Казалось, если Он уйдёт, - Мир рухнет. Он ушёл. Мир – не рухнул. И даже не заметил этого события. Она встала. Машинально достала с полки кофе. Положила в чашку не одну, как обычно, а 2 чайные ложки тёмного порошка, смутно напоминавшего рекламный «кофий» из TV с манящим цветом и запахом. Так сложилось: Ему – дорогой чай из дорогого магазина. Ему – настоящий тростниковый сахар цвета крем-брюле, который употребляет вся уважающая себя часть Европы и Америки. Каждому – своё. Она же, начинала день с напитка «по мотивам кофе», купленного на ближайшем оптовом рынке, так как ехать в любимый ранее магазин на Кировской было сложно и накладно. Да. и, какая разница? Человек, особенно, женщина, особенно «советской закваски», ко всему привыкает, всё способна принять, простить и понять. Хотя, по сути, все три слова – синонимы.
Сделав первый глоток, Она вспомнила стихотворение Жака Превера «Утренний завтрак», как мужчина уходил от женщины. Любовь к Преверу была цикличной – то Она считала его стихи глубокомысленными, то излишне заумными, то есть, глупыми, так как была убеждена, что слишком умный не очень-то отличается от дурака. В первый раз она услышала это стихотворение на каком-то вечере в Доме Кино. Актриса читала его отрешённо-проникновенно, а зал, казалось, дышал с ней в одном ритме:
«Он положил кофе в чашку. Он положил сахар в кофе с молоком. Молча. Ничего не говоря. Он закурил сигарету, пуская кольца дымa. Допил кофе. Отставил чашку. Надел плащ, так как на улице шёл дождь. И ушёл. Не произнося ни слова. Не взглянув на Неё. А Она – обхватила голову руками, села и заплакала»:
- Да, бывает… - подумал Она.
- С другими, - тихонько шепнуло подсознание.
Однако, тонюсенькая иголочка небольно кольнула сердце. Но мы же обычно не замечаем того, чего не хотим замечать. Более того, нас переполняет уверенность: «с нами этого нигде и никогда». Ан нет, через некоторое время: - «Не изволите ли попробовать, то, что осуждали?» Но в тот момент, там, в Доме Кино, всё было безоблачно и поэтично. Московский бомонд отдыхал. Но стихотворение, запало-таки Ей в душу, и Она выучила его наизусть.
Через несколько лет Она купила книгу Превера, когда ждала Его в Шереметьево, а рейс задерживался. То ли захотелось снова пережить те ощущения сопереживания чужой беде, то ли, женское чутьё улавливает в, якобы, случайных знаках, некую предначертанность судьбы, то ли, чтобы убить время, то ли от скуки.
В этот раз Она удивилась несодержательности «Утреннего завтрака». Длинное стихотворение можно было пересказать несколькими словами: Он попил кофе, оделся и ушёл, а Она – села и заплакала. Но, как бы то ни было, книжка её немного отвлекла и приблизила встречу. Без Него Она не жила. Жизнь была отдельно, Она – отдельно.
Он шёл в толпе пассажиров, но ей казалось, что вокруг никого не было. Он – один, такой ласковый и нежный, такой образованный и тактичный. Она чувствовала – это была не Любовь, слово слишком затёртое и банальное. Их чувству не было ещё придумано название, этого не было нигде, никогда и, ни с кем.
Сейчас, когда прошло время, Она вспоминает и его, ставшие традиционными собрания-совещания, и его ежедневные задержки, и бесконечный ремонт машины по выходным с последующим подробным рассказом «в лицах» на тему: «какая сволочь новый автомеханик», и многое-многое другое припомнилось ей после того как прошло оцепенение после шока. Затем, был период вялотекущей депрессии, который, судя по всему, не закончился до сих пор. Иногда Ей кажется, что – вот оно, полное выздоровление от Него, ан нет, Он, как недолеченный зуб при попадании в него пищи, отзывается глухой ноющей болью. Она, естественно, навела справки, на кого это Он Её променял и, даже встречалась с Ним в её присутствии. Стало как-то обидно, что эта подвыпившая женщина, излучающая вокруг себя флюиды недоброжелательности и самодовольства, смогла увлечь Его до такой степени. В течение всего разговора соперница мерила ногами небольшое пространство у лифта, стараясь поставить ступню в середину плитки и злобно комментируя Их разговор.
Она в тот момент не верила, что это его затяжной прыжок, поэтому была ещё способна наблюдать за происходящим, как бы со стороны. –«Да, алкоголики пишут нолики, шизофреники – вяжут веники» - подумала Она про соперницу. Осознание невозвратимой потери приходило постепенно. Что такое штиль Она забыл, в душе бушевал вечный шторм. Не спасали работа, друзья, их общие дети.
Он прыгнул в омут с головой, Она залегла на дно и слилась с его поверхностью. Несколько лет дети жили сиротами при живых родителях. Проблемы с детьми возникли позже – за всё в этой жизни приходится платить.
Сначала Она жила по принципу «двух У» - угадать и угодить. Ему, Любимому, а затем, по принципу «сепаратора» - училась отделять чувства от эмоций. Знаете, в чём различие? Эмоции мы анализируем, взвешиваем, оцениваем, пытаемся выстроить их в логическую цепочку. Это нас и губит. Чувствовать же можно и нужно. Чувства приходят, окрашивают данную минуту нашей жизни в определённый оттенок цвета и – благополучно уходят. Именно это позволяет нам жить сегодняшним моментом, не оглядываясь с сожалением назад и, не заглядывая со страхом в будущее.
Удивительно, но проблемы стали решаться одна за другой. И однажды вечером Он, давно ищущий, то у священников, то у экстрасенсов выхода из тупика, в который сам себя загнал, понял, что выход чаще всего там, где был вход. Понял и вернулся. Вошёл. Снял плащ, так как на улице шёл дождь. Зашёл на кухню. Сел. Налил в чашку кипятка. Положил сахар, ложку порошка «по мотивам кофе». Закурил, пуская кольцами дым. Молча. Ничего не говоря. Они молча сидели рядом. О чём думал Он Она не знала, так как эмоциональный сепаратор чётко делал своё дело.
А чувства? Чувствовала Она лишь лёгкую досаду. Досаду на то, что не могла вспомнить очередную строчку из Превера, ведь вспоминать приходилось – с конца.