранения» городские власти планируют провести очередное сокращение коечного фонда городской больницы…
«Бедные пациенты!» - подумал Игорь Николаевич. Он не верил бодрым заверениям заметки, что, дескать, сокращение коечного фонда не скажется на качестве и объеме медицинской помощи населению, потому что будет «усовершенствоваться работа поликлиник». Игорь Николаевич знал, что поликлиники и сейчас, после прошлогоднего сокращения коек в больницах, с трудом справляются с возросшим количеством пациентов. Отстояв с утра у регистратуры пару часов, можно было взять талон к терапевту, а на прием к узким специалистам записывались предварительно за месяц. Но зато в городе было немало платных медицинских центров, где лечились платежеспособные пациенты. А неимущие – безработные и пенсионеры – не сумев попасть в поликлинику, вызывали «скорую помощь», что бы хоть как то полечиться.
Газету дочитать не удалось – поступил вызов, и бригада Игоря Николаевича отправилась на окраину города на «плохо с сердцем» у старушки. Но у старушки была обыкновенная неврастения, полчаса врач с фельдшером выслушивали разнообразные жалобы, а потом, добравшись до машины, получили от диспетчера другой вызов с поводом «боли в сердце», где в действительности было повышение артериального давление у пожилого мужчины, а таблетками он не запасся и решил вызвать «скорую»…
Обедать отпустили около 14 часов. Почти все машины в разъезде. Вернулась только бригада Виктора.
Разогрев в микроволновке на кухне пельмени, Игорь Николаевич вернулся в свою комнату, сел за стол и начал с аппетитом поглощать пищу. Виктор сидел неподалеку на диване.
- Прикиньте, доктор, какой мне недавно дурацкий вызов всучили! – сказал он возмущенным тоном. – Зашел в магазин пьяненький мужик, присел у батареи погреться, а продавцы немедленно на «скорую» позвонили – дескать, плохо человеку. А он просто пьяный – причем не сильно. Не стал я его отвозить в больницу, вывел на улицу и отправил на все четыре стороны.
- А как его звали? – заинтересовался Игорь Николаевич.
- Митрохин.
- Так мы его утром смотрели. Приехал мужик из деревни в город погулять.
- Вот-вот, ходит, развлекается, «скорую» к нему вызывают! – саркастическим тоном сказал Виктор.
Во второй половине дня количество вызовов уменьшилось, и на подстанцию постепенно начали возвращаться бригады. Наступило кратковременное затишье, изредка прерываемое поступлением единичных вызовов.
Игорь Николаевич дочитал газету и даже подремал не менее часа – до поступления очередного уличного вызова. Вызывали к мужчине 42 лет, которому, якобы, стало плохо на автобусной остановке. Но прокатились впустую - на остановке никого не оказалось.
Вернулись на подстанцию. В комнате отдыха, кроме Виктора, находился фельдшер Леша. Леша работал вдвоем с фельдшером высшей категории Антониной Ивановной, которая обычно «натаскивала» многих начинающих фельдшеров.
- Представляете, послали нас на алкаша, - обращаясь к Игорю Николаевичу, поделился своими впечатлениями Леша. – Вызвали прохожие – мол, человеку очень плохо. Приехали, а на лавочке обыкновенный пьяница посиживает и пиво из бутылки пьет!
- А как он выглядел? – спросил Игорь Николаевич.
Леша коротко описал приметы пьяного пациента, и в голове у Игоря Николаевича мысленно возник очень знакомый образ.
- Не Митрохин ли его фамилия?
- Точно, Митрохин! Из какой-то деревни приехал, - подтвердил Леша. – Он пиво допил и ушел неизвестно куда. Вот и весь вызов.
Все ясно: клоунада продолжалась, и роль паяцов успешно исполняли сотрудники «скорой».
За окном стало смеркаться. Бригаду Игоря Николаевича отправили на вызов.
Машин и людей на улицах заметно прибавилось – наступал «час пик», народ возвращался с работы, на перекрестках уже образовались небольшие заторы. Но место вызова находилось недалеко от подстанции – всего в двух кварталах, и бригада вскоре подъехала к длиннющему десятиэтажному дому, в котором проживали люди обеспеченные, имевшие высокооплачиваемую работу, чиновничью должность, какие-то особые заслуги в прошлом.
Квартира на третьем этаже была четырехкомнатной, просторной, улучшенной планировки – впрочем, как и все квартиры в этом доме. Медработников встретили две молодые женщины, паренек лет восемнадцати и с причитаниями «Маме плохо!» - повели в зал. Здесь, на диване возлежала полная краснолицая женщина в дорогом платье и громко рыдала. На вид ей было лет пятьдесят, от нее пахло духами и алкоголем.
- Пришла с работы очень расстроенная, - объяснили домочадцы, - мы стали расспрашивать, а она стала громко плакать!
«Обычная пьяная истерика!» - подумал Игорь Николаевич и, присев на стул около дивана, спросил у пациентки:
- Что вас беспокоит?
- Все беспокоит, - прервав рыдания, но, не переставая громко всхлипывать, ответила женщина. – Душа болит.
- Вы часто употребляете алкоголь?
- Да, я просто алкоголичка! – с иронией вскрикнула пациентка. – Да я почти не пью… Так…Изредка только… Да я в мэрии заведующей отдела работаю. А сегодня с коллегами немного выпили после работы, день рождения отмечали.
«Хорошо они развлекаются в своей мэрии! - отметил Игорь Николаевич. – А впрочем…в данной ситуации пьяный чиновник или обычный алкоголик наподобие Митрохина - два сапога пара. Водка всех уравнивает!»
- Пришла домой, а тут они…-женщина кивнула в сторону домочадцев, - с вопросами. Ну и как-то очень тошно на душе стало…
Женщина вновь зарыдала.
Игорь Николаевич задумчиво посмотрел на фельдшера – Галя улыбалась: чуть-чуть, одними глазами. Ей было забавно.
Осмотр провели полностью, даже сделали электрокардиограмму. Никаких патологических отклонений выявлено не было.
Игорь Николаевич встал со стула, передал Гале фонендоскоп и тонометр, которые были немедленно уложены в ящик с медикаментами.
- Что у нее? – спросила одна из женщин.
Игорь Николаевич пожал плечами, поправил пальцем очки на переносице.
- Ничего страшного. Обычное алкогольное опьянение.
- А почему она так плачет?
«Это не она плачет – это водка плачет!» - так и хотелось ответить врачу, но вслух он сказал очень дипломатично:
- У пьяных это бывает.
- Так сделайте хотя бы какой-нибудь успокаивающий укол! – настойчивым тоном произнесла вторая женщина.
Игорь Николаевич отрицательно помотал головой.
- В нашей помощи она не нуждается. Никаких успокаивающих уколов не надо.
И медработники направились к выходу.
После ужина – около 21.00, Игоря Николаевича отправили на уличный вызов: рядом с универмагом «Рассвет» было плохо какому-то мужчине.
И через десять минут бригада подъехала к универмагу: у тротуара прямо в сугробе сидел… уже знакомый Игорю Николаевичу Алексей Митрохин.
Мороз на улице слегка усилился, в воздухе медленно порхали крупные снежинки и опускались на обледенелый тротуар, на сероватые от городского смога сугробы, на непокрытую голову Митрохина, который уже где-то потерял свою шапочку.
Игорь Николаевич как-то отстраненно подумал, что в такую погоду уместно сидеть в теплой комнате перед телевизором с чашкой кофе или чая в руках, нежели собирать по улицам пьяниц… Но он сам выбрал эту профессию и это место работы! И значит надо выполнять свои обязанности.
Митрохину помогли подняться и, придерживая под локти, проводили в салон «скорой». Он слегка покачивался, но пытался идти самостоятельно.
В машине Игорь Николаевич полностью осмотрел пациента: никаких повреждений и острых заболеваний не было. Обычное опьянение, но пациент вполне ориентируется в окружающем, отвечает на вопросы (он сообщил, что уже успел поспать в каком-то подъезде), да и координация движений не совсем нарушена. Оставлять на месте – может получить переохлаждение! И куда девать? В больницу его не возьмут, медвытрезвитель закрыт. Придется вести в милицию.
Ближайший отдел милиции находился на соседней улице, и врач решил не вызывать патрульную машину, а доставить пьяницу самим.
Остановившись перед в входом в милицию, медработники помогли Митрохину вылезти из салона «скорой» и провели в узкий и короткий коридор, заканчивавшийся стеклянной перегородкой, за которой скучал дежурный офицер. Это была дежурная комната. Справа от перегородки был вход в небольшое помещение без окон, половину которой составляла тесная клетка – так называемый «обезьянник». В клетке было пусто. Перед ней стояло несколько стульев.
Игорь Николаевич усадил Митрохина на один из стульев и сказал:
- Теперь будешь жить здесь!
Эту сцену лицезрел пришедший из дежурной комнаты сержант. Но ничего не сказал.
Но тут появился дежурный офицер – высокий и очень нервный старший лейтенант. Потрясая какой-то бумажкой, он начал визгливо говорить:
- Мужчина находится в тяжелом алкогольном опьянении. По приказу начальника УВД подобные лица доставляются только в больницу.
Игорь Николаевич с этим утверждением не согласился.
- Степень опьянения устанавливаю я, - ответил врач. – А опьянение гражданина в данном случае тяжелым не является.
Такой ответ привел дежурного офицера в ярость – лицо покраснело, руки затряслись. Казалось, еще немного – и он прикажет арестовать упрямого доктора.
Но ярость старшего лейтенанта была медработникам безразлична. Они ушли, оставив Митрохина сидеть на стуле, невзирая на возмущенные возгласы дежурного офицера.
Связавшись по рации с диспетчером, Игорь Николаевич получил вызов к мужчине 50 лет с болями в сердце. Там оказалась нестабильная стенокардия, после оказания помощи больного госпитализировали. На все это ушло около часа, после чего бригаду вернули на подстанцию.
Поднявшись в комнату отдыха, Игорь Николаевич увидел Виктора, который сидел за столом и пил чай.
- Прикиньте! Опять я нарвался на этого алкаша Митрохина, - сообщил он. – В милицию вызывали. Мол, увозите его поскорее, а то ваша «скорая» привезла, а он находится в тяжелом опьянении.
- Да, это мы его привезли, - сказал Игорь Николаевич. – Обычная средняя степень опьянения.
- То же самое я там и сообщил. И добавил, что, если он им мешает, то пусть нанимают такси и везут алкаша в его родную деревню. Дежурный офицер даже затрясся от злости. А мы развернулись и ушли в машину…
Из репродуктора, висевшего на стене, послышалось шипение, а потом знакомый голос диспетчера произнес:
- Игорь Николаевич, зайдите к старшему врачу.
Должность старшего врача подстанции была введена пять лет назад. В принципе, без нее можно было обойтись – на подстанции в настоящее время функционировало всего девять бригад, справился бы и старший врач центральной подстанции. В крайнем случае обязанности старшего врача мог бы выполнять по совместительству любой врач подстанции. Но администрация «скорой» мнение коллектива проигнорировала. И на подстанции каждую смену изнывал от безделья старший врач – изредка проверял карты вызовов, следил за своевременным выездом бригад, курил, читал книги, спал до одурения, смотрел телевизор или ноутбук.
Кабинет старшего врача находился на втором этаже, рядом с мужскими комнатами отдыха. Когда Игорь Николаевич открыл дверь, старший врач – средних лет высокий худощавый мужчина в очках – оторвался от созерцания ноутбука и недовольным тоном сказал:
- Игорь Николаевич, поступил вызов из милиции. Вы доставляли пациента в алкогольном опьянении – так они утверждают, что опьянение тяжелое и настаивают на госпитализации.
- Опьянение средней степени.
- А они утверждают, что тяжелое. Придется поехать и разобраться на месте. Дежурный офицер прямо-таки визжит по телефону. Лучше уж напишите, что опьянение тяжелое и отвезите в больницу.
- На вызов я, конечно, поеду, - сказал Игорь Николаевич, - но поступать буду соответственно состояния больного. А не плясать под чью-то дудку.
Было ясно, что старший врач, прежде всего не хотел скандала, не хотел нарушать своего тихого сытного существования. Куда проще приписать пациенту тяжелое опьянение – и пусть с ним возятся врачи стационара.
В милицию Игорь Николаевич ехал в очень плохом настроении. Его раздражали эти бесцельные поездки.
«Сейчас, может быть, поступит вызов к больному с инфарктом миокарда, а нам, единственной врачебной бригаде на подстанции приходится с алкашом возиться! – раздраженно думал врач. – И придется к инфарктнику ехать фельдшерской бригаде, каким-нибудь девочкам, пару лет назад закончившим медицинское училище!»
В милиции медработников встретил сержант (дежурный офицер не вышел) и провел к «обезьяннику». В клетке они увидели Митрохина, который лежал на полу, с разбитой нижней губой и ссадиной на лбу. От него пахло калом и мочей. Короче, больной созрел! Медработники помогли пациенту подняться и под руки вывели в коридор. Он пошатывался и вообще был каким-то заторможенным.
- Попросился в туалет, - стал объяснять сержант. – Мы повели его, а он внезапно упал и ударился головой.
«Скорее всего, стал проситься в туалет – не пустили! – предположил Игорь Николаевич. – Тогда он сходил в штаны - и по большому и по малому. Испачкал пол. И тут же получил по башке!»
С диагнозом «Закрытая черепно-мозговая травма. Сотрясение головного мозга. Ушибы мягких тканей лица» Митрохин был доставлен в приемное отделение городской больницы.