Жомарт был моим одноклассником. Это сейчас его называют Джоном и рассказывают о нем всякие небылицы. На самом деле все было не так.
Он умер три года назад. Сгинул на красной зоне, до конца отстаивая воровские принципы. Хотя как было на самом деле, мне неизвестно; может кто из сокамерников свел с ним счеты, может сотрудники учреждения забили его насмерть, или просто скончался от туберкулеза или спида, в общем, неважно – молва говорит, что ушел он в глухую несознанку, потому его и кончили. Тогда то и пошла легенда о нем, как о честном и неподкупном воре. И даже сейчас, во дворах, на подъездных лавочках и на блатхатах можно услышать, как какой-нибудь прыщавый юнец с нескрываемой завистью и неподдельным уважением рассказывает таким же обкуренным подросткам очередную историю о делах достойного человека.
Но я помню его с малых лет. Был он, может чуть наглей, чуть задиристей, чуть самоуверенней, чем другие одногодки, но, по сути – самый обыкновенный пацан. Примерно с десятого класса наш Жомарт стал, как говорится, двигаться с одной дворовой компанией, где все ребята были старше его. Они собирались на районе, обычно возле заброшенного детского сада, и начинали соображать на пузырь. Все пили и курили, неумело бренчали блатные песни и рассказывали друг другу байки из воровской жизни. Большинство из них позже плотно село на иглу, кто-то отсидел, кто-то сидит до сих пор, кто-то опустился на самое дно и давно уже днюет и ночует с бомжами.
Но Жомарт избежал этой участи. Он, после школы, по воле судьбы, сошелся с неким Мазиком, мелким уличным хулиганом, сумевшим как-то пристроиться к самым настоящим бандитам (на их совести, кроме нашумевшего ограбления банка, якобы, то самое громкое убийство залетного российского каталы, из-за которого в городе долго шли разборки).
Мазик был шестеркой, и вся его работа заключалась в собирании дани с владельцев автостоянок и вулканизаций. К этой деятельности Мазик и привлек Жомарта, тем и кормились, и искренне считали, что жизнь удалась, и живут они как надо.
Примерно в это время Жомарт и пошел на свое первое дело. И компанию ему составил я, тогда ещё бестолковый мальчишка, совершенно не понимающий, что творю, и какие нас ожидают последствия. Мы решили обворовать склад одной торговой компании. Все было продумано заранее – сторож был соседом Жомарта, и мой друг лично многократно убеждался, что в ночную смену тот напивался в хлам и под утро приходил домой, еле держась на ногах. А собаки, разгуливающие по территории склада, были трусливые обленившиеся пугала, кроме как лаять ничего больше не умеющие. К тому же из пьяных утренних посиделок с соседом, выяснилось, что руководители фирмы настолько жадны, что даже не установили сигнализацию. Короче, глубокой ночью, пешком, петляя по закоулкам, добрались мы до высоких заборов склада, опоясанных по верху тремя рядами колючей проволоки. С горем пополам перелезли через них, оцарапавшись и порвав местами одежду. С самого начала все пошло не так. Собак почему то не оказалось вовсе, что нас нисколько не насторожило, внутри складского помещения горел свет, а двери все были открыты настежь. Пока мы шныряли по зданию и, совершенно очумев, хватали все подряд (я, например, зачем-то вцепился в две автомобильные шины и таскал их туда-сюда), снаружи донесся какой-то шум и в проеме ворот неожиданно появился дядя Саша, сосед Жомарта, он же сторож. Совершенно трезвый. Сказать, что мы обделались от страха – значит не сказать ничего.
- Ах ты тварь малолетняя – выдохнул дядя Саша, на секунду обомлевший от такого наглого открытого воровства, и, схватив попавшийся под руку сломанный черенок лопаты, рванулся к нам. Жомарт завопил, помчался, сам не зная куда, споткнулся, с разбегу залетел в кучу строительных материалов и там его настиг разъяренный сторож. Колотил сосед моего подельника изо всех сил, а вот на меня почему-то не отвлекался, наверное, знакомое лицо вызывало у него больший праведный гнев. Этим я и воспользовался. Взял стоящую у порога стальную кочергу, подошел к дяде Саше сзади, и что есть мочи ударил его в затылок. Тот охнул, опустился на колени, потом на четвереньки, после чего я ударил его еще раз. Жомарт испуганно вскочил, его трясло от страха, он совершенно ничего не соображал. Я взял дело в свои руки и предложил ему добить сторожа наверняка, так как оставлять свидетеля никак нельзя. Но Жомарт даже не понимал, что я ему говорю, он был на грани истерики. Пришлось мне самому отправлять дядю Сашу на тот свет, выбора не было, слишком далеко мы зашли в ту злополучную ночь. До самого утра мы пили водку в гараже у моего отца, отходя от пережитого волнения.
Вот такая она настоящая история первого дела Джона, когда проявил он себя на самом деле трусом и слизняком. Правда, в глаза я ему этого не говорил.
Потом много было разных дел, разборок, драк, перестрелок и конечно, убийств. Очень часто мы смотрели в глаза смерти, и довольно долго она обходила нас стороной. Со временем мы приобрели определенную славу лихих беспредельщиков, и к нам стали относиться с уважением. В девяностые мы подмяли под себя многих предпринимателей, водили дружбу с ментами, прокурорами и прочими начальниками. Катались на черной, наглухо тонированной восьмерке и повсюду братва встречала нас хлебом, солью и женщинами. Беззаботная и шальная жизнь. Вот только Джон как был в душе слабаком, так им и остался на деле. В серьезных ситуациях, когда надо было действовать жестко и беспощадно, он терялся и начинал нервничать. Хорошо, что рядом со своим одноклассником был я. Я и решал в конечном итоге все проблемы. Однако люди почему-то приписывали все заслуги Джону, потому что играл он часто на показуху, хвастался почем зря нашими подвигами и вообще, вел себя как полный дурак.
Когда вошли мы, наконец, в серьезный бизнес на правах партнеров (в чем немалая моя заслуга), обеспечивая этот бизнес силовой поддержкой, я понял, что беспределу надо положить конец. Игра не стоила свеч, мир медленно, но верно становился цивилизованней, дела ухищренней, и наглость и физическое воздействие уже мало что решали. Нашему бизнесу были нужны мозги, хороший хозяйственник и нужные связи. Я стал самым настоящим бизнесменом, и сегодня дела у меня складываются удачно, я солидный и влиятельный в городе человек. То, что я когда-то в молодости засветился в банде Джона, так это сплетни и наговоры, не верьте, я честный предприниматель.
Конечно, я лукавлю, но тогда в начале двухтысячных годов, мне нужно было сделать выбор, и я его сделал. Джона я сдал ментам с полным набором неопровержимых доказательств, спящего в обнимку с трупом одного местного владельца сети автозаправок, с орудием убийства в руке и пачкой героина в кармане. Что и говорить – топорная работа, но этого хватило, чтоб Джона упекли в тюрягу, где он благополучно скончался. Его время прошло, хотя он этого не сознавал, и я думаю, что я все сделал правильно. А вот насчет мук совести, чистосердечного раскаяния и прочей муры – это не ко мне, я действовал в духе времени, таковы были обстоятельства, выживал сильнейший.
Да, кстати, меня зовут Алмаз, и кличка у меня когда-то была Мазик, но так меня называли только близкие друзья, да успокоит господь их грешные души.