Подписал ей на долгую память,
Фотографию юный корнет.
Уезжая спросил несерьезно:
"Ты приедешь ко мне или нет?!"
"Позовешь ли? - " устало взглянула,
И с тоской опустила глаза...
"Если ты не сумеешь, ну что же...
Значит, в отпуск приеду тогда!"
Он был молод, горяч и беспечен,
На ладони - вся жизнь впереди.
Улыбнулся, навеки прощаясь,
Подмигнул ей игриво, - мол, жди!
Ну а ей было где-то за тридцать,
Догорала беззвучно свеча...
Время шло ничего не меняя, -
Лишь измученно пела душа.
Он писал ей нечасто... немного...
И звонил иногда по утрам...
И в словах его дерзко далеких,
Голос гулкую дробь отбивал.
Ей он снился в холодных рассветах,
Он нашел ей с полсотни замен...
Она знала... И все же прощала.
Ей мерещился губ его плен...
И, сжимая до боли запястья,
Терпеливо смотрела в окно...
Год за годом весну провожая,
Ту, в которой ей было тепло.
Чем могла, в том всегда помогала,
Непрестанно молилась о нем...
По ночам же в подушку рыдала,
Когда сердце пылало огнем.
Так томилась, судьбу заклиная,
И уже ничего не ждала.
И все реже звучал его голос,
И все резче дрожали слова...
Тот портрет пожелтевший хранила,
Окропляя украдкой слезой,
В одиночестве, горем гонима,
Догорела свечой восковой.
Время шло...И стирались все грани...
Повзрослел и наш юный корнет...
И однажды, узнал он случайно,
Что ее на земле больше нет.
Схоронили ее той зимою,
Когда реки застыли во льду...
Он писал ей: "На долгую память..."
Но она не вернется к нему.
Он бродить будет долго по свету,
И исходит немало дорог, -
Но любви такой искренне чистой,
Не сыскать среди этих тревог.
И глаза, что ему все прощали,
Лишь за то, что он их целовал -
Будут вечно смотреть ему в душу,
Между строк.., что он ей подписал.