(1).Турецкие миноносцы атаковали одесский порт.
Шла империалистическая война. Она началась три месяца назад.
Немцы заняли города, от Балтийского моря, до Карпат.
Беженцы, на скрипучих телегах, голодные, изнеможённые плелись в восточные края. Война напоминала о себе повсюду: у воинских
присутствий, с утра до ночи толпился народ, на площадях и скверах новобранцы в военных рубахах, кололи соломенные чучела, по
дворам ездили на подводах сборщики металлического лома и горожане
вытаскивали из чуланов обручи от бочек, дырявые кастрюли,
треснувшие печные плиты. Жирные траурные заголовки «Европейская война» пестрели на газетных страницах. Звон офицерских шпор на
улицах, вдовьи слёзы – всё это напоминало о войне. О войне напоминали первые раненые в лазаретах. В серых халатах, поверх белья они висели на решётках оград и выпрашивали папиросы, у проходящих мужчин. Война была далеко от Одессы. Жизнь здесь в Одессе в эти дни была хороша для тех, у кого были деньги. В церквах ежедневно служились молебствуя, все верили в победу, к началу зимы. По- настоящему Одесса почувствовала войну шестнадцатого октября в три часа ночи 1914-го года. К внешнему рейду одесской гавани приблизились два небольших судна. Ночь была тёмная, огни в порту погашены, в бухте тихо и в ночной тишине отчётливо слышалась работа машин на подошедших кораблях. Возле гавани они приостановились, чтобы пропустить портовую брандвахту с её обычном фонарём на мачте, заменяющим по ночам характерный треугольный синий флаг. Брандвахта вытягивалась из-за рейдового мола, а за ней в кильватере следовали неосвещённые грузовые шаланды. По чёрной воде бухты шагнул к прибывшим кораблям прожекторный луч с береговой батареи. Он осветил на мачтах Андреевские флаги, затем скользнул по бетонной стенке волнолома, по белой башенке мигающего на его конце маяка, по борту канонерской лодки «Донец», которая стояла на швартовых, вблизи мола и улетел в море. Корабли медленно обогнули волнолом и пристопорили машины. Сквозь раздельный стук двигателей Борис Фёдоров, минёр канонерской лодки «Донец» разобрал слова команды, произнесённой на русском языке. Вслед за тем послышался взрыв, другой, третий. Погас мигающий огонь маяка на волноломе. На мостике «Донца» отчаянно закричал вахтенный начальник. Огни на подошедших судах погасли и ничего не стало видно в темноте октябрьской ночи, точно опустился плотный занавес. В порту забился тревожным голосом ревун, и те, кто находился в эти минуты на батареях, увидели, как штаговый огонь на «Донце» описал дугу, точно падающая звезда, и как другие фонари, с ошеломляющей быстротой стали оседать на сторону. Пересекая портовые сооружения, мачты рыбачьих судов, которые стояли на якорях у северного выхода из порта, с берега ринулись к «Донцу» прожекторные лучи. Чёрная вода задымилась в резких световых дорожках. На палубе «Донца» метались люди. Некоторые пытались спустить шлюпку, другие прыгали в воду, с накренившегося борта. Пенясь и бурля, устремилась чёрная вода в рваную пробоину в борту канонерской лодки. Пар из котлов с шипением и рёвом рвался в воздух. На корме медленно поднялся Андреевский флаг – белое полотнище, пересечённых по диагоналям голубыми полосками. « Донец дрогнул, качнулся; вода, вспениваясь в крутящейся чёрной воронке, сомкнулась над его палубой.
Короткое время над водой возвышался Андреевский флаг. Потом « Донец» лёг на дно. Борис Фёдоров, минный машинист, вынырнул на поверхность и поплыл. Свет прожектора слепил его. Он плыл, чтобы выбраться из луча прожектора, не соображая как следует, куда направиться, и не понимая, что произошло. Два приближающихся судна, с зажжёнными ходовыми огнями, слова команды, взрывы один за другим, палуба, уходящая из-под ног, вахтенный начальник, бросившийся на корму, чтобы поднять боевой флаг, - что случилось, чёрт возьми? Наконец он выбрался в темноту из- под слепящего света прожекторов. Над бухтой среди криков людей, барахтающихся в воде и шума на берегу послышалось тарахтение портового катера. Он спешил на помощь «Донцу». Борис Фёдоров разглядел штурвального и шестерых матросов, которые стояли по бортам в напряжённых позах. Прожекторный луч отвернул в сторону и упёрся в борт прибывающего миноносца. Борис Фёдоров услышал крик матроса с портового катера; - Эй, на судне! Спокойно ему ответили: - Держи вправо!
И, очертив в свете прожектора чёрную дугу, в катер полетело что-то похожее на бутылку из тёмного стекла. Раздался взрыв, и, содрогаясь, Борис Фёдоров понял, что в катер швырнули ручную гранату. Он поднял глаза и с удивлением увидел на носу незнакомого судна название, изображённое латинскими буквами, и под ним – короткую вязь турецкого письма. Это был турецкий миноносец. Борис Фёдоров почувствовал боль в боку, в голове у него зашумело, он хлебнул морской воды. На канонерской лодке « Кубанец», которая стояла без освещения у внутреннего мола в глубине порта, вспыхнул артиллерийский выстрел. Чужое судно теперь держали в своих лучах все прожекторы гавани. Оно ответило на выстрел «Кубанца».Началась канонада, гулко отдаваясь над спокойной водой. Чувствуя, что слабеет и что у него сильно жжёт в боку, Борис Фёдоров плыл к берегу, и по движениям людей в домах, он догадывался, что в городе началась паника. В карантинном отделе вспыхнул и погас фонарь над сторожевой будкой. В ночной тьме поднялось медленное дымное облако и заколыхалось в свете занявшегося пожара. Борис Фёдоров успел заметить, как вылетела дверь из хлебного амбара, окованная листовым железом и услышал, как с катера крикнули ему: «держись» - и потерял сознание.
Первый миноносец развернулся, и оживлённо перестреливаясь с «Кубанцем» направился к выходу из порта. Второй миноносец, пойманный лучами прожектора, последовал за ним. Борис Фёдоров очнулся на берегу. Он лежал на той самой двери амбара, которую на его глазах сорвало с петель. Над ним стояли матросы с портового катера и портовой врач, с чёрной арабской бородкой, а рядом лежало два тела, покрытых брезентом и Борис понял, что его соседи – мертвецы. Вокруг было темно. В стороне Морской гавани горели нефтяные цистерны, подожжённые огнём с турецких миноносцев. Дымное пламя поднималось высоко в верх, и его отсветы переливались на гладкой поверхности бухты. За молом, в море были видны уходящие миноносцы. Их всё ещё держали под светом, прожекторные лучи. На мачтах миноносцев развивались турецкие флаги.