Встреча славянки, гл. 5 окончание

 
– Я не включала маяк, – сказала Янта в ответ на мой встревоженно-вопросительный взгляд.
– Как же они тебя нашли?
– Значит, обратились за помощью к Шефам. А у тех возможности безграничны.
В дверь настойчиво звонили. Я обреченно пошел открывать. На пороге стояла шумная компания изрядно поддатых мужчин и женщин с бутылками и прочей снедью в руках.
– Мельниковы здесь живут? – спросили они меня нестройными голосами.
Поскольку я был в ступоре, они уточнили: «Они недавно переехали в этот дом».
– А! – вспомнил я, – это те, наверное, что каждое утро сверлят стены и стучат молотками. Они этажом ниже поселились.
Компания повалила вниз по лестнице, громко распевая песни, и мы опять с Янтой остались наедине, но прежнего энтузиазма уже не было. Звездная девушка протрезвела и, казалось, уже жалеет, что не включила маячок.  Возможно, она опасалась, что я потребую от нее нечто большее, чем поцелуи.
 Чтобы разом отвлечь ее от этих мыслей, я предложил ложиться спать.
– Ты переночуешь в моей комнате, а сам лягу тут, в гостиной, на диване.
Я постелил ей на своей полуторке и показал, как можно закрыть дверь, нужно нажать в центре круглой ручки до щелчка. Янта с хрустом раскрыла целлофановый пакет и достала новенькую  ночную рубашку, которую мы с ней купили вместе с платьем. Я пожелал гостье спокойной ночи и вышел.

Перед тем, как лечь, проверил, как у матери дела. Она спала, я оставил ее дверь открытой, чтобы услышать, когда она меня позовет. Этому обычаю было уже пять лет. С тех пор, как ее ограбил в лифте наркоман. Шок, стресс, стала бояться выходить на улицу, потом – из комнаты, потом – вставать с постели…
               

*   *   *

Среди ночи в дверь нашей квартиры позвонили. Моя старая мать прокашлялась, спросила: намерен ли кто-нибудь открывать дверь или ей самой идти? (Она шутит! Значит, у неё хорошее настроение).
Я включил свет. Антикварные часы – подарок маме от сотрудников больницы, когда ее проводили на пенсию - показывали 5 часов утра. Самый сон!

Как был, в одних трусах, я прошлепал босыми ногами в коридор и, включив по пути настенное бра. От двери веяло холодом. Отодвинул круглую металлическую ширмочку, прильнул к глазку, как снайпер в оптический прицел.
В растянутом пространстве лестничной площадки, искривленном дверной оптикой, на обманчиво далеком расстоянии виднелся человек, довольно молодой, одетый в роскошную дубленку. Человек поднял руку – казалось, труба вытянулась в мою сторону – и опять раздался звонок. Я вздрогнул, но тут же спросил нарочито грозным голосом:
– Кого надо?!
«Я друг Янты, – сказали за дверью хорошо наполненным голосом приличного человека. – Пожалуйста, отоприте».
– Друг Янты? – машинально повторил я удивленно.


Тут меня резко отодвинули. Янта, теплая со сна, в ночной рубашке, вдруг оказалась у двери. Как кошка, царапаясь красивыми ноготками, она не могла открыть незнакомый замок. Глянула на меня умоляющим, но совершенно чуждым взглядом. С каким-то двойственным чувством я  степенно открыл дверь.

Одним движением он вошел к нам в коридор,  Янта с разгона бросилась ему на шею. Прямо как в кино, сморщился я. Он сжал ее в своих объятиях, и вся ее божественная фигура выделилась под тонкой тканью ночнушки.

Они стояли, смотрели друг на друга: высокие, красивые, белозубые. Почему-то рядом с ними я почувствовал себя каким-то маленьким, хотя был роста отнюдь не малого. Для солидности я сунул ноги в шлепанцы на толстой каучуковой подошве.
Тут  новороссы, наконец, обратили на меня внимание. Пришелец разжал братские объятия (братские ли?), и Янта представила нас друг другу.

Его звали Игорем. И моя гостья хорошо его знала.  Он протянул руку и сжал мою ладонь довольно сильно.
– Виктор Гордеев, – ответил я и сделал приглашающий жест в сторону своих апартаментов. – Ну, проходите, что ли...
– Да, собственно, нам засиживаться некогда, – сказал ужасные слова пришелец с маленькими шпионскими усиками над красивыми губами.  – Внизу ждет машина…
Чем-то он мне напоминал киношного белогвардейского офицера. Та же стать, те же точные движения. Но у него и вправду была военная выправка, это сразу бросалось в глаза.
– Вы позволите проводить Янту? – спросил я у Игоря.
– Ну, если желаете, – не очень охотно ответил ночной гость.


Мы вышли на улицу. Стоял обморочный предутренний час, когда жители спят без задних ног, даже те, кто куролесил всю ночь.
Откуда-то из темноты вынырнул человек с длинным лицом и присоединился к нам. Он вел себя как охранник, профессионально озираясь по сторонам.
– Привет, Харлам! – вскричала Янта, из вежливости ко мне она опять включила свой переводчик.
– Т-с-с! – приложил он палец к добродушным губам. – Я рад, что ты цела и невредима...
Этот Харлам хорошо  говорил на русском без переводчика, как, впрочем, и Игорь.

Мы прошли мимо мрачных коробок человеческого жилья и свернули за угол на проезжую дорогу. Гудели фонари как-то особенно скорбно. На пустующей улице, возле дерева притаилась черная глыба машины невразумительной марки, но с красивыми обтекаемыми очертаниями. Бесшумно открылась задняя дверца лимузина, оттуда вышел какой-то человек невысокого роста, плотного сложения – и направился нам навстречу. Как я понял, Игорь приехал не один, а с помощниками. Но когда человек подошел к нам, мое мнение о его статусе изменилось. Не помощник это был, как Харлам, а начальник с властными манерами.

Он был бородат и солиден, словно купец первой гильдии, на меня глянул как на приказчика, хорошо выполнившего свою работу, но не более того.
Янта устремилась к нему.
– Здравствуй, дева красная, – сказал он густым баском без восклицательных интонаций, уместных бы при таком случае. Но обнял соотечественницу сердечно, по-отечески. И так же, по-отечески пожурил: – Што, хлебнула лиха?.. Ну да все позади.
Мы с Игорем и Харламом простились по-мужски скупо. Последний сел за руль, а Игорь нырнул в салон.

Я не зря назвал бородатого купцом, потому что повел он себя именно как купец. Отпустив Янту, достал из кармана богатой шубы портмоне миллионщика, раскрыл этот «лопатник» передо мной и с купеческим размахом спросил меня:
– Ну, молодец, глаголь, какую награду просишь?.. Любую цену требуй, заслужил. Есть рубли, ваши рубли... есть доллары американские. Или, может быть, ты золота желаешь? Изволь, заплачу золотом. Игорь! Подай шкатулку.
Человек с усиками вылез из машины и поставил на капот перед бородатым красивую деревянную шкатулку с инкрустацией. «Купец» открыл крышку и вынул оттуда несколько увесистых брусков желтого цвета. Бруски благородно отблескивали под фонарным освещением.

– Это все твое. Здесь пять килограммов золота 99-й пробы, – пояснил «купец» и погладил бруски ладонью, затянутой в тонкую лайковую перчатку. – Без клейма и каких-либо знаков. Если мало – дадим еще. Проси.
Я кое-как проглотил колючий сухой комок, застрявший в горле.
– Не надо мне никакой награды, – сурово ответствовал я. – Разрешите только попрощаться с Янтой.
– Правильно, – согласился «купец», – это золото тебя погубит. При ваших-то порядках... Но хоть деньги возьми.
– Я отрицательно помотал головой. Взять деньги для меня значило, убить мои чувства к Янте. А я хотел, чтобы они остались со мной до смерти.
Бородач отвернулся от меня с несколько обиженным видом. Отказавшись от награды, я поставил его в положение должника. А видно, что к такому положению он не привык. Он вернулся к машине и заговорил о чем-то с Игорем.

Янта подошла ко мне.
– Ну вот, – сказала она, беспомощно разводя руками, – это случилось... Они нашли меня с помощью техники Шефов. А я хотела еще с тобой днем погулять по городу… Но, видно, не в этот раз.  Я думаю, мы с тобой еще встретимся, если меня не отстранят от полетов. Я пришлю тебе письмо. Может быть, даже с Игорем.
– А он кто?
– Ну, что-то вроде вашего Штирлица.
– Ух, вы знаете наши типажи!
– Мы же наблюдаем за вами… и, если надо будет, поддержим…
– А бородач?
– Он мой южик, родственник… дядя по отцу. Он экзарх, и занимает высокий пост в совете экзархов.
– У тебя хорошие покровители, думаю, они тебя в обиду не дадут.
– Надеюсь…

Я взял Янту за руку.  Мы молча смотрели в глаза друг друга.
Она выключила переводчик и сказала мою давешнюю фразу почти без акцента:
– Я люблю тебя! ты самый лепший и присный… – и неловко ткнулась губами мне в щеку. Но промахнулась: то ли я дернулся, то ли она хотела меня поцеловать вовсе не в щеку, но постеснялась. Наши уста коснулись только уголками – и все, она уже уходила от меня, открыла дверцу машины. Не так, ну не так же хотел я проститься! Но именно таким вот нелепым скомканным образом происходят все прощания. Недаром же прощание на их языке называется «комкание».
– Не поминай лихом! – помахал я рукой.

– Виктор!.. – крикнула она вдруг отчаянно, словно передумала уезжать.
– Янта! – откликнулся я и увидел, что ко мне подходит Игорь с неким прибором в руке, сильно смахивающим на оружие.
– Извини, Виктор, – сказал он смущенно, – но приказ есть приказ... Ты не должен ничего помнить. Не бойся, это не больно и неопасно для здоровья... Но ты ничего не будешь помнить о последних двенадцати часах.
Он направил «пистолет» на меня.
И тут его руку отбила Янта, неизвестно как оказавшаяся между мной и своим соотечественником.
– Нетъ!!! – крикнула она гневно. – Не замай ево!..
Игорь все-таки по инерции нажал на курок. Ослепительный голубой луч ударил куда-то вверх, отчего сразу потух фонарь, под которым мы стояли.
– Янта, сядь в аироход, – приказал бородатый. – Харлам, уведи её!
Харлам, сидевший за рулем, вышел, взял Янту за плечи и дружелюбно, но настойчиво потянул её к задней дверце. Янта воспротивилась.
– Не быти тому! – стояла на своем моя звездная девушка. – Се подло! Подло!..

Боже мой! Я увидел в глазах ее слезы. Даже несмотря на сумрак, я видел, как блестели мокрые дорожки на ее пылающих щеках.
– Игорь, кончай этот балаган! – квакающим голосом приказал бородатый и ударил кулаком по крыше лимузина.

Со стороны Разгуляя свернул в нашу сторону какой-то автомобиль. Два снопа света его фар качнулись, когда он перевалил через ухаб, и осветили нас резким белым светом. Харлам, уже не церемонясь, затолкал Янту в машину и скользнул на место водителя. «Купец» тоже вслед за ними исчез в машине, автоматический замок дверцы щелкнул, как будто закрыли сейф. Игорь спрятал оружие (или что это было?), но остался стоять возле меня, ожидая, когда автомобиль проедет.
А я не стал дожидаться, поднял руку и тормознул эту машину. Ею оказалась «ментовозка». Патрульный газик остановился возле нас, и я пожалел о содеянном.
– В чем дело? – открыв дверцу и высовывая голову, брутальным голосом спросил полицейский, сидевший на пассажирском месте, как раз с нашей стороны.
– Простите, товарищ сержант, – сказал я срывающимся от волнения голосом, – вы не подскажите... Вот люди никак не могут найти улицу... Какую улицу? – спросил я у заблудшего Игоря.
– Улица капитана Макарова, – с профессиональной выдержкой и точностью ответил Игорь.
– Макарова... – пробурчал страж порядка и повернулся к своему напарнику, сидевшему за рулем. – Где у нас улица Макарова?
В «ментовозе» шипела включенная рация, и далекий голос, прорываясь сквозь атмосферные помехи взывал:

«Я "Памир" вызываю "Валдай-3" прием... ш-ш-ш...  –  "Памир", я "Валдай-3", слышу вас, на приеме... ш-ш-ш... –  "Валдай-3", куда ты бутылку спрятал?  –  "Памир" я "Валдай-3", посмотри в шкафу за …лкой…ш-ш-ш –  Не понял, где-где?..  ш-ш-ш… – В …изде. –  Я "Алмаз", прекратите засорять эфир посторонними разговорами… "66-й", на Пионерской, 26, сработала сигнализация, прием... ш-ш-ш... "66-й" понял! еду... ш-ш-ш...»

– Там, кажется... – посовещавшись с товарищем, ответил сержант, указывая вперед, в сторону центра. – Доедите до Компроса, повернете направо и – до набережной... где здание ВКИУ, там увидите...
– Благодарю вас, – вежливо сказал Игорь, сел в машину, и она тронулась в указанном направлении. И только тогда я увидел, что машина поменяла очертания. Футуристический лимузин неизвестной марки превратился в роскошный «майбах».
Мент проводил стеклянным взглядом удаляющуюся машину, потом повернулся ко мне.
– С наступившим Новым годом вас, – поздравил я полицаев.
– И тебя той же  дубинкой по тому же месту, –  ответили мне.
Дверца захлопнулась, газик тронулся.

Я вернулся домой.


*   *   *


Остаток ночи, вернее, утра я провел, словно в трансе, в темноте, тупо сидя за письменным столом, не включая настольную лампу. В 8 часов я пошел на кухню, отыскал в шкафчике пачку сигарет, которая уже год там лежала, закурил. После трех глубоких затяжек душевное напряжение немного ослабло.

В кухню вошла мама. Она была одета в халат.
– Куришь? Ты же бросил, – проворчала она и стала наливать воду в кастрюльку.
– Что ты хочешь делать? – спросил я обалдело.
– То же, что и всегда по утрам, - готовить завтрак.
– Как ты встала?!
– А что тут такого, надоело лежать, вот и встала. Разве с вами уснешь, вы тут ходите, шумите.
– Мам, ты помнишь Янту? Это девушка, которая тебя лечила…
– Помню, чай из ума еще не выжила. Хорошая дева, тебе жениться надо, Витя.
– Я тоже так думаю.
– Надо не думать, а действовать. Но с умом.
– Я так и сделаю.
Я поцеловал мать в седой висок и пошел в ванную, принять душ перед завтраком.
 
 Под теплыми струями мое настроение улучшилось, меня наполнила уверенность, что хрупкая, почти призрачная связь между мной и Янтой не оборвется, не исчезнет. Не разрушится тот тонкий мосток между нашими мирами, и мы обязательно будем вместе.



-----------------------------

Декабрь, 2013