В месте слияния Дыньёли – небольшой речушки – и речки Мылва, которая в свою очередь, чуть далее, впадает в широченную Печору, располагались останки плота, с которого местная пацанва ловила на удочки мелких окуньков, ершей да малявок. Этим занимались и мы с Васькой. Васька – это наш кот: серый, полосатый, усатый, с рассечённым ухом и слегка охрипшим голосом. Точнее, ёршиков ловил я, а кот контролировал процесс. Это значит, что, пока я исполнял обязанности рыбака, он, не сводя глаз с поплавка, успевал полизать все свои лапки, пару раз почесать шейку и, просто, пройтись по брёвнам плота туда обратно, точь-в-точь, как обычно, ходит вдоль классной доски наша учительница Лира Андриановна, пока мы пишем контрольную по арифметике. В каком бы месте плота не находился Василий, в момент вибрирования поплавка, тут же оказывался у моих ног, и попеременно глядя, то мне в глаза, то на поплавок, переминаясь, как шаман, с лапы на лапу, затягивал свою обрядовую песню: "Мяаа-ааа-ааа…" – так долго, пока ёршик не оказывался у него в зубах. После чего убегал с ним на берег и там, где-то между поленницами, съедал его. На что уходило, примерно, минут пять – от силы. Затем ещё один ёршик, ещё, ещё и ещё. Налопавшись, он покидал меня. Пять, шесть штук вполне хватало на день. Так было всегда. Но в этот раз он вдруг изменил программу. Когда он пришёл за седьмым, я только хмыкнул, за восьмым – я удивился. Но, когда он явился за девятым, я решил проверить, что он там за поленницами с ними делает. Прячет на голодный день? Рыбачить, ведь не каждый день удаётся, да и удачным бывает не каждый день.
Как обычно, ткнув ему в зубы трепыхающегося ерша, я отложил удочку и потихоньку пошёл за ним.
Не ожидая от меня слежки, кот грациозно спрыгнул с плота и рысью направился к ближайшей поленнице, за которой вскоре и скрылся.
Мне пришлось, по-шпионски, двинуться к «трапезной» с другой стороны. И уже за несколько шагов до неё, мой слух уловил треск съедаемой рыбы. Крадучись, я заглянул вовнутрь.
На небольшом пространстве, шириной в метр, спиной ко мне в позе сфинкса, сидел Василий, гордо задрав голову, при этом, как локатором, поводя то и дело, своим разодранным ухом. В двух метрах от него, располагалась Дуняша – соседская кошка рыжей полосатости с белой стрелкой на лбу. Она поедала принесённую женихом-охотником добычу. Её зелёные глаза были сплющены от удовольствия, голова, в процессе пережёвывания, как колёсико на шейной оси, поворачивалась то в одну, то в другую сторону, а челюсти при этом, издавали тот самый треск.
Вот гааад! А? Возмущение захлестнуло меня. Я стараюсь..., по три часа тут стою с удочкой…, мёрзну…, а он… всё отдаёт этой рыжей…, которая цыплят…, которая…, которая… Я не мог подобрать слов. Я был вне себя от раздираемой обиды и, опустив голову, медленно двинулся к плоту, решив раз и навсегда покончить с кормёжкой своего бесстыжего котяры. Хватит! Ещё и бабушке всё расскажу про него.
Не успел я пройти и двух шагов, как из-за поленницы выскочил Васька и, как ни в чём не бывало, двинулся по направлению к плоту. Это ж за следующей порцией…
Не знаю почему, я вдруг решил его окликнуть:
– Васька!
Кот остановился, обернулся и обмер. Его глаза были такими круглыми и выпученными, в аккурат, как у выловленного ерша. Мы оба покраснели. Он-то, понятно почему. А вот я?…