Я, возможно, и не взялась бы за эту тему, если бы мне не позвонил один из приверженцев традиционализма в опере. Он поздравил меня с Рождеством и завёл разговор о последней в сезоне постановке La Fura dels Baus «Бала-маскарада» Верди в Оперном Театре «Колон»:
– Это было ужасно! Они просто осквернили наш театр!
– Да? Ты так считаешь? А мне понравилось, – ответила я больше из вредности, чем из желания вызвать собеседника на диалог.
– Нет уж, извини меня, пожалуйста, когда коверкают классическое произведение великого композитора, это такой же акт вандализма, как если бы Сикстинскую Капеллу взяли бы и перекрасили в один цвет. Это опера о событиях XVIII века и о любви Ричарда и Амелии. А в постановке – какие-то бункера, а в конце вообще все оказываются в газовой камере. Что за безобразие!
Для пущей значимости своих слов он добавил: «Я справлял Рождество вместе с Послом Италии в Аргентине, и он был того же мнения».
«Бал-Маскарад» оперного сезона 2013 года в Буэнос-Айресе, в некотором роде приобрёл славу другой оперы Верди – «Силы судьбы», с постановкой которой уже исторически связывают всевозможные трагические события. У «Бала» произошло следующее: за несколько дней перед первым показом упал в лифтовую шахту и разбился насмерть один из уборщиков сцены. Профсоюз театра начал компанию против директора Театра «Колон» Педро Пабло Каффи, требуя его отставки. А у того уже до этого несчастного случая одна проблема накладывалась на другую: публика возмущалась тем, что для постановки «Бала-Маскарада» вновь приглашена каталонская оперная компания La Fura dels Baus, которая в предыдущем сезоне 2012 года многих повергла в шок современной сценографией Вагнеровской тетралогии «Кольцо Нибелунга». Ситуация накалялась. Репетиции скомканы, спектакли переносятся. Напряжение сохранялось до последнего момента: главное представление началось на 20 минут позже. Объявили, что это из-за проблемы с одним из электрических кабелей. Мне же показалось, что это в знак протеста против того, что Каффи мирно беседовал в ложе с мэром города Маурисио Макри, вместо того, чтобы заботиться о мерах безопасности в театре.
Опера начиналась с того, что на экране показали документальные кадры манифестаций возмущённых против авторитарных властей, скрывающихся за показной демократией. Потом появились хор и главные действующие лица. Все в масках и в костюмах, похожих на те, которые носят в крупных промышленных корпорациях. Действие оперы разворачивалось на фоне монолитных бетонных колонн, которые придавали обстановке на сцене гнетущий и безысходный тон. Совершенно ясно, что события оперы перенесены в реальные дни, в которых мир погружён в бесконечные экономические, политические и социальные кризисы, лишающие простых людей надежды на нормальную жизнь. Поэтому не случайно в конце первого акта появились маляры, красной краской выводящие на бетоне слова «No Future».
Сценография La Fura dels Baus не показалась мне лишённой смысла. Напротив, я находила интересным разгадывать заключённые в постановке художественные аллюзии. Поэтому когда настаивают на сохранении традиций оперного жанра и воспроизведении опер в том виде, каком они существовали изначально, вспоминаются слова театрального и оперного режиссера Питера Селларса: «Опера – это метафора. Конечно, если вы хотите ставить нечто в реалистической манере, никто не может вам это запретить». Своей постановкой «Теодоры» Генделя, осуществлённой в 1996 году, Селларс продемонстрировал, как посредством нового сценического переосмысления можно найти близкий сегодняшнему зрителю контекст, не изменяя ничего в музыкальной сути произведения. В конечном счёте, вопрос о правомерности существования опер в современной интерпретации уже не несёт в себе былой актуальности. Главное в том, кто берётся за осуществление новой художественной задачи: талантливый человек или бездарный. Ведь не секрет, что есть постановщики, которые с самого начала строят свой «успех» на эпатаже, создавая серые и вульгарные спектакли. «Весь мир теперь ставит оперы, перенося их действия в эпоху, близкую к нашей», – делится со мной жена Айры Левина, дирижировавшего «Балом-маскарадом», – «по крайней мере в Берлине, где мы сейчас живём, традиционной постановки просто не найти». Кстати, перед тем, как нынешний спектакль Алекса Олле был представлен аргентинской публике, он имел большой успех в Сиднейском оперном театре. Возможно, дело ещё и в публике? Скорее всего, полемика о новых тенденциях в оперных театрах ещё долго будет иметь место. Главное, следует понимать, что театр – это живой организм, который находится в постоянном развитии. При этом он должен оставаться храмом искусства, где творят настоящие, талантливые мастера. А слушатели – разборчивые и справедливые поклонники музыки.