ОКТИС. ЗАПАХ И ЦВЕТ
Следующим этапом обучения стали запахи. Всё их огромное многообразие, от едва уловимых – до самых резких. Научившись более-менее ориентироваться в пространстве и ходить, точно попадая между дверными косяками и стволами деревьев, я должен был научиться различать запахи. И их колоссальное количество поначалу просто оглушало меня, приводя с отчаяние своим разнообразием, а порой – невероятной схожестью.
Перво-наперво следовало определить категорию запаха. Что это: человек, растение, земля, животное? Или, может, это запах, так сказать, искусственного происхождения?.. Это было гораздо сложнее науки движений. Только зрячему может показаться, что нет ничего проще, чем отличить один запах от другого. А вы пробовали вслепую различить растения? Или плохую воду от хорошей? Или, наконец, мышь от крысы?!..
Давалась мне "наука запахов" нелегко. Иногда мне казалось, что мне никогда этого не осилить.
-Ну, Октис, сосредоточься. Постарайся вспомнить, при каких обстоятельствах ты ощущал подобный запах… Соберись. Это не так уж сложно, как тебе кажется.
-Это… двор, да? Когда выходишь из дома и спускаешься по ступенькам. Это… это влажная земля.
-Подумай, Октис. Близко, но не то. Подумай.
-Это земля! Сырой запах…
-Нет. Это сырой песок.
Я невольно застонал.
-Но они же так похожи! Сырая земля, сырой песок… Как их различишь?
-Вот сырая земля. Принюхайся внимательнее, постарайся удержать в себе этот запах. А вот это – сырой песок. Чувствуешь разницу?
-Песок… он немного отдает… паленым, что ли. Запах более горячий и от него во рту появляется слабый привкус песка. А земля тянет сыростью, с легкой примесью… гнили, да? И еще запах древесных корней.
-Так, так, Октис, - по голосу слышно, что Каис улыбается. – А это?
Ну уж этот запах я ни с чем не спутаю.
-Это лист яблони.
-Правильно. Видишь, сильные запахи различить легко, но более слабые или более сложные требуют большего внимания. Ты должен уметь разбирать сложный запах на составляющие, и тогда ты поймешь, что он означает. Но, конечно, на это нужно время.
-Я знаю. Я смогу, Каис, правда! Я же… я же сделал выбор!
-Хорошо, - еле слышно отозвалась Каис. Мне показалось, она сделала над собой усилие, чтобы вернуть прежние спокойные интонации. – Ну, а что это?
-Это? Трава. Какая-то трава… Ой, крапива!
Она тихонько засмеялась.
-Вот видишь! Если совать нос в источник запаха, это может выйти тебе боком. И помогает это не всегда.
-Я все понял, Учитель.
-Хорошо. Наука дается тебе довольно легко, словно ты уже учился всему этому раньше… Ну, а это?
Уроки продолжались. Поначалу было проще – запахи были одиночные. Потом Каис вручала мне целый пук травы, листьев, перьев вперемешку с землей, песком и всякой гадостью вроде куриного помета, а я должен был перечислить все, что там намешано, не используя руки.
Задания становились сложнее, изощреннее, и требовали от меня все больше и больше внимания, а порой – и подключения всех моих знаний. И с каждым разом мне становилось все проще выполнять их. Я все увереннее обходился без глаз, до поры до времени просто завязанных черной тряпкой.
ЦВЕТА
…-Еще раз, Октис. Сначала. Красный, синий, желтый…
Урок цвета. Пожалуй, для меня это оказалось самым сложным. Даже сложнее "науки запахов". Раньше я и не думал, что такое возможно, определить цвет на ощупь. Оказалось – возможно. Но различия между ощущениями различных цветов оказались настолько ничтожны, что я никак не мог ухватить их. К тому же, меня занимали посторонние мысли.
-Нет, Октис! Внимательнее! Синий, желтый, зеленый…
Слушая наставления Каис, я все чаще ловил себя на том, что вслушиваюсь не в слова, а в сам голос, который раз от раза становился все тише. Словно, передавая мне свои знания, свой опыт "слепой" жизни, она отдавала мне душу.
Она слабела. С каждым утром ей становилось все труднее подняться; она быстро уставала и, даже занимаясь давно привычными домашними делами, предпочитала сидеть. С ее лица почти исчезли живые краски, глубоко запавшие глаза были обведены призрачной голубизной… Каис умирала. И знала это так же хорошо, как и я.
Цвета были моим последним уроком. И, если не считать его, я знал столько же, сколько и Каис. Для ходьбы глаза мне давно уже не нужны, я мог определить любой предмет на ощупь – неважно, что это было: камень, дерево, земля… Даже понятие "земля" для меня теперь складывалось из десятка элементов. Я мог отличить плодородную землю от истощенной, крупный песок от мелкого, каменную крошку от ракушечника, - ну, и так далее. Запахи говорили мне порой больше, чем руки, а их количество значения не имело. Каис устроила мне что-то вроде экзамена, проверки, запретив снимать повязку до захода солнца, и я с успехом обошелся без зрения. И это окончательно убедило меня в том, что потеря зрения – еще не самое страшное в жизни.
Я поверил в себя. Тем более, что отступать было поздно и некуда: с некоторых пор я заметил, что слепну. Непритворно, по-настоящему. Краски постепенно тускнели, мелкие предметы расплывались и даже самый яркий солнечный день казался сумерками. Зато обострились чувства, особенно слух; порой по всему телу прокатывались непонятные теплые волны, - и все это ощущалось тем сильнее, чем больше слабела Каис. Я знал, что ей осталось недолго, и впервые испытал острое чувство бессилия. Это звучит странно, но другого определения этому нет. Я знал, что бессилен помочь близкому мне человеку, Учителю и Наставнику, который помог мне встать на ноги, передав мне все свои знания и опыт, - и от этого в моей душе вскипало жгучее желание куда-то бежать, что-то предпринять, что-то попробовать… Сделать хоть что-то, чтобы хотя бы облегчить ей страдания!
Со дня на день я ждал Мета, но он не появлялся. Я начал бояться, что он не успеет попрощаться с Каис, единственным дорогим ему человеком на всем свете.
Я стал очень остро чувствовать чужие эмоции, но довольно быстро научился закрываться от них, если мне это было надо. Иначе чужие эмоции, сравнить которые можно было лишь с ураганным ветром, просто сбивали бы меня с ног.
И, конечно, я стал лекарем. Каис научила меня всему, что знала сама, и я умел составлять мази, отвары, целебные настойки (а при необходимости – и яд!), кровоостанавливающие средства, регенерирующие и заживляющие составы, - короче, я знал все, что положено знать хорошему лекарю.
И вот теперь, на "науке цвета", я наткнулся на стену.
-Давай с начала, Октис. Сосредоточься! О чем ты всё время мечтаешь? Давай с начала.
Я глубоко вздохнул, расслабляясь, и опустил ладонь на стол, нащупав один из разноцветных шариков.
-Черный.
-Так. Дальше.
Следующий шарик.
-Синий.
Дальше.
-Белый. Красный. Коричневый. Зеленый. Желтый.
Посторонние размышления, что ли, повлияли? Я ни разу не ошибся!
-А этот?
Я крепко сжал шарик в кулаке. Все основные цвета я уже перечислил. А это… Тепло, вспыхивающее огненными искрами… Локоны Фей под моими пальцами…
-Оранжевый.
-Этот?
Холод. Ледяной холод.
-Голубой.
-Этот?..
Урок продолжался. Как только я уяснил разницу, поймал тот самый нюанс в различии оттенков астральной отдачи, дело сдвинулось с мертвой точки. Ошибся я только раз, перепутав сиреневый и фиолетовый цвета. Но это только поначалу. Я знал, что больше не перепутаю даже самые похожие оттенки. Интересно, имеют ли цвет человеческие эмоции? По идее, должны бы…
-Учитель! Я, как Маг, должен буду избегать женщин… ну, то есть… гм… секса. А Фей?
-Фей – Воин. И для нее все иначе. Чем больше Воин занимается любовью, тем он сильнее. Его Сила нуждается в постоянной подпитке и эта подпитка – секс.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой. Признаться, я ожидал чего-то подобного, но втайне надеялся, что условие Воина будет все же каким-нибудь другим.
-Учитель… а я буду чувствовать это? Ну, если она… когда она… с кем-нибудь будет?
-Нет, - мягко улыбнулась Каис, и я почувствовал, как кровь жарко прилила к щекам. Кажется, она поняла, почему я спрашиваю. – Нет, Октис. Ты ничего чувствовать не будешь. Такого не бывает.
Я кивнул, но не мог отделаться от сомнений. Каис так в этом уверена! Да, у нее такого не было. Нор я отлично помнил, как когда-то давно, еще на капище, когда Фей была совсем маленькой, я почувствовал ее страх. Она тогда убежала слишком далеко и заблудилась, а начинало уже темнеть… Я почувствовал ее страх! Хотя, с другой стороны, на капище я много чего чувствовал, но это еще не означает, что так будет продолжаться и дальше.
-Октис, ты опять задумался неизвестно о чем! – Ого, неужели она рассердилась? Каис – рассердилась?! – Повтори еще раз!
Я подавил невольный вздох и снова протянул руку к разноцветным шарикам. К сожалению, при всей своей природной мягкости Каис оказалась очень суровым и требовательным Наставником.
Наталья Бартенева
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ