Здесь речь пойдёт о лососёвых породах рыб: о горбуше, кете и кижуче.
Уже с первых шагов своей короткой и очень трудной жизни, рыба эта обречена на испытание. Перед мальком два пути развития: если он не покидает пресных вод, то остаётся карликом, и сколько бы он не жил, так и останется маленьким; стоит ему войти в солёную морскую воду, он начинает расти. Оба пути, как говорится, хрен редьки не слаще. Оставаясь карликом, малёк приговаривает себя к постоянному страху за свою жизнь,- любой хищник может его съесть. В морской воде и того хуже,- чем больше становится рыба, тем крупнее встречаются на её пути хищники. Начиная от терпуга в 100 граммов весом и кончая морзверем, нерпой в 100 кг.
Три года всего отведено лососёвым, «чтоб пришлось прожить и умереть». За это время рыбы проделывают огромный путь от побережья Охотского моря до Исландии и обратно. Сколько за это время «отряд теряет бойцов» известно разве лишь Богу. Люди, прикинув на глазок потери, только разводят руками. На исходе пути, в Японском море рыбу встречают хитро расставленные сети (в шахматном порядке). Это узкоглазые постарались, чтобы огромное количество лососёвых рыб не дожила свой короткий век и не дала потомства. Счастливчиков, убежавших от этой кары, ждут не менее изощрённые способы «потери бойцов». Вдоль побережья Охотского моря боражируют стада ненасытных нерп. Над рекой, куда заходят лососёвые рыбы на нерест, барожируют отряды чаек. Весь световой день слышен их противный истошный крик. И тёмной ночью бедной рыбке нет покоя: По берегам реки за кустами прячутся браконьеры. Они ведут себя тише воды, ниже травы, ибо знают, что можно «схлопотать по шапке». И вершину всей пирамиды заканчивает бурый медведь. Со всей округи собираются косолапые браконьеры полакомиться красной икрой. Найдётся ли в подлунном мире другая рыба или птица, животное, над которым бы так издевалась природа. Да таким особам надо при жизни ставить памятники!
На этой вершине мысли я хочу остановиться. Нет, нет. Мы ещё сюда вернёмся. Я просто боюсь, что за высокопарными словами забуду рассказать о главном.
Когда лосось глотнёт пресной воды, то самка «одевается» в брачный наряд, меняет серую окраску на радужную, а самцу в добавок к праздничному пиджаку прилагается изменение физиономии. Челюсти превращаются в клюв огромного орлана. Не знаю как пиджачок, а клюв ему очень и очень пригодится в дальнейшем.
Лосось заходит в реку косяками. А их тут уже давно ждут Бандиты с Большой Дороги. Прожорливая мальма (на Сахалине и Камчатке голец) и кумжа. Так хочется им икорки, пусть без хлеба и без масла сливочного, ну, просто во рту ступор. Ничего больше не лезет, только икра. Измученные самки лосося по ходу теряют икринки, Бандиты с Большой Дороги пользуются этим. Шныряют туда, сюда, подбирают икринки. Самцы гонят прочь мальму и кумжу. Вовремя у них образовался клюв вместо челюстей. И эта борьба идёт непрестанно до самого нерестилища. В глубоких ямах реки лосось устраивает короткий отдых. Интересно на это смотреть с моста или с крутого берега реки. Косяки рыб подходят к ямам, как поезда по расписанию. Не успел один косяк сняться, как другой уже вот он подходит, занимает его место. Задержек не должно быть. Все прекрасно знают, что пробки по сердцу только одним москвичам, а тут в глуши они никому не нужны.
Всё лето один вид рыбы сменяется другим. Первой нерестится горбуша. За ней кета. За кетой следует кижуч. Огромные рыбины (по сравнению с подмосковным карасиком) до самого ледостава штурмуют речные перекаты. Казалось бы, и сил больше нет, а они упрямо, буквально на изодранных о гальку животах ползут к тому местечку, где их мать родила. Ничего на свете нет милее, чем вновь увидеть свою Родину, где ты родился и рос, где тебе знаком каждый бугорок, бывший когда-то сторожевым курганом и измордованный колхозными тракторами вдоль и поперёк. Наконец, вот они родные уголки. Самка выбирает место для нереста. Самец делает небольшое углубление на дне реки: одни камни раздвигает, другие сдвигает. Ему это удобно делать изуродованным носом. Упорству его позавидуешь. «Пашет» без устали, пока самка подаст знать, мол, всё хорошо. У неё уже нету сил и ждать гнезда, и нереститься. Последние усилия прилагает, трётся о камни, чтобы все до единой икринки оказались в лунке, а сама тут же … уходит в мир иной. Господи! Что же это делается?!!!
Да за такие муки ордена и медали нужно давать! Ведь самка всё, что положено ей по жизни, сотворила. Остаётся только наслаждаться жизнью, растить потомство и славить Бога. Ан нет! Самка просто покидает этот мир. Всё, что нужно для потомства, доделает самец. Как положено, оплодотворит икринки молоками, соорудит из камней и песка преграды от хищников, чтобы ни одна икринка не досталась Бандитам с Большой Дороги. Самец будет неусыпно охранять своё потомство до самого ледостава. Красные икринки потеряют свой нарядный цвет, станут белесыми или серыми, совершенно незаметными для хищников. В каждой икринке вскоре появится тёмное пятнышко. Это малёк. Ему быстрее надо набирать вес и рост, чтобы однажды порвать оболочку, в которой он находится, так называемую «материнскую рубашку». Всё это время самец глаз не смыкает, бдительно несёт службу. Его детёныши всей стаей, как по мановению чьей-то палочки, синхронно шарахаются из стороны в сторону, изучая окружающий их мир. До самостоятельности им ещё ох как далеко. Стадное состояние стаи мальков приведёт их в морские воды. А самец, также как и самка, уйдёт в мир иной. Жалко их. Сколько страданий они натерпелись, за такой короткий срок. Ах, жизнь, жизнь! Что ж ты делаешь на белом свете?!!!