Принц Юсуф, будущий калиф Турции, заявил корреспонденту « Нью-Йорк таймс; - Этого не будет. Пока я жив, этого никогда не будет. Речь шла о возможности войны с Россией. Но так же, как люди не всегда вольны в своих поступках и намерениях, ибо постоянно возникает обстоятельства, оказывающиеся сильнее их намерений, так и будущий руководитель турецкого государства не был волен решать судьбу своей страны. Принц Юсуф боялся войны С Россией, но политика Турции в те годы делалась не во дворце султана, а в доме германского посольства, где старый германский посол Маршал фон Биберштейн раздувал угасшее пламя пантюркизма. – Этого никогда не будет, - сказал принц Юсуф. И корреспондент «Нью-Йорк таймс» решил закончить свою статью словами: « Настроение в Турции тревожное, но не все ещё надежды потеряны». В ту ночь, когда телеграф разносил по земному шару слова, турецко-германские корабли совершили воровской набег на русские черноморские порты. Турецкий флот в последние годы пребывал в бедственном состоянии. Корабли походили скорее на плавучие казармы, чем на боевые суда. Личный состав не знал моря. Морскому делу турецкие моряки учились только теоретически. Артиллерийские стрельбы проводились редко, ещё реже – сигнальные учения; о торпедных стрельбах никто из турок не имел понятия. Внешне корабли выглядели сносно, но внутри царили беспорядок и грязь. Котлы были давно не чищены, корпуса обросли ракушкой, в машинах не хватало важнейших деталей. На сорокалетним линейном корабле « Мессудие», например, отсутствовали орудия главного калибра, а когда его попытались вывести в море для учений, он не смог держаться в строю: на корабле не было указателей числа оборотов. В течении сорока лет, если исключить набеги миноносцев на болгарское побережье в балканскую войну, военные корабли Оттоманской империи не показывались на Чёрном море. Русский флот был значительно сильнее турецкого. Однако летом 1914-го года в Англии должна была закончиться постройка двух турецких линейных кораблей. Вместе с бразильским дредноутом «Рио-де-Жанейро», купленным турками на стапелях в конце прошлого года, эти два корабля – « Султан Осман» и»Решадие» - меняли соотношение сил в пользу Турции.
Новые русские линкоры и эсминцы должны были вступить в строй только в середине 1915 года. 28 июля лорд адмиралтейства Уинстон Черчилль реквизировал новые турецкие линкоры, для которых уже ошвартовался на реке Тан транспорт с экипажами. Соотношение сил опять изменилось в пользу России. Однако спустя две недели в Дарданеллы прорвались немецкие крейсеры, которым Англия могла, но не захотела помешать, так как, заглядывая в будушее, британские политики и их военноморской представитель Черчилль сочли опасным оставлять проливы открытыми для выхода России на Ближний Восток, - и мрачная тень «Гебена» нависла над театром военных действий в юго-восточном секторе Европы и Малой Азии. Все действующие русские корабли вдвое уступали в скорости «Гебену» и «Бреслау», а огневая мощь одного только «Гебена» равнялась бригаде старых русских броненосцев типа «Пантелеймон» и «Евстафий». Немецкие крейсеры могли навязать бой, когда им было выгодно, а затем уходить на недосягаемых для русских кораблей скоростях. Соотношение сил снова изменилось, на этот раз в пользу Турции. В таких условиях началась война на Чёрном море. Турецкое общественное мнение и значительное число влиятельных политических лидеров были против военных действий с Россией. Из одиннадцати министров шесть голосовали против объявления войны. Для ведения длительной войны у Турции не хватало ни продовольствия, ни вооружения, ни денег. Германии пришлось затратить много усилий, чтобы склонить Турцию к борьбе на своей стороне. Прежде всего начальник Средиземноморской флотилии германский контр-адмирал Сушон занялся приведением в порядок флота "Великие Порты". Во главе его стали германские корабли. «Гебен» был переименован в «Явуз-Султан-Селим». «Бреслау» приобрёл нежно название «Мидилли». На суднах подняли турецкие флаги, командный состав остался прежним, то есть немецким. Не сменив флотских мундиров, офицеры надели турецкие фески: это означало, что они служат оттоманскому правительству. Сушон забрал в свои руки флотское хозяйство. Заручившись поддержкой агрессивно настроенного военного министра Энвер-паши, человека волевого, честолюбивого воспитывавшегося некогда в Германии, министра внутренних дел Талаата и других деятелей, Сушон обратил все свои способности на то, чтобы удержать общественное мнение, в необходимости войны. Когда в Турцию прибыло из Германии вооружение, военные специалисты и, наконец, два миллиона турецких фунтов в качестве долгосрочного займа, а из России – заблаговременно приобретённые пароходы с мукой и зерном, Турция могла начать войну. 14 октября все корабли, находившиеся в боевой готовности вышли в море. В запечатанном пакете контр-адмирал Сушон хранил приказ, в котором говорилось: «Турецкий флот должен добиться господства на Чёрном море. Найдите русский флот и атакуйте его без объявления войны, где бы вы его ни нашли». Приказ, однако, не удовлетворял Сушона. Русский флот мог оказаться в Севастополе и он сильно охранялся. Чтобы отрезать у Турции пути к отступлению, германский адмирал решил произвести неожиданное нападение на черноморские порты. В этом случае Турция не могла уже пойти на попятную. На рассвете 16 октября «Гебен» вынырнул из туманной мглы, чуть севернее Севастополя. Черноморский флот накануне вернулся из большого похода. Почти в полном составе он грузил уголь на внутреннем рейде. Крепостные минные заграждения перед Севастопольской бухтой не были включены в этот роковой час, потому что один из подводных минных заградителей задержался в Ялте и портовое начальство ожидало его возвращения. Достаточно было повернуть электрический рубильник и минное заграждение было бы включено. Но без разрешения командующего или его штаба начальство крепости проделать эту операцию не решилось. А пока испрашивалось разрешение, на что понадобилось двадцать минут, вражеский тяжёлый крейсер безнаказанно прошёл к бухте и с расстояния в сорок кабельтовых открыл огонь. Всё же Сушон немного просчитался в своих расчётах. Радио из Одессы уже возвестило в эфир: «Турецкий миноносец ходит по гавани и взрывает корабли. Война началась! И Севастопольские форты встретили «Гебен» ураганным обстрелом. Двенадцатидюймовые береговые орудия густо клали снаряды вокруг германо-турецкого корабля. Маневрируя, «Гебен» поспешно обстрелял форты, суда, угольные склады, госпитали, железнодорожное полотно, ушёл в море двадцатиузловым ходом. Адмирал Эбергард, командующий Черноморским флотом, не решился преследовать врага силами эскадры. В погоню за «Гебеном» бросились три дозорных миноносца – «Лейтенант Пущин», «Живучий», «Жаркий» - и отважно атаковали его в море. «Гебен» отвечал не очень настойчиво. Сушон стремился поскорее отойти к Босфору. Он боялся встречи с главными силами Черноморского флота. Его отход походил на бегство. Кочегарам с такой быстротой пришлось подавать уголь из запасных ям, что один из них скончался от перенапряжения. И его тело нашли в угольной яме на другой день. В этот предрассветный час, когда «Гебен» подкрался к Севастополю, минный крейсер «Берк» появился перед Новороссийском. Было ещё совсем темно дул сильнейший ветер, и турецкая команда, не привыкшая к морю, страдала от морской болезни. Командир «Берка», приготовил начальнику порта письмо на английском языке, в котором извещал новороссийские власти, что если в течение двух часов они не сдадут город и казённое имущество, крейсер начнёт обстрел. На шлюпке с двумя матросами и немецким унтер- офицером он отправил это письмо на берег.
Русские не ответили. В порту появились сухопутные войска, полевая артиллерия выехала на позиции. Русские начали готовиться к обороне.
К 11 часам закончив минирование Керченского пролива, к «Берку» присоединился «Бреслау». Оба крейсера открыли жестокий огонь по городу. Когда они уходили густой чёрный дым окутывал Новороссийск. Вдоль городских улиц бежали огненные потоки нефти, из разбитых резервуаров. В порту горели склады и амбары с зерном. По горным тропам уходили жители, с наспех собранными узлами. Тем временем лёгкий крейсер «Гамидие» проделал такую же операцию в Феодосии. Он выпустил сто пятьдесят снарядов, разрушил портовые краны, вокзал, водонапорную башню и пристрелочную станцию, испытывающую торпеды для новых русских миноносцев. На турецких минах вблизи Такильского маяка подорвались пассажирские пароходы «Ялта» и «Казбек». Все маяки на Чёрном море погасли в ту ночь.