(сказ)
Вот те крест, мой читатель, – была такая встреча: Волка и Соловья. Свидетелей было – хоть отбавляй. Только в суд позвали тех, со стороны сильных, волчьих, значится. А свидетели бессильных, соловьиных, канули, как бы их и не бывало…
Ведомо, всесильные в судах утверждают свою волчью правоту. Они же – власть всей фауны окрест. Про что я? Про беды птичьи да места их обитания.
Давным-давно в здешних садах-рощах поселились певчие, да и не только певчие, – пернатые, словом. Обитала тут и мелкая живность, как-то: русаки, суслики, квакушки в болотцах, что достойно аккомпанируют птичьим хорам в вечерний летний час. Дружно жили, без злобы и зависти – то ли они украшали цветущие сады-рощи, то ли сады-рощи. балуя, их оберегали от чужаков да неприятелей – теперь-то что о том размышлять… Поздно.
Жили не тужили до поры-времени, пока не наведался сюда сам Волк с несколькими своими угодниками и не потребовал Главного. Главным здесь во все века избирался Соловей, не солгавший ни разу ни в одной ноте, радовал своей праведной музыкой, за что давно снискал не только глубочайшую признательность здешних обитателей, но и всеобщую любовь их.
– Развелось тут всякой нечисти в гнилых болотах да одичалых зарослях!
Очистить округу враз от нор, шалашей и гнёзд! Олухов выжгу! Теперь всё
моё – что хочу, то и вершу, – свирепствовал Волк, ни разу не глянув на
Соловья, сидевшего на ветке дуба.
Мудрый Соловей молча выслушал гневную волчью тираду. Пренебрежительно глянул сверху на всесильного внизу и вдруг взял три аккорда, вмиг огласившие округу. Почувствовав неладное, разом слетелись-сбежались сюда все здешние обитатели.
Волк властно повторил: «…выжгу!» Угодники – хором: «Очистить…»
Воцарилась мёртвая пауза, то молчание, что именуется предгрозовым, взрывным.
Соловей, не спеша усевшись на самой нижней ветке берёзы, показав тем самым, что он у себя дома, на правах главного, обвёл взглядом своих и тихой трелью у них спросил: « Как вам речь всесильного? Решение…»
Не дав ему закончить фразу, обитатели, встав плотным полукругом перед Волком, хором изъявили свою волю: « Не позволим. Земля наша. Мы тут от веку». Да как пошли на всесильного квакать-стыдить, клевать, выдёргивая шерсть клочьями, поливая его помётом от расстройства, комментируя это самыми непристойными звукоизлияниями…
Попятились волчья стая, да и – прочь из рощи, огрызаясь, угрожая судом…
И «суд» над обитателями состоялся следующей же ночью – полыхала вся роща… Случайно уцелели Соловей да Сорока, летавшие за водой. Да разве унять огонь той каплей, что в клюве донесли… Ни дерёв, ни гнёзд, ни нор, ни косточек – лишь ветер пеплом тешился.
Долго ли, коротко ли тянулось ДЕЛО № - х, а Соловья и Сороку взяли под самые что ни на есть крылышки, да и – в суд. А там внимательно выслушали свидетелей, знамо дело, волчьих: « Не были в роще. Судом не стращали. Не палили. У этого болотного скопища вся электропроводка в хибарах истлела, да и костры ночью жгут. Видим впервые это птичье отродье, наказать за клевету, моральный ущерб…»
За неимением свидетелей бесправных (почти все выгорели), судьи враз порешили: «Подсудимых обозвать ВИНОВНЫМИ и ЗАКЛЮЧИТЬ в разные клетки, дабы не смели мешать новым ДЕЯТЕЛЯМ, ВОЛКАМ, поскольку теперь они, ВОЛКИ, санитарят все леса и рощи. Стало быть, они и власть во всей флоре и фауне…»
Тут как-то Ворона в клюве принесла с помойки газетёнку, в коей прочла, по чьей милости идёт засилие ВСЕПРАВНЫХ над БЕСПРАВНЫМИ. Не веря глазам своим, вслух послогово ещё раз: « На то у-каз-ы спуск-а-ют сверх-у, жечь…» Долго всматривалась в небо, надеясь поймать клювом хоть одно из таких повелений, но – увы, напрасно… Да и для кого? Соседей-то по роще-саду давно нет. Те, что не сгорели в ту ночь, перевелись из-за бездомья да холода-голода… А на месте обиталищ бесправных растут уродливые забугорноамбарного
вида замки.
Изменились времена, до бесстыдства изменились. Не к ночи будь прочитано…
03.01.2014 г.