В Тулу я вернулась в конце марта. Город совсем раскис под лучами весеннего солнца, и спасенья от луж не было. Как водится, после долгого отсутствия все, что я видела, глаз радовало и удивляло. Хотелось жить на всю катушку, что, в принципе, я и собиралась делать. Для начала не мешал бы чего-нибудь съесть, ни кого-нибудь, как я делала раньше, а чего-нибудь, повышающее и тонизирующее. «Шоколадница» для этих целей подходило идеально. Посетителей, желающих поднять настроение, было предостаточно. Я с трудом отыскала свободный столик и, скинув пальто, с удовольствием вытянула ноги, обутые в резиновые сапоги. Мама в этот раз сумела убедить меня одеться по погоде, или я стала уступчивее. Мамка стала совсем старушечкой с мозгами малого ребенка, обидчивого и капризного, обидеть ее становилось все проще, а угодить все сложнее. Пахло корицей и кофе.Или кофе с корицей... Звуки и запахи смешались в густой насыщенный коктейль, что обычно называется атмосферой заведения. И эта атмосфера мне тоже нравилась. Мне нравилось все и вся. Я блаженствовала. От безделья. От отсутствия напрягов и от того, что все, наконец ,закончилось и началось сначала. Расшифровать эту фразу могла только я, непосвященным она показалась бы полной ахинеей. Но я не имела привычки говорить вслух. Во всяком случае, пока, так что за городскую сумасшедшую меня принять еще было нельзя, несмотря на сияющий вид и негаснущую улыбку. Я повертелась в поисках официантки , пробуя , привлечь внимание поднятой рукой. Дело было непростое. На соседнем столике я узрела меню, и уже было открыла рот, чтобы позаимствовать его, но меня опередили. Чья-то рука услужливо подала мне его.
-Спасибо,- кивнула я.
-На здоровье,- голос был его, ошибиться я не могла. И рука его, и глаза его, и шевелюра, и…это был он.
Я поспешно отвернулась, засунула ноги в снятые было сапожки, и напряглась , спиной, ощущая, что он с любопытством разглядывал эту самую напряженную спину. Вот черт! Черт! Черт!
Официантка была худющей. Не кормят их здесь что-ли.
-Вы готовы сделать заказ? – заученно улыбнулась она.
Мне было не до меню, и я ляпнула на угад то, что заказывала здесь когда-то.
- Тирольский пирог, салат из авакадо и большой капучино. Только принесите все это наверх. Я поменяю столик.
Кофе я заказала зря. Поджелудочная пискнула предупреждающе , но это было лучше, чем, если бы я сейчас закурила. Курить я бросила, и вот почти полтора года держалась. Сейчас курить хотелось страшно. И вообще, голова пошла кругом. Воспоминания нагрянули так внезапно и в таком количестве, что все сразу не помещались в ней, и им приходилось сворачиваться в памяти, ужиматься, скукоживаться, и потому картинки получались несуразными половинчатыми непоследовательными. Вся моя полуторгодовая терапия накрылась медным тазом в одно мгновение. Тогда я умчалась на край света. Сейчас просто меняла дислокацию, пытаясь увернуться от его пристального взгляда. Мне казалось, что этот пристальный взгляд прожигал и потолок-пол, разделивший нас после того, как я поднялась на второй этаж. Почему я не сбежала из кафе? Потому что я пришла сюда именно за этим взглядом. Сейчас я могла в этом признаться. Я могла теперь себе признаться во всем, что так тщательно скрывала, оберегая себя не то от боли не то от укоров собственной нездоровой совести. Все эти месяцы, странствуя по чужим городам, странам, ища и не находя покоя, я разрушала собственную жизнь. Сама. И никто в этом не виноват. Кроме меня самой. Есть такие пирамиды, что держатся на одном единственном камне, вытащи его и пирамиде приходит каюк. Рушится она. Несмотря, что построена из самого качественного и крепкого материала. Но нижний кирпичик раскрошился и все…. Вот и мое благополучие, да и вся моя жизнь держались на одном маленьком кирпичике, любви к Николаю…
Наши отношения начались как обычно, как все мои отношения. Романами называть их не стоило. Слишком скоротечными и незапоминающимися они были. Мужчины появлялись по мере необходимости и степени моей успешности. Времени на более серьезное просто не хватало. Надо было делать бизнес, чтобы кормить семью, которая тогда у меня еще была и включала малолетнего сына и мужа, ребенка-переростка, который ни на что не был способен. Мужчины стали появляться в моей жизни после развода. Мне был необходим секс , и мне было скучно. Я выбирала женатых мужчин, как обычно мужчины выбирают замужних женщин. Мороки меньше и здоровье проверено. Ну не справки же с них требовать. Николай тоже не был свободен. Да и не собиралась я с ним под венец. Я собиралась чуть потеснить супругу в постели. Да и только…О, если бы я вовремя остановилась. Как бывало раньше…Не смогла. Это была моя первая ошибка. Сколько их было потом? Я уже не считала, но их количества было достаточно для того, чтобы превратить мою жизнь в кошмар, этакую смесь любви, ревности, гордости и эгоизма. Я влюбилась… Сначала в его член, как ни пошло это звучит. Я нашла свой золотой ключик, который открыл мне дверь в страну удовольствия и блаженства. Большего я не испытывала никогда до и никогда после. Нынче я превратилась в импотента, фригидное создание, половое и душевное, пытаясь забыться в чужих постелях все эти восемнадцать месяцев, как это водится у женщин. Такая извращенная месть. Самой себе. Ничего не получилось. В новую свою жизнь я вошла девственницей. В каком- то смысле. Тогда я влюбилась… Просто снесло башку… Потом влюбленность переросла в любовь. Как я не сопротивлялась. Я умела бросать мужчин. Я не умела их любить. Да и научить меня было некому тому, что любовь – это такое хрупкое чувство, которым надо дорожить и оберегать. Николаю, наверное, это было известно. Наверное… А мне нет. Бизнес научил меня быть несгибаемой и сильной. Я и здесь перла , не щадя и сметая. Мне было мало… Я захотела его всего… с потрохами. Зачем? Правильный вопрос. Правильный… Ответ- зависть, самолюбие , но не любовь диктовали мне мои поступки. Меня душила зависть...Зависть к его налаженному быту. К праздникам в кругу семьи, которых у меня не было. К тем милым пустячкам, из которых складывается семейная жизнь. Сын вырос. Мама . И все… Почему мне не хватало их общества…Почему?
Официантка все не шла. По- прежнему хотелось курить. Надо было чем- то занять себя и руки. Я крутила, крутила шарики из салфеток, засыпая ими свой столик.
Итак. Я , как заядлый и очень удачливый игрок, пошла ва-банк. И проигралась в пух и прах…Но все никак не могла смириться с этим, снова и снова делая ставки, абсолютно ничем не обеспеченные. Я забыла совершенно, что сейчас по ту сторону баррикад, не мои конкуренты. А обыкновенные живые люди. С их маленькими радостями, которых я их решила лишить. Я жила для себя , презрев все остальное. А они жили друг для друга. Николаю не нужна была моя вселенная. Ему нужна была его маленькая планетка, семья. Не я. Почему не я? На что я рассчитывала? Задай он сейчас мне этот вопрос. Я бы не смогла ответить. Сейчас я уже была совершенно другой. И это он сделал меня такой. Он помог мне. А не предал. Но тогда поражение для меня было смерти подобно. И я почти умерла….
Официантка принесла заказ. Смела мои «салфетные» сугробы и исчезла… Я ковыряла вилкой тирольский пирог, руша его аппетитную кожицу. Превращая в руины то, что какой-то кондитер, наверное, с любовью, сооружал для посетителей. Я не плакала восемнадцать месяцев. Думала, что запасы слез иссякли. Ан нет. Они вон текут по щекам, не останавливаясь. Как у мальчика Кая, зараженного болезнью века- эгоизмом и равнодушием. Очень актуальная сказка, несмотря на свой солидный возраст.
… я два месяца лежала в квартире, не допуская никого. Мне было наплевать на бизнес, на то, что сын кое-как пытается выползти и ямы, которую я сама всем нам и выкопала. Слава богу, мама моя пребывала в благостном неведении. Сын, ее внук, постарался оградить ее от сплетен и «новостей», что болтались на языках соседей. Это тоже была моя планета, которую я не уберегла от вселенских бурь и космических ураганов. А вот мой сын где-то научился. У Николая? Я лежала, уставившись в одну точку, потеряв счет времени. Спустя два месяца, я встала, умылась, позвонила знакомому нотариусу, оформила все, что осталось на сына, и на последнюю наличность купила путевку, даже не помню, куда я направила стопы в первую очередь. Я меняла города и страны, работала кем придется и где придется. А на полученные деньги переезжала на новое место. Я научилась дорожить тем, что имею и обходиться малым. Я научилась делать отличные снимки, я ползала по горам и рискнула опуститься на дно океана. Я прыгала с парашютом и мчалась на верблюдах, не представляя до этого какую скорость они могут развивать. Иногда, я оказывалась в постели совершенно с незнакомыми мужчинами, не зная, как их зовут и, не понимая, о чем они говорят. Секса не было. Не доходило. Я собирала вещи и уходила. Черт его знает. Что они кричали мне вслед. Проклинали? Унижали? А может быть признавались в любви? Я не пользовалась мобильниками. Я писала письма сыну и отправляла фотографии. Три дня назад я вернулась. Сын написал мне, что организовал выставку моих работ, и , как ни странно,был аншлаг.
…. Солнечные лучи мотыльками бились о стекло. Пена над капучино переливалась всеми цветами радуги. Слезы еще текли. Как хорошо все-таки, что тогда я остановилась, не сделав последний шаг в бездну. Не опустилась до подлости…, не стала мстить за собственное унижение. Да разве любовь можно унизить. Любовь- дар судьбы. И этот дар достался мне. Провидение просто испытывало меня, достойна ли я такого дара. Оно преподало мне урок. Как Николай жил после меня. Как вернул доверие семьи? Все это время меня волновало только это. Как я могла стать причиной его несчастий? Ведь я так любила… люблю его!
- Возьми, - он сидел напротив и протягивал мне платок. Ведь салфетки я все извела. Я взяла. Как всегда безупречно выглаженный и свежий.
Мы сидели и смотрели друг на друга…Просто сидели. Просто смотрели.
- Знаешь, - сказал он вдруг, - ты так часто говорила, что не хочешь за меня замуж, что тогда просто не оставила мне выбора.....