Ничем не примечательное хмурое утро. Мерзкое зимнее утро. Снега нет, сплошная слякоть и грязь. И хочется спать… очень хочется. Казалось бы, проспал бы всю зиму, как медведь в берлоге. А нет! Остервенело пищит будильник, прячась от хозяина где-то на книжных полках. Уважаю его за храбрость и целеустремленность. Если бы дотянулся – раздолбал бы гада, и он это знает, потому и прячется в недосягаемости. Не глядя, нащупал на полу тапок и метнул в сторону надоедливого сигнала. Глухой звук падения известил меня, что тапок улетел куда-то в коридор. «Промазал», - хихикает будильник и продолжает издеваться над моим мозгом. Хорошо спрятался, паскуда - знает, что он у меня не первый… точнее я помню судьбу предыдущих.
С усилием разлепляю один глаз. Прав, сволочь – пора вставать, иначе выкинут с работы за непосещаемость. Начальству трудно объяснить, почему лег в три… проблемы негров шерифа, как правило, не волнуют. Решительно откидываю одеяло. На этом вся решимость и улетучилась вместе с желанием идти на работу. Так и лежу в трусах и за ночь задравшейся до пуза майке, и ненавидящим взглядом «пожираю» цифры на электронном будильнике. Упертый трудяга всё никак не угомонится – пищит, как будто его кто за вилку кусает.
В голове вертятся слабые убегающие тени сна. Надо завязывать играться на ночь в стрелялки. Толка от них мало, не высыпаюсь совсем, да ещё ерунда всякая снится. Не помню точно что, но такое ощущение, что вынырнул из какого-то гадюшника – голова тяжелая, как после перепоя.
Со вздохом сел на кровати, нащупал ногой один тапок. «А где второй? Ах, да…» С усилием встал и поплелся в коридор, по дороге мстительно посматриваю на вопящий будильник: «Вот и верещи теперь, а я из принципа не выключу». Шаркая одним тапком, побрел в туалет, по пути назад выудил из цветочного горшка второй, смахнул с него землю и натянул на ногу. Попытался расплести закрутившуюся майку, но после неудачной попытки плюнул на это дело. Поставил чайник на плиту и так и пошел умываться, сверкая пупом.
Холодная вода немного отрезвляет. В смысле, открылся второй глаз и в голове чуток прояснилось. Будильник, осознав, что хозяин, наверное, все-таки уже встал, наконец-то, угомонился. Эстафету принял чайник, засвистел, как курсант школы милиции: «Что они, издеваются надо мной, что ли?»
После кружечки горячего кофе стало совсем хорошо. Захотелось жить, правда, с работой у меня это желание никак не ассоциировалось. Ну, надо… что ж поделать. От каждого по способности, каждому по денюжке. Других способов в нашем суровом мире нет.
Натянув на себя ботинки и пуховик, я, взяв увесистую сумку, вышел в тамбур. Закрыв свою убогую однокомнатную холостяцкую квартирку, взглянул на соседскую дверь, где в глазке мелькнула тень подглядывающей за мной бабы Зои. Во кому никогда не спится. Всё сечёт: с кем зашел к себе, с кем вышел. Больше всех надо. Испытывая скрытое удовлетворение, показал ей язык и направился к входной двери.
Свет в тамбуре два раза мигнул и погас. «Да, что же это за день-то такой? Началось в колхозе утро! Ещё и лампочку моя очередь менять. В конце концов, бабке надо за мной подглядывать, пусть и меняет. Мне тут свет не нужен».
С этой праведной мыслью я со всей дури влепился коленом об картофельный ящик бабы Зои. Несмотря на то, что было темно, как у негра в известном месте, в глазах ещё больше потемнело, а после чего, вокруг меня заплавали весёленькие разноцветные шарики. Матюкаясь, потирая ушибленную ногу, я дохромал до двери и, наощупь открыв ее, вывалился в подъезд.
Первым моим ощущением было, что я ошибся в темноте дверью. Да нет, вроде площадка этажа, только… такое ощущение, что это не мой дом… точнее мой, но в нем не живут уже лет двадцать. Кругом проржавевшие лестничные перила, валяющийся мусор, пол укрыт пылью и птичьим пометом, густо затянутые паутиной углы. Еще не веря своим глазам, я подошел к лифту и нажал на кнопку вызова. Под пальцем что-то хрустнуло, и кнопка провалилась внутрь. «Вот тебе и раз!» Я протиснул в щелочку лифтовой двери кисти рук, расширив ее на пару сантиметров, заглянул в шахту. Полная темнота. Как там, где я был, когда коленку ударил – у негра.
- Ничего не понимаю, - произнес я вслух, и осторожно стал спускаться по лестнице вниз.
На межэтажной площадке, рядом с дырой на месте крышки мусоропровода, что-то белело. Медленно, почти крадучись, я заглянул за широкую трубу и вперился взглядом в пустые глазницы человеческого черепа.
В следующий момент, когда я себя осознал, это то, что я нахожусь снова в тамбуре в полной темноте, судорожно вцепившись в ручку двери, как будто кто-то снаружи пытается ворваться ко мне. Простояв так с минуту, до меня наконец-то дошло, что никто как-то особо и не рвется в дверь, опасливо отпустив ручку, я задвинул запор. «Черт с ней с работой. Не пойду никуда. Скажу шефу… что-нибудь, в общем, скажу. Сейчас позвоню и скажу, что заболел». Идея понравилась, тем более, что, по моим представлениям, она была не далека от истины. Шаря в темноте руками, я добрался до двери своей квартиры. Повозившись с замком, я с трудом его открыл и, распахнув дверь, застыл на пороге. Моей квартиры не было. Прямо за дверью начиналась улица. Свежий тёплый ветер гонял клубы тумана, а вместо пола зиял огромный провал на все семь моих этажей. Я вспотел. Медленно поставил на пол сумку и, стянув куртку, вытер испарину на лбу. Да, последнее время зимы конечно теплые, но не настолько же. С опаской я посмотрел вниз – где-то там, в нагромождении плит был мой дом, моя маленькая уютненькая квартирка, с милым сердцу будильником и горячим домашним чайником.
Реквием по потерянной жилплощади набирал мощь минорными аккордами, как вдруг за спиной, в квартире соседки что-то увесисто шмякнуло, после чего, совершенно не в такт музыке, звучавшей в моей голове, послышались хлопки. Реквием быстренько затух, перестроившись в тревожный марш. Света от открытой двери было вполне достаточно. Обшарпанная соседская дверь призывно скрипнула и приоткрылась на пару сантиметров. Конечно, лезть в квартиру к бабе Зое было чистым мазохизмом – никто в здравом уме со старушкой не разговаривал, но альтернатива была небольшая: или общение с бедным Йориком возле мусоропровода, или по совету великого классика, расправив крылья, полететь как птица с порога своей квартиры.
Я осторожно засунул в щель приоткрытой двери голову. «Да, давненько баба Зоя тут не прибиралась, совсем заросла в грязи старушка». Но в отличии от моей, квартира хотя бы была на месте. Сама хозяйка сидела в кресле ко мне спиной и ритмично постукивала ладошкой по подлокотнику, в такт тревожному маршу в моей голове. Её всклоченные седые волосы, словно одуванчик торчали во все стороны, и у меня было полное впечатление, что при малейшем дуновении сквозняка, они сорвутся с этой неразумной головы и полетят семенами маразма и склероза, сеять вечное и злое.
- Зоя Ивановна… - ладошка замерла в воздухе, а голова стала медленно поворачиваться в мою сторону.
Её мутный, я бы даже сказал, мертвый глаз уставился на меня. Второго вообще не было, пустая глазница, из которой сочилась слизь, была не менее выразительна. После секундной паузы, в голове у старушки, с натягом, щелкнули какие-то релюшки, и она с ворчанием поднялась и меленько переставляя сухонькие ножки направилась ко мне. Руки ее вожделенно вытянулись, а вставная челюсть хищно защелкала.
- Зоя Иванна, Зоя Иванна, подождите, – я пятился назад, выставив перед собой сумку как щит. – Я понимаю, что у нас бывали, разногласия, но так тоже нельзя.
Старушка вцепилась скрюченными пальцами в сумку и потянулась челюстями к моему лицу.
- Милиция!!! – Завопил я во всю глотку, и, забыв о почтении к старшим, со всей силы толкнул бабу Зою обратно в комнату. Бабулька, перекувыркнувшись через спинку кресла, грохнулась на пол и завозилась внизу, силясь подняться, а я, не дожидаясь результатов ее гимнастических упражнений, выскочил обратно в тамбур, захлопнув за собой дверь. Через минуту дверь затряслась, видно старушка справилась со сложной позой йоги, в которую я ее поставил, и добралась-таки до выхода.
От страшного удара я отлетел к стене, ударившись многострадальной коленкой об всё тот же ящик. Разноцветные шарики в рассеянном дневном свете были ещё красивей и прикольней. Дверь распахнулась – я безнадежно сел на пол и прикрыл голову сумкой.
Резко включился свет. Жмурясь слезящимися глазами, я выглянул из-под сумки на соседскую квартиру.
- Молодой человек, какое право вы имеете держать мою дверь. Я на вас участковому пожалуюсь. Я на вас заявление управдому напишу, чтобы вас выселили. Хулюган! – Баба Зоя гневно потрясала своей клюкой и разошлась не на шутку. А мне, несмотря на все эти крики, больную коленку, будущий разговор с участковыми и управдомом и, скорее всего, с психиатром, было хорошо. Я сидел на полу и тупо улыбался. Ведь из раскрытой двери выглядывала моя уютная холостяцкая квартира, и я сейчас пойду на свою любимую работу. К милым друзьям-сослуживцам, к доброму, справедливому шефу.
Я поднял с пола пуховик, закрыл квартиру и, прихрамывая, двинулся в сторону входной двери. И мысль была только одна: «Пора завязывать с играми на ночь».