Отсчет своего увлечения музыкой я веду с шести лет. Именно в этом возрасте я в первый раз сам поставил пластинку на резиновую подложку вращающегося диска радиолы «Беларусь-59». Ящик размером с телевизор привлекал меня клавишами цвета слоновой кости и горящим зелененьким глазком. Глазок горел, когда радиола была включена, а клавиши эти служили для переключения диапазонов, если мне не изменяет память. Дед мой, в то время, не старый еще мужик, время от времени включал радиолу и пытался что-то слушать сквозь шум и треск. Может, вражеские голоса ловил, а, может, спортивные радиорепортажи искал. Он за Динамо болел, и я за Динамо с тех пор стал болеть. А он за Динамо болел, потому что там Яшин играл.
Меня радиопередачи мало привлекали. Мне было интересно то, что находилось под крышкой, которая открывалась как капот Волги ГАЗ-21 из райкома, где работала моя тетка, или дедовского ГАЗ-69, на котором дед обычно приезжал с работы и не всегда трезвым, а порой и очень нетрезвым. А под крышкой той находился тот вращающийся диск, на который, как я знал, можно было поставить пластинку. Если некоторым усилием удавалось передвинуть рычажок, то диск начинал вращаться сам по себе, и не надо было его накручивать пальцем. Конечно, нужно было еще включить эту радиолу, ну, чтобы тот зеленый глазок загорелся. Только тогда, при горящем зеленом огоньке передвижение рычажка заставляло волшебным образом вращаться диск под крышкой ящика размером с телевизор.
Ну, так вот. Дед на работе, бабка тоже, я в доме один. Да, да, один дома. Бабкиного с дедом дома, куда меня родители отправляли лето коротать. Надо еще сказать, что радиола та стояла на столике с гнутыми ножками. А столик был накрыт белым куском ткани с подрубленными краями и вышивкой на уголке. Не знаю, как это называлось тогда. Салфетка? Накидка? Неважно. Важно, что уголок этого вышитого куска материи свисал и прикрывал полочку, на которой находилась стопка… Конечно, пластинок. Стопка была высокая. Снизу большие конверты, сверху маленькие. Взрослые нечасто брали пластинки из стопки. Зато я… Я бежал к проигрывателю сразу после того, как просыпался и наскоро завтракал оставленной бабкой картошкой с топленым маслом. Включал, ждал, когда загорится зеленый глазок, ставил пластинку и слушал.
Потом, конечно, вылезал в окно и на улице начинались другие детские радости, знакомые всем людям моего поколения и которые являются темой отдельного разговора.
В стопке той было много сокровищ. Майя Кристалинская с ее «Топ-топ», Тамара Миансарова с ее «Рыжиком» («руды-руды-руды-рик»), ансамбль «Аккорд» с незабвенными «Цыплятами» (помните? «Цып, цып, джуджалари» - по крайней мере, я так слышал слова этой песни на азербайджанском языке), Ирма Сохадзе с ее совершенно фантастическим, неземным произношением в «Оранжевой песенке», волшебная «Джамайка» Робертино Лоретти и многое, многое другое. Были в той стопке журналы «Кругозор», на одной из гибких пластинок которого я впервые услышал Пола Маккартни с его «Отдайте Ирландию ирландцам». Читать я, понятно, умел, поэтому знал не только название этой песни, но и то, что Маккартни научил Леннона на гитаре играть. Правда, кто такие эти Маккартни и Леннон я не совсем понимал. Я ставил эту песню бессчетное количество раз и прокручивал ее не на скорости 33 оборота в минуту, а на скорости то ли 45, то ли еще быстрее. Очень уж мне нравилась партия баса (я тогда и не знал что это такое - бас), а на большей скорости совершенно необычно выкристаллизовывался рисунок той басовой партии и который вписался в мою память навсегда. Конечно, там были «Веселые ребята» с песенкой про автомобиль, нет, не буйновские «автомобили», а «крепко держит руль рука, путь-дорога нелегка, а удача далека, отсюда не видно», которая на поверку оказалась переведенной битловской «Drive my car». На той же пластинке была и «Облади-облада», которую я впервые услышал в исполнении настоящего, живого ВИА. Взрослые парни были одеты в полосатые черно-белые штаны (это я хорошо помню) и играли эту песню со сцены Дома культуры колхоза им. Ленина. Я на том концерте читал Роберта Рождественского. Песню слушал, стоя за кулисами, обмирая от ощущения того, что вот, рядом, происходит что-то совершенно фантастическое, невероятное. Один из парней играл на плоском инструменте с клавишами как у пианино. Потом, через несколько лет что-то подобное появилось в школе, в которой я учился, и называлось это чудо «Ионика». К ней мы еще вернемся.
Меня всегда просто пронзает, когда каким-то невероятным образом, случайно я, едучи в машине, ловлю на ретро-канале «За полчаса до весны», потому что я тогда, в свои шесть, а потом и в семь, и в восемь крутил эту песню белорусов, не совсем понимая, что это такое «заполчаса». Про «Посидим, поокаем»… Ладно, стоп. Так можно продолжать до бесконечности. Скажу только, что в той стопке было все, что можно было купить в магазинах районного и областного центра того времени. Тетка, спасибо ей, покупала. Тогда я не мог понимать, что живу на границе шестидесятых и семидесятых. Потом уже, годы спустя я стал понимать, что волшебные гитары Павла Слободкина – это семидесятые, а ажурные оркестровки песен Магомаева – шестидесятые.
О чем это я, собственно?
Сегодня я в очередной, может быть, тысячный раз проехал на авто свои 500 км, в Москву и обратно. И совершенно понятно*, что в проигрывателе моей машины стоял диск «Новые песни для девочек, мальчиков, пап и мам». Только крутил я сегодня не те песни, которыми восторгался в предыдущей заметке. Сегодня я раз за разом возвращался в те незабвенные 71-й и 72-й годы, когда я, оставаясь один дома, слушал без конца пластинки из высокой стопки. Точнее, я возвращался в шестидесятые, о которых ничего не помню в силу возраста, но с музыкой которых я познакомился в описываемые здесь годы. Я снова и снова слушал легкое оркестровое вступление (словечко «интродукция» нравится мне меньше), легкое и искристое, как брызги шампанского, снова и снова ждал тех моментов, когда появляется звучание того волшебного электрического пианино (помните про «Ионику»-то я распинался?). А эти отрывистые фразы духовой секции, без которой трудно себе представить запись эстрадной песни из шестидесятых? Виртуозы, не хуже тех, что блистали в записях Магомаева, нарисовали великолепный музыкальный рисунок точными и непринужденными мазками. Гитары и рояль послужили художественными кистями. А контрабас, звучание которого заставляет всплыть в памяти картинки из «Голубого огонька»? Помните? Певица на переднем плане, а небольшой оркестр с обязательным контрабасом на заднем. Как это сделано – живой ли оркестр посадили в студию ради великолепной Ларисы Долиной (о ее пении писать не буду, чтобы не нагружать заметку комплиментами, ведь о ее таланте все уже сказано), сэмплами ли сымитировали живой звук, отдавая дань современным технологиям – это не важно. Важно то, что создатели песни «Не беда»* - композитор, саунд-продюсеры, музыканты сотворили маленький шедевр, значимый и как самостоятельная художественная единица, и как составляющая великолепного диска новых песен для мальчиков и девочек, пап и мам.
Вот, собственно, о чем я. Об этой песенке. Мне кажется, эта песня для многих детей станет телескопом, сквозь линзы которого они увидят ту далекую для них, но удивительную, прекрасную музыку прошлого с ее блестящими мелодиями и шикарными оркестровками.
* не всем понятно :) Писалось сразу по выходу диска, а я один из авторов песен.
** "Не беда" - песня из сборника "Новые песни детства" (автор В.Аверин, записана Ларисой Долиной, Любой Калининой и Детским музыкальным театром "Домисолька")
ноябрь 2013 года