Глава 5
Война морская
1
Историки, то есть люди, точно знающие где, когда и зачем, весь 19-й век и начало 20-го столетия, года примерно до 1915, эпоху наполеоновских войн называли иногда Первой мировой войной. И имели к тому все основания. Центр силовых разборок приходился на Северную Италию и Германию, но военный действия происходили по всему миру: от Индонезии и Индии на востоке до Вест-Индии на западе.
В этой главе я попытаюсь кратко осветить периферийные конфликты первой Первой мировой. Начну с Вест-Индии.
Вест-Индия. Название это нисходит ко времени Колумба. Великий мореплаватель открыл не Америку, а проложил новый путь в Индию. Всю жизнь он полагал, что обнаруженные им острова расположены восточнее Индии. Вслед за Колумбом в Испании, а затем во всей Европе новые земли назывались не иначе как Индией или Вест-Индией. Спустя несколько десятилетий у испанских конкистадоров закрались сомнения: действительно ли ограбленные ими королевства находятся в Индии или недалеко от неё. Где слоны, где храмы Будде, где, в конце концов, лошади. Прошло ещё несколько десятилетий и за Вест-Индией закрепилось второе название – Америка. Вроде бы по имени безвестного картографа Америго Веспуччи. Вест-Индия как название потеряло свое обобщающее значение. Под этим именем остались острова в Карибском море, часть Южной Америки и Центральная Америка.
Вест-Индию поделили главные морские державы того времени: Испания, Португалия, Франция и Англия. Французская революция и последующие за ней драматические события в Европе, всколыхнули колонии, пробудили от долгой спячки белых плантаторов и черных рабов.
В июне 1806 года, в то время когда Наполеон, победив Австрию, хотел жить мирно, у берегов испанской Ла-Платы появилась английская эскадра адмирала Попэма, состоящая из четырех крейсеров и четырех фрегатов. Эскадра пришла из Африки, где небольшой отряд генерала Давида Бейрда, привезенный на кораблях Попэма, за десять дней почти бескровно отобрал у голландцев Капскую колонию, дабы обезопасить прохождение британских караванов мимо мыса Доброй Надежды. Успех, легкость, с какой британцы проделали эту операцию подвиг Попэма и Бейрда к новым свершениям. Они вознамерились завоевать Ла-Плату, не поставив кабинет в известность о своём намерении. 16-го июня генерал Бересфорд осадил Буэнос-Айрес, а 2-го июля англичане штурмом овладели городом.
Страной в это время управлял вице-король Линьер, француз по рождению. Отойдя от шока неожиданного нападения англичан, он собрал разбросанные по стране отряды и в августе выгнал завоевателей из столицы.
Однако британцы, получив поражение, не убрались по своему обыкновению на корабли. Они зацепились за несколько прибрежных городков и держались, ожидая решение Лондона. И дождались. Кабинет одобрил инициативу Попэма. Поздней осенью к морякам пришло 10-ти тысячное подкрепление под началом генерала Уайтлока. 3-го февраля 1807 года британцы захватили Монтевидео. Несколько недель спустя они с моря вновь попытались взять Буэнос-Айрес, но были отбиты с большими потерями. Стычки и бои продолжались до лета. Седьмого июня 1807 года конфликтующие стороны подписали соглашение, по которому англичане обязывались оставить берега Ла-Платы в течение десяти дней.
Годовая операция британцев закончилась оглушительной неудачей. Потеряли время, потеряли людей, ничего не приобрели, но сделали вывод: вражеские (испанские и французские) колонии Вест-Индии могут за себя постоять. Всё изменилось, когда Наполеон выкрал испанский трон. Вчерашние друзья стали врагами, а вчерашние враги стали лучшими друзьями. Грех этим обстоятельством не воспользоваться Лондону.
Шаткость и ненадежность французских позиций в Вест-Индии хорошо понимал Наполеон. Он сознавал, что захват Мадрида не означает автоматическое присоединение к французской короне всех заморских владений Испании. Сознавал и делал, что мог. В мае 1808 года Маре рассказал Наполеону, что в своем замке проживает Маркиз де Сассене, долгое время живший в Ла-Плате и друживший с вице-королем. Сассен был вызван в замок Маррак и немедленно принят Наполеоном.
– Вы знакомы с господином Линьером, – ласково спросил император Сассене, откручивая пуговицу на его сюртуке.
– Да.
– Хорошо, это мне уже сказал Маре. Потому я вас уполномочиваю послом к вице-королю.
Обескураженный Сассен изъявил готовность послужить империи, но просил перед долгим и опасным путешествием ещё раз побывать дома, уладить дела и попрощаться с женой.
– Это невозможно! Вы выезжаете завтра. У вас только 24 часа. Пишите завещание. Маре передаст его вашей жене. Потом идите к Коленкуру и получите у него предписания.
Сассен прибыл в Буэнос-Айрес. Там его встретили очень холодно. Настолько холодно, что посадили в тюрьму и держали в темнице два года. Вице-король, чтобы удержать трон, должен быть большим испанцем, чем окружающие его сановники, возмущенные французским обманом. Однако арест французского посла и заключение его в тюрьму не спасли положение Линьера. Летом 1809 года его вынудили уступить трон Бальтазару де Киснеро. Но и тот правил недолго. Через год, в мае 1810 года, в колонии случилось восстание, какое закончилось объявлением независимости Ла-Платы (Аргентина и Уругвай сегодня) от испанской короны.
Самая большая французская колония в Вест-Индии была Гайана со столицей Кайенна. Кроме Гайаны Франция владела вторым по величине островом Карибского моря – Гаити; тремя большими островами: Гваделупа, Мартиника и Тобаго; и пятью малыми островами: Сен-Мартен, Дезирад, Петит Терре, Мари-Галант и Лес-Сантес (последние четыре острова расположены у Гваделупы).
В 1808 году, когда в Вест-Индии стала известна интрига французского императора по смене испанской правящей династии, для французских колоний наступили тревожные дни ожидания. Словно подтверждая нехорошие предчувствия французских колонистов, на Барбадосе и Тринидаде накапливались английские морские пехотинцы. К концу года под командой генерала Бервика их накопилось 15000.
В октябре начались неприятности на Гаити. Восстали испанцы на западе острова. 7-го ноября 1808 года между повстанцами и регулярными французскими войсками произошло кровопролитное сражение, в котором погиб генерал Ферран, губернатор острова Гаити. Французы потерпели поражение. Противники находились в неравном положении. Испанцев оружием и боеприпасами снабжал английский флот, а французы практически были лишены возможности пополнения боезапасов. Тем не менее, французы продержались до середины июля 1809 года, и только тогда капитулировали. Всех сдавшихся англичане отвезли на соседнюю Ямайку.
Потом подверглась нападению материковая Гайана. В начале января английский флот выбросил на берег Гайаны большой отряд злых как тысячи чертей португальцев. Они горели ненавистью и жаждали поквитаться с французами за захват их страны. Губернатор колонии, Виктор Юг, не располагал сколько-либо значительными силами. Уже 12-го января колония капитулировала. Португальцы позволили французам убраться на родину.
Остальными французскими колониями занимались английские войска. На Мартинике французами командовал генерал-капитан Вилларе, на Гваделупе – генерал-капитан Эрнуф. Оба генерала хотели защищать острова до последней крайности. Чтобы увеличить гарнизоны Мартиники и Гваделупы, генерал-капитаны отказались от защиты Тобаго и пяти малых островов. Последняя крайность пришла очень скоро. 10-го февраля пала Гваделупа, двумя неделями позже капитулировала Мартиника. Пленных французских солдат англичане поместили в лагеря на Ямайке.
Меньше чем за год Французская империя растеряла все свои колонии в Вест-Индии.
2
Мысленно перенесемся через Атлантический океан к берегам Европы.
В октябре 1805 года у мыса Трафальгар английский флот под началом легендарного адмирала Нельсона нанес объединенному франко-испанскому флоту такое сокрушительное поражение, что военно-морские силы Франции уже не смогли оправиться.
Историки приписывают Наполеону множество талантов: стратег, зорким взглядом проникающий в будущее во всех его сложностях и взаимосвязях; гениальный полководец, нетрепетной рукой посылающий на бойню сотни тысяч людей; государственный деятель, давший Франции гражданский кодекс; политик и дипломат, объединивший разноплеменную Европу. В списке отсутствует один очень важный талант. Он не был и не стремился быть флотоводцем. Морское дело он не знал, море не любил, адмиралам не доверял. В том смысле, что не верил в способность французского флота победить англичан. Это неверие отразилось на работе морского министерства империи.
За сем лет после Трафальгара, с 1805 по 1812 год, подготавливались и в последний момент откладывались семь операций французского океанского флота: экспедиции в Тунис, Алжир, Египет, Салоники, Сицилию и даже в Бразилию, дабы там помешать английской торговле.
Для примера возьмем не случившуюся экспедицию в Алжир.
Столетиями алжирцы промышляли пиратством во внутреннем море. Предметами продаж становилось всё: и товары, коль посчастливится взять на абордаж торговое судно, и сами захваченные корабли, и люди. За богатых пленников пираты получали выкуп, а пленников бедных обращали в рабов и продавали на невольничьих рынках. Время от времени пираты сбивались в большие стаи и нападали на прибрежные города Италии, Франции и Испании.
Так было в темные средние века, такое положение сохранилось и в просвещенном XIX столетии. Христианские страны были не в силах справиться с алжирской заразой. Иногда откупались. В 1789 году алжирскому дею семь раз платили дань и в том году пираты почти не нападали.
Когда генерал Бонапарт стал первым консулом, у него появилось много смелых проектов. Один из них – положить конец тысячелетнему пиратству во внутреннем море. Он назначил Дюбуа де Темвилля, великолепного знатока востока, поверенным делами Франции в Алжире. В мае 1800 года новый поверенный с письмом Бонапарта прибыл к дею Мустафе. Темвиллю удалось заключить перемирие, которое в сентябре этого года переросло в мирный договор. Но вмешались англичане. В эти годы действовал принцип обратности: что плохо для французов, то хорошо для англичан, и наоборот. Английский посол поговорил с Мустафой и тот отказался выполнять договор, о чем, видимо по глупости, сообщил французскому правительству. В декабре 1801 года Темвилль снова приехал в Алжир и вскоре заключил новый мирный договор. В апреле 1802 года Мустафа даже отправил первому консулу послание с заверениями в дружбе.
Алжирцы не были бы алжирцами, если бы выполняли свои обещания. Договор, и первый и второй, они рассматривали как клочок бумаги, позволяющий им эффективней вести пиратство. Грабеж караванов продолжался. Летом 1802 года, во время короткого мира с англичанами и, в силу этого обстоятельства, свободного судоходства, терпение первого консула лопнуло. В июле в Бресте была сформирована эскадра из двух крейсеров, нескольких фрегатов и множества корветов. Экспедицией командовал Пьер Юлен. После почти месячного плавания эскадра зашла в бухту Алжира, стала на якоря, а жерла пушек моряки красноречиво направили в сторону резиденции лживого дея. Тут и проявилось приторное восточное гостеприимство. С неподдельным радушием дей Мустафа встретил французов, как долгожданных и желанных гостей. Он упреждал малейшее желание французских командиров.
С твердым убеждением, что с варварским пиратством покончено навек, французы убрались восвояси. Однако как только мир закончился, и война между Англией и Францией возобновилась, возобновилось и алжирское пиратство. В 1805 году в пиратском плену находились 230 французов. Это только те, за которых пираты рассчитывали получить выкуп. Тысячи бедных граждан Франции были распроданы на невольничьих рынках.
В июле этого года два брига под командой Жерома Бонапарта пришли в Алжир, чтобы выкупить несчастных сограждан. Дею был заплачен выкуп и пленников освободили. Жером пожал славу освободителя томящихся в неволе французов, хотя на самом деле всё дело уладил Темвилль.
После Трафальгара пираты совсем распоясались. Наполеон часто высказывался о необходимости карательной экспедиции в Алжир. В апреле 1808 года он писал морскому министру: «Господин Декре подумайте об экспедиции в Алжир, как на море, так и на земле... Когда вы изучите предприятие на Алжир, займитесь Тунисом...».
В Тулоне готовились корабли, собирались войска, но экспедиция не состоялась. Вмешалась Испания. Точнее выражаясь, французский император попался на крючок с наживкой Испания. И все планы как по одолению пиратства в Средиземном море, так и по Индии, все морские операции пришлось отложить в долгий, долгий ящик. 28-го июня 1808 года император писал морскому министру: «Мои дела в Испании за последний месяц очень ухудшились. До 15-го июля я приму решение: смогу ли я отослать из Европы значительные силы».
Единственное, на что решился император в 1808 году, а морское министерство довело до конца – это операция по снабжению гарнизона Корфу боеприпасами и провиантом. Наполеон в это время не исключал десант в Сирию, дабы восстановить «дружеские» отношения с Турцией и далее вместе с русскими войсками оттуда начать поход в Индию. Корфу, как перевалочная база, в этом раскладе занимала центральное место.
Не только океанский флот занимал мысли императора. Из головы не шла плоскодонная флотилия, на строительство которой в свое время истратили столько денег, что их хватило бы на две скромные войны. Неужто, эти миллионы франков так и сгниют на пристани Булони.
7-го сентября 1807 года, едва вернувшись в Париж из Тильзита, Наполеон пишет министру Шампаньи: «С первого октября моя флотилия будет готова к военным операциям против Англии». Император погорячился, смотря на Европу сквозь розовые очки Тильзита, а англичане предвосхитили его действия. Осенью они собрали у своих берегов огромный флот. В силу этого обстоятельства применение флотилии стало невозможно. А англичане, дабы корабли не простаивали в портах без дела, предприняли недружественную акцию против Копенгагена. Плоскодонная флотилия продолжала гнить. В феврале 1808 года Наполеон жаловался брату Людвигу: «С горечью смотрю я на разрушение моей флотилии – моего важнейшего инструмента против Англии».
Уже без малого три года стояли корабли без дела в портах Па-де-Кале. В марте 1808 года, ко времени, когда Наполеон готов был предпринять против Англии некоторые враждебные шаги в виде похода в Индию или десанта на британские острова, представительная комиссия в Булони провела инспекцию подгнивающих судов. Согласно апрельскому отчету комиссии в порту находилось 765 кораблей; из них только 77 были готовы выйти в море немедленно, 162 подлежали списанию, как совершенно непригодные, 526 кораблей нуждались в различного рода ремонтах. Требовались громадные средства, чтобы восстановить флотилию до состояния 1805 года, и, самое главное, время. А Талейран и англичане не давали Наполеону время. Ни сил свободных, ни средств просто не было. А в апреле уже полным ходом шла испанская операция, и чем дальше она шла, тем хуже. Совсем не так, как убеждал Талейран, ссылаясь на прецедент двухсот летней давности, когда Бурбоны довольно легко сместили династию испанских Габсбургов.
В октябре этого года, в виду того, что флотилия годилась разве что на дрова, военный министр Кларк предложил гениальный план завоевания Англии. План основывался на физике и здравом смысле. Если элемент земля, по которой можно пройти в Англию, отсутствует, а элемент вода заперт английскими крейсерами, то стоит, право, использовать элемент воздух. Министр предложил построить сто воздушных шаров каждый диаметром сто метров. В каждой гондоле должны находиться 1000 солдат и офицеров с двухнедельным запасом провианта в ранцах, 25 лошадей, 2 пушки, телега боеприпасов и достаточно дров для разогрева воздуха в шаре. Наполеону очень понравилась идея Кларка. Он уже был готов отдать приказ шить шары и рубить дрова, но осторожность возобладала. Император отправил проект на экспертизу знаменитому математику Монжу. Ученый посчитал вес, подъемную силу и пришел к выводу, что шары должны быть диаметром много больше ста метров. От идеи свалиться британцам на голову неожиданно, как снег среди лета, отказались.
Второй интересный проект – это подкоп под Ла-Маншем. И эту идею французская академия загубила на корню. Если в первом проекте элемента воздуха было слишком много, то во втором – его явно не хватало. Академики доказали: подкоп невозможно прорыть по причине нехватки воздуха, землекопы просто напросто задохнутся, не прорыв и до половины.
События в Испании, потом война с Австрией, потом женитьба на австрийской принцессе отвлекли мысли императора о десанте в Англию на целых три года. Только весной 1811 года, в период относительного затишья между неприятностями в Испании и неприятностями в России, Наполеон вернулся к десанту. Морской министр Декре получил указания императора: Булоньскую и две другие плоскодонные флотилии в Шербурге и Флиссингене привести в состояние боевой готовности. В конце июля император назначил Нея, одного их лучших своих маршалов, командиром сухопутных и морских сил в Булони. В Шербурге командиром стал генерал Вандам, а во Флиссингене – маршал Удино. В августе Наполеон колебался между Шербургом и Брестом, соответственно между десантом в Англию и Ирландию.
В Ирландию были посланы агенты, чтобы определить готовность ирландцев выступить с оружием в руках против английской тирании, а морскому министру Наполеон писал: «Мои силы готовы, и если я твердо решу – исполню это. Это может случиться в конце февраля или в начале марта. Флотилия в Булони для меня является сильнейшим средствам воздействия на Англию». Однако этой осенью наметились разногласия с Россией, и планы по десанту опять пришлось отложить. В декабре император, скорей по инерции, писал морскому министру, что во Франции имеется достаточно леса для строительства 7200 кораблей.
Планы Наполеона стали именем нарицательным, символом сложности и многогранности. Время и отсутствие критики перековали обычную предусмотрительность генерала Бонапарта в пристрастие императора Наполеона к полуфантастическим и фантастическим планам, слабо опирающиеся на реальность. В начале карьеры предусмотрительность, как черта характера, способствовала успеху начинаний генерала, ибо любые действия противника были предусмотрены и заранее принимались меры по их нейтрализации. С ростом самосознания Наполеона, с укреплением его убежденности в собственной непогрешимости и гениальности, о которых он слышал каждый день от сановников, придворных, маршалов, свойство души – охватить всё и как можно полнее стало тормозить общее дело, ибо обилие планов приводило к распылению сил и к тому, что он не создавал выгодные обстоятельства, а, скорей, следовал им. Всё время он воевал с одним противником – с Англией. Но руки до неё так и не доходили. Он отвлекался то на Пруссию, то на Испанию, то на Россию. Отвлекался туда, где, как ему казалось, сложились благоприятные условия для завоеваний. Главное же, его историческая миссия – завоевание Англии или, по меньшей мере – покорение Индии, так и осталось неисполненным.
3
Мы слегка коснулись Вест-Индии, очень бегло глянули на воды, омывающие Европу, пора отправляться в Индию – виртуальный центр наполеоновских войн.
Все европейские войны начала девятнадцатого столетия, так или иначе, касались Индии. До Испании Наполеон четыре раза пытался осложнить англичанам завоевание субконтинента. Попыток было больше, но явных – четыре. Первая и самая серьезная была предпринята в 1798-99 годах. Знаменитая египетская экспедиция являлась первым этапом нереализованного индийского похода. Вторая попытка относится к 1800-01 годам. Тогда планировалось в союзе с русскими войсками проникнуть в Индию через Персию. Убийство императора Павла предотвратило исполнение этого плана. Следующая попытка была предпринята во время короткого мира с Англией. Остановимся на ней.
По Амьенскому мирному договору 1802 года Франция получала назад все пять небольших поселений в Индии: Маэ, Путтуччери, Карикал, Юнон и Чанданнагар. Первый консул желал, чтобы республика как можно скорей вступила во владения возвращенными территориями. Это желание должен был исполнить генерал Шарль Дека, которого Государственный совет по настоянию Бонапарта назначил генерал-капитаном всех французских колоний восточней мыса Доброй Надежды. В распоряжение Дека была представлена небольшая военная эскадра. 5-го марта 1803 года эскадра, на бортах которой находился отряд численностью 1400 солдат, оставила Брест и на всех парусах пошла в Индию.
Генерал-капитан имел секретное предписание первого консула: войти в контакт с индийскими князьями, недовольными английской экспансией, определить как можно точнее политическое и экономическое положение страны и определить, сколько войск требуется для завоевания Индии с учетом, естественно, местных кадров. Четыре месяца спустя эскадра подошла к Путтуччери, и генерал-капитан с удивлением увидел, что в порту стоят английские крейсеры, а на столбе пристани гордо реет британский флаг.
Первый консул Бонапарт был хитер, спору нет, но губернатор Индии, лорд Валлеслей, был хитрее. Он и не собирался возвращать французам ни пяди родной индийской земли. Ни для того английские солдаты пятнадцать лет гибли в джунглях, умирали от малярии, чтобы делиться с ненавистными французами, которые завтра – в том губернатор был совершенно убежден – снова станут врагами. В феврале 1803 года, задолго до прихода эскадры Дека, Веллеслей писал Генри Дундасу, который в недалеком прошлом занимал должность госсекретаря по Индии: «Так как мы находимся на краю света, я должен оценить политическое положение Индии с точки зрения мира с Францией. Лучший мир, который мы можем ожидать – это вернуть французам все их колонии, а голландцам, которых я рассматриваю как французов, только под другим именем – большую часть их прежних владений в Индии. Многие местные князья настроены против нас и, после мира в Серингпатаме, склоняются к французам больше чем когда-либо. Поэтому мы должны ожидать, что подвергнемся нападению со всех сторон. И будут использованы все средства, чтобы основа нашего кредита и нашей власти были полностью уничтожены».
Индостан – так раньше называлась вся Индия – со времен могучего Тамерлана формально находилась под властью Великого Могола. За несколько столетий величие Могола сильно поблекло. И если князья всё ещё признавали его верховенство, то только потому, что он не мешал им воевать между собой. С приходом на субконтинент европейцев реальная власть Могола рассыпалась как бусинки на четках и их подбирали наиболее активные князья. Юг Индии находился под властью Типу, султана Майсура. На севере и востоке Майсур граничил с низамом Хайдарабада. Весь центр, по обе стороны реки Годавари, занимали воинственные маратхские князья. Самые сильные из них были властитель Холкар, пешва Баджи Рао и правитель Синдхьи. И наконец, упираясь в хребты Гималаев, субконтинент опоясывала империя Сикхов. В конце 80-х годов 18-го столетия Англия владела в Индии двумя районами. Один находился на юге, другой – на севере. В двух войнах 1790-92 гг. и 1798-99 гг. англичане победили султана Типу и этими победами заложили основу завоевания всей Индии.
Генерал-капитан Дека был очень удивлен, когда при подходе к Путтуччери увидел на башни французской колонии английский флаг, и ещё больше удивился он, когда в порту обнаружилась сильная английская эскадра. Французские корабли вошли в порт, бросили якоря рядом с британскими крейсерами. Но на большее Дека не отважился. Исполнять предписания первого консула на глазах у враждебно настроенных англичан – самому нарываться на неприятности. Пару недель спустя в Путтуччери примчался быстроходный французский фрегат. Он привез директиву первого консула: в связи с опасностью возобновления войны, как можно скорей покинуть индийские воды и идти на Маскаренские острова.
Ночью шесть французских крейсеров и фрегатов ушли из порта. Англичане не мешали их выходу и не преследовали. Тем самым третья попытка Наполеона закрепиться в Индии закончилась так же неудачно, как и первые две.
1-го декабря 1803 года эскадра Дека пришла в Порт-Луи на острове Маврикий. Уже находясь на Маврикии, генерал-капитан получил сообщения французских агентов из Индии, что многие князья готовы немедленно выступить против англичан, если хоть небольшой отряд дружественной Франции десантируется в Индии. Эти новости подвигли Дека послать в Европу своего адъютанта, но не к первому консулу, а к Лефевру, чтобы уже тот убедил Наполеона в осуществлении индийского плана.
22-го сентября 1804-го года Наполеон, ставший к тому часу императором, принял адъютанта Дека и Лефевра.
Наполеон. – Как вы считаете, сколько войск необходимо, чтобы добиться какого-то успеха в Индии?
Лефевр. – Государь, с 10000 человек всех видов оружия мы в состоянии предпринять всё.
После некоторых уточняющих вопросов, Наполеон спросил:
– Вы полагаете, что англичан с их 25000 солдат можно выбросить из Индии?
– Государь, я закладываю жизнь, что с 15000 добьемся мы великолепного успеха.
– Но вы только что сказали, что английские силы насчитывают 150000.
– Я убежден, что они не смогут в одном месте сосредоточить больше чем 50000, из них максимально 8000 англичан.
Наполеон некоторое время в задумчивости ходил по большой комнате. Остановился возле Лефевра, внимательно посмотрел на него.
– Где, по вашему мнению, Дека должен начать операцию?
– Государь, имеются два важных пункта, из каких мы можем начать: Бомбей и Гоа.
– Кто союзники, с которыми следует считаться. Я не доверяю маратхам.
– Государь, на северо-западе Индостана мы нашли шаха Зимана, который предлагал султану Типу союз, когда Ваше Величество находилось в Египте.
– Да, но у меня было по крайней мере 30000 французов и по дороге я собрал бы больше чем 100000 арабов и персов.
Наполеон уточнил некоторые детали, потом спросил:
– Как обстоит дело с провиантом?
– Государь, американцы за хорошие деньги привезут столько мяса, сколько мы захотим.
В 1804 году полным ходом шла подготовка к десанту в Англию, и Наполеон не был склонен отвлекать силы на Индию. Но идея одновременного удара по метрополии и колонии была так похожа на план 1798 года и была так заманчива, что Наполеон использовал её для дезинформации противника. В январе следующего года император писал морскому министру о подготовке в Бресте и Рошфоре военной эскадры и транспортных кораблей, на бортах которых должен разместиться экспедиционный корпус завоевания Индии силой 25-30 тысяч человек. Потом письменно и в устных разговорах он неоднократно возвращался к индийской экспедиции. Когда флот Вильнёва в конце мая 1805 года вышел из Тулона, многие, в том числе и Лефевр, считали, что корабли направились в Индию. Более того, у острова Маврикий находилось большое количество североамериканских торговых кораблей, доверху груженных провиантом. Они ожидали появление флота Вильнёва, чтобы за хорошие деньги продать французам свой товар. На сей раз, увы, предприимчивым американцам не удалось поживиться на войне. Мясо протухло, сухари засушились до каменной твердости.
Дезинформация не сработала. Англичане не купились на хитрость императора. Они получали верные сведения от человека, информированного гораздо лучше, чем маршал Лефевр. Есть основания полагать, что информация исходила от Талейрана. А задумка, сама по себе, была великолепна. Если бы могучий британский флот под управлением Нельсона искал французские крейсеры у берегов Индии или притаился в засаде у мыса Доброй Надежды, Вольней смог бы и предписания императора относительно Антильских островов выполнить, и вовремя вернуться в Европу, чтобы прикрыть десант плоскодонной флотилии.
Четвертая французская попытка внедриться в Индию произошла из франко-персидских отношений. Весной 1807 года персы прислали к Наполеону посольство на предмет заключения союза против России, с которой у Персии на северных границах отношения были более чем напряженные. Проще говоря, русские полки уж много лет уменьшали Персию и увеличивали Россию. В мае 1807 года в Варшаве франко-персидский договор был подписан. Однако, как не старались персидские послы, Франция не взяла на себя прямых обязательство воевать с Россией в угоду Персии. А шах так надеялся грозить России Францией в обмен на франко-персидскую операцию против англичан в Индии.
Сразу после подписания договора было спешно собрано для Персии полномочное посольство под предводительством генерала Гарданна и в июне, когда на просторах Польши в смертельном танце вновь закружились русская и французская армии, посольство выехало в Тегеран. Пока оно добиралось до персидской столицы, в мире произошли события, кардинально изменившие расстановку сил. Франция превратилась из врага России в друга и, тем самым, сильно потеряла в глазах шаха. С Англией произошла обратная метаморфоза – она очень поссорилась с Россией и, тем самым, Англия очень выросла во мнении персидского владыки.
В ноябре посольство генерала Гарданна прибыло в Тегеран. Сначала всё шло неплохо, несмотря на дружбу Франции и России. Гарданн был удостоен милости «целования порога трона великого шаха Фатх Али» и он получил ханский титул. В декабре этого года был подписан франко-персидский торговый договор.
Окрыленный успехами, Гарданн разработал план захвата Индии и в конце декабря отослал его императору. По плану Гарданна французский 20-ти тысячный отряд под его командой должен выйти из Александретты (сегодня Искендерун, Турция), маршировать через Месопотамию и Персию, соединившись там с армией шаха дальше следовать через Афганистан, вбирая по дороге в свой состав отряды афганских мухамеджанов. Далее с севера проникнуть в Индию и уже там опереться на союз с местными князьями. Слабость плана состояла в том, что Гарданн предлагал доставить французские войска в Александретту по морю, которое находилось под неусыпным наблюдением англичан.
В конце января 1808 года послание Гарданна достигло Парижа. Незадолго до этого на открытии очередной сессии английского парламента король Георг произнес программную речь, смысл которой сводился к продолжению войны с Францией всеми доступными средствами. В связи с посланием Гарданна и недвусмысленным заявлением английского короля, Наполеон написал Коленкуру в Петербург письмо: «Скажите министру Румянцеву и императору, что я готов обсудить экспедицию в Индию и деление Турецкой империи. Для достижения этой цели необходимо послать в Азию и Индию войско 20-25000 русских, 8-10000 австрийцев и 35-40000 французов. Ничто осуществить так легко, как это предприятие. И, без сомнения, прежде чем войска достигнут Евфрата, англичане будут сильно напуганы».
Александр отнесся к предложению Наполеона с большим пониманием. Босфор и Дарданеллы для России в обмен на Индию для Франции – именно об этом императоры договорились на плоту посреди Немана.
Однако в это время подзуживаемый Талейраном Наполеон заглотил наживку Испания. Ещё 17-го мая 1808 года император писал морскому министру: «Англия в ужасе. Прибытие экспедиции в Индию полностью уничтожит эту колонию. Чем больше я думаю над этим планом, тем меньше трудностей я вижу».
Это было последнее письмо, посвященное Индии. Начались сложности в Испании, потом война с Австрией... и до 1812 года Наполеон оставил планы по Индии.
А в Тегеране у хана Гарданна наметились большие затруднения. В начале лета 1807 года лондонский кабинет уполномочил сэра Джона Бриджеса, который долгое время исполнял обязанности резидента Ост-Индийской компании в Багдаде, ехать чрезвычайным послом в Тегеран. Ещё раньше лорд Минто, с 1807 года губернатор Индии, обеспокоенный активностью французов в Персии, со своей стороны послал в Тегеран сэра Джона Малкольма. В середине октября Бриджес приплыл в Бушир, а 14-го февраля приехал в Тегеран, но не с пустыми руками. С собой чрезвычайный посол привел чрезвычайно большой караван с гладкоствольными ружьями и пушками малого калибра. И всё это сказочное богатство он преподнес шаху Фатху Али. Гарданн тоже предлагал оружие, но не бесплатно, как британцы, а за звонкую монету. С момента прибытия Бриджеса французский посол катастрофически быстро терял влияние: богатые подарки не дарит, остановить русских не хочет. За сутки посольство свернулось, а поутру 16-го февраля 1807 года отбыло из Тегерана, если не сказать – бежало.
В Тегеране остались одни англичане. Однако и они не хотели брать на себя обязательств против русских. Английский посол предлагал шаху заключить договор против французов, в случае если те вздумают маршировать в Индию через Персию. Шах подарки принимал, но союз на британских условиях заключать отказывался все три года пребывания Бриджеса в Тегеране.
Лондонский кабинет, в силу провала миссии Бриджеса, отозвал его и прислал другого уполномоченного – сэра Гора Оусли. Но и тому понадобился год, чтобы прийти к приемлемому для кабинета компромиссу. 14-го марта 1812 года в Тегеране было подписано англо-персидское соглашение. Лондон этот договор не ратифицировал, ибо даже в компромиссном варианте проглядывалась некая враждебность к России. А Россия в 1812 году была важнейшим союзником Англии – стеной на пути наполеоновских орд в Индию.
На русско-персидской границе всё осталось как прежде, и военные действия продолжались. Находившиеся всегда в меньшинстве русские войска неизменно одерживали победы над недисциплинированными персидскими отрядами. Только осенью 1813 года мирный договор в Гулистане положил конец десятилетней русско-персидской войне. Англичане же через год, в ноябре 1814, заключили с персами мирный договор, в котором, впрочем, враждебность к России была очевидна.
4
И чтобы завершить картину мирового пожара, следует упомянуть военные действия в Индонезии и на африканских островах.
С поглощением Францией Голландии, Наполеон вступил во владения всеми голландскими колониями, важнейшими из которых были: остров Ява, остров Борнео (Калимантан), часть острова Суматра и Молуккские острова.
Наполеон вступил во владение, а губернатор Индии, барон Минто, решал собственными силами завоевать эти острова для британской короны, словно проблем в Индии ему не хватало. 9-го октября 1809 года флот адмирала Друри вышел из Мадраса (Ченнаи). Флот сопровождал транспортные корабли, на чьих бортах находился большой отряд морских пехотинцев под командой генерала Гиллеспи. Минто сам принял участие в экспедиции. Полтора года англичане последовательно, остров за островом, захватывали Молукки. 5-го августа 1811 года высадился десант на Яве. Спустя несколько дней английские войска взяли в осаду столицу Явы город Батавия (Джакарта). 18-го сентября, после нескольких отбитых штурмов, город сдался.
С 17-го века Франция владела в Африке Сенегалом, в материковой части, Мадагаскаром и Маскаренскими островами, самые большие из них Маврикий и Реюньон, Сейшельскими и Коморскими островами. С декабря 1803 года на Маврикии находилась эскадра несостоявшегося французского губернатора Индии генерала Дека.
И в этой части света британцы настойчиво лишали французов владений, не принимая всерьез эскадру Дека. В 1806 году они довольно легко захватили Мадагаскар, а через три года заняли Сенегал. Одновременно с захватом Сенегала британцы стартовали операцию по покорению Маскаренских островов. Больше года французы отчаянно сопротивлялись. Первым, в июне 1810 года, сдался гарнизон Реюньона. На Маврикии генерал Дека и 2000 французов ещё полгода бились с превосходящими силами противника. 3-го декабря этого года было подписано соглашение по передачи острова в обмен на свободное плавание на родину оставшихся в живых французов.
5
Всякая война, даже самая ожесточенная и кровавая, немыслима без стремления воюющих сторон к миру. Даже между самыми непримиримыми врагами возникают официальные, полуофициальные и неофициальные ниточки контактов. Редко они имеют целью действительное прекращения массовых взаимных убийств. Чаще служат для введения в заблуждение противника и выяснения его истинных намерений. Иногда для давления на собственных союзников или влияния на союзников врага. Так повелось. Такая традиция.
Индийские планы, усилия по удержанию колоний, восстановления плоскодонной флотилии – эта одна ипостась внешней политики Наполеона. Вторая, ей противоположная, – робкие попытки договориться с Англией миром. По Тильзитскому договору император Александр брал на себя посредничество мирных переговоров Франции и Англии. Наполеон выдвинул к Британии очень жесткие требования начала переговоров, и из посредничества ничего не вышло. 26-го октября 1807 года Россия была вынуждена объявить Англии войну.
Вслед за Россией посредничеством в примирении Наполеона и лондонского кабинета занялась австрийская дипломатия. В ноябре, уже когда Россия и Англия формально находились в состоянии войны, австрийский посол в Лондоне, князь Людвиг Штаремберг, передал Каннингу, английскому министру иностранных дел, ноту своего правительства, в которой австрийцы предлагали себя в качестве организаторов англо-французских переговоров. Австрийская нота, как ранее русское предложение, была отклонена.
В ответ на английскую твердую позицию Наполеон ужесточил континентальную блокаду. Несмотря на драконовские меры против английской торговли, Наполеон попросил императора Франца еще раз выступить с инициативой по урегулированию морского права, не отменяя при этом, может только смягчая, континентальную блокаду.
Как ни жестки были начальные условия Наполеона, английской правительство 1-го января 1808 года высказало готовность сесть за стол переговоров, с выполнением одного единственного пункта – переговоры должны состояться в нейтральном городе и ни в коем случае не в Париже. Но и это скромное требование Наполеон нашел неприемлемым. С этим всякие мирные устремления прекратились на полгода.
Поражение генерала Дюпона под Байленом, сдача корпуса Жюно в Лиссабоне и неудачное протекание компании в Испании вообще смягчили позиции французского императора. В Эрфурте Наполеон договорился с Александром, что в октябре министры иностранных дел Франции и России одновременно отправят английскому кабинету предложения о мирных переговорах.
Позиция Англии ужесточилась ровно настолько, насколько смягчилась позиция Франции. Ответ кабинета Бентинка был таков: Англия согласна начать мирные переговоры при условии, что в них примет участие Фердинанд VII, как король Испании.
Наполеон в это время в Испании восстанавливал на троне дона Жозефа. Письмо министра Каннинга повергло императора в состояние горячего бешенства. Отдать англичанам всё, что он достиг в Испании за год напряженнейшей работы! В бешенстве Наполеон написал своему министру иностранных дел. По свидетельствам современников, удостоившихся ознакомиться с этим письмом, оно нуждалось в переводе на дипломатический язык. Нуждалось настолько, что исчезло из французского архива. Предположительно, уничтожено, дабы не осквернять светлый образ французского национального героя.
6
Многие люди во Франции и в Англии задавались вопросом: что выйдет из бесконечного противостояния Наполеона и лондонского кабинета, и не ослабеют ли оба государства, не в состоянии победить, в силу владения различными элементами стихии, настолько, что вперед вырвется третья страна – например, США. Многие люди стремились примирить воинственных соперников. Одним из них был министр полиции Франции Жозеф Фуше.
Фуше вышел на орбиту большой политики благодаря рекомендации Талейрана в 1799 году. С тех пор они были повязаны тайными узами, внешне, впрочем, демонстрируя непримиримую враждебность. В тендеме Талейран – Фуше первый играл ведущую партию, будучи мозгом предприятия, а второй – подчиненную, являясь руками общего дела, иногда весьма длинными и кровавыми руками.
Поздней осенью 1808 года Талейран впервые с начала интриги против Наполеона – её начало приходится на образование королевства Италия и назначение Евгения Богарне вице-королем страны – сорвался, поторопив события. В самом деле, сколько войн, а корсиканцу всё нипочем. Ни поражение, которое можно использовать, чтобы отстранить его от власти, ни пули, ни ядра его не берут. Тут у кого хочешь сдадут нервы. Поздней осенью 1808 года Талейран и Фуше уговаривали обиженного Наполеоном Мюрата занять французский престол. Слухи об этой интриги заставили Наполеона спешно вернуться из Испании. Самим фактом появления императора в столице интрига тихо скончалась, оставив после себя легкий дымок в виде пары писем, которые можно трактовать так, или эдак.
Формально Талейрану и Фуше предъявить было нечего. Всё завершилось безобразной сценой в Тюильри. Талейран, уже давно не министр иностранных дел, но ещё советник Наполеона по наиболее важным вопросам, лишился доверия императора и стал при дворе персоной нежелательной. Фуше остался в должности министра полиции, но Савари получил персональное от Наполеона задание: присматривать за главным полицейским страны.
С этих пор Талейран несколько отошел назад, пристально наблюдая за развитием ситуации и выжидая удобный момент для решительной атаки.
А Фуше... Фуше решил затеять свою игру, без Талейрана. В этой игре отсутствовала глубина, которую привносил Талейран. И я, признаться, не вижу, чем она должна была бы закончиться. Если Талейран своими действиями создавал предпосылки падения режима Наполеона и собственного восхождения на трон, то Фуше просто пытался договориться с Англией...
Очень верно Моле заметил о Фуше, что жизнь его состоит из двух частей: одна – подняться выше, и вторая – остаться на своём месте. Впрочем, это верно не только для Фуше, но для любого человека. «Всё его существо свидетельствует о страсти, которая двигает его жизнь, – писал Моле. – Он высок, черты его лица – мелкие, душевный склад – сухой, движения очень решительные, выражение лица страстное, взгляд неподвижный и проникающий, его волосы – волосы альбиноса. Кровожадный при этом элегантный вид делал его похожим на пантеру. Но если его узнать ближе, удивляешься: почему, собственно, он может быть так жесток. Он хороший муж, нежный отец, верный друг, славный товарищ не злопамятный и не мстительный. Так что нельзя объяснить уродливые явления, которые загрязняют его жизнь».
В ноябре 1809 года Фуше поручил бывшему ирландскому капитану Фагану, лично знавшему многих высокопоставленных англичан и дружившему с лордом Ярмутом, отправиться в Лондон и прозондировать готовность английского правительства сесть за стол переговоров. О миссии Фагана Фуше ни слова не сказал императору. К несчастью, Фаган заболел и смог сесть на корабль только во второй половине января 1810 года.
В Лондоне за последний год произошли перестановки в верхнем эшелоне власти. В связи безраздельным господством Наполеона в Европе, Лондон находился в большом смущении, и это смущение вылилось в перетасовку правительственной колоды. Каннинг в апреле 1809 года вынужден был передать портфель министра иностранных дел своему врагу, виконту Каслри (Роберту Стюарту), но и тот недолго занимал пост и в октябре иностранное ведомство возглавил герцог Портлендский (Бентинк). Премьер-министром стал Спенсер Персеавль, сменив Бентинка; Каслри после министерства иностранных дел совсем недолго возглавлял военное министерство и его сменил Роберт Дженкинсон (2-й граф Ливерпула); Каннинг побывал госсекретарем по внешним сношениям и его сменил Уэлсли Веллеслей, который за неделю до своего назначения вернулся из Испании, где налаживал отношения с Верховной хунтой.
В Фагане надменные британские министры увидели ту соломинку, за которую хватается обреченный утопающий. Фаган встретился и беседовал не только с Ярмутом, но и с Веллеслеем. Последний передал короткое письмо для Фуше, в котором он писал, что английское правительство готово к переговорам при одном условии – в переговорах должна участвовать Испания. В марте Фаган вернулся в Париж и передал Фуше послание Веллеслея.
Примерно в то же время, когда Фаган находился в Лондоне, Наполеон сам предпринял попытку наладить контакт с англичанами. Контакт непрямой, через Голландию, которая до сих пор имела торговые отношения с Англией. Финансист Уврар уговорил императора позволить голландцам попытаться договориться с Лондоном по поводу английского закона от 11-го ноября 1807 года, позволяющий английскому флоту досматривать в море и арестовывать суда союзников Франции и корабли под флагами нейтральных стран.
Наполеон считал Уврара финансовым гением. Трижды за махинации император подвергал банкира аресту, но каждый раз выпускал из темницы. Последний раз Уврар попался в июле 1809 года и был отпущен на свободу под гарантию вернуть государству украденные деньги. Наполеон согласился, с неохотой, не веря, что из этого выйдет нечто путное, но согласился. Уврар уполномочил вести переговоры голландского банкира Лабушера, зятя сэра Франца Баринга, одного из влиятельных директоров Ост-Индийской компании. В феврале 1810 года Лабушер прибыл в Лондон и был принят Веллеслеем. Госсекретарь ответил банкиру, что закон от 11-го ноября был принят в противодействие Берлинскому декрету Наполеона, и если голландское правительство хочет, чтобы их корабли свободно бороздили моря, должен быть отменен Берлинский декрет, по меньшей мере – в отношении к Голландии.
С тем в начале марта Лабушер вернулся в Амстердам и рассказал королю Людвигу о неудаче своей миссии. Хотя Наполеон и не верил в успех предприятия, но он так разозлился на Людвига и Голландию в целом, что указом от 16-го марта присоединил часть Голландии к Французской империи. Конечно к этой злости подмешались раздражение на Жозефину, не пожелавшей сразу, по первому требованию императора, дать развод, недовольство Гортензией, посмевшей защищать мать и злость на самого Людвига, примкнувшего к партии Жозефины. И я не скажу, что решение лишить Голландию суверенитета, было продуманно и политически выверено. В этом деле, как в зеркале отразилась вся натура диктатора – подвернулся повод, пусть даже пустячный, и диктатор сделал то, что хотел. Императором двигали страсти и предпочтения в угоду политической целесообразности и здравого смысла. Впрочем, об этом речь впереди.
История контактов с лондонским кабинетом на этом не закончилась. Лабушер приехал в Париж. В столице он имел встречи с Фуше и Увраром. И каждый настаивал на немедленном отъезде в Лондон. Фуше передал короткую неподписанную записку для Веллеслея: «Кажется сейчас, во время женитьбы, возможно склонить к уступкам по следующим пунктам: Мальта, Сицилия, Неаполь, Ионические острова, Ганзейские города, Голландия, Португалия, большая часть испанских колоний».
Уврар к этой короткой полицейской записке приложил пространное письмо, в котором излагал, как путем финансовых афер можно США загнать обратно в английскую конюшню. Одновременно Уврар подал французскому императору докладную записку. Он писал, что мир с Англией позволит взять под контроль Франции все испанские колонии и создаст условия для завоевания Северной Америки.
Талейран с интересом наблюдал за движениями своих бывших помощников, иногда помогая им ничего не значащими советами.
Фуше одобрил послание Уврара и со своей стороны просил Лабушер передать Веллеслею, что барон Колли, которого английское правительство уполномочило освободить Фердинанда, по приезду во Францию арестован, но может быть обменен на французского пленного соответствующего ранга.
5-го апреля Лабушер передал письма «французских друзей» и устные их инструкции Барингу, а тот вскоре встретился с Каннингом и Веллеслеем. Английские политики вдруг повели себя очень осторожно. Приверженцы традиций, Каннинг и Веллеслей хотели видеть в Лондоне полномочного французского посла. А полуподпольные записки и голландский банкир, неизвестно кем и на что уполномоченный – были неубедительны.
А на континенте вскоре грянул гром. В начале мая Наполеон был в Антверпене, и здесь он вспомнил о докладной записки Уврара – последние месяцы из-за женитьбы император совершенно несвойственным ему образом отложил в сторону многие дела – а в связи с запиской он вспомнил о Лабушере и пожелал с ним побеседовать. И тут выяснилось, что Лабушер в Лондоне.
Как?
Почему?
Кто уполномочил?
Таким образом, тайна переговоров Фуше и Уврара выплыла наружу. Наполеон привычно взбесился.
2-го июня на совете министров император устроил Фуше форменный разнос. В тот же день министр полиции написал Наполеону подробную объяснительную записку о своих действиях и причинах, побудивших его к этим действиям. Впрочем, несмотря на подробность записки, он ни словом не обмолвился о Фагане.
Фуше в опале. В Лувре или в Тюильри, где бывал император, Фуше боялся показываться, но пришлось прийти на совет министров. Заседание проходило спокойно. Наполеон не смотрел в сторону министра, и Фуше уже думал, что и на этот раз обойдется порицанием, но... В самом конце император глянул на Фуше, отвернулся и произнес в пространство, что скоро собирается отправить министра полиции в отставку, а министерское кресло займет генерал Савари. И точно, ещё в июне Савари принял дела полицейского ведомства, а Фуше император отправил в Рим генерал-губернатором.
Губернаторство его продолжалось недолго. Каким-то образом Савари в глубинах полицейского министерства выкопал Фагана, хотя Фуше, как ему казалось, всё сжег относительно этой интриги. Савари с удовольствием рассказал государю о шалостях своего предшественника. Новый полицейский министр по заданию Наполеона пытался в этом деле найти след Талейрана. Но у него ничего не вышло, просто потому, что Талейран там не был замешан. Талейран не участвовал в этом деле, но совсем безболезненно она для него не прошла – он потерял двух своих самых искусных помощников.
Лабушера Наполеон пощадил, справедливо считая, что тот был лишь орудием в руках подлецов. Подлецам же досталось сполна. 2-го июля Уврар был арестован, и он просидел в заточении почти три года. Только в 1813 году он вышел на свободу. Во время ста дней Уврар стал главным поставщиком наполеоновской армии.
С Фуше император поступил мягче. Всё-таки ему была свойственна благодарность за прошлые заслуги. 1-го июля Наполеон уволил Фуше с должности генерал-губернатора и сообщил ему, что он в течение 24 часов должен сложить с себя полномочия сенатора. Фуше переселился во Флоренцию, оттуда в Ливорно, хотел бежать уже в Америку, боясь, что попадет в тюрьму, как Уврар. Не успел, ибо получил письмо императора – письмо нейтральной, не предвещающее ничего плохого, – что он должен оставаться в Экс-ан-Провансе. Фуше так и сделал, и через три года Наполеон снова позвал его на службу.