Глава 31. Затишье.
Несколько дней былая солнечная и малооблачная погода, но морозы не уходили. Холод главенствовал. Облака то расходились по небу перисто, то кучковались в кучевые, то в слоистые. Им было неуютно от мороза, но они терпели. Они знали за отличную службу их ожидало повышение: им давали ранг Перламутровых Облаков, а если и повезет, то за особые заслуги их повышали в чин Серебристых Облаков. Серебристые наделялись большими правами. Они приходили на Небо первыми и уходили первыми, никогда не попадали в плен к Королеве Туч, были над всеми – выше многих Облаков, редко выходили из замка и подчинялись Клауду непосредственно, а в редких случаях и самой Королеве. Клауд был из Серебристых. Он не заслуживал этого титула, ему передавалось по наследству. Но своими знаниями и умениями он даже превосходил заслуженных Серебристых. Его чтили за мудрость, отвагу и преданность делу Облаков. Облака слушались его с полуслова. А Королеву Облаков они боготворили. Поэтому при всем нежелании морозится, они все же выходили в голубое Небо.
Королева Туч бездействовала. Она целыми днями валялась в постели. Ей ничего не хотелось. Мороз её выводил. Даже её подруга укрылась в своем дворце и не выходила из него. Тучи храпели так, что иногда хотелось всех выгнать из замка, но из – за лени Королева Туч только затыкала от грохота уши и стонала. Все были в полудреме или в глубоком сне. Иногда, к ней на ум приходила мысль тоже наделять каким -нибудь рангом своих Туч – например, Грозовыми. Но, к сожалению это зависело еще и от её братца Молнии и его друга Грома, тем более, что каждая Туча могла стать таковой и без заслуг, если Туча попадала по горячую руку двух друзей. Все Тучи были в большей или меньшей степен равно-кастовыми и каждый не хотел уступать другому, хотя при её матери - Королеве Туч такой разболтанности всё же не было.
Сорцерер в душе раздражался, что Эдаму так всё легко давалось, но внешне не показывал виду. Они продвинулись далеко. Даже ночью Сорцереру казалось, что когда он крепко спал, мозг Эдама выуживал всю информацию из него. Поэтому Сорцерер спал неспокойно. Без конца просыпался. И, при пробуждении, он не чувствовал отдыха. Кольцо на его руке становилось всё шире и шире – оно уже не только проворачивалось на пальце, но и двигалось по нижней фаланге. Сорцерер знал, что как только перстень станет спадать с пальца – обучение окончено. Но он намеренно тянул с главной темой обучения: удержание духов небесных на Земле.
Он не любил Эдама, как любил Витча. Он понимал, Эдам по сравнению с Витчем более усерден, бескорыстен и добрее, но какая то часть его души отвергала Эдама. И все минусы в Витче на фоне Эдама стали плюсами. Дело было даже не в перстне. Эдам казался любимчиком Повелителей, а он, Сорцерер, всего лишь пешкой в их игре. Временами Сорцереру хотелось разбить перстень, чтобы дракон вышел из кольца и своим пламенем уничтожил Эдама, но это только были помыслы. Сорцерер знал, что никогда не позволит себе убить своего лунного брата.
Эдам потихоньку стал понимать язык небесных жителей. Небесные жители знали любой язык землян с любой страны, а вот знать Небесный язык – такой тихий, нежный и мелодичный, было под силу лишь единицам - медиумам, наделенных знаниями. Эдам стал такой единицей. Он мог часами сидеть и слушать, как говорят ветра, как шепчутся Облака, как спускается их туман, он даже стал слышать снежинок. Они вообще были такие тихие и немногословные. Даже Солнечный зайчик разговаривал.
Ученик слишком привязался к Сорцереру. Ему так хотелось знать больше, но чем больше он знал, тем больше раздражался учитель. Эдам прощал. Тем более, что Сорцерер рассказал, что его наставник вообще бил. Так, что на фоне этого Сорцерер был идеален.
Учеба проходила с закатом Солнца до поздней ночи, затем они засыпали. Но, каждый раз под утро Эдаму снилось Солнце, и он тут же просыпался. От чего оно его защищало?
Синнефа больше к нему во сне не приходила, а так хотелось еще раз испытать чувство легкости и невесомости от её видения.