В моем детстве телефон был будкой телефона-автомата, стоящей на углу нашего дома в спальном районе Москвы. Наша будка была чистая, уютная, с исправно работающим телефоном, чем законно гордился весь двор. Она была красного цвета со стеклянными окошками, в ней всегда так странно пахло – сигаретным дымом и нагретым металлом.
К будке всегда стояла очередь. Только по ночам можно было застать ее пустой, но ночью из телефона-автомата никто никому не звонил. Разве что в скорую помощь.
Сначала я даже не знала, кому можно позвонить, а этого так хотелось. Все жители нашего двора стояли в очереди и сплетничали, только у меня не было знакомых людей с домашним телефоном.
Однажды я рассказала об этом бабушке. Она улыбнулась и, как бы между прочим, в тот же день рассказала, что у ее сестры Сонечки в квартире есть свой собственный телефон и что ей было бы приятно, если бы я иногда ей звонила, ведь она одинокая пожилая женщина и ей так хочется иногда хоть с кем-нибудь поболтать. Бабушка подарила мне целую упаковку двушек, чтобы я не забывала ее сестру.
И вот я, такая гордая, впервые в жизни заняла очередь к телефонной будке. На некоторое время вся очередь замолчала, удивленно глядя на меня, но я старалась выглядеть невозмутимо, хотя меня всю так и распирала гордость. Однако, очень скоро все вернулись к своим прерванным беседам и обо мне позабыли.
Когда подошла моя очередь, я зашла в будку и сняла тяжелую трубку. У меня едва хватило роста, чтобы скормить телефону свою двушку. Тяжелый и неподатливый металлический диск больно ранил мой пальчик, но я не отступила перед трудностями.
Сонечка (конечно-же такую почтенную даму надо было называть иначе, но она возражала) с удовольствием со мной поболтала, несмотря на то, что наш разговор начался очень церемонно и сначала мы обсудили погоду, самочувствие ближайших родственников и предстоящие праздники, но потом лед отчуждения был растоплен, и мы говорили уже о более животрепещущих вещах.
Традиция наших телефонных разговоров с бабушкиной сестрой пришлась по вкусу нам обеим. Она была пожилой одинокой дамой, обожающей, когда ее слушают, а я застенчивой девчушкой, обожающей истории из жизни той, кто была старше 20 века.
Через полтора года нам в квартиру провели нашу персональную линию. Не знаю, сказалась ли моя любовь к телефонным разговором на решении бабушки, но выхлопотала право на личный телефон именно она. С помощью папы, конечно же, так как бабушка давно никуда не выходила из дома одна.
По ее просьбе нам поставили сразу два телефонных аппарата. Один – в ее комнату, другой – нам с родителями.
Ах, какое наслаждение было впервые снять вкусно пахнущую свежей пластмассой трубку и набрать при помощи удобного крутящегося диска знакомый номер телефона. И как была рада за меня моя старенькая подружка. Теперь и она могла мне звонить!
А потом в школе я, раздуваясь от гордости, сообщила всем свой номер телефона.
Еще через полгода наш подъезд был телефонизирован, и все мои друзья теперь тоже имели свои телефоны.
Мы с удовольствием по поводу и без повода звонили друг другу. Нашим родителям стоило больших трудов отобрать у нас телефонные трубки.
Автомат на улице опустел. К нему не стояла уже такая длинная очередь. Изредка только случайные прохожие забредали позвонить или звонили совсем уж неимущие старушки.
Шли годы. Телефон перестал быть такой диковинкой. Теперь, знакомясь на улице, мужчины просили:
- Девушка, дайте свой телефончик, пожалуйста!
Еще совсем недавно, такая фраза вызвала бы недоумение.
Мы росли, становились подростками, у нас появлялись свои страшные тайны и сердечные секреты. По мере их накопления, пустовавшая телефонная будка снова обрела популярность, только теперь не очереди стояли к ней, а выпархивала из подъезда девчушка или парнишка и, чтобы никто не увидел, опрометью кидались к телефону.
Там звучали самые романтические признания, велись разговоры о любви, дружбе, предательстве и верности, о школе и семье – о всем том, что невозможно доверить домашнему телефону, чтобы никто не услышал дома.
Позже телефон стал самой обычной вещью – неотъемлемой частью нашей жизни. Когда кто-то говорил, что у него нет домашнего телефона, мы недоуменно смотрели на него, не понимая, как он может жить в таких условиях. Квартиры без телефона вообще никому были не нужны, какими бы они ни были хорошими.
Телефонные сети были несовершенны. В день могло позвонить несколько человек, которые ошиблись номером или их неверно соединили на линии. В трубках раздавалось шипение, а при плохой погоде и завывания. Иногда случалось так, что в разговор мог вклиниться кто-то третий, а то и четвертый. Тогда собеседники нервно говорили вновь подключившимся: «Мы разговариваем, повесьте, пожалуйста, трубку!»
В юности я часто пользовалась таким несовершенством телефонных линий. Звонила наобум и, если слышала приятный мужской голос, просила позвать Сашу, Сережу, Диму или Андрея. Часто угадывала. Иногда случались интересные телефонные разговоры, ведь это так интригующе – общаться с человеком, которого никогда не видела.
Однажды я так даже познакомилась с одним очень обаятельным молодым человеком. Потом познакомила со своей подружкой, а он – со своим другом. Постепенно перезнакомились обе наши компании, и мы закатывали шумные вечеринки то в их, то в нашем районе.
Прогресс не стоял на месте – скоро мама, бывшая известной барахольщицей, потратилась и купила первый кнопочный телефон. Он был гораздо удобнее и уже не ранил девичьи пальчики, не сдирал на них заусенцы. Больше не надо было пользоваться карандашом с ластиком, чтобы набрать номер, но не поцарапать циферблат.
После Перестройки, в богатых офисах в моду вошли мини АТС – там трубочку брала барышня с приятным голосом, а потом в трубочке играла простенькая электронная музычка – что-нибудь непременно из классики.
В жестокие 90-ые годы появилось необходимое новшество, продиктованное суровой действительностью – телефоны с определителем номера. Притом, определенный номер громко и четко на всю квартиру выкрикивал электронный голос, но человек, звонивший на такой аппарат, зачастую мог прекрасно слышать все, что творится там, куда он звонит.
А потом вдруг появилось великое множество технических новинок: радиотелефоны, где не надо было за собой таскать моток длинного провода, автоответчики, более совершенные модели АОНов, телефоны с антиАОНами (антиопределителями номера).
В один прекрасный день я услышала загадочной слово «Пейждер». Это аналог западных «Биперов», но там просто шел сигнал, на какой номер нужно перезвонить, а у нас надо было набрать номер телефона оператора и сообщить ему то, что надо передать на пейджер. Зачастую операторы узнавали драматические, комические или конфиденциальные сведения от своих абонентов.
И вот настал день, когда в Москве появились сотовые телефоны. Помню, мне рассказывали долго и нудно о ретрансляторах, которые появятся по всей Москве, а я отнеслась к этому примерно, как Ленин к плану ГОЭЛРО – фантастика, конечно, но почему бы не поверить?
Первые сотовые телефоны были громоздкими и стоили целое состояние. Их покупали, как предметы роскоши и на каждом шагу ими бравировали.
Когда у меня появился свой бизнес, я немедленно обзавелась своим сотовым телефоном. На его ношение нужно было оформлять разрешение почти такое же строгое, как на ношение огнестрельного оружия, разве что, не требовалась справка от психиатра.
Когда настали трудные времена, я продала свой телефон и этих денег мне хватило, чтобы довольно неплохо жить три месяца.
Следующий мобильный телефон мне дарил мой любимый муж после того, как у нас появился наш собственный дом в деревне. Для того, чтобы позвонить, мне надо было доехать до райцентра и там найти самое высокое место, и то, связь была нестабильной, все время пропадала.
В деревне, где у нас был дом, все завидовали мне, потому что многие видели мобильный телефон впервые. Он был похож на пульт от телевизора – прямоугольный большой и с круглыми кнопками.
На следующий год уже мобильная связь стала настолько хорошей, что звонить можно было из дома, огорода, с луга, где паслась корова и даже из леса.
Когда я села за руль и начала самостоятельно ездить в деревню за 300 верст от Москвы, муж очень беспокоился обо мне и просил звонить от каждого поста ДПС, так как там стояли ретрансляторы, и была самая устойчивая связь.
Когда мне впервые сообщили новость о том, что появилась возможность отправки СМС с телефона, я долго смеялась - зачем это? Ведь есть же пейджеры!
Я – консерватор по натуре. Очень долго я оставалась верным приверженцем всего одного оператора – МТС. Это был мой первый и единственный оператор связи, с которым я прошла все свои взлеты и падения. Но даже мой непробиваемый консерватизм одолели соображения экономического характера – выгоднее стало пользоваться услугами Мегафона.
Сейчас, выходя из дома, я проверяю, взяла ли я с собой оба своих мобильных телефона. Если я забуду хотя бы один из них, я не смогу работать. Однажды мне приходилось возвращаться домой издалека, только потому что без мобильного телефона теперь обойтись практически невозможно.
В его телефонной книжке хранятся контакты самых важных людей: родственников, любимых, близких, друзей, коллег по работе, электриков, сантехников, врачей в поликлинике, а также много бесполезной информации, которую стереть боязно, потому что я совершенно не помню, что это за люди. На одной из моих симкарт хранится переписка с уже умершими очень дорогими мне людьми, их фотографии, их голосовые сообщения. Мобильный телефон стал больше, чем телефон – это частица личного пространства каждого человека.
Сейчас появилось много новых моделей телефонов, которые уже и телефонами назвать нельзя – это универсальные коммуникаторы-компьютеры-плееры-телевизоры и еще Бог знает что. Я в них совсем не разбираюсь, зато разбирается моя выросшая дочка.
Интересно, а какими будут телефоны, в которых будут разбираться мои внуки?