Глава 1. Ольга
Я часто вспоминала сказку... последнюю сказку, которую я написала – После...
Я знала, чувствовала, что те страшные письма о его гибели были неправдой. Как мне рассказывали о его гибели: рак, саркома, борьба с болью. Его последние слова, письма ко мне. И даже описание его смерти...Подробности, от которых леденело седце и сон пропадал.
И я снова и снова ходила по комнате, сжимая руки на груди. Не молилась, не звала. Просто – тоска сжимала душу.
Какая это была тоска! Она была в каждом слове, каждой книге, в музыке и фильмах, в обыденных вещах.
Потому что – без Него.
Это был самый трудный год в моей жизни. Надо было выжить...низачем.
Какой бесценной – лишенной смысла и привязанностей – казалась мне тогда моя жизнь!
Пустота, вакуум. Я много раз читала в книгах эти слова, и они казались мне слишком пафосными, преувеличенными.
А теперь я понимала их...до конца.
Я смогла, перетерпела, переползла через месяцы и годы безвременья.
Почему-то – вдруг – начала писать стихи.
Много, они не давали мне спать, я поднималась ночью, чтобы записать их, иначе было не заснуть. Они тревожили меня, они жили сами по себе. И все они были об одном...
На эти стихи пришли люди. Как на огонек.
И оказалось, что мир и не пуст вовсе, что вокруг люди.
Много людей – разных, добрых, интересных, просто – людей.
Я совсем не замечала их, занята собой и своим горем.
А они всегда были вокруг.
Вот так я пошла к людям и они помогли. Я выздоравливала медленно, трудно.
Но среди людей мне всегда было легче.
И вот, однажды, один из друзей сказал мне: «А ты уверена, что все это было правдой? И жизнь его, и болезнь, и смерть?» Я...потеряла дар речи отвозмущения, от негодования, и уже было хотела выпалить много обидных и резких слов...и остановилась.
- Подумай, - продолжал он, - как можно похоронить человека – да еще кремировать! – через день после смерти. Как можно с неизлечимой болезнью переплывать пролив, писать картины, петь песни – в последней стадии этой болезни?
Он говорил много, резко, запальчиво, а я уже не хотела кричать и возмущаться.
На память пришли многие мелкие подробности, детали, откровенные нестыковки в датах и событиях, странные письма от странных людей...
Я не спала всю ночь, и снова ходила по комнате, прижимая руки к груди, вспоминая каждое слово, письмо, события. Я вдруг как будто прозрела внезапно: а что, собственно, я знаю, об этом человеке? Кроме того, что он мне рассказывал сам, а потом – письма его друзей, о которых я тоже ничего, ничего не знала!
Мне было просто страшно: неужели кто-то – кто?! – зачем-то – Зачем?! – морочил мне голову, лгал и играл какую-то странную роль?!А может, и не одну роль – недаром мне казались странно знакомыми и манера письма, и выражения из писем его друзей – после его ...ухода.
И его последняя воля: не поминать в церкви. А ведь он был верующим!
Так что же это было?! Мистификация? Игра какого-то праздного, скучающего чудака?
У меня ведь даже не было его фото – только какой-то странный, им же написанный портрет. Во всяком случае, мне так сказали...
Так кого же я так любила? Так, что была готова жизнь за него отдать, пойти хоть на край света, хоть босиком, забыть обо всем и о себе в первую очередь – ради Него!
Все было – ложь, игра, обман нечистых душою людей. Человека. Не знаю, кто сидел по ту сторону компьютерного экрана.
Бред...Опустошенная душа, годы, ушедшие на страстные чувства к тому, кого нет. И никогда не было. Кто-то услужливо подставлял мне ожидаемый мною образ – и это в ту минуту, когда я так нуждалась в любви, понимании, да просто в том, чтоб хоть кто-то был рядом со мной, хоть иногда, хоть в письмах. Ничего не требуя, ничего не ожидая, я отдавала душу...никому.
Наступило утро – новое, свежее. И я очнулась от своего горя – которого не было!
Мне было так легко, и я больше не винила человека или людей, сидевших по ту сторону экрана. Я все равно была ему благодарна: в самое для меня трудное время он был рядом, поддерживал и сочувствовал. И дал моей жизни смысл, которого в то время мне так не хватало.
Вот и все, - думала я. Все, закончен этап жизни, и неважно уже, кем был тот человек, который пожелал сказаться погибшим.
Глава 2. Ольга.
Прошло несколько лет.
Я продолжала писать стихи, начала чувствовать слово, ритм и рифму, стала публиковать их в Интернете, а потом получила и предложение издать книгу. Кто-то из друзей положил мои стихи на музыку и песни стали популярны среди моих друзей. Я получала письма от совсем незнакомых людей, благодаривших меня за то, что я так точно смогла описать их мысли, чувства. Я стала чаще выходить на улицу, бывать в людных местах, на праздниках, в кино и на концертах.
Мое затворничество закончилось. Закончилась и неуверенность в себе, одиночество. Мне было легко и хорошо с людьми, и ко мне уже тянулись, моей дружбы искали. Я начала работать, преподавать, и все вошло в в колею, в ровный и спокойный ритм жизни. И только в стихах я по-прежнему вспоминала свою боль, обиду – и благодарность кому-то. Кого не бывает на свете.
И вот, однажды я получила письмо. Странное письмо.
«Простите меня за все, - говорилось там. – За исчезновение на годы, за письма от посторонних людей. Меня извиняет только то, что я всегда Вас любил и помнил. И сейчас помню и люблю. Теперь уже я могу без опасений сказать Вам это».
Подпись была прежней. Его.
И опять была бессонная ночь. Но я уже не верила ничему. Ни тому, что это письмо от него, ни ему – если даже письмо от него. Ни тому, что он мне писал и что он, возможно, напишет.
Все было не то и не так. И не так должен был вернуться тот человек, которого я видела – через все расстояния, годы! Нет, не то... Не написать, а придти – вот, что он должен был бы сделать, если бы...он Был!
Вскоре он появился снова, нашел меня в скайпе, начал говорить и даже включать видео. И я увидела - постороннего мне человека, разговор с которым не ладился: все было не то, не так, фальшиво и неискренне. К нему, иногда, видимо,подходила его жена, он выключал видео, я слушала их разговоры – и все это опять было таким чужим и фальшивым!
- Не то, не Он! - хотелось мне закричать.
Но я молчала, вежливо улыбалась, поддерживала нейтральную беседу. И отчаянно скучала, ожидая, когда же уйдет вот этот посторонний человек с экрана, и я буду легко и свободно болтать с друзьями, слушать песни, писать свои стихи – которые не ему, другому!
Тому, кого никогда не было на свете.
Глава 3. Ольга.
Я встретила его, когда начала писать стихи. Первые – неловкие, но искренние, и я стыдилась их кому-то показывать. Андрей был первым человеком, который их прочел – и обошелся без комплиментов. Он вообще был резок и откровенен. До боли, так скажем. И не только чужой боли. Хотя, когда понимал, что кто-то страдает от его слов, совсем по-детски терялся, смущался, просил прощения. Но недолго – он не любил чувствовать себя виноватым и начинал сердиться и на себя – за ненужную резкость, и на собеседника – за то, что виноват перед ним.
Таким он был и со мной – и эта черта показалась мне сразу забавной и милой. Как-то тепло было на сердце рядом с этим грубияном и хулиганом. И что-то теплое, как пушистый котенок, сидело в груди, когда я думала о нем. Нет, ничего не думала, а просто вспоминала наши разговоры. И чувствовала нежность к нему – высокому, худому и милому человеку.
Мы иногда встречались – на самом деле, каждый раз случайно. Сидели, болтали - и было так легко и тепло, спокойно. А главное – ничего не надо было объяснять.
И еще – у него была семья, и наше общение от этого становилось как-то легче, спокойнее. Не было непременной игры мужчины и женщины, кокетливых взглядов и мыслей – а когда, а что случится и как.
Мы прямо смотрели друг другу в глаза и не боялись сказать не то и не так. Потому что знали оба- ничего не может произойти между нами. Он любит свою семью, а я никогда не захочу принести ему боль. И себе... Я слишком хорошо помнила о том, что было в моей жизни совсем недавно. Нет, мы ничего не ждали друг от друга.
А потом...как банально все повторяется в жизни. Потом наши встречи стали чаще и чаще. Мы болтали с ним по нескольку часов, иногда молчали, вспоминали и думали, смеялись и делились трудностями – прошлыми и настоящими. Иногда засиживались в скайпе до утра. Кто-то из нас спохватывался: утро! И верно, за окном светлело, а нам все никак было не закончить разговор – все казалось, что самое-то главное и не успели сказать, и торопясь, путаясь в словах, мы говорили и говорили, пока не пора было нам обоим бежать по делам.
Мы не были влюблены, нет. По крайней мере, он. По крайней мере, он так говорил мне. А я... совсем потеряла голову и бежала к нему , все ожидая, что... И до смерти боясь, что он скажет то, чего я жду, и тогда все рухнет. И вся жизнь перементся, и конечно же, он от меня уйдет. Нам больше нельзя будет быть вместе. Как я боялась, что он полюбит меня! И как я этого хотела...
И вот однажды... Смешно, как в сказке: однажды.
Но так всегда бывает в жизни, правда!
Однажды поздним вечером кто-то позвонил в мою дверь.
Я не ждала никого и удивившись, пошла открывать. На пороге стоял он. Тот человек, с которым мы так долго говорили. И который стал так дорог И который стал так дорог мне и близок.
Глава 4. Андрей.
Машина летела по блестящей от мелкого дождя дороге, рассекая ночь – и Жизнь.
На До – и После…
Вот эта поездка – совсем неожиданная для него самого, отбрасывала всю прежнюю его жизнь: спокойную или не очень, счастливую – или не совсем, но ясную и понятную рассудком.
И начинала новую страницу, в которой ничего не было известно, все тревожно и трепетно, странно и нелепо…
Начиная от их безумных разговоров ночами, до утра…и день, следующий за этим, казался тоже – странным, зыбким и нереальным.
Все валилось из рук, фраза забывалась на середине…
А реальностью казалась единственно ТА, прошедшая ночь…
Он курил сигарету за сигаретой, не замечая горечи во рту, стараясь не думать, куда, зачем, как…
Небольшой дом стоял тихий и темный, редкие окна светились синим цветом телевизоров, и он вдруг сообразил, что даже не знает, где ее окно, дома ли она…
Наверное, надо было позвонить, - запоздало подумал он и решительно шагнул к узкой металлической лестнице на опоясывающей все здание галерее.
Звонок был тихим, за стеклянной дверью не видно света и у него замерло сердце: неужели никого нет дома?!
Дверь открылась внезапно.
На высоком порожке стояла светловолосая женщина в брюках и легком свитере и недоуменно смотрела на него.
Он задохнулся от нахлынувшего внезапно волнения, комом перехватившего горло…
«Вы ко мне?» - спросила женщина…осеклась…чтоб не упасть, она прислонилась к косяку…
«Вы…», - произнесла она.
Одно слово – и все закружилось так, словно их несла сумасшедшая карусель.
Она отворила, давая ему пройти – без слов.
Он тоже молча вошел в маленькую комнату с синим ковром и белыми стенами, легкой светлой мебелью. Пушистый белый с пятнами котенок храбро кинулся ему навстречу
и отпрыгнул за кресло.
Он стоял и смотрел на нее… Не подходя ближе, не коснувшись даже руки…
Просто – смотрел.
- Я приехал, чтоб сказать, что невозможно так больше, понимаете?
«Да…»- тихо сказала она, - «ДА!».
-Я не могу так. Что-то странное творится, и надо что-то сделать. Не знаю, что.
Вы же меня измучали…Я не слышу Вас, и заставляю себя не подходить даже к компьютеру, потому что..не могу оторваться от Вас, не говорить с Вами..
Я мучаю себя – и Вас, наверное…
Я знаю, я не то и не так говорю, я держу Вас в неведении и недоговоренностях…
Вы понимаете…Я хочу, чтоб Вы понимали! – вдруг требовательно и зло сказал он.
Она подняла руку…словно собираясь коснуться его… « Вы…любите меня…», - это прозвучало не вопросом – утверждением…
- Да нет же…Нет! Я не хочу и не могу любить Вас, не имею права…
Это просто какое-то наваждение, морок… И я не могу без Вас…
« Я Вас люблю…» - тихо сказала она.
Словно волной их бросило навстречу друг другу…Они даже не целовали – лишь касались лиц друг друга, сталкиваясь руками, прижимаясь щекой…И смотрели….так, словно на всю жизнь – СМОТРЕЛИ!
Близко, совсем…
Он наклонился к ней, жесткая борода царапнула ей щеку…и сильно, словно после многолетней жажды, прижался к ее губам…
- Ты - моя», - словно в бреду шептал он, не замечая, что прижимает ее сильно, до боли, к своей груди…целовал щеки, лоб, губы, сразу вспухшие от его сумасшедших ласк…
И она шептала только: «Да! Да, да, да….», и так же безумно и торопливо касалась его лица, щеки, губ…
Он внезапно отстранил ее от себя, держа за плечи: « Сегодня я буду спать здесь».
«Да» - отвечала она.
«С Вами.» - это прозвучало приказом.
Она тихо улыбнулась: « Это был вопрос?»
- Нет, это не был вопрос. Так будет. Понятно?
-ДА! Да….да….да…да!
Ночь была …пьяной. Хмельной. Сумасшедшей. Безумной.
Словно это был последний миг на земле…
Наутро он уехал. Так же, не сказав ни слова. Не договорившись о встрече. Даже не объяснил, как же он вообще нашел ее, ее адрес…
Только …так трудно было разнять на пороге руки…Отвести взгляд…
Словно нить от сердца рвалась…с болью и кровью…
Он был ей благодарен за то, что она тоже ничего не спросила. Не признесла лишних слов. За то, что она его не обманула….- была такой, как обещалось ему на далеком расстоянии, в снах, в грезах, в мечтах о том, чего не бывает на свете…
Глава 5. Ольга.
Отпуск во Франции. Маленький старый домик на высоком скалистом берегу моря. Днем и ночью было слышно, как оно шумит. А какой запах приносил вечерний ветер с моря! Пахло, морской водой, йодом, водорослями и мидиями, - и сладким клевером, сеном с близких полей и лугов. Ночью окно было открыто и слышался ровный шум: шшш-шшш. Мелькала тень летучей мыши в окне, где-то в роще кричала ночная птица. А потом – тишина темной, бесфонарной ночи вокруг одинокого домика в роще на высоком морском берегу.
По дороге ночью никто не ездил, да и заканчивалась она чуть дальше от ворот в наш дворик.
Дальше уже были поля, деревья – до самого обрыва. И – море, которое в сумерках было не отличить от неба. Они сливались вместе и казались большой серой тучей на горизонте, шумящей, движущейся там, вдалеке. А с другой стороны тлел закат и тучи поспешно закрывали на ночь оставшиеся клочки светлого неба.
Я часами стояла у раскрытого окна и смотрела вдаль, на не видное в темноте море. Слушала его – бездумно, и была счастлива.
Нельзя быть счастливой ОЧЕНЬ – это слишком много.
Оно или есть, или нет, но не бывает счастье большим или маленьким. Как небо. Как море.
Оно – просто Счастье.
Наступало утро, вставали мы рано – но море всегда просыпалось раньше и шумело громче, чем ночью, искрилось под солнцем и голубая утренняя дымка над ним таяла на глазах.
Каждое утро приходила рыжая курица. Она уже узнавала меня и требовательно стучала клювом в стекло французского – до земли – окна. Я выносила ей крошки хлеба и она аккуратно и неторопливо подбирала их с пола террасы. Она так привыкла, что со временем я уже могла погладить ее по рыжей спинке и маленькой головке. Ей это, похоже, не нравилось – мне казалось, что я даже вижу, как она морщится, но терпит, ради меня.
Моя собака вылетала в самый неподходящий момент и изображала охотничьего пса, щелкая зубами прямо около растрепанного куриного хвоста. Она с возмущенным криком, подпрыгивая и размахивая крыльями, убегала к кустам. Мультик довольно топал по террасе и гордо смотрел на меня: «Ну что, прогнал агрессора?» Я говорила: «Молодец, ты хороший сторож» - и давала кусочек печенья. Это была игра, которую принимали мы оба, и которой наслаждались каждое утро. Включая курицу – иначе зачем бы она подходила так близко к дому каждый день.
Маленький пляж был весь усыпан камнями – большими и маленькими. В стороне громоздились совсем уж огромные валуны, прижимаясь к замшелым скалам высокого берега.
Наверху были рощи и поля, а здесь – море! Оно царило над всем, оно было главным. Шумели волны, подкатываясь под ноги, и забирали с каждой минутой все больше и больше суши, заставляя людей на пляже прижиматься ближе к скалам. Я совсем не умела плавать и просто бродила по колено в воде, накинув на плечи полотенце, чтоб не обгореть. Волна , длинная и пушистая от пены, плыла ко мне медленно, а в нескольких метрах от меня вдруг поднималась высоко и всей упругой массой падала ко мне в протянутые руки. Она была тяжелой и рассыпалась только у меня в руках, цепляясь за мои колени. Так я часами ловила волны и наслаждалась их упругой силой. Ко мне уже привыкли на пляже и даже здоровались со странной дамой, которая приходила на пляж каждый день, чтобы ловить волны...
Море было синим-синим – синее, чем небо! И они перепутывались вдалеке – и невозможно было уже отделить одну синеву от другой. Море, небо, воздух, вода переполняли мою дуу и тело и никогда я не чувствовала себя такой легкой, счастливой, очищенной от всех путаным и ненужных мыслей, проблем, воспоминаний. Как легко жить у моря! Как чисто, как ясно!
Ах, как мне не хватает Вас... Вас, Вас и только Вас, Андрей! Чтоб были рядом, чтобы я видела Вашу улыбку, а Вы пугали меня, заплывая далеко. Впрочем, тут надо было долго идти до того места, где начиналась настоящая глубина. Скалы защищали маленький пляж от ветра и тут всегда было так тихо... На камнях сидело множество устричных раковин и мидий. Я никогда не любила эти самые «фрутти ди маре» и удивлялясь, почему здесь их никто не собирает. Оказывается, это было привилегией жителей деревни, где я жила, а на пляже сидели только туристы.
Однажды я пошла на деревенский праздник. Начинался он около церкви, в 8 вечера, когда уже стемнело. На длинных прилавках продавали какие-то местные поделки, сувениры, футболки, домашний сидр, сухих рыбок, местную колбасу и многое другое. Но самое интересное было у эстрады, сколоченной из грубых досок. Там сидели и стояли местные жители, со стаканом сидтра или вина в руке, на столах были тарелки с вареными в специях мидиями. И все слушали немолодого человека с седыми волосами, завязанными в хвост, болтавшийся по его замшевой жилетке с бахромой. Он пел, аккомпанируя себе на гитаре. Я не понимала ни слова, но – пел он про любовь. Только о любви мог он петь в эту душную, черную, пахнущую морем и вином ночь!
Я удивилась, когда он закончив петь, спрыгнул с эстрады и подошел ко мне.
- Вы меня не узнали, - сказал он.
О нет, я его узнала! Теперь, когда он заговорил со мной, я его узнала. И высокий от начинающейся лысины лоб, и глаза – светлые и насмешливые.
Узнала...
- Я поздно пришел, Солнышко? Я опоздал?
Я молчала. Сейчас, в эту душную, темную, душистую ночь мне опять показалось...
Да, снова показалось, что он мне близок, как прежде.
- Узнала, - сказала я. – Вот только, как Вы меня нашли? Ах да, я же сказала, куда поеду отдыхать...
Я удивлялась его способности сходиться с людьми: вот уже и все местные зовут его по имени, приглашают к столику, несут попробовать свое вино. И он весело болтает с ними на французском, который я так и не научилась понимать.
Почти до утра длилось гулянье и почти до утра мы с ним бродили среди веселых и хмельных людей.
Я ехала поездом через всю Европу, пересаживаясь несколько раз, до самого Берлина.
Да, я сбежала с моря – наутро, после ярмарки, договорившись с ним о встрече днем.
Я едва успела сбегать к морю и сказать ему: «Я вернусь! Я не уеду насовсем!» Мне казалось невозможным не попрощаться с морем и я говорила с ним, как с живым существом, и мне казалось, оно меня слышит. Хозяин отвез меня на маленькую станцию, потом был Париж, где я не задержалась, торопясь на поезд до Брюсселя, а оттуда - на Берлин.
У меня еще оставалось несколько дней отпуска и я хотела одного – на день, на минуту увидеть Андрея.
Я сошла на маленькой станции в Германии, провела душную бессонную ночь в маленьком деревенском отеле - и вернулась домой. Я не могу, я не хочу его тревожить... Никогда! Никогда я не позвоню ему - хоть у меня есть его номер телефона.
НИкогда я к нему не приеду - несмотря на то, что я знаю его адрес.
И никогда он не узнает о том, что я почти изменила своему слову...
"Вы меня очень порадовали известием о том, что - по-прежнему :)
А я только несколько дней назад вернулась из Франции, Бретани.
Это было - чудесно! Знаете, как-то никогда прежде я не бывала у теплого моря ( в Питере не считается :))
Оказалось, что оно - не просто вода, а живое. И упругое. И дышит. И... СЛовом, нет слов! :)
Вы станете смеяться, но я ловила волны. Они такие упругие, и все - разные, большие и маленькие, и сильные, и просто стена воды накатывает.
Самое смешное, что я плавать-то не умею. :) И вот так чувствую про море, да?
Я в море сидела часами, конечно, обгорела. :) Но все было просто здорово!
Ну что еще рассказать...Художественных восторгов не хочу, потому что - да, и архитектура, и костелы, и старые узкие улочки - все было прелестно.
А были еще 17 кошек, которых кормили 3 раза в день местные дамы.
Они со мной говорили по-французски, а я отвечала по-aанглийски, потому что именно во Франции у меня почему-то прорезается английский язык. :)
Но мы все поняли! Что киски прелестные, и что мы их любим и кормим :)
Еще каждое утро ко мне приходила курица. Рыжая. Она так ко мне привыкла, что позволяла себя погладить! :)
Еще - я гуляла в полях, а за ними с обрыва было видно море! Каждый день. И запах моря и клевера, полей - это непередаваемо.
Вот это и было - счастье. Запах полей и моря, и солнце жаркое, и ветер с моря - близкого, а еще - бездумное спокойствие сегодняшнего дня.
И в море тоже было счастье. Знаете, не смейтесь, но я с ним разговаривала. Оно мне присылало волны побольше и поменьше, и они плескались о мои колени.
Это было - чудо!
Ну, много разного другого было тоже, как океан, например. Атлантический.
Когда я там была - он был сердитым. Пена, волны - причем, ка мне сказали, обратные. Так что, мне даже потрогать океан не позволили. А жаль...
Но я его сфотографировала. И поняла, что на самом деле у океана волна длиннее, чем у моря.
Она такая длинная - до горизонта.
А у моря их много - мелких и средних, они короче.
Ну вот, я Вам самое главное и рссказала. :)
Я очень надеюсь, что теперь все будет ладно с Вами. Пусть!
Берегите себя!
Я."