Действующие лица:
Он, — мужчина лет тридцати пяти.
Аня, — его жена, — передвигается только на инвалидной коляске.
Действие происходит в современной двухкомнатной квартире.
(Он говорит по телефону).
Он. Да, да, конечно, я поговорю с ней. Мы ведь договорились. Да, я смогу. Завтра мы будем праздновать твоё день рождения у тебя дома. Подарок я тебе купил (достает из кармана пиджака флакон духов, смотрит на него) Нет, секрет. Но тебе должен понравиться. Хорошо, солнышко.
(вешает трубку, проходит в другую комнату. Там – его жена в инвалидной коляске).
Аня. Ты с кем-то говорил сейчас, по телефону?
Он (решительность, с которой он вошел в комнату, мгновенно исчезает). Я…нет.. я…я ни с кем не говорил.
Аня. Но я слышала. Сейчас позвонил телефон, и ты что-то говорил. Это по работе?
Он. Нет…То есть, да. Неважно (подходит к радио, включает). А почему ты сидишь в тишине?
Аня. Перерыв. Профилактика. Целый час тишины по радио. Только что говорили про любовь, про разные истории знаменитых писателей и поэтов, и вот, тишина.
( в соседней комнате звонит телефон, он делает вид, что не слышит).
Аня. Телефон. В комнате. Ты не слышишь? Почему ты не берешь трубку?
Он. Да, да, сейчас (выходит).
Он (в трубку). Нет, ещё нет. Слушай, хватит меня торопить. Мы всё же прожили с ней 9 лет! А ты хочешь, чтобы расстались за несколько минут?! Да, я помню, что завтра твоё день рожденья, да, да! Да. Я уже давно сделал свой выбор. Ну, хорошо! Хорошо! Да, прямо сейчас. Нет, не надо, нет, я сам тебе перезвоню.
(вешает трубку, входит к жене, движения его уже очень нерешительны).
Аня. Сережа, подойди ко мне, пожалуйста.
(Он подходит, Аня берет его руку, и начинает снимать обручальное кольцо с его пальца).
Он. Что ты делаешь?
Аня. Ничего. Просто хочу помочь тебе со мной расстаться. Я знаю, с кем ты говоришь по телефону. Это Ира, ведь, да, та сиделка, которую ты мне нанял?
Он. Ты что, Аня?!!
Аня. Это – она ведь, да?
Он. Да.
Аня. Я знаю, у вас любовь. А у нас с тобой уже нет.
(он отворачивается, чтобы не видеть её глаз).
Аня. Не бойся, я плакать не буду. Я уже плакала. Много. Очень. Только так, чтоб ты не видел.
( в это время профилактика по радио закончилась. Голос ведущего: «Мы снова в эфире. Спасибо, что вернулись к нам. Теперь мы со своими слушателями – уже до вечера. Только сейчас – минута рекламы.
Предлагаем вам новые, очень удобные инвалидные коляски. Они обладают усовершенственной конструкцией.
Он бросается к радио, выключает).
Аня. Зачем ты выключаешь его? Я уже достаточно насиделась в тишине.
Он. Да, я сволочь, да, я …я…
Аня. Ты не сволочь. Дело во мне, в моём теле. Она – красивая, твоя Ира, её можно любить. А я – просто инвалидка, за которой нужен уход.
Он. Не говори так. Ты… всё совсем не так.
Аня. Может, ты хочешь сказать, что любишь меня?
Он. Да.
Аня. А почему тогда уходишь к другой женщине? Вот видишь…Я знаю, все эти три года, после аварии, ты изо всех сил пытался меня не разлюбить. Только у тебя не получилось. От меня ничего не осталось. Ни одна любовь это не выдержит, я – полуживой человек, инвалид, а не твоя Любимая женщина, и лекарства и уколы мне нужны, наверное, даже больше,
чем поцелуи и ласки. Я знаю, ты боялся меня предать, ты писал свои книжки дома, ты старался меньше бывать на людях, чтобы не встретить кого-нибудь, чтобы не было искушения. Но ты нанял мне сиделку, и вот…теперь она ждет тебя дома. Вы, наверное, будете счастливы.
(плачет, начинает сильно кашлять, он подходит к ней, видно, что он сильно переживает за жену, становится перед ней на колени, прижимается к её ногам).
Аня. Прости. Прости меня. (гладит его). Знаешь, мне часто снится один сон, что я встаю с коляски, что я опять могу ходить …И не только ходить, даже танцевать…Мы танцуем с тобой, ты берешь меня за руку…И…
(затемнение, звучит музыка, и они, повинуясь звукам музыки, танцуют, словно загипнотизированные, Но когда раздается звонок телефона, музыка резко смолкает, Ира – опять не может встать с коляски, не то что кружиться в танце. Он идет к телефону).
Он. Нет, еще не сказал. Нет! Ты не понимаешь, что для этого надо время?! Я вообще не знаю, смогу ли завтра быть у тебя. Да потому что Ире стало хуже. Намного. Я не могу её сейчас оставить. Потому что это я, я тогдаааааа сидел за рулём, я, ты это знаешь! И у нас должен был родиться ребенок! Она могла стать счастливой матерью, а вместо этого превратилась в бездетную инвалидку! Это из-за меня она – теперь не может встать с инвалидной коляски! Только из-за меня! (швыряет трубку, встаёт на колени).
Он. Господи! Дай мне сил, — сотвори чудо. Помоги мне опять полюбить её, так, как раньше, когда хотелось целовать её, едва только проснёшься, дай сил мне, Господи, не отводить глаза, видя её искалеченное тело. Помоги мне, научи, сохранить Любовь. И видеть главное, — не может быть чтобы все 9 лет я любил только её тело! Она сама ведь осталась прежней, только тело, тело совсем другое. Дай мне сил, Господи, полюбить и это, её новое тело тоже! (звонит телефон, он не уже не берет трубку, достает из кармана пиджака флакон духов и разбивает его. Начинает звучать музыка, та самая под которую в чудесных снах её они танцевали. Он встаёт, решительно входит в комнату, как будто надеясь на волшебство. Но никакого чуда не произошло – она по-прежнему в коляске.
Тогда он подходит к ней, целует ей руки, и затем они кружатся в танце, и он так уверенно держит её руки, что не имеет никакого значения, что она – на коляске, потому что к ним, робко, осторожно, боясь каждого своего собственного шага, но всё-таки возвращается Любовь).