— Вот комар, он людей и животных за километр определяет, излучение улавливает от них, и со всех окрестностей летит и нападает на людей, — рассуждал известный энтомолог. Говорить хорошо, но проверять гипотезы необходимо в сибирской тайге, где комаров хоть на бутерброд намазывай.
— Да, телепатия по нашей части. Правда, масса комаров в Сибири более чем в два раза превосходит массу людей. Кормит комар и рыбу, и птицу. И глупый народ в тайгу не пускает. Поедем в экспедицию, — резюмировал шеф.
В начале июня группа Сибирского института приземлилась на таёжном аэродроме.
Под предводительством шефа, мудрого мужчины в расцвете лет, научного сотрудника Юры и инженера Валеры группа намеревалась исследовать экстрасенсорные способности комаров. В леспромхозе пересели на грузовик, на пароме переплыли через реку, и весёлое жужжание первозданной тайги приветствовало их среди трёх деревянных домиков экспедиции энтомологов. Начальница, три помощницы и студент Славик разместили прибывших и пригласили ужинать. Инженер Валера, худощавый задумчивый парень с рыжеватой бородкой, густо побрызгавшись дэтой от комаров, стал настраивать гитару.
Прихватив ружьё, Юра отправился вдоль реки посмотреть тропу. По тропе планировалось относить в садках окрашенных комаров и выпускать их каждые двести метров на протяжении двух километров. Тропа шла вдоль реки, ею пользовались люди и звери, вполне приличная тропа. Выскочил бурундук, заверещал и спрятался за пень. Несколько раз поднимались выводки молодых рябков. Рассаживались на деревьях, вытянув шеи, рассматривали пришельца.
На противоположном берегу реки к воде спустилась лосиха с лосёнком. Забрели по грудь, спасаются от гнуса, фыркают, пьют воду. Метрах в пятнадцати в черничнике, громко захлопав крыльями, взлетел глухарь, уселся на высокой сосне и с опаской посматривал на человека с ружьём.
Солнце касалось верхушек леса, золотя и отбрасывая длинные тени по речному руслу. Посидев и полюбовавшись красотой засыпающего леса, Юра вернулся в стационар, собрав по пути с десяток маслят и подосиновиков.
Утром отловили комаров, покрасили пылевидным красителем, разместили в марлевые садки, разнесли по намеченным местам и выпустили.
Маршрутная группа во главе с шефом направилась на дальнее болото, инженер вернулся готовить обед, потому как он все болота в телевизоре видел, но без комаров и мошек.
Торфяное болото встретило пришедших благородным запахом багульника, спелой черникой и несметным количеством гнуса. Кровососущие нападали с трёх ярусных эшелонов. Самый верх занимали несколько разновидностей слепней, которые использовали тактику истребителей: пролетали над головой, поднимались и пикировали на открытые части тела. На втором ярусе разместились вежливые комарики: попискивая, приближались к облюбованному объекту, присасывались и, изящно отогнув ножку, принимались обедать. Снизу, сбоку без всякого предупреждения бестолково вылетала мошка и вгрызалась в нежные интимные места: веки, губы, уши и т. д.
Разожгли костёр, заварили чай с чагой и смородиной. Чай от чаги густой до черноты, с тонким берёзовым ароматом. Поставили дымокуры из гнилушек, наметили места выпуска комаров, отдохнули, перекусили сгущёнкой с крепким чаем и направились к лагерю, мечтая о плотном ужине.
Слегка отклонились от прямого направления, вышли к реке и замерли. На песчаном берегу выстроенные в ряд стояли, блестели начищенные, отмытые котелки и кастрюли экспедиции. Среди них в гордой сократовской задумчивости сидел Валера, устало покуривая сигарету.
— Ужин, ужин где? — безнадёжно вопрошал Юра, пытаясь унять голодное урчание желудка.
— В чистой посуде и вкус другой, помогите лучше разжечь костёр, — резонно ответил инженер.
Костёр разгорелся, на него водрузили начищенный котёл, который равномерно закоптился. Шеф распорядился выдать из запасов НЗ каждому маршрутнику по пятьдесят граммов спирта и по банке тушёнки. Раздавались голоса, что в войну и по сто граммов перепадало.
— Ну, так это в войну. Валера, он не фашист, он за чистоту не расы, а котелков боролся, — увещевали женщины. С объяснениями согласились, но впредь инженера одного на кухне не оставляли.
Прилетающих в лагерь комаров отлавливали на живца. Садился на пенёк с заголённой спиной Юра или студент. Вокруг него нарезал круги инженер с улавливателем комаров, работающим по принципу пылесоса. Миловидная студентка укладывала одурманенных эфиром насекомых на марлевые матрасики. Марлевые матрасики уносились в дом, и научные сотрудники капали на них десятипроцентным раствором спирта.
Предварительно окрашенные комары красились под действием спирта в синий цвет, не окрашенные — без изменения окраски умирали алкоголиками.
Хорошую и чрезвычайно ценную спиртовую методику разработали учёные, обеспечив экспедицию изрядным количеством спирта. В лесопромхозах по тем временам водка была нормирована или её просто не было. Комары, сколько их ни отлавливали, не проявляли экстрасенсорных способностей: не летели направленно к лагерю ни с двух километров, ни с пятидесяти метров.
Телепатические способности обнаружились у местного населения. С расстояния пять, десять, двадцать километров учуяли деревенские мужики экспедиционный спирт и потянулись на моторках в лагерь. Подъезжали с рыбой, дичью, овощами и деньгами. Удача улыбнулась крепко сбитому улыбчивому балагуру Ваське. Подрулил он как-то в обед на своей казанке и выгрузил на стол свежеиспечённый домашний хлеб, четверть свежего молока и литр домашней сметаны.
— Вам от чистого сердца, тяжело смотреть, как вы на сухарях пробиваетесь, и от вас ничего не надо, — сразил всех Васёк.
Шеф и тот не выдержал, поговорил о жизни с парнем и выделил ему бутылку спирта. Спирт в экспедицию взяли без учёта дождливых дней, когда комары не летали и опыты не ставились, — спирт оставался.
Вот Васёк и начал снабжать городских научных сотрудников свежим хлебом, мясом, молоком, сметаной, творогом и рыбой. Отъедаться стала экспедиция. Как-то привёз ящик токайского вина, в деревню такой лимонад вместо водки присылали. Со стаканом токайского вечером у костра даже заунывные туристские песни под гитару инженера про то, «чтобы ты не скитался и дома остался», и про лыжи, вечно стоящие у печки, воспринимались Юрой вполне романтично.
Как-то при обсуждении результатов исследований появилась идея проведения чистого эксперимента, однозначно доказывающего случайный характер подлёта комаров к человеку. Решено установить прямоугольную металлическую грелку с постоянной температурой 36,6 градуса, температурой тела человека, и спину испытуемого для подсчёта количества привлечённых халявным лакомством комаров. Честь ответственного испытуемого отвели Юре.
Во-первых, он крепкий мужчина. Как известно, весь кровососущий гнус — самки. Во-вторых, размер его голой спины соответствовал размеру термостатированной, покрытой наволочкой пластины, и в-третьих, Юра способен не шевелиться, не беспокоить комариных дам во время трапезы.
Установили на расстоянии пятьдесят метров два топчана, положили спальники, уложили Юру с голым, покрытым простыней квадратом спины, на втором топчане улеглась термопластина, и начались наблюдения. Лежать необходимо было в течение часа, два раза в день, дней десять. Уверен Юра был в большей любви к нему кровососущих дам, которых он мужественно подкармливал. Увы, статистика гласила: количество посадок комаров одинаково в опыте и контроле, но присасываний уверенно больше фиксировалось на Юриной спине. Даже через материю ощущали представительницы слабого пола горячую кровь и самоотверженность молодого научного сотрудника.
По случаю успешного завершения экспедиционных работ устроен был пир горой с токайским, шашлыком, жареными грибами, рыбой, лесной ягодой, стихами и песнями. «Чтобы жить километрами, а не квадратными метрами, и не жизнь в кабаках — рукав прожигать у костра…»
Пристал к Юрию студент Славик:
— Пойдём на старое селькупское кладбище, посмотрим, может, амулет найдём.
— Глупый ты парень, и уши у тебя холодные. Если там настоящее кладбище людей леса, то лучше не ходить. Если кладбище не древнее, то тем более незачем копать, — увещевал Юра.
— Не хочешь — сам пойду.
Ну не отпускать же дурачка одного, сговорились пойти вместе.
Утром, закинув ружьё на плечо и прихватив пару банок тушёнки, отправились по лесной тропинке на обширную возвышенность. Кладбище, поросшее травой, располагалось на холме с одиноко растущей могучей сосной. Были какие-то холмики, в стороне лежали безрогие черепа оленей. Вероятно, устраивали стойбище кочующие на оленях местные жители.
Славик пристроился копать яму в одном ему известном месте. Юра расположился на косогоре, ветром гнус отгоняло, и солнце пригревало. Незаметно задремал. Неожиданно небо сгустилось, брызнул дождь, гром, блеснула молния и расколола одинокую сосну. Сосна вспыхнула каким-то фиолетовым пламенем, которое притухло дождём, и задымилась.
С испуганными глазами прибежал Славик:
— Я, я только, это, значит, начал копать под сосной — как даст, лопату вырвало, меня отбросило, — заикался Славик под проливным дождём.
— Ноги! — скомандовал Юра, и быстрым шагом пошли к лагерю. — Да, и уши у тебя холодные, — резюмировал Юра.
— Холодные, — безропотно согласился Славик.