Мне, старцем, книжечка была одна дана,
Святым сокровищем служила всем она,
Её познаний вечных красота,
В земную жизнь, как солнца луч пришла:
«…грех побеждён земли, а славы
Никто не просит для себя…»
Старик исчез, как не бывало,
Его со мной, а время знало,
Что мои мысли посещало,
Когда, от онного творца
Его словам оно внимало...,
Из книги:
«Открылась бездна, звезд полна,
Звезда тщеславья в бездне дна!»
Сказал, однажды, Ломоносов;
Виват – ему!
Виктория, ему досталась –
Стихотворцу,
Его наукой крепнул я!
Он – академик и учёный,
Кто, по сравнению с ним, я?
Он – Русский Дух,
Я – не смышлёный бездельник,
Он был силён, не я, не я…
«Единодушно и согласно,
Совокупилась плоть» моя,
С его правнучкою – Волконской,
«Корпускулярно» строил я
«Научную картину мира»,
Его наследие любя…
Услышь, Михайло,
Что стихия любви,
Есть воля не моя –
«Гармония» от Бога шла,
Я принимал её – любя.
Ты – «Ломоносов, наша вечность»,
Дашкова видела тебя, как славу,
Безусловно, крепость
Ты взял, она давно твоя!
Княгиня – добрая душа,
Словесность русскую хваля,
Сказала бы, и в моё время –
«Народ, полюбит и тебя».
Слова, меня, как вера манят,
Ведь счастье «не слепо, как славят» –
Императрице в честь слова;
«Решений твёрдость» я, любя,
«Не слабоумием прославлюсь»,
А рифмой, в мир её неся!
Хотя, и тут, наш Ломоносов:
«Не слов ловитель,
А ума искатель,
Человек быть должен!» –
Цитировал из Псалтыря.
Его жена, Германию любя,
России предалась, делом и словом,
Элизабет чиста была;
Был ли, Михайло, иноземок вором?
Ему свидетель Миолита –
Эпохи древней лабиринт,
Открыл врата в священный мир…
Тот, в Соловках, хоть камнем был,
Всё же, притягивал, вершил
Святилищем души поэта,
Его в учёный мир вводил,
Терзаньем душу излечил,
Дар ясновидения открыл,
Любовью к тайнам одарил.
Начала познавать Михайло желал,
Как Пётр Великий, изначально мечтал:
Россию просвещать,
Врата в Европу открывать,
Безбрежность знаний постигать,
Их, русским духом, в мир вещать!
Может, как и Будда знать хотел:
*Речи Готамо Буддхос, Среднее собрание, LXXIX
«Где в Свете Света Свет Светлей», 355
Умом Петра, хотел познать царей и я –
Мне он не непостигаем.
Принять царей я был бы рад, всегда,
Да слабость их меня пугает.
Без знания казна – пуста,
Народ стыдится, но прощает,
А слава Первого –
Она Петра искала и нашла,
Своею мощностью пленяет!
Слава, и в дочери Петра жила,
Доверилась к простому люду,
Своей частицей в каждого вошла,
Чтоб просвещение слать повсюду.
Святейший Храм сгорел дотла,
Отстроен будет постепенно,
Ведь, истина о нём жива,
Умело, скрыта, несомненно,
От тех, кому она вредна –
Тот, кто творит ею не верно.
Сгорел, похоже, оттого,
Что «истины не понимали»,
Как Богом сказано умно,
Ведь, Пятикнижие не читали,
Или, не все…
Вы Тору – знали?
Подобно Библии звено
В Дух Пятикнижия внедряли евреи,
В книгах их лицо,
Они читать не забывали:
«*Имена,35:1-2
Мелаха *работа
Будет делаться шесть дней,
А в день седьмой будет для вас
Кодем *святой, Шаббат *завершённый»
Что значит:
Соблюдай свободный день –
Святых познаний он купель!
От недостатка поучений,
Легко набраться заблуждений.
Кто истину не соблюдает,
Тот, сам себя не уважает;
Что уважать ему иных? –
Упадок свой не замечает!
Свобода личности несёт
Ответственность за весь народ,
И потому – шесть дней труда,
Седьмой – всем отдых, до утра.
К глубокой и земной печали,
Во всём есть грех, пока есть я –
Желал же я великой славы,
Не победил в себе врага!
Трудился, когда люди спали…
Зачем мне жизнь, её забавы,
В ней лесть и подлая игра…
В ней недруги желали драмы:
Любовь, что искренней была,
Они на части разорвали
И с любопытством ожидали,
У театрального крыльца,
Её позорного конца...
И получили, что желали!
Судьбу мою не выбирали,
Зато, решили за меня, за честь мою:
Толпой кричали, в немые письма,
Будто я, уже давно хожу с рогами,
Не видя в зеркале себя.
Да, они Тору не читали,
И в Библии их зреть нельзя.
Мою Наташу унижали,
Неверность мужу приписали,
Плохой женой звалась она;
Меня с Дантесом разругали...
Я принялся платить счета
Всех сплетников, за их дела...
Со смертью больно поиграли!
Указывали на царя –
Любовником узреть желали,
Моей Наташи...
Но вела,
К французу, призрачно, игра –
К Дантесу...
Он, похоже, всё же,
С женой наставил мне рога, –
По Петербургу шла молва,
Но в ту молву не верил я,
Так на дуэль решился я.
Теперь, уйду я, вновь, туда,
Где Бога знал благословенья,
Там, где душа моя была
И принесла с собой ученья,
Я исчерпал их все, до дна,
Постигну новых, непременно,
Чтоб на земле мои слова
Отрадой стали и спасеньем.
Прощаю всех и исчезаю,
В своё бессмертье уходя...
Учёным в небе стану, знаю,
Чтоб научить и вас, любя,
Иными быть и возродить
Духовность мудрого ученья
Лучом забытого творенья,
Во имя мира просвещенья!
Михайло, зришь мои дела?
Для всех и даже для меня,
Не хочет слабая рука
Писать прощальную поэму,
Боюсь, смертельно ранен я…
У Бога ли просить спасения?
Осталось мне, просить, быть может,
О памяти, на смертном ложе,
Прямых наследников моих,
Ещё – народ, что полюбил,
Мои стихи…
И явятся, чуть строже, учителя,
И в новый путь
Меня с собою уведут…
И долго буду я бродить
Среди вселенских океанов,
Звездой небесной мне не быть,
За то – земною, то, я – знаю.
Сиия Тата,
Из книги "Световая Фантазия
о сотворении мира, жизни великого русского поэта
Александра Сергеевича Пушкина и его Музы Татьяны",
Страницы 15-20 из 500.