Прошёл год службы наших выпускников в танковом батальоне. Заканчивался 1994 год…
Поход в Чеченскую республику для танкового батальона, базирующего в южном территориальном округе в составе мотострелковой бригады, где служили Никулин и Зыков, объявили за три недели до Нового года. Командир бригады собрал командиров подразделений и зачитал короткий приказ о предстоящей боевой операции.
На сборы танкистам давалось четверо суток, и всё отведённое время, личный состав занимался подготовкой к походу.
Загрузив на железнодорожные платформы танки в основном модификаций Т-62М и Т-72 и спецтехнику, воинский состав отправился до Моздока. Там батальон разгрузился, и маршем выдвинулся в направлении Чеченской Республики.
Погода к концу декабря на Кавказе выдалась снежной и холодной и на протяжении всего пути до самой административной границы с Чечней, шёл мокрый снег, и танкистам зачастую приходилось расчищать дорогу спецтехникой. В десяти километрах от границы колонна остановилась в небольшом северо-осетинском селе…
Командир батальона майор Злобин перед окончательным марш-броском решил сделать привал и дать отдохнуть личному составу: принять пищу и ещё раз проверить технику и вооружение. На всё про всё ушло около полутора часов. К этому времени снег прекратился, и сквозь толщу туч выглянуло солнце, и стал подтаивать снег.
Вскоре над колонной пролетел вертолёт, за ним второй, и ротный передал по рации, что лётчики, проводят последнюю разведку по пути следования колоны.
Танкисты скучились у танков и с интересом смотрели в небо, размахивая руками. Скоро вертолёты скрылись за вершинами гор.
За время стоянки в ауле Иван так и не смог пообщаться с другом – всё это время был занят осмотром танков и беседой с бойцами.
Скоро его позвали к рации, и знакомый хриплый голос ротного приказал всем экипажам занять места и ждать сигнальной ракеты.
Иван привычно сел на место командира, и через открытый верхний люк стал смотреть в безоблачное небо. Наконец, сигнальная ракета с шумом взлетела вверх и рассыпалась в небе.
Взревели моторы и танки, разбрасывая гусеницами подтаявший снег, двинулась по дороге к чеченской границе.
Иван вылез на башню танка и зажмурил глаза. Яркое солнце и белый снег на секунду ослепили его, и он быстро натянул на глаза защитные очки.
Впереди через три танка, он увидел танк Прохора под номером две четвёрки с лейтенантом на башне. Командир взвода стоял и махал ему рукой. Иван тоже помахал в ответ другу.
Настроение у взводных было приподнятым, как-никак, за долгие месяцы казарменной жизни им впервые предстояло встретиться с настоящим противником, и офицерам не хотелось ударить в грязь лицом, а показать в первом же бою свою выучку и бесстрашие. В тот момент они даже представить себе не могли, что последствия первого боя для многих ребят окажутся трагичными, а для других война растянется на долгие годы...
Подул холодный ветерок…. Из-за гор налетели серые тучи и снова пошёл снег. Неожиданно на повороте на дорогу скатился огромный снежный сугроб, отрезав основную колонну от группы разведчиков. Сход снега сопровождался гулом и напоминал раскаты грома.
Образовавшаяся снежная пыль вихрем присыпала танки. Стало темно. Танк Ивана резко затормозил и замер. Колонна остановилась перед самым завалом.
Из головного танка по рации сообщили, что на дорогу сошла снежная лавина, и метров на двадцать дорога завалена трёх метровым слоем снега.
Чтобы справиться со стихией, для расчистки завала была направлена сапёрная группа. Командир батальона объявил привал и сбор офицеров у головного танка.
Прохор подождал Ивана и они стали пробираться по глубокому снегу.
- Что-то мне не нравится эта история с завалом, - с тревогой сказал Иван, оглядываясь по сторонам. - Как бы нас по дороге чеченцы огнём не встретили?
- Вряд ли! – уверенно ответил Прохор. – Если бы они собирались это сделать, вертолётчики бы нас предупредили. А потом у нас своя разведка.
- А откуда нам знать, что увидели пилоты, и что доложила командиру наша разведка? – засомневался Иван. - Думаю, командир под нажимом начальства торопится выполнить задачу.
- А хотя бы и так! – без тени сомнения ответил Прохор. – Приказ есть приказ, и не нам его обсуждать, нам его выполнять!
- Но не война, же пока? К чему такая спешка? Ведь могут быть потери. Или командование решило закончить операцию до нового года? – спросил Никулин.
- Что ты меня допрашиваешь? Откуда мне знать!? Спроси сам у командира, – с раздражением в голосе ответил Прохор
- Я своими сомнениями делюсь с другом, а не с кем-то ещё, - с обидой заметил Иван. - И потом, что-то я не читал в учёбниках по тактике о действиях танков в горной местности. Танки, из истории войн больше воевали на равнинах, там, где был простор. Взять, к примеру, знаменитый танковый бой под Прохоровкой в 1943, где наши танкисты разгромили несколько танковых армий фашистов.
- У наших командиров тоже есть опыт афганской войны, и там гор не меньше было, чем здесь, - возразил Прохор.
- Вот и набили моджахеды нашей технике в горах не сосчитать, пока мы думали о тактике! Если бы не авиация, неизвестно, как пришлось танкистам в той войне.
- Нас тоже сопровождают вертолёты, - Прохор взглянул на небо, и добавил: - Если бы не плохая видимость, они бы летали.
Никулин ничего не ответил товарищу, в это время они подошли к танку командира батальона.
- Как настроение? – спросил комбат подошедших офицеров.
- По-разному, - ответил за всех Иван и спросил: - Как вы думаете, товарищ майор, с чего этот завал произошёл? Может,чечены сигнал нам подают и предупреждают о своём присутствии?
- Что за паническое настроение, лейтенант? – с раздражением в голосе заговорил комбат, спрыгнув с танка. – К вашему сведению лавины в горах в это время обычное дело, - сказал он, отряхиваясь от снега. - И потом, лейтенант Никулин, мы не в консервных банках собираемся воевать, а на признанных во всём мире танках. И выбрось из головы свои сомнения, ни один чеченец не решится с голыми руками идти на танки, к тому же граница здесь – условная черта и её никто не охраняет.
Комбат ещё раз оглядел собравшихся офицеров, и с угрозой в голосе, спросил:
- Или у присутствующих тоже такие опасения?
Офицеры стояли, опустив голову, и помалкивали. Молчал и Прохор. Потом он оглянулся на Ивана и сказал:
- Будет честно, если я не соглашусь с тобой Никулин. На войне всё может быть! И бой - столкновения и засады. Но если бы каждый из нас трактовал приказ командира по-своему, зачем тогда армия? Воевал бы каждый на своём танке или пушке и точка. Но у нас на всех один приказ – чтобы бы не стало дойти до Грозного? А к Грозному ведёт только одна дорога, та на которой мы находимся.
Товарищ майор! – Прохор бойко обратился к командиру. - Чтобы развеять сомнения, я готов возглавить колонну после расчистки завала.
- Я не об этом хотел сказать..., - попытался объяснить Никулин. - Я говорил о более тщательной разведки местности, и только. Чтобы быть уверенным, и в случае чего, избежать неоправданных потерь.
- Разведка ведётся в постоянном режиме, и не тебе лейтенант сомневаться в её достоверности, и что за панические настроения, слюни свои показываешь, - резко оборвал Ивана Злобин. - Выйдем к Грозному, поговорим о тебе в особом отделе, - пригрозил он. - А теперь идите к своим экипажам, и подумайте, о чём мы тут говорили. Хотя подождите! Раз такое дело, вот мой приказ, - и он объявил присутствующим: - После расчистки завала, лейтенант Зыков - возглавит колонну, а лейтенант Никулин - её замкнёт. Выполняйте! Это мой приказ!
Ответив командиру «есть» Иван, низко опустив голову, прошёл мимо Прохора, даже не взглянув на него. Ему было обидно, что его товарищ, с которым он вырос и прослужил вместе не один год, не понял его. Мало того выставил его перед всеми в негативном цвете, что в свою очередь разозлило командира батальона, и тот сказал в адрес Ивана много нелестных слов.
- Ты, что обиделся? – крикнул ему вдогонку Прохор, но Иван даже не оглянулся, пробираясь по снегу. – Ну и зря…, – упавшим голосом пробормотал Прохор, и пошёл вслед к своему танку.
Скоро завал расчистили, и после некоторой перегруппировки танков, колонна двинулась дальше.
Всё это время Иван не обмолвился не единым словом со своим экипажем, а на вопрос водителя танка «почему мы в хвосте?», ответил, «что это решение командира батальона».
Вскоре колонна спустилась в небольшую долину между гор. Дальше дорогу занесло снегом, да так, что танкисты снова пустили вперёд спецтехнику.
К вечеру заснеженный участок был преодолён последним танком, и колонна подошла к чеченскому селению и остановилась на привал.
Глава селения с неохотой встретил военных, предложив им для ночлега свою управу. Но места в управе было мало и командир батальона вежливо отказался, сославшись на свои возможности.
Танкисты быстро разбили лагерь и выставили охранение.
На охрану первыми заступили танкисты взвода лейтенанта Никулина. Ночь у постовых проходила беспокойно. То и дело тишину ночи нарушал шум проезжавших легковушек, поэтому приходилось останавливать водителей и проверять документы. В основном ехали жители соседних сёл, которые возвращались домой из гостей.
Никулин несколько раз обходил лагерь,опасаясь диверсии со стороны чеченцев.
Проверив в очередной раз дозорных и ничего не заметив, лейтенант решил посидеть в танке. Настроение, после разговора с комбатом было скверным и он мысленно сожалел, что не к месту сказал командиру о своих сомнениях. И всё больше думал: почему его близкий друг Прохор не занял по отношении к нему нейтральной позиции, а встал на сторону майора? ведь другие офицеры промолчали, в том числе и их ротный.
«Решил выслужиться?» - подумал Иван и в это время около танка кто-то прошёл, задев об защиту гусениц.
Лейтенант открыл люк и в свете прожектора увидел человека у соседнего танка.
- Брагин это ты? – окликнул он.
Человек метнулся в сторону и исчез в ночи.
- Часовой! – крикнул Никулин, и на крик сбежалось трое бойцов с автоматами. Брагина среди них не было.
- Где Брагин? – повторил вопрос Никулин. – Уснул он что ли? – не на шутку испугался лейтенант.
Бойцы стали осматривать территорию вокруг танков.
- Здесь он, - послышался голос сержанта Васильева. – Спит у теплушки и, похоже, что пьяный, - и он удивлённо спросил:
- Когда он успел? Я же с ним пятнадцать минут назад разговаривал, товарищ лейтенант. Как-то непонятно всё...
Подошли командир батальона и ещё несколько офицеров в их числе лейтенант Зыков.
- Что там у тебя стряслось Никулин? - недовольным голосом спросил Злобин, но, увидев спящего на снегу танкиста, окончательно рассвирепел:
- Это как понимать, лейтенант?! – тыкал он в направлении Брагина. - Под трибунал пойдёшь! Почему допускаешь пьянство во взводе? – громко выкрикивал комбат. - А если бы здесь боевики появились, что тогда? Я отстраняю тебя от командования взводом, побудешь пока наводчиком орудия, а командование взводом передашь лейтенанту Зыкову. Зыков! Принимай взвод у Никулина, - приказал он.
- Но, товарищ майор, надо разобраться, - попытался возразить Никулин, - это чья-то провокация. Ведь я своими глазами видел, как неизвестный, толкался около танков. Скорее всего он и подпоил солдата. Спросите у Брагина.
Лейтенант нагнулся над солдатом и стал тормошить его. Брагин не подавал признаков жизни, продолжая мирно посапывать.
- Да от него эфиром пахнет! - принюхавшись, воскликнул Иван. – Его просто усыпили, товарищ майор, - выкрикнул он, и добавил: - И никакой Брагин не пьяный.
- Товарищ майор, давайте лучше во всём спокойно разберёмся, - неожиданно поддержал Ивана ротный. – Не верю я, чтобы Никулиным во взводе поощрялось пьянство.
- Никакой защиты Никулина я не принимаю, Сомов! – жестко ответил Злобин, и сделал гримасу на лице. - Ваш Брагин лыка не вяжет, а не то чтоб объясниться. И неважно, от эфира он или ещё от чего заснул. Важен факт, что он позволил сделать это с собой. А если бы враг воспользовался этим и напал на лагерь? Сколько народа бы пострадало, и операция сорвалась. Вы об этом подумали капитан?
- Но не случилось же! – возразил Сомов. - Причём сам лейтенант Никулин и поднял этот шум. Надо, товарищ майор, срочно проверить танки. Наверняка здесь побывал чеченский лазутчик.
- Зря я устроил этот привал, – с досадой заметил Злобин и добавил: -Пожалел ребят перед штурмом, а тут ЧП.
- Так чего мы тут разлеглись у всех на виду, командир, – воскликнул Сомов. - У нас и приборы ночного видения имеются, и дорога до Грозного на карте отмечена. И потом, ночью по таким погодным условиям намного безопаснее.
- У меня приказ, капитан, прибыть ровно к 10-00 на пункт сбора, поэтому и решил сделать привал, чтобы ребята отдохнули, - объяснил он.
- Ну, прибыли мы на четыре часа раньше, чтобы изменилось? Ничего! Там бы вместе со всеми и отдохнули. Объявляй приказ командир, пока чеченские связники не передали, что мы под их носом в чистом поле отдыхаем.
Ротный с тревогой посмотрел вокруг. - Что-то тревожно у меня на душе майор... Отмени приказ на Никулина, очень прошу.
- Ладно, пусть командует! - согласился Злобин и махнул рукой.
В это время на одном из танков замигал красный огонёк.
- Мина! – крикнул Никулин и толкнул в снег обоих командиров, а сам упал рядом.
Раздался взрыв. Из-под гусениц танка взметнулось пламя и прогремел взрыв. За первым последовал второй и третий. Образовавшаяся взрывная волна, начинённая осколками, прошла по лагерю, круша и ломая всё подряд. Танк Ивана подбросило и развернуло набок, и он загорелся.
Никулин поднял голову - вокруг всё горело, слышались крики и стоны раненных. Голова шумела, а со лба капала кровь. Шлема на голове не было. Майор Злобин с другими офицерами лежали рядом, распластавшись на снегу. Прохора среди них не было.
«Жив!» – мелькнула мысль о друге.
Никулин с трудом встал на ноги и попытался помочь командирам. Ни Сомов ни Злобин не подавали признаков жизни. Иван пощупал пульс, как его учили, и уловив лёгкие удары, крикнул:
- Санитаров ко мне! - и стал приподнимать Злобина.
В лагере была полнейшая неразбериха.... Кто-то из танкистов забрался в танки и пытался их завести, кто-то беспорядочно стрелял из автоматов, а кто-то, забившись в укрытие плакал от ужаса и страха. Огонь медленно поедал подбитые танки, освещая весь этот хаос и безрассудство.
Несколько танкистов пытались сбить пламя с танков, закидывая огонь снегом, и прикрывая мокрым брезентом. В этой суматохе бойцам удалось завёсти тягач и протиснуться к горящим танкам, и Никулин видел, как танкисты прицепили трос к махине и тягачом оттащили в сторону.
Иван понимал, чем всё может закончиться и первым делом попытался наладить управление батальоном. Он забрался в КП и включил громкую связь, и что было силы, стал кричать в микрофон, требуя лишь одного: чтобы танкисты прекратили панику.
Громкий уверенный голос подействовал на паникёров и постепенно все успокоились - стали тушить огонь и разбирать завалы, в поисках убитых и раненых.
«Хорошо, что в танках не взорвался боекомплект, а то пострадало бы значительно больше танков и личного состава», - подумал Никулин, и тут же в голове вырисовался план действий.
Единственно правильным решением для батальона, считал он - осуществить марш-бросок к Грозному ночью.
После недолгих переговоров с командиром мотострелковой бригады, Иван получил устный приказ, о временном назначении его командиром танкового батальона.
- Давай, сынок, не подкачай, - по-отцовски попросил в конце разговора генерал. - Приведёшь батальон в полном составе, ходить тебе в капитанах, обещаю! А за ранеными с базы, утром вылетит вертолёт, организуй приём. И ещё, в помощь тебе вылетает известный танкист, ещё по афганской войне. Считайте его своим командиром батальона. А пока командуй сам. И докладывай через каждые полчаса. Понял! Удачи тебе комбат.
После разговора с генералом у Ивана отлегло на сердце. Теперь от него требовалось одно - привести батальон в Грозный...
Батальон был разбит поротно, с интервалами между ротами в двести метров. Такую тактику Никулин избрал впервые, опасаясь нападений на колонну.
Перед маршем офицеры зашли к раненым, чтобы попрощаться. Командир батальона по-прежнему был без сознания, осколок повредил ему голову и ему требовалась срочная операция. Ротный Сомов уже пришёл в себя и с улыбкой смотрел на вошедших.Рядом на носилках лежали ещё трое бойцов, с осколочными ранениями конечностей.
- Вот зашли попрощаться, - сказал Никулин, обращаясь к Сомову. - Держитесь, а завтра за вами пришлют вертолёт. Для охраны оставляю с вами Прохора Зыкова с экипажем. Выздоравливайте, а нам пора...
- И вы держитесь, друг друга, чтобы это не стало, - через силу напутствовал ротный. - У каждого из вас свой опыт и своё сознание.... Вместе всегда легче воевать, вот.... Это в мирное время можно покомандовать, покрасоваться звёздами, а на войне надо воевать. Понятно, что я имею в виду?
И Никулин за всех ответил: «понятно!».
После посещения лазарета Иван подозвал к себе Прохора и объяснил:
- С тобой им будет надёжнее, мало ли что? Отправишь раненых и бегом за нами, и без задержек. Буду очень ждать, - и они обнялись.
Друзья и в этот раз не обмолвились ни единым словом о своей размолвке.
Спустя некоторое время колонна в полной светомаскировке двинулась вперёд. До Грозного оставалось около пятидесяти километров…
***
Во время марша Никулина мучил один вопрос: удастся ли колонне избежать столкновений с боевиками?
Но опасения подтвердились лишь частично, враг так и не решился обнаружить себя, и открыто вступить в схватку ночью.
На пути следования колонны, были взорваны небольшие фугасы, которые не причинили урона ни танкам, ни танкистам. Колонна прошла эти места, не останавливаясь, стреляя на ходу из пушек и крупнокалиберных пулемётов.
Создавалось впечатление, что по дороге движется армада из танков и автомашин.
Миновав в ночи несколько населённых пунктов танковый батальон вышел на оперативный простор...
Скоро вдали засветились огни большого города. Это был Грозный.
Иван открыл люк и посмотрел в бинокль. В холодном безоблачном небе начинал заниматься рассвет, не похожий на тот, что обычно наблюдал он у себя на родине. Это был другой рассвет. Хмурый и серый…, он таил в себе какую-то тайну из страшной сказки. Казалось, что вот-вот с неба на землю налетят чудовища, и начнут уничтожать на ней всё живое. Город весь сжался и насторожился в ожидании чего-то неизвестного и плохого.
Высоко в небе Никулин увидел несколько вертолётов, которые кружили над домами, разбрасывая листовки. Невдалеке у реки возились артиллеристы, вкапывая в подмёрзшую землю свои пушки. С городских окраин по позициям россиян стреляли снайперы, а в ответ - слышался ритмичный стук крупнокалиберных пулемётов и редкие выстрелы артиллерийских пушек. На языке военных – это была позиционная стрельба, в то же время раздражающая обе стороны, и в которой трудно было найти победителей.
Иван ещё раз посмотрел в бинокль и глубоко вздохнул. Как он понял - батальон ждала не прогулка по улицам, а самая настоящая война! Война непростая - война братоубийственная. И Ивану не хотелось начинать её первым…
Из современной истории он знал, что чеченцы нет-нет, да устраивали разборки с Россией в борьбе за свою независимость. Вот и сейчас, радикально настроенные кланы взялись за оружие. А Верховная власть в России решила упредительным ударом разрушить логово сепаратистов и вернуть республику в конституционное поле, и за это молодой лейтенант готов был положить свою жизнь, если понадобится...
Раздумья Ивана прервал позывной генерала и он с нескрываемой радостью доложил об успешном завершении похода и о прибытии батальона в Грозный.
Сквозь шум в наушниках Никулин услышал бодрый голос, который хвалил и благодарил его:
- Молодец Никулин, что выполнил приказ! Я уже подписал приказ о внеочередном присвоении тебе звания капитана, лейтенант.... Готовь на погонах дырки для звёздочек, - тембр голоса то усиливался, то пропадал.
- Я ничего такого геройского не совершил, товарищ генерал, а звание капитана готов принять в качестве аванса, - ответил Никулин.
- Принимай, как хочешь, но я слова сдержал... и, чтобы тебе было понятно с этой минуты батальон поступает в распоряжение северокавказской группировки, и у тебя будут новые командиры. И ещё! по всей вероятности тебя назначат командиром танкового батальона. Рекомендации на твою кандидатуру я уже передал командованию группировки.
- А, как же тот более опытный командир? – прокричал Иван.
Но ответа не последовало..., и связь прервалась.
Скоро колонну танков догнала армейская разведка, и Никулин дал команду танкистам остановиться. Из бронетранспортёров вышла группа военных с оружием и направилась к танкам.
- Кто у вас командир? – спросил офицер с погонами майора, у механика-водителя переднего танка.
Механик высунулся из люка, и показал на танк Никулина.
В это время Иван спустился с танка и пошёл навстречу военным.
- Кто будет капитан Никулин? – спросил майор, с недоумением разглядывая на Иване погоны лейтенанта. - В шифровке командующего сказано, что батальоном командует капитан Никулин.
- Так это он и есть, - высунулся из башни сержант Васильев. – Лейтенант ещё не успел звездочки прикрутить, товарищ майор, - улыбаясь, пояснил он.
- Я командир батальона, - подтвердил Иван. - Только сегодня узнал, что капитана присвоили.
- Поздравляю, комбат! - майор протянул руку. – Майор Чернышев, начальник разведки мотострелкового полка. У меня для вас пакет, в нём план вашей позиции, и посмотрев на Ивана, добавил:
- Насколько я помню, твой батальон, капитан, должен располагаться левее железнодорожного моста, здесь недалеко. Выберешь поляну, вон под той высоткой и хорошо окопайтесь, - и он показал на высоту. - Позже разведчики сообщат вам координаты целей. И подбери себе позывной, - обратился он к Ивану и показал ему несколько позывных.
- Можно я назовусь «Пауком», - неожиданно вырвалось у Ивана.
- Хороший позывной! – похвалил майор, записывая в записную книжку. - Я попробую уговорить командира. Увидимся! – и, увлекая за собой сопровождавших, быстро пошёл к бронетранспортёрам.
Иван дождался пока уехали разведчики, и дал команду остальным следовать за его танком.
Танки рассредоточили, как и предписывалось, заняв высоту у железнодорожного моста. Здесь же были размещены, командный пункт и склад боеприпасов, установлен палаточный лазарет и кухня. Танкисты поставили зимние палатки и установили в них отопительные печи. К этому времени вернулся танк Прохора Зыкова, и лейтенант вместе со всеми подключился к маскировке позиций. Не все танки были окрашены в белый свет, и на снежном фоне были очень заметными.
Закончив с рассредоточением и маскировкой танков, танкисты стали ждать главного приказа.
К обеду, Никулина вызвали в штаб полка, где он получил приказ о наступлении и карту с указанием маршрутов по улицам города.
Остаток дня у танкистов ушёл в подготовке к штурму. Командиры танков изучали маршруты, запоминая названия улиц и перекрёстков по которым предстояло провести танки, механики вели дозаправку и проверяли состояние защиты и ходовой части, оружейники - наличие боекомплекта.
К вечеру Никулин доложил комполка о полной готовности танков к штурму. Выслушав доклад, командир полка предупредил:
- Будь внимательнее, комбат, а то у твоих соседей прошлой ночью два экипажа вырезали.
- Я уже провёл беседу с танкистами на этот счёт, - похвалился Никулин.
Ночь перед штурмом для многих танкистов прошла беспокойно. То и дело в небо взмывали осветительные ракеты и с обеих сторон летели тассирующие пули.Огненные струи натыкались на препядствие и исчезали, или улетали в кромешную темноту.
Страх перед боем сковывал тело и не давал расслабиться, поэтому многие недавние школьники так и не смогли выспаться. В голове у всех сидели одни и те же мысли: о жизни, славе и смерти.
Никулин так и лёг, не раздеваясь, помня о прошлой ночи, когда подорвались танки, и где погибли люди.И вот настал этот мучительный час ожиданий…
Первая же танковая атака к центру Грозного через час захлебнулась. Во время атаки несколько машин были подбиты, остальные танки застопорили ход и укрылись в ближайших дворах, отстреливаясь из орудий и пулемётов.
По танкам стреляли отовсюду: с крыш домов, из окон и дверей подъездов, стреляли из автоматов и гранатомётов, да так плотно вёлся огонь, что вынести раненых и убитых с повреждённых машин не было никакой возможности.
Танк Никулина и ещё несколько Т-62М пытались вырваться из этого лабиринта, но всякий раз попадали в тупик. Все названия улиц были перепутаны.
Наконец до Ивана дошло, что с названием улиц не всё в порядке. Полученная карта с указанием маршрута к дому правительства не соответствовал действительности - большинство названий улиц боевики изменили или вовсе убрали с домов таблички. Других ориентиров на карте указано не было.
Эта придумка чеченцев напомнила Ивану историю из греческой мифологии, когда по совету Одиссея был построен деревянный конь, который и решил исход осады великой Трои.
"Проверь троянцы, что находилось внутри коня, ахейцам бы не удалось поработить Трою", - гласило придание.
И в данном бою – отнесись армейская разведка к подготовке к штурму, как полагается, не было бы стольких потерь...
«Вот тебе и русский авось сработал, - подумал Никулин,думая о разведчиках. - Понадеялись штабисты на непобедимость армии, вот и результат… ничему история наших генералов не учит…».
Иван громко выругался, и грубо выкрикнул в рацию:
- Ребята, похоже, нас предали! Мы оказались в западне...
В эфире послышались недовольные выкрики и крепкий русский мат в адрес чеченцев, и в адрес разведчиков.
Порадовались диалогу в эфире только чеченцы, поблагодарив русских за правильные выводы.
После перепалки в эфире, Ивану ничего не оставалось, как отдать приказ экипажам - отступить на исходные позиции.
Танки отступили, оставив на поле боя подбитую технику, убитых и раненных. Тех, кто успел выбраться из горящих танков, был подобран, когда остатки батальона отступали обратно.
Вернувшись на свои позиции, танкисты посчитали свои потери. Из пятнадцати танков, участвующих в атаке, батальон не досчитался ровно половины. Такого поражения в первом же бою никто из офицеров не ожидал. Кроме техники батальон потерял часть личного состава убитыми и ранеными.
От возникшей досады за своё поражение в первом же бою Ивану хотелось кричать и плакать, а внутри всё кипело. Он включил рацию, настроил волну и стал вызывать командира полка. Тот долго не отвечал, а когда ответил, Иван услышал столько матерных слов свой адрес, что не выдержал и крикнул в ответ.
- Как же хвалёная разведка прокололась, товарищ «первый»? Да так, что перепутала название улиц и площадей. И почему ваши штабисты пользуются не достоверными данными, а на картах указывают несуществующие улицы? – кричал он сквозь шум двигателя и стрельбу. - Докладываю: боевики убрали с домов все названия улиц, или установили другие. Теперь нам потребуются проводники, иначе без новых потерь нам к центру не пробиться. Я не хочу, чтобы мои танкисты заживо горели в танках по чьей-то ошибке, товарищ «первый», и в бой не пойду, пока вы не дадите мне ответа на все эти вопросы…
- Ты трус, комбат, - услышал Иван в ответ по рации. – Ты думаешь, что другим танкистам сейчас легко? Я битый час вдалбливаю всем вам желторотикам, что это не победоносная прогулка, а самая настоящая война, где в любом бою есть жертвы, а выполнить приказ – это долг каждого солдата и офицера.
- Так выполняйте приказ, как положено и вы товарищ «первый», - перебил полковника Никулин. - А о долге мы знаем, не меньше вашего. Скажите, где артподготовка, где авиация, и где, наконец, пехота? Или вы по-прежнему считаете, что без этих составляющих возможен успех в бою?
И услышав в ответ нелепое «да», сбавил обороты:
- А я вот, так не считаю, товарищ «первый» И потом, как воевать, когда в городе полно мирных жителей?
В трубке некоторое время молчали, но потом хриплый голос прокричал:
- Надо уметь ориентироваться на местности, или вас не учили этому в училище?.... Если не выполнишь приказ, капитан, я тебя разжалую за трусость, и по законам военного времени отдам под трибунал. Это моё последнее слово! Обвинил тут меня во всех грехах.... Я тоже не на курорте нахожусь, а выполняю приказ министра обороны. Салака…
Весь разговор командира полка проходил на волне батальона, и его слышали все танкисты.
Скоро по рации зазвучали одобряющие возгласы командиров подразделений.
- Никулин, ты не расстраивайся. Прорвёмся мы к этому дому правительства... Надо будет и без карт. Нужно попросту осмотреться и перегруппироваться, а потом снова в бой, - поддержал Никулина Прохор. - Давайте через полчаса соберёмся на командном пункте и всё обсудим, - предложил он.
Скоро на позиции танкового батальона приехали: командир разведки и начальник штаба полка, чтобы скорректировать дальнейшие действия батальона.
До следующей атаки батальону предписывалось приблизиться вплотную к пригороду Грозного и поддержать артиллерийскую подготовку по скоблениям боевиков. После артподготовки, танки должны были повторить атаку, и пробиться к центру города.
- У вас, комбат, предложения на этот счёт имеются? – спросил начальник штаба полка. - А то мне полковник Надеждин объявил выговор, за то, что не советуюсь с тобой, как воевать? Вот теперь советуюсь...
- Не думаю я, чтобы мой совет, в тот раз, повлиял бы на решение командира, - дерзко ответил Иван. - Надо было дождаться, чтобы погибли люди, а противник показал бы всем, как надо воевать и привёл некоторых в чувство.
- Не забывайтесь, капитан! - командир разведки жестом показал на офицеров. - Ни один ты так думаешь. Но нашему командованию виднее, как всем воевать, - сказал он, и Никулину показалось, с некоторой иронией.
- Так вы знали, что противником внесена сумятица в название улиц? – спросил он у майора.
- Знали, и доложили куда следует. Но наверху посчитали, что для танков нет никаких преград, вот и, поторопились.
После признания командира разведки Иван с горечью подумал:
«Называется, поторопились! В результате этой спешки батальон потерял треть танков и несколько человеческих жизней. Выходило, что командир полка намеренно не предупредил танкистов об этой дезинформации».
Этот вывод ужаснул Ивана. За всю армейскую жизнь авторитет старшего офицера для него был незыблем и непоколебим, и Иван без опаски выполнял все приказы, полностью доверяясь опыту и компетенции командиров. Но этот факт должностного невежества, если не сказать предательства со стороны командования групперовки, в результате чего погибли люди и сгорело несколько машин, в корне менял его мнение о теперешних генералах.
Никулин мысленно допускал, что такое могли сделать неопытные командиры, но если ошибся офицер в погонах полковника и генерала – это был уже нонсенс!
«Установить конституционный порядок…» - звучал в ушах приказ главнокомандующего.
Теперь он понимал, что этот приказ будет выполнен ценой больших потерь.
«…но никакой порядок, даже конституционный, не стоит жизни стольких солдат!» - с горечью подумал Иван, но обсуждать это с приезжими офицерами не стал.
Никулин вкратце доложил начальнику штаба план своих действий, а начальник штаба немного подумав, согласился:
- Если твой план, капитан, удастся, лично буду ходатайствовать о награждении тебя и твоих танкистов правительственными наградами, - сказал он, прощаясь.
Когда офицеры уехали, Иван ещё некоторое время стоял в замешательстве, растроенный своими догадками по поводу командиров.
И ещё он подумал, как избежать ошибок первой атаки, и выполнить приказ…
В тот день батальон Никулина предпринял ещё одну попытку прорваться к центру города. На этот раз танкистам удалось это сделать и захватить небольшой плацдарм у дома правительства, и удерживать его до прихода основных сил.
***
…Иван Никулин пропал без вести в тот день, когда с товарищами во второй раз штурмовал центр города. Из его экипажа не уцелел никто...
Прохор Зыков нашёл танк командира в здании дома правительства. Он так и стоял, перегораживая выход. Было очевидным, что экипаж сражался до последнего патрона.
Вокруг танка валялись стреляные гильзы от снарядов и патронов, а в баках танка не было ни капли топлива, и в башне не осталось боеприпасов. Погибшие танкисты лежали недалеко от танка, но тело комбата среди них не было.
При осмотре танка Прохор нашёл документы Ивана, спрятанные в тайнике, и несколько писем в целлофановом пакетике, лежащими тут же. Это были письма из дома со времён учёбы в училище.
Но одно письмо заинтересовало Прохора. Письмо было написано женским подчерком и было адресовано Ивану из Моздока. Прохор не удержался и начал читать.
Письмо было от той самой девушки, с которой они познакомились в поезде, когда вместе с Иваном направляясь к месту службы.
Софья писала о своих впечатлениях после встречи с Иваном…
«Любимый, - писала Софья, - после последней нашей встречи, я не находила себе места, всё думала, когда же наступит тот день, и сбудется наши мечты: быть вместе. Я так хочу, чтобы ты был всегда рядом. Хочу слышать твой голос, хочу заботиться о тебе и любить сильно-сильно! Верь мне… и возвращайся всегда ко мне. Я буду ждать тебя, сколько понадобится, и чтобы не случилось…».
Дальше у Прохора перехватило дыхание, и он не стал читать письмо дальше. Для него это письмо оказалось неожиданным. Иван никогда не рассказывал ему, что встречается с Софьей, бывая в командировках. Скрытность друга озадачила Прохора, и он подумал, что друг попросту боялся лишних разговоров о своей дружбе с армянской девушкой, и не говорил об этом даже с ним. Это была тайна танкиста из России и девушки из Армении.
Прохор прочитал адрес на конверте и запомнил его. Письма и документы он передал в штаб полка.
Командир полка, принимая документы, не скрывая слёз, сказал:
- Жалко парня! Настоящий командир был, хоть и колючий. Он мне позавчера такого наговорил, что я до сих пор прийти в себя не могу. А ведь он по-своему был прав. Жаль, что погиб…
Полковник встал и достал из шкафа два стакана и начатую бутылку водки и предложил:
- Давай помянем погибших, лейтенант, - сказал он и разлил по стаканам.
- Товарищ полковник, но тело Никулина не нашли, - напомнил Прохор и предположил: - Может, он тяжело ранен или находится в плену у боевиков?
- Да-да…. Может! – согласился командир. - Тогда давай помянем тех, кто погиб в бою, - поправился он и залпом выпил.
Прохор подождал, когда выпьет полковник, и со словами: «За погибших ребят!» выпил следом почти полстакана.
На следующий день в канун Нового года во время штурма президентского дворца в танк Прохора Зыкова несколько раз попали из гранатомётов, и машина загорелась. Подоспевшие на помощь солдаты, едва успели вытащить из танка двух танкистов, как танк взорвался.
Лейтенанта, обгоревшего и раненного в обе ноги, вместе с механиком, перевязали и доставили в госпиталь, оборудованный в одном из домов на окраине Грозного.
Танкист был без сознания и всё время бредил. В бреду, он постоянно звал «маму» и кому-то выкрикивал: «стреляй не тяни…» и матерно ругался. Раненому сделали операцию, но спасти ногу хирурги так и не смогли. На следующий день его и ещё двадцать раненых бойцов отправили вертолётом в госпиталь в Ростов-на-Дону…
***
С каждым днём сопротивление боевиков нарастало. Бои шли за каждый дом, за каждый двор. Дома бомбили с воздуха и обстреливали из танков, стреляли из пушек и утюжили штурмовиками. За месяц боёв город превратился в груду развалин, и когда-то цветущего и красивого, стал угрюмым и безлюдным. Сопротивление боевиков продолжалось…
На капитана Никулина и ещё нескольких танкистов, тела которых не нашли на поле боя и впоследствии посчитали пропавшими без вести, спустя некоторое время, из штаба армии, родственникам, были отправлены соответствующие извещения.
Отступление автора. Прошло ещё два месяца. На северный Кавказ пришла первая военная весна 1995 года, но до реального мира в Чечне было ещё далеко.
Ценой больших потерь федеральным войскам удалось выбить из города основные группы боевиков. Артиллерией и авиацией был полностью разрушен президентский дворец и здания в центр города на площади «Минутка». Досталось от бомбёжек и артобстрелов многим жилым домам. В городе практически не было места, куда бы, не упали бомбы и не разорвались снаряды.
Уцелевших боевиков федералы хоть и вытеснили из города, но они продолжали воевать. Часть боевиков попрятались в разрушенных домах и в частном секторе. Днём они ходили, как рядовые граждане, поддерживая новую власть, а ночью доставали оружие и совершали террористические акты и нападения на блок посты и милиционеров, грабили русских жителей.
Затаились высоко в горах чеченские главари и ближневосточные эмиссары, где готовили новые силы для нападения на федеральные подразделения. Желающих воевать за свободу Ичкерии среди чеченцев было немало, в то же время немало было и наёмников из других государств. И постепенно в горах скопилось достаточно сил, чтобы поддерживать войну с федералами.
Весной следующего 1996 года усилиями российских спецслужб был убит президент самопровозглашённой республики Ичкерия генерал Дудаев, но это нисколько не повлияло на дальнейший исход войны, а подчерк отношений между федеральной властью и главарями чеченцев остался прежним.
Скоро по северному Кавказу прокатилась череда террористических актов, сначала в Будёновске, а потом в Кизляре. Были захвачены и погибли сотни военных и мирных жителей. И в августе 1996 года под нажимом российской общественности и Запада, военными было подписано Хасавюртовское соглашение о перемирии, и вскоре из Грозного и Чеченской республики были выведены российские войска…
***
Но вернёмся к событиям начала 1995 года…
Скоро в Грозном, на стороне федералов стал действовать неизвестный отряд численностью в несколько человек. Отряд нападал на боевиков предпочтительно по ночам, используя тактику самих чеченцев, и делал всё скрытно и основательно.
Полевые командиры стали побаиваться ночных мстителей и на протяжении месяца устраивали за отрядом охоту. Но всякий раз, как только боевикам удавалось засечь группу, кто-то их предупреждал, а мстители бесследно исчезали в развалинах Грозного.
Однажды боевикам удалось накрыть группу. Завязался бой, в результате которого дудаевцам удалось захватить раненного бойца из отряда.
Раненным оказался ингуш, уроженец Грозного, из числа бывших военнослужащих, проходивший службу ещё в Советском Союзе. В отряде мстителей он оказался неслучайно: перед самой войной всю его семью вырезали чеченские националисты. Об этом он рассказал боевикам, когда очнулся. Под пытками пленник сказал лишь одно: «что группу мстителей возглавляет молодой русский, и что все в отряде называют его Пауком, и что тот поклялся на оружии, что будет убивать бандитов их же методами, до тех пор, пока бьётся его сердце».
Признание ингуша боевики встретили с раздражением, и пленнику отрезали голову, которую потом выставили на рынке на общее обозрение.
Ответ Паука последовал незамедлительно. Две диверсионные группы чеченских боевиков, направлявшихся в расположение российских войск, были упреждены его отрядом и уничтожены, а тела убитых были переданы родственникам через российских военнослужащих.
Слух о неуловимом Пауке быстро распространился по городу…. О мстителе говорили повсюду, им пугали обидчиков, им прикрывались торговцы, когда их пытались ограбить, а федералы считали Паука своим Дубровским.
Действуя внезапно и бесстрашно, группа мстителей существенно помогала военным - уничтожая террористов и смертников, которыми был наводнён Грозный. Отважный русский по-прежнему не собирается менять тактику, и был беспощаден к бандитам.
Прошло время, и в конце апреля отряд Паука бесследно исчез из города. Кто-то на рынке распустил слух, что его поймали сами федералы и посадили в тюрьму, другие утверждали, что отряд разгромлен боевиками, а сам главарь сбежал к себе на родину в Сибирь.
И постепенно история о геройском и справедливом защитнике бедных и слабых, превратилась в миф, и об отряде мстителей стали забывать, лишь вспоминая о нём, когда в городе по ночам слышалась стрельба и взрывались гранаты.
***
Иван Никулин воскрес из мёртвых, спустя полгода… Оборванного, исхудавшего и состарившегося человека привела в расположение блок поста российских войск, чеченская пожилая женщина.
У мужчины не было документов, а женщина объясняла, что подобрала раненного два месяца назад.
По её словам, она долго выхаживала раненного - лечила народными средствами, а когда тот пришёл в себя, попыталась выведать его имя и фамилию. Но русский упорно молчал и женщина подумала, что он глухонемой.
Постепенно приёмыш оправился от ран и стал садиться на кровать. По ночам он выходил из подвала разрушенного дома и долго смотрел на звёзды и о чем-то думал. Сидел часами, прислушиваясь к ночным звукам и выстрелам. А при стрельбе или свете прожектора весь сжимался и ложился на землю, словно защищаясь от кого-то.
Однажды он заговорил и рассказал чеченке кто он такой. Он назвал себя танкистом. Так женщина узнала, что выходила русского, потерявшего память, но твёрдо запомнившего, что воевал он в Грозном... и вскоре привела его в расположение российского блок поста.
Там неизвестного накормили, переодели в солдатскую форму и отправили в особый отдел армии…
Допрашивал "танкиста" молоденький особист в звании старшего лейтенанта. Вопросы, которые он задавал были не из лёгких и касались боевых действий. Но танкист запомнил один лишь эпизод боя: когда он с экипажем прорывались на танке к дому правительства.
- У меня был приказ, выбить боевиков из здания, и обеспечить подход основных сил к площади, - рассказывал он особисту. - А когда в танке закончилось топливо и боеприпасы, мы подпёрли выход из здания боевой машиной и вели из неё бой, стреляя по боевикам из автоматов. Дальше я ничего не помню. Скорее всего, тогда меня и ранило, - закончил свой рассказ танкист.
- Но этот бой на площади проходил в конце декабря, а женщина, что привела тебя сюда, нашла тебя в июне, - заметил офицер и спросил: – Где вы были всё это время?
- Не знаю, - неуверенно ответил тот. - Возможно, что меня подобрали и выходили другие люди, и я некоторое время жил с ними, пока меня снова не ранили.
- Складно врёшь танкист! – вырвалось у старшего лейтенанта. – Может, ты в это время воевал на стороне чеченских боевиков? - с ноткой недоверия спросил он.
- Этого не может быть! - "танкист" вскочил со стула и, качнувшись, сел обратно и попросил воды.
- Хорошо! Поговорим с тобой позже. Дежурный! - крикнул старший лейтенант, а когда появился конвойный, приказал: – Этого на неделю в лазарет, пусть подлечиться, - и про себя подумал: "Надо внимательнеет проверить версию «танкиста».
Когда задержанного увели, старший лейтенант порылся в бумагах и, найдя нужную бумажку, позвонил в штаб армии и попросил из архива списки погибших и пропавших без вести во время штурма Грозного в последние дни декабря 1994 года…
Никулин пролежал в госпитале ровно неделю. За это время его немного подлечили, а на вид он даже поправился. Но своё настоящее имя и фамилию и воинское звание он так и не вспомнил.
- А ты оказывается герой, - сказал старший лейтенант, когда танкиста доставили в отдел. – Тебе повезло, капитан.... Твои документы не успели отправить в центральный архив, а то долго бы нам пришлось с тобой разбираться.
Он встал из-за стола и подошёл к задержанному.
- Всё правильно, так и есть, ты командир танкового батальона капитан Никулин, вот твои документы, - сказал он, и он передал несколько армейских книжек. Потом вернулся к столу и взял пакет с бумагами.
- В твоих документах я нашёл вот это, - сказал особист и передал Никулину аккуратно сложенный пакетик с письмами. – Почитай, может письма помогут тебе восстановить память.
Танкист взял дрожащими руками пакет и стал перекладывать письма. На одном он задержался, вынул из конверта исписанный листок и начал читать.
В предвкушении узнать о себе нечто большее он нервно теребил листок бумаги, и по всей вероятности, строчки письма прыгали у него перед глазами и он не мог прочитать. От напряжения лицо его покраснело, а спустя минуту стало лилово розовым. Чем дальше вчитывался в письмо танкист, тем спокойнее становилось его лицо.
Старший лейтенант видел, как, закончив читать, мужчина всхлипнул, будто вспомнив что-то, а потом поднял на офицера глаза, полные слёз.
Тут же протянул старшему лейтенанту письмо и дрожащим голосом произнёс:
- Там моя Софья, лейтенант,...она ждет и любит меня. Я вспомнил, я вспомнил, - повторял он, хватая себя за голову. - Я всё вспомнил старший лейтенант…. Моё имя Иван Никулин!- сбивчиво восклицал он. Потом сел на стул и лихорадочно стал перечитывать письмо.
- Я вспомнил, вспомнил! – повторял он, прижимая листок к груди. – Я расскажу всё, вот только попью воды…
Старший лейтенант налил воды, и Никулин залпом выпил целый стакан. Потом облегчённо вздохнул и стал говорить, нервно посматривая на офицера, словно боясь ошибиться. Он подробно рассказал всё, что с ним произошло после боя у здания дома правительства. Рассказал, как его раненого спасла русская женщина, и когда он поправился, остался жить у этой женщины. Как по ночам собирал трупы погибших и вместе с другими хоронил их прямо во дворах. А однажды подорвался на растяжке, привязанной к трупу, и память вновь покинула его.
- А дальше было так, как рассказала чеченка, что привела меня к вам, - закончил он.
Старший лейтенант немного подумал и спросил, чего так боялся Иван.
- Ты свой позывной помнишь танкист?
Иван сделал вид, что пытается вспомнить.
- Нет, хоть убей, не помню! – ответил он.- Кажется..., - он весь напрягся.
- Пауком ты себя называл, Никулин! Забыл? – не выдержал особист, и добавил: - И ещё был один Паук, так называемый «народный мститель». Здесь в Грозном воевал. Может он и ты, одно лицо, а? – и он в упор посмотрел на Никулина.
- Этого я не знаю, - спокойно ответил Иван, нисколько не смутившись вопросу. - Возможно, что это совпадение. А что, тот человек, что-то натворил? – спросил он и исподлобья посмотрел на старшего лейтенанта.
- Да было дело, - старший лейтенант вернулся и сел за стол. – Партизанил он. Только, как-то странно он это делал, отказываясь сотрудничать с нами, а совсем недавно исчез, как в воду канул…. А потом появился ты. Странно всё это, - особист помолчал, и закурил. – Уже и не знаю, что и думать - совпадение это или случайность? - Кури, - он подвинул к Ивану пачку Беломорканала, и, выпустив изо рта дым, продолжил: - Ты бы Никулин лучше сознался, что ты тот самый Паук, пока кто-нибудь не опознал тебя и не донёс. Вижу, что ты что-то не договариваешь.... Потом трудно будет доказывать – зачем ты это скрывал? Уж поверь мне на слово.
- Спасибо за предупреждение, товарищ старший лейтенант..., - Никулин прикурил папиросу. - Но этим Пауком был не я, правду говорю! - убеждённо сказал он. - Какой из меня мститель, живого места на теле нет, весь израненный.
Потом с надеждой посмотрел на офицера и спросил:
- Так, что мне теперь делать? Вы меня отпускаете?
- Отпускаю, - ответил офицер. - Забирай свои документы и возвращайся в полк, война ещё не кончилась. Тебя там ждут, уже два раза по рации звонили.
Старший лейтенант встал, открыл журнал и ткнул пальцем и показал Никулину, где надо расписаться. Когда Иван расписался, особист протянул ему руку и покачал головой.
- Попадись ты другому,комбат, а не мне..., – долго бы пришлось тебе доказывать, что ты тот самый танкист, который первым вышел к площади. Слышал я эту историю и танк твой видел у дома правительства.... А про Паука подумай, если скрываешь? как бы потом жалеть не пришлось!
Иван пожал в ответ руку и, не удержавшись, сказал:
- В тот день за этот плацдарм, пол батальона моего полегло, а всем погибшим танкистам едва исполнилось восемнадцать. Вот кого жалко…
Старший лейтенант в ответ кивнул головой и, прищурившись, как от солнца, напомнил:
- Зайди, Никулин в хозчасть и получи обмундирование. Негоже герою в солдатской форме к полковнику идти. Вот погоны возьми, - и он протянул ему две нашивки с капитанскими звёздочками.
***
Уазик медицинской службы остановился, не доезжая несколько метров до поста. Иван поблагодарил знакомого врача из госпиталя, дружески подмигнул водителю и, закинув на плечо вещевой мешок, пошёл к шлагбауму.
Летний погожий день не предвещал никаких изменений в погоде: небо было чистым, и солнце светило в зените.
У шлагбаума постовой проверил у него документы, и, козырнув, показал на большую палатку в центре лагеря.
- Полковник ждёт вас, комбат, меня предупредили, - угрюмо сказал он, и зашёл под навес и пожаловался: – Жара заколебала, вторую неделю гнобит, товарищ капитан.
- Жарко, - согласился Иван, и вытер пот на лбу.
В это время из лагеря выехал бронетранспортёр, на нём несколько человек. Пока сержант делал отметку, с бронетранспортёра спрыгнул офицер и в нём Иван узнал, командира разведки полка.
- Товарищ майор, - окликнул он офицера.
Майор оглянулся и внимательно посмотрел на Ивана.
- Никулин…, ты что ли? – не совсем уверенно спросил он.
- Я товарищ майор! – ответил Иван. - Вот направили для дальнейшего прохождения службы.
Иван стоял и не знал, как вести себя дальше. Выручил майор. Он подошёл к Ивану и стал трясти его руку.
- Живой, чёрт! Как я рад тебя видеть. А полковник тебя ждёт. Да! Очень он переживал, когда ты пропал без вести. Я тебя целую неделю со своими разведчиками по городу искал, но не нашёл. Ты где всё это время скрывался?
- Раненный я был, и память потерял, - товарищ Чернышёв, - объяснял он майору. - Жил среди жителей, как все. А потом меня чеченка привела. Вспомнил я, что танкистом был.
В это время из бронетранспортёра посигналили.
- Тороплюсь я, вечером поговорим, - сказал майор и побежал к своему БТР.
Иван облегчённо вздохнул – первая встреча со знакомым майором прошла легко и спокойно. На очереди была встреча с командиром полка, которого он ни разу не видел, но высказал по рации, как он теперь понимал, много лишнего.
Когда Никулин вошёл в штабную палатку, у стола стояли несколько офицеров и о чём-то говорили, склонившись над картой.
Спиной к Никулину стоял высокий тучный офицер с полковничьими погонами, а рядом знакомый начальник штаба. Начальник штаба показывал на карту и объяснял офицерам...
- Разрешите? – громко перебил присутствующих Никулин. Все замолчали и повернулись в сторону вошедшего офицера.
- Капитан Никулин, командир танкового батальона, прибыл в ваше расположение, для дальнейшего прохождения службы, из госпиталя…, - доложил Иван тучному полковнику.
Полковник положил на стол папку с документами и подошёл к Ивану.
- Капитан Никулин говоришь? – спросил он и с любопытством посмотрел на офицера. – Ты тот самый герой, который плацдарм захватил, а потом потерялся?
Иван растерянно смотрел на полковника и не знал, что ответить.
- Так точно! Тот самый…. Но не потерялся, а был тяжело ранен и находился на излечении у жителей города, - поправил он командира. – Особый отдел армии уже проверил…, товарищ полковник, и направил в свою часть. Вот документы, - и он протянул командиру свёрнутый вчетверо листок бумаги.
- Вот теперь узнаю, что Никулин! – полковник похлопал по плечу офицера. - А мы тут голову ломаем, - продолжил он. - Как нам десяток танков скрытно перебросить в другой район города, чтобы боевики не заметили, чтобы потом техникой перекрыть проход в город этой сволочи. Может, ты со свежей головой нам посоветуешь, как когда-то советовал мне перед боем?
Иван несколько опешил, услышав о просьбе полковника. Он никак не ожидал, что тот будет просить у него совета, и стал думать, что ответить командиру.
Командир полка прочитал бумажку из особого отдела и передал её одному из штабистов, коротко приказав: «в личное дело», и спросил:
- Ну, как комбат? Есть предложения?
- На ваш вопрос, товарищ полковник, могу ответить следующее, - сказал Никулин, окончательно осмелев. -Танки я бы тягачами к месту перетащил, как подбитую технику, ну и ещё бы разного металлолома в тот район натаскал для маскировки. Пусть боевики думают, что мы в этом месте кладбище подбитой техники организуем.
Присутствующие офицеры одобрительно зашумели.
- Вот видишь! - обратился комполка к начальнику штаба. - Оказывается всё так просто, а ты тут нам всем голову запудрил. Чуть ли не по частям предлагал перевести танки.
Начальник штаба стоял, понурив голову, и не перебивал командира. Высказав штабисту, что у него наболело, полковник повернулся к Никулину.
- Слушай мой приказ комбат! Раз это твоя идея, назначаю тебя командиром танковой группы, что будет размещена в районе ущелья. У тебя будут в подчинении все танки, расположенные здесь и здесь, - и он показал на карте.
- Что не ожидал, что сразу в бой? – улыбнулся комполка, заметив растеренность на лице Никулина. - У меня таких танкистов, как ты, раз-два и обчёлся, так что выручай полковника. А после дислокации танков обещаю тебе отпуск на пару дней. Слово офицера.
Комполка повернулся к присутствующим и объявил о завершении совещания.
Когда офицеры вышли, полковник оставил Никулина и начальника штаба.
- Виктор Иванович! - обратился он, сменив командирский тон гражданским. - Завтра познакомь нашего танкиста с его войском, и покажи, где он будет сегодня отдыхать.
Потом задумчиво взглянул на офицера и продолжил:
- Кстати, к слову сказать, товарища твоего - Прохора Зыкова, тяжело, ранило, да так, что он без ноги остался и уже уволен из армии. Чем-то вы, Никулин с ним похожи друг на друга…, - заметил он не вдаваясь в подробности.
- Мы с ним с детства дружим... Мы из одной деревни, - ответил Иван.
- Вот как!А я думал, что вы дружны с училища..., – удивлённо воскликнул полковник. - Недавно письмо мне прислал пишет, что вернулся из госпиталя домой и привыкает к мирной жизни. Про тебя спрашивал: не объявился ли ты? Я ему ещё не отвечал. Напиши ему сам. Порадуй друга. Как он за тебя переживал! – и командир покачал головой. – Весь день тебя искал, документы твои нашёл и в штаб передал.
В это время начальник штаба терпеливо ожидавший, не выдержал и попросил разрешения выйти.
- Иди, устраивайся и отдыхай, майор тебе покажет, - сказал полковник Никулину, и добавил: - Жалко, что раньше не удалось познакомиться, а то взял бы тебя к себе в штаб.
- Спасибо на добром слове, -поблагодарил Иван. - Только какой из меня штабист, мне больше оперативная работа по душе.
Уже в дверях его снова остановил комполка.
- Это не ты капитан боевиков напрягал в Грозном? – спросил он. - Мне начальник разведки недавно напомнил мне, что у тебя был позывной "Паук"... да и старший лейтенант из особого отдела намекал мне про это?
- Нет, товарищ полковник, это кто-то другой, - смутившись, ответил Никулин.
- Не хочешь говорить? как хочешь! – сказал полковник и по-отечески поторопил: - Иди уж…, отдыхай, а то майор заждался.
***
Разместился Иван в офицерской гостинице, в палатке на трёх человек.
В палатке было жарко и душно. Знойный воздух с улицы проникал через брезент, вместе с дорожной пылью и вызывал в горле сухость и неприятный зуд в носу. Отчего постоянно хотелось чихать и пить.
Иван вышел из палатки и пошёл на кухню, чтобы набрать воды. Кухня была рядом, и оттуда доносился запах каши с тушенкой. Иван набрал воды в канистру и попросил у повара немного каши и несколько кусочков хлеба.
Возвращаясь в палатку, Иван внимательно огляделся, запоминая территорию и местность…
Штаб полка находился на взгорке, окружённый каменистым рельефом с глубоким оврагом, недалеко от разрушенной церкви. К штабу вела одна дорога, через местность с небольшими кустарниками. Вся территория лагеря была обнесена колючей проволокой, и охранялась с четырёх сторон бронетранспортёрами и пулемётными гнёздами.
Обстановка в лагере нисколько не удивила Никулина..., он понимал, что в полевых условиях, да ещё летом, по-другому, организовать быт для военнослужащих было невозможно, да и не к чему. В подразделениях служили в основном простые ребята из деревень и небольших городков, которым было привычным делом спать и есть в палатках, и ходить во вместительный туалет...
Иван вернулся в палатку, поел каши и запил её тёплой водой с привкусом металла. Разделся до трусов и лёг на кровать. Привычно взглянул вверх под потолок, но под скатом брезента, ни мух, ни насекомых не было. Иван потянулся и вздохнул, почему-то вспомнив своего паучка из далёкого детства.
Спустя время в голову полезли воспоминания из его жизни в Грозном.
За эти долгие месяцы скитаний ему пришлось хлебнуть всякого, но жизнь была благосклонна и он выжил. Разговор с полковником успокоил Ивана. Его снова вернули в армию, особо не вдаваясь в причины его отсутствия и поверив на слово.
Иван встал с кровати и попил воды…. В это время послышался шум мотора - это в расположение штаба вернулись разведчики. Через минуту звук приблизился и с улицы раздались голоса, а потом кто-то заглянул в палатку.
- Никулин! - выкрикнул знакомый голос и в палатку вошёл майор Чернышов. - Ты здесь! – обрадовано воскликнул он, увидев Ивана на кровати. – Одевайся, и быстро ко мне. Посидим, поговорим, помянем товарищей, - и тут же исчез.
На улице рявкнул мотор БТРа,наполнив палатку выхлопными газами, а потом всё стихло...
Иван быстро умылся, достал офицерскую рубашку, прицепил к ней погоны и натянул её на мокрое тело. Приятный бархатный холодок от ткани на секунду остудил тело и тут же исчез. Причесав волосы, он надел пилотку и вышел на улицу. Пока Иван шёл к разведчикам, всё время думал, что он скажет майору, если тот спросит о Пауке.
«Но не дезертиром, же я был, в конце концов!» - успокоил он себя.
Дойдя до палатки, решил во чтобы не стало не касаться этой темы, а если спросят, перевести в шутку, сказав:"что он к этому насекомому никакого отношения не имеет».
С этими мыслями Иван зашёл в палатку. Кроме майора здесь было ещё два офицера. Все трое сидели за раскладным столиком, уставленным закусками и бутылками с пивом и водкой.
Предположение Ивана, что майор будет интересоваться его прошлым, не подтвердились. Компания радушно приняла гостя. Напомнив Никулину «о долгом отсутствии в полку» офицеры налили ему штрафной стакан водки. А дальше всё проходило, как обычно. Опорожнив несколько бутылок, офицеры стали рассказывать о невероятных историях из своей службы и "победах" на женском фронте...
Иван не помнил, как оказался в гостиничной палатке.... А в пять часов утра его разбудил дежурный по штабу и напомнил, «что начальник штаба полка ждёт его у себя».
Он вспомнил о вчерашнем разговоре у комполка, быстро умылся и натянул на себя полевую форму. С жадностью выпил остатки воды в канистре, перекинул через плечо офицерскую планшетку и вышел из палатки.
Было раннее утро, а со стороны гор и реки дул прохладный ветерок,разгоняя духоту над лагерем. Ветерок шевелил большой российский флаг, поднятый на длинном шесте у штабной палатки
Иван глубоко вздохнул и направился к начальнику штаба... как, вдруг, с ближнего поста послышалась стрельба, и он увидел, что по полю мечется заяц, подгоняемый выстрелами. Но в зайца, стрелявший не попал и скоро тот забежал за кустарник.
«Вот это дисциплина..., стрелять по зайцам, вместо побудки», - подумал он.
В это время на выстрелы выбежало несколько офицеров с оружием. Среди них был начальник штаба. Иван шагнул навстречу.
- С поста по зайцу стреляли, товарищ майор, - доложил он. – Сам видел, как заяц метался, - и показал в сторону поста.
- Свиридов, это с твоего поста стреляли? - спросил молоденького лейтенанта начальник штаба. - Сколько раз предупреждал тебя, чтобы твои бойцы по зайцам не стреляли. Забыл?
- У меня сегодня на посту новенький, из Бурятии, товарищ майор..., прислали во взвод снайпером,вот он и палит, - пытался оправдаться Свиридов.
- Послушай лейтенант, этот снайпер не только зайцев, но всех нас перепугал. Ты его лучше на кухню в следующий раз определи, - сдержанно попросил майор.
- Да у меня все такие, товарищ майор, что ж теперь всех на кухню? - недоуменно пожал плечами лейтенант.
Из штабной палатки вышел командир полка, и начальник штаба доложил о стрельбе на посту.
- Вы меня перед командующим, хоть не позорьте, братцы, - чуть не взмолился полковник. – Только у нас в штабе по зайцам и стреляют. Скоро в бригаде наш полк «Зайцевым» будут называть, а не мотострелковым. Смотрите мне, если так назовут, - пригрозил он, - будете у меня сами на постах дежурить.
Полковник оглядел присутствующих и, увидев Никулина, спросил:
- А ты капитан, почему ещё здесь, а не у танкистов? – и, уловив на лице офицера плохое самочувствие, проворчал:
- Кто это тебя так угостил? Уж не твои любимые разведчики?
Иван стоял, опустив голову, и молчал.
- Я этому майору..., - полковник закашлялся. - Покажу, как людей спаивать.
Он развернулся и быстро двинулся к палатке разведчиков.
- Не армия, а самый настоящий трактир или стрельбище для уродов, - ворчал на ходу командир.
Иван кинулся за полковником и попытался заступиться за майора. Но тот так зыркнул на него, что Иван остановился.Развязка наступила неожиданно. Чернышёва на месте не оказалось, а в палатке был идеальный порядок.
Полковник подозвал дежурного офицера и нарочно громко, чтобы слышали все, спросил:
- Капитан, почему не доложил, что майора Чернышева нет в штабе?
- Он мне сказал, что по вашему приказу поехал осматривать район у Волчьих ворот, - отрапортовал дежурный.
После этой информации полковник, хмыкнул и замолчал. Потом, строго взглянув на притихшего Никулина, посоветовал:
- Ты побереги здоровье, капитан, и аккуратней с напитками, слаб ещё. И сегодня же доложи мне, как будешь воевать у Волчьих ворот. И учти Никулин, чтобы ни один боевик не прошёл в город через ущелье.
Майор, поезжай с Никулиным к танкистам, - поторопил штабиста комполка и, взглянув на часы, добавил: - А то скоро обед, а мы тут с зайцами разобраться, не можем. Как же мы будем воевать с боевикам, если наши солдаты зайца не могут подстрелить? Эх, помощники..., - приглушённо сказал он и скрылся в штабной палатке.
Потом остановился и крикнул дежурному:
- Найди мне, капитан, Чернышева, срочно! Пусть по рации доложит, какая обстановка у Волчьих ворот?
Во время поездки к месту предстоящей дислокации, сквозь шум двигателя Никулин пытался расспросить начальника штаба про Волчьи ворота, но тот сказал, что объяснит всё на месте.
Когда прибыли к месту было уже за полдень. Скоро увидели бронетранспортёр командира разведки. Майор Чернышев сидел на корточках и внимательно разглядывал из бинокля местность на входе в ущелье. Рядом лежала карта, на которой он что-то отмечал.Подошли почти бесшумно...
Увидев начальника штаба и Никулина, Чернышёв первым делом спросил у Ивана о здоровье.
- Спасибо, товарищ майор, вашими молитвами, - ответил тот. - Мне с утра похмелье товарищ полковник снял. Хорошо, что ты, майор, в отъезде был, а то бы досталось больше моёго.
- Представляю, - вздохнул Чернышёв. - Не думал я, что ты капитан, от двух стаканов потеряешься, а когда понял, было уже поздно. Кое-как тебя до палатки дотащили, хорошо дежурный помог. Его благодари, что он с тобой ночью возился, а то бы и сейчас не проснулся, - засмеялся он.
- Ты всё шутишь, Чернышев, - подал голос начальник штаба. – У Никулина серьёзное задание, вот приехали позиции уточнить. Как думаешь, сунуться боевики через Волчьи ворота, или в другом месте пойдут?
- Нет у них другого места, Виктор Иванович, чтобы в спину нам ударить, - ответил майор, открывая карту местности. - Вот, смотри, - и он ткнул карандашом в карту. - Здесь всё, как на ладони, и река, и дорога и лес. Несколькими группами можно в Грозный просочиться, а мы им тут засаду устроим, - Чернышев повернулся к Ивану и показал на карту. - Здесь и здесь, капитан, окопаешь свои танки, а за ними мотострелковую роту с БМП поставишь. А через сотню метров другой участок обороны. Если сунутся и пройдут первый рубеж, на втором их окончательно уничтожат. И в другой раз повторить проход, им не скоро захочется.
Иван слушал командира разведки, и ему предельно стало ясным, что от него требуется, а требовалось одно - закрыть мнимые ворота в обе стороны ущелья, чтобы из города никто, а в город тем более.
К вечеру того же дня начальник штаба представил Никулина личному составу. А уже на следующий день, все занялись переброской бронетехники.
Когда Иван доложил Надеждину о готовности укрепрайона, полковник неожиданно предложил:
- Мне, капитан, Зыков говорил, что у тебя девушка в Моздоке живёт. Завтра же оформляй командировку и поезжай туда по обмену опытом. Послезавтра летчики однодневный семинар проводят на тему: о совместных действиях в условиях горной местности. Несколько наших офицеров из бригады тоже поедут…. Сроку тебе три дня. Понял?
- Спасибо товарищ «первый», - радостно крикнул в трубку Иван.
В тот же день, оставив за себя заместителя, Никулин выехал в расположение штаба полка.
«И на войне бывают приятные минуты и заботливые начальники...», - думал он, представляя будущую встречу с Софьей.
***
Весь путь от Грозного до границы с Северной Осетией, а это больше сотни километров разбитой танками и тяжёлыми машинами дороги, всё внимание офицеров было приковано к трассе, на которой, как их предупредили в штабе, очень часто случались террористические акты.
Около большого чеченского села Знаменское, офицеры наблюдали жуткую картину – несколько сожженных танков и бронетранспортёров. Их обгоревшие остовы торчали невдалеке вдоль дороги.
Ехавший с ними, капитан Веригин рассказал попутчикам, что был участником тех событий. По рассказу капитана здесь в декабре 1994 года во время марша мотострелкового полка, на колонну напали боевики, в форме российских военнослужащих, и в упор расстреляли несколько танков и бронетранспортёров, кроме этого полк понёс тогда первые человеческие потери, погибло много солдат.
- Бандиты встретили нашу колонну во всеоружии, - рассказывал офицер. - У боевиков было два танка и три бронетранспортёра, а на них ПТУРы. Наша разведка приняла танки боевиков своими, и никак на них не среагировала. А, когда прозвучал первый выстрел по головному танку, было уже поздно. Подбив первый танк, боевики сосредоточили огонь на последнем бронетранспортёре и тоже подбили его. Путь колонне вперёд и назад был отрезан. Атака боевиков была настолько стремительной, что наши танкисты не сразу поняли, кто в них стреляет, - взволнованно продолжал капитан. - Многим из нас показалось, что стреляют наши, ведь символика на танках была одной и той же. Но тогда мы ошиблись, и этим поплатились. Пока разобрались, кто есть кто, танки боевиков, подбив ещё несколько машин, быстро скрылись, оставив догорать на снегу несколько наших танков и боевых машин. После этого боя разведка стала намного осмотрительнее, и до места дислокации мы добрались уже без потерь. Тогда в ходе боя под Знаменкой многие из нас поняли, что победоносной и короткой войны не будет. Потом был штурм Грозного, новые потери, взятие президентского дворца, а потом моё ранение и госпиталь, - капитан откинулся на спинку сиденья, тяжело вздохнул и закрыл глаза.
По его лицу было видно, что эти воспоминания дались ему нелегко.
- Похожая история приключилась и со мной, - поддержал разговор Иван Никулин, поправив на коленях автомат - Только мой батальон, подошёл к Грозному с незначительными потерями. А потом, то же самое, что и у тебя капитан произошло. Бой в центре и ранение. Только с одной разницей - меня чеченская женщина выхаживала…
- И моим солдатам досталось во время штурма, - присоединился к разговору молодой лейтенант по фамилии Колосов. - Мясорубка была на площади, ой-ей-ёй! Со всех сторон стреляли. Каждый воевал по команде своих командиров. Боевики за два дня боёв на площади смогли нас так перемешать, что порой мы не знали, где свои, а где боевики, поэтому приходилось стрелять друг в друга. Страшно всё было. Я потом списки убитых смотрел. Все убитые парни молодые, в армии первогодки, и большая часть из деревень, а городских раз, два и обчёлся. Как я потом понял, воевать в Чечню отправили совсем не обстрелянных солдат.
Лейтенант приоткрыл люк и посмотрел вперёд. Впереди по обочине шла гражданская грузовая машина, набитая доверху дровами. Пыль от неё застилала дорогу, и закрывал видимость.
- Обгони этот хлам, - попросил лейтенант водителя, - дышать нечем.
Но обогнать машину сходу водителю не удалось, помешали встречные легковушки, и плохая видимость из-за рельефа дороги.
Лейтенант прикрыл люк и сел обратно.
- Вот я всё думаю, - сощурившись, продолжил он, - почему с чеченским Шамилем русский царь воевал подготовленным войском, а наши маршалы и генералы наоборот? Я сам читал, - убеждённо продолжил он, - что русские солдаты были обучены и воевали по всем правилам военного искусства, а чеченцы, как и сейчас исподтишка. Да и офицеры царские были, всё больше из дворян!
- Что ты говоришь? А мы думали из крестьян! – с иронией в голосе вмещался в разговор четвёртый, капитан Алексеев, до этого молча наблюдавший за разговором. - Тогда в офицеры брали больше из дворян, а теперь из рабочих и крестьян. В этом вся разница. У всех наших генералов и полковников, что воюют в войсках, происхождение далеко не дворянское, а больше пролетарское. Поэтому они с нами, а не в штабах штаны протирают. Ты про царских дворян забудь, лейтенант, а вот о современных дворянах тебе не мешало бы знать.
Капитан повернулся к Колосову и продолжил:
- Современные «дворяне» сейчас больше думают о себе, чем о России, и уж тем более не о нас. Вся наша элита спокойно разместилась на Рублевском шоссе и в других заповедных местах, и живёт в своё удовольствие, как в космосе – не достать! Они там тусуются, а мы здесь погибаем. Есть разница? А как о войне рассуждают! Я так не умею. Всё о войне правильно говорят, только тут же обо всём забывают, а нам, кроме их разговоров, нужны ещё и действия...
Офицеры слушали капитана, подпрыгивая на ухабинах, при этом, не выражая никаких эмоций, относительно высказываний капитана.
- Вот что лейтенант, - снова обращаясь к Колосову, сменил тему капитан, поняв, что это меньше всего волнует офицеров. - Ты про стрельбу друг в друга на площади рассказывал. А дальше что было, знаешь? Дальше нашлись журналисты и тут же про этот факт фильм сняли, и по нему учат нас, как воевать не надо. Только от этой учёбы, трупов меньше не становится. Чуть кровь увидят – крику на весь мир: не так воюем, мирных жителей убиваем. А этот житель - днём мирный, а ночью – бандит, попробуй, разбери.
Вместо того чтобы понять солдата, в душу ему плюют. Как правильно воевать? когда кругом стрельба и кромешный ад? Вот вам и неоправданные потери, а тут ещё необученные пацаны…
- Да, - прервал Никулин. - Кто-то вас серьёзно обидел капитан, раз вы во всех неудачах компании обвинили журналистов. Не думал я, что подобные мысли волнуют боевого офицера. Только, товарищ капитан, не надо ожесточаться и думать, что всё уж так плохо. Выход всегда есть. И кому, как не нам исправить всё это. Лет-то нам сколько? Вместе на четверых будет чуть больше ста. А неоправданные потери это всем нам урок на будущее.
- У капитана во время штурма Грозного родной брат погиб. Ему боевики голову отрезали, когда в плен взяли. За то, что он в своих ребят стрелять отказался, - заступился за капитана лейтенант.
- Вот оно что? - Иван сочувственно посмотрел на капитана, и пересел ближе к нему.
В это время водитель бронетранспортёра всё же решился и стал обгонять грузовик. От ускорения, бронетранспортёр бросило влево, и все схватились за поручни. Как только бронетранспортёр поравнялся с машиной, раздался мощный взрыв. От взрыва машину подбросило и опрокинуло в кювет. Железная махина, весом несколько тонн, пробив бетонное ограждение, перевернулась набок и заскользила по склону. Из открывшихся дверок, следом, выпали несколько человек: четверо покатились вслед за бронетранспортёром, а пятый, остался лежать у ограждения.
Грузовик от взрыва разнесло в клочья, и металлоломом разбросало на сотню метров вместе со смертником и дровами. Дрова загорелись, устроив пожар по всему сухому полю. Сразу повалил сизый дым, и вскоре за ним скрылся бронетранспортёр и выпавшие люди и то, что осталось от грузовика…
Минутой позже к месту взрыва подъехала другая боевая машина, и из неё на дорогу выскочило несколько человек с фотоаппаратами и видеокамерой. По всей вероятности это была группа спецкоров.
Что это было? - специально спланированный теракт, с последующей съёмкой происшествия, или случайно перепутанный смертником бронетранспортёр? не узнал никто. Вызванный кем-то вертолёт, подобрал трёх тяжело раненных и двух убитых военнослужащих, и спешно взял курс на Моздок, а тележурналисты продолжили путь.
В вечерних новостях по центральному телевидению в тот же день, вечером, был показан сюжет БИ-БИ-СИ о нападении на российских военнослужащих по дороге к границе Чечни. Оператору удалось снять момент взрыва и всё, что осталось после него. Фамилии и имена пострадавших в теракте спецкором не упоминались.
Иван Никулин, и ещё два офицера, ехавшие в БТР - молоденький лейтенант и недовольный порядками капитан Алексеев, чудом остались в живых, получив контузию и многочисленные переломы рук, ног и позвоночника. Водитель бронетранспортёра сержант Некрасов и капитан Веригин погибли от осколков фугаса в момент взрыва.