Бусы моей мамы. Одним файлом

Бусы моей мамы

Пролог

Сегодня хороший день. Мама пришла за мной в садик сразу после обеда и не придётся спать в тихий час. Пока Галина Петровна, наша воспиталка, жалуется мамочке на моё поведение, быстро собираюсь. В раздевалку заглядывает Юрасик, показываю ему язык, корчу рожи. Этот ябеда направляется к нам, но Галина Петровна строго говорит:
— Юра, иди в группу, — и уже маме: — Надеюсь, вы примете меры?
Зря надеется, мама меня любит и верит больше, чем ей. И часто смеётся над моими проделками. И никогда не наказывает. Мы говорим воспиталке: «До свидания», и выходим из садика. А на улице дождик. Останавливаемся на крыльце под козырьком. Неожиданно сверху сыплется град. Маленькие градинки отскакивают от асфальта и снова падают, стучат по козырьку. Немного страшно, мама обнимает меня и спрашивает:
— Подождём, пока кончится или доставать зонтик?
— Доставай, — желание пройти с зонтиком под градом сильнее моего страха. Мама раскрывает зелёный зонтик, и мы смело шагаем из под козырька на ступеньки. Ударив несколько раз по зонтику, град и дождь заканчиваются.
— Вот, видишь, град нас испугался, — мама смеётся, и я тоже.
Идти до дома не далеко, мы перепрыгиваем лужи, держась за руки, и кричим: «Дождик, дождик, пуще, будет травка гуще!». Заходим в подъезд.
— Давай наперегонки! — Мама бежит по лестнице вверх, Обгоняю. Я всегда обгоняю, хотя мама перепрыгивает через ступеньку, а я так ещё не могу. Разуваемся и в ванной отмываем ноги, вернее, сначала мама моет мои ноги, а потом свои, а потом нашу обувь. Сижу на стиральной машинке. По очереди рассказываем «Мойдодыра».
— Моем, моем трубочиста, чисто-чисто, чисто-чисто.
— Будет, будет трубочист чист, чист, чист, чист.
Потом мама несёт меня в комнату и усаживает на диван. Вручает букварь, раскрывая на букве «М», сама берёт шкатулку и начинает нанизывать на толстую нитку бусинки. У мамы новое платье, и она из двух разных бус делает одни. Белая бусинка, красная бусинка, снова белая, ещё красная. У мамы ловкие пальцы. Наблюдать за ними намного интересней, чем учить слоги и слова. Быстро она справилась. Надевает на шею и весело говорит:
— Представляешь, тридцать бусинок. Мне двадцать пять лет, тебе пять, а если сложить, получится ровно тридцать! Значит, бусы волшебные. Да ты почти спишь над книгой. Давай поиграем?
— В прятки, только ты не подглядывай! — конечно, играть лучше, тем более местечко уже присмотрено, мама не найдёт.
— Я никогда не подглядываю, — мама возмущается, но глаза смеются. Она отворачивается и закрывает лицо ладонями. — Я считаю до пяти, не могу до десяти. Раз, два, три, четыре, пять…
Соскакиваю с дивана и крадусь к шкафу. Только бы дверка не скрипнула. Получилось забраться бесшумно. Теперь можно посмотреть в щель, как мама будет искать. Это так забавно. Мама отнимает руки от лица и первым делом заглядывает под диван. А под диваном никто не поместится, даже у меня не получается туда протиснуться. Ой, в комнату входят два дядьки. Мы, наверное, дверь не закрыли. Один, высокий, светловолосый, с усами говорит:
— Что, шалава, соскочить захотела? Думала, спряталась? Тебе же говорили: из под земли достанем. Шесть лет прошло, но нашли.
Мама пятится, усатый толкает её. Мама падает на диван. Она цепляется за что-то бусами, нитка рвётся, и бусинки стучат по полу, как градины. Белая, красная, белая, красная. Красная, красная, красная. Почему-то бусинки уже не отскакивают, а разливаются лужицей около дивана.
Второй дядька, толстый и лысый, буркает:
— Ты зачем сразу замочил? Нужно было сначала это самое, оприходовать. Ладно, позырим, может, в шмотках «капуста» есть.
Он делает шаг в сторону шкафа. Ещё шаг. Я отодвигаюсь в самый угол и закрываю глаза, что-то падает сверху, наверное, мамино пальто. Пол скрипит около шкафа. Говорю про себя: «Я в домике, в домике, в домике».
— Шалый, валим отсюда. Ничего не трогай. Другие девки узнают, что ничего не взяли, типа чисто из мести — бояться больше будут, а то приборзели. — Это усатый.
Второй что-то отвечает, не слышно. Сижу, прижав к себе пальто. Глаза не открываю. Просыпаюсь от крика. Не мамин, чужой крик. Кто-то бегает, что-то грохает. Неожиданно дверь шкафа открывается. Чувствую свет даже с закрытыми глазами. Кто-то хочет вытащить меня, отбиваюсь и кричу:
— Я в домике, в домике, в домике!!!

Глава первая. День города

Что может быть хуже дежурства в выходные? Правильно: дежурство в праздники. А если выходной и праздник совпали? Вот как сегодня, суббота, День города. Единственное, что радует: все неприятности ожидаются к вечеру, когда народ примет горячительное и отправится на улицы праздновать. Примерно в этом направлении текли мысли следователя Комарова. Он одним пальцем тыкал в клавиатуру компьютера, набирая отчёт. Следователь мог печатать довольно быстро, и обеими руками. Но отчёт? Бррр! Эх, поспать бы ещё часиков надцать! Ночка выдалась бурная, да ещё на дежурство с утра заступил. Комаров с наслаждением потянулся, и почувствовал, как ремень давит на живот. Расслабил на одно отверстие, подумав: «Рановато трудовой мозоль на животе проявляется. Тридцатника ещё нет. Да и звание — старший лейтенант — к такой солидности не располагает. Вот получу капитана — тогда другое дело. В тренажёрный зал, что ли, сходить, пока затишье». Вот не стоило так думать, позвонил внутренний телефон, дежурную следственную группу требовали на выезд в лесопарковую зону. Труп. Школьники нашли. Комаров на секунду уставился на трубку. Эти детки вечно что-нибудь откопают. Ну, лежит себе покойник, и ещё бы сутки полежал. Нет, нужно было именно в его, Комарова, дежурство этим вундеркиндам по кустам шариться. Это если так День города начинается, что дальше-то будет? Вообще-то, следователь ничего против работы не имел, просто в приметы верил: труп в праздники — или висяк, или какие-то заморочки. До сегодняшнего дня примета срабатывала.

***

Последние дни мая выдались по-летнему жаркими, и десятый «Б» решил в полном составе отправиться на природу. С ночёвкой. Выбрали ночь с пятницы на субботу. Удобно: сразу после обеда выйдут, а на следующий день домой, чтобы до вечера успеть отдохнуть. День города и праздничный фейерверк никто пропускать не собирался. К тому же был обещан фестиваль рок групп на площади. Из взрослых пошли учитель информатики, классная руководительница и отец Пашки, журналист Виктор Савельев.
Собирались в школьном дворе. И даже вышли с опозданием всего на полчаса — рекорд! Место выбрали заранее. Дошли без приключений, почти. Смирнецкая умудрилась упасть на ровном месте, ссадила коленку. Аллочка, Алла Андреевна, классная, промыла ссадину минералкой и наклеила лейкопластырь. Она уже три года вела этот класс, и в походы брала всё по максимуму, в том числе и аптечку. Однако в этот день Аллочка была рассеянной и какой-то сонной и не проверила рюкзаки и сумки на предмет наличия спиртного. Мальчишки разочарованно переглянулись, а они-то вино в термосах под чай замаскировали и в полторашки под газировку. Зря столько трудов.   
Палатки поставили быстро. Относительно. От Егорушки, Егора Сергеевича, учителя информатики толку не было. После того, как он попытался забить колышек обратной стороной, учителя от благоустройства стоянки отстранили. Он уселся на пенёк и достал свой наворочанный телефон, ноутбук брать ему строго-настрого запретила Аллочка. Пашка случайно подслушал, как классная выговаривала Егорушке:
— Мы за детей отвечаем. Ну и что, что они уже взрослые. Никакого ноутбука в поход!
Аллочка и Пашкин отец устанавливали палатки ловко. Ребята и девушки отправились за хворостом. От пенька донеслось горестное восклицание. Сеть не ловила. Егорушка стал оглядываться, в поисках возвышенности. Увидев невдалеке холм, он направился туда, но был остановлен Аллочкой, пришедшей в обычное активное состояние. Егорушке была вручена удочка, вместе с Игорьком, Данькой и Владиком он отправился на добычу рыбы для ухи. На случай отсутствия клёва у Аллочки в рюкзаке имелось несколько банок тушенки. Следующие полчаса все были заняты — готовили место для костра, выкладывали продукты, обживали палатки. Со стороны реки раздались крики и смех.
— Егорушка, ой, Егор Сергеевич, в реку свалился или русалку выловил, — прокомментировала Смирнецкая.
— Таня, где твоё уважение к учителю? — нарочито строго спросила Аллочка.
Смирнецкая с серьёзным видом встала, огляделась вокруг и развела руками:
— И сама не знаю, где-то обронила?
Девчата засмеялись, даже Аллочка непедагогично улыбнулась, только отличница Анжелка недовольно поморщилась.
Со стороны рыбаков прибежал Владик Сидоров, в руке он держал рака. И рассказал, что рака на удочку поймал Егорушка. Ребята и Пашкин отец заинтересовались — о таком способе ловли раков они ещё не слышали. Владик начал пугать девчонок, те с визгом уворачивались от клешней. Кто-то предложил ночью с фонариком пройтись вдоль берега. Предложение было одобрено, осталось найти фонарики. Набралось целых четыре, два у Аллочки.
— Дам один, — заявила классная. — Если утопите, хоть запасной будет.
— И ничего мы не утопим! — возмутился Владик, который явно возвращаться к рыбакам не собирался.
— Кто бы говорил, — соседка по парте Яна до сих пор не могла простить Владьке утопленный им в ведре сотовый телефон. Это они так класс после ремонта отмывали.
— Ну, Янка, ты и злопамятная! Я ведь тогда сам твой сотик наладил. Всего и делов: разобрал да высушил, — возмутился Владик.
Вернулись рыбаки. Егорушка вошёл во вкус и наловил больше всех. Смирнецкая объяснила это тем, что мальчишки курят, а учитель — нет. Потом, сообразив, что сдала одноклассников, попыталась скрыться. Она уже встала на четвереньки, заползая в палатку, как подскочивший Игорёк ухватил её за ногу и извлёк из убежища.
— Смирнецкая! За базар отвечать нужно, — назидательно сказал он.
— Точно, — подтвердил подошедший Данька.
— Ой, Аллочка Андреевна, — девушка подошла к учительнице, — я пошутила, мальчики не курят. — Тут Смирнецкая забежала за Аллу и добавила: — Два часа, как бросили.
Игорёк кинулся к ним. На Аллочку, помимо воли ставшую заградительным щитом, напал смех, усилившийся после реплики Яны:
— Э, стоять! Угробите Аллу Андреевну, где новую классную возьмём? Помните, завуч сказала, что в наш класс только смертников посылать?
— А как рыбу чистить, она же живая? — задумчиво произнёс Егорушка, во время всей кутерьмы он изучал плавающую в ведре рыбу.
— Не беспокойтесь, Егор Сергеевич, мы сами почистим, — ответила отличница Анжелка, незаметно ткнув в бок прыснувшую Яну.
Аллочка внимательно посмотрела на девушек. Значит, ей не показалось, и Анжела влюблена в учителя информатики. Надо же. Ну, особо беспокоиться не стоило, Егорушка этого даже и не заметит. Парню скоро тридцать, он с Аллочкой одногодка, а на уме одни компьютеры. Интересно, а девушка у него есть или, хотя бы, была? Аллочка попыталась представить себя в качестве Егорушкиной девушки — даже при всём её богатом воображении не получилось.
Уха удалась вкусная. После обеда играли в мяч, загорали, фотографировались, отдыхали. Пекли картошку. Ели её горячую, рассыпчатую, все перепачкались в золе. Вечером вновь развели костёр, приготовили кашу с тушенкой. После ужина Пашкин отец пел песни под гитару и рассказывал про стройотряд. Смеркалось. К костру подошёл незнакомый мужчина, полный, с лысиной, сказал, что рыбачит неподалёку, тоже с ночёвкой, что случайно намокли спички, и попросил огоньку. Кто-то из мальчишек подарил ему разовую зажигалку. Когда рыбак ушёл, вспомнили, что собирались ловить раков. Дождались, когда стало совсем темно. Пошли Пашка с отцом и Владька. Яна с Анжелкой заспорили: в какой фазе сейчас луна и когда было полнолуние. Игорёк незаметно подкравшийся к девчонкам со спины замогильным голосом произнёс:
— А нам, вампирам, полнолуние пофиг, мы в любое время кровь пьём, — и завыл: — Ууууууу…
Откуда-то издалека раздался похожий вой. Всем на секунду стало не по себе, луна показалась зловещей, темнота словно усилилась. От реки раздались отголоски смеха.
— А, это наши раколовы, — вздохнула Смирнецкая и как-то истерично засмеялась. Она посмотрела на сидевшую рядом Аллочку. Учительница была странно-равнодушной. Лицо застыло маской, в глазах плескалось отражение костра. Аллочка встала и направилась за палатки в лес. Егорушка, воспользовавшись её отсутствием, соскочил и, доставая телефон, направился к холму.
— Что сидим? Тащи бухалово, — ткнул Данька Игорька. Они ещё днём приготовили термосы с вином, а полторашки отнесли в воду, привязав к камышам, чтобы догнаться утром. Хотели выпить, когда взрослые уснут, а тут такая везуха. Быстро принялись разливать вино по стаканчикам. Никто не отказался, даже отличница-Анжелка.
— А как же Владька с Пашкой? — спросила Смирнецкая.
— Танька, пей, не баламуть, Владька спортсмен, а Пашка при отце не будет, — Игорёк вручил девушке стакан. Выпили, заедали конфетами и печеньем. Данька вспомнил, как в лагере они рассказывали страшилки, и тут же одну в лицах изобразил. Одноклассники посмеивались, а после слов: «Отдай моё сердце!», расхохотались в голос. Выпили ещё по чуть-чуть, вино закончилось. Но идти в темноту, шарить в камышах никто не захотел, к тому же все фонарики у раколовов. Вскоре Пашка с отцом и Владька вернулись. Раков не нашли, только замёрзли. Протянули руки к костру. Владька взахлёб рассказывал, что, оказывается, у рыб ночью в темноте глаза светятся. К костру подошла Аллочка, она выглядела заторможенной, спросила:
— Вы ещё посидите? — И, получив утвердительный ответ, пошла спать в палатку.
— Что-то с ней не так, — задумчиво протянула Смирнецкая.
— Наша классная — вампир или лунатик, — пояснил Игорь и еле успел увернуться от Янкиного шлёпка. Девушка на одной ноге проскакала за обувью и, продвигаясь мимо Игоря, ещё и подзатыльник тому отвесила.
— Бьёт, значит — любит, — заявил парень и, извернувшись, усадил Яну себе на колени. И они тут же свалились с бревна, на котором сидели. Зато нашёлся шлёпок. Игорёк спиной на него приземлился.
— Позиция: женщина сверху, — засмеялся Пашка и огрёб подзатыльник от отца. Правда, не сильный. Тому самому было смешно. Со стройотряда в юности так не веселился. Вернулся Егорушка, присел у костра. Его немного потряхивало от холода. Данька протянул учителю куртку. Расползлись по палаткам часа в три ночи, договорившись встать встречать рассвет. Разумеется, проспали. Первыми около семи утра выползли из палаток почти одновременно Смирнецкая и Игорь.
— О, Танюха, пошли со мной к камышам, нужно НЗ забрать, — шепнул Игорёк.
— Яночку позови, — фыркнула Смирнецкая, но всё же пошла.
Они обогнули излучину реки, поднялись на холм и спустились на берег.
—  Вы бы ещё домой, в холодильник оттащили! — Таня была не в духе, как обычно, когда приходилось рано вставать. — Ты доставай бутылки, а я в кустики сбегаю.
Отчаянно отмахиваясь от мошки, Смирнецкая полезла в кусты. Игорь подошёл к воде, раздвинул камыши и отпрянул, сердце бешено забилось, к горлу подступила тошнота. В воде около берега на спине лежал вчерашний рыбак. На горле зияла рана с запекшейся кровью. Вокруг плавали мальки. «Хоть бы Танька не увидела», — мелькнувшая мысль была заглушена визгом. Игоря вырвало. От палаток донеслись тревожные голоса. Поднявшееся над деревьями солнце заиграло лучами на большой красной бусине, примотанной ниткой к пуговице на куртке убитого.

***

Мамочка! Часто, закрыв глаза, я вижу твои ловкие пальцы, нанизывающие бусинки на нитку. Белая, красная, белая, красная… Я тоже нанизываю. Белая, красная, белая, красная. И за каждую забираю жизнь. Это малая плата за то, что пришлось пережить тебе. За то, что пришлось пережить мне. Не сомневайся, они все были достойны смерти. И я хорошо помню: бусинок было тридцать.

Глава вторая. «Гламурный» маньяк

Следователь стоял и наблюдал за работой эксперта-криминалиста. Хоть в чём-то повезло, дежурил Николай Иванович, начальник отдела, настоящий профессионал. А вот кинолог с собакой оказались бесполезными. Около места происшествия все было утоптано, словно пронеслось стадо бизонов. Комаров удивился пришедшему на ум сравнению. Палатку убитого уже нашли. Там собака вообще повела себя странно, закрутилась на месте и начала чихать. Кинолог только безразлично пожал плечами, когда спросили, что случилось. Комаров ещё подумал, что в этой паре, единственный умный человек — собака. Оперуполномоченные проводили опрос свидетелей: школьников и взрослых, записывали адреса. Сам Комаров общаться с подростками предпочитал как можно меньше, а маленьких детей даже побаивался. Трудно вести разговор, когда не знаешь, что собеседник «выкинет» в следующий момент. Следователя уже напрягала перспектива дальнейшего общения со свидетелями школьниками. Какие черти принесли их сюда отдыхать в день убийства?
Эксперт указал на красную бусину, примотанную к пуговице:
— Видел? Теперь твоё начальство не открутится. Серия.
Комаров усмехнулся и кивнул. Майор Гарич, непосредственный его начальник, дважды виртуозно проигнорировал бусинки на трупах. Первый случай произошёл примерно через год, после того, как Комаров перевёлся в этот город. Два года назад. Был убит известный сутенёр Серый. Ему нитка с бусиной была повешена на шею. Подозреваемая в преступлении любовница Серого успела скрыться до задержания. Её потом нашли с перерезанными венами. У экспертов сомнений насчёт неё не было: суицид. Что взять с наркоманки. Сначала зарезала любовника, потом осознала, что натворила. Всё бы ничего, но через год вновь появился труп с бусинкой, на этот раз примотанной к заколке на галстуке. Начальник якобы не заметил, что Стася-клофелинщица, признавшаяся во всех отравлениях, от причастности к смерти мужика с бусиной категорически отказалась.   
Эксперт произнёс, словно узаконивая факт серийных убийств:
— Гламурный какой-то маньяк, и бусины разного цвета: белая, красная.
— А женщина могла такой удар нанести? — спросил следователь.
— Значит, не зря слухи по городу ходят про маньяка, — раздался мужской голос из-за спины Комарова. Следователь резко обернулся. Высокий светловолосый мужчина лет сорока, протянув руку, представился:
— Виктор Савельев. Я пришёл узнать: можно детей уводить? Устали они, да и стресс такой.
— Дежурный следователь старший лейтенант Комаров, — Комаров пожал протянутую руку. — Можно уводить. И вы неправильно поняли, никаких маньяков нет.
— Нет, так нет. До свидания. — Мужчина развернулся и направился в сторону палаток школьников.
Когда он скрылся за холмом, эксперт произнёс:
— Надо же было заговорить про маньяка, когда Виктор подошёл.
— А ты его знаешь?
— И ты знаешь, это тот самый Савельев, журналист, — пояснил эксперт.
Комаров выругался и сплюнул.
— Вот и я про то, — усмехнулся эксперт и уже серьёзно добавил:
— Ты спрашивал, могла ли быть убийцей женщина. Да, могла. Удар не столько сильный, сколько точный. Да и бусинки, это как-то по-женски. Вот и верь после этого учёным, что маньяки расправляются с жертвами одним способом. Да и типаж жертвы тут совершенно другой. Первые двое были похожи – высокие, светловолосые, с усами. Кстати, вон журналюга, тот же тип. Убитый — прямая противоположность: плотный, лысый. Единственное — все три жертвы мужчины. Как говорят французы: ищите женщину. Хотя, я краем уха слышал, что когда любовницу Серого нашли, там тоже на трупе бусина была. Я тогда в отпуске был, точно не скажу, только слухи. Да у нас же с тобой в тот год отпуска совпали. Значит, тоже не знаешь.
— Что-то ты сегодня разговорился, Иваныч, — удивился Комаров, привыкший, как и все, видеть эксперта молчаливо-сосредоточенным.
Эксперт улыбнулся, он выпрямился и стал снимать перчатки:
— Внук у меня вчера родился.
— Поздравляю, обмывать когда будем? — тоже улыбнулся следователь.
— В понедельник обязательно проставлюсь, первый внук, как-никак.
Подошли оперативные уполномоченные. Один, Иван Вересов, стал докладывать Комарову результат опроса свидетелей, а второй, по фамилии Петров, с которым следователю уже доводилось работать, подошёл и стал присматриваться к убитому.
— Документы нашли? — поинтересовался Петров.
— Нет, ещё личность устанавливать, — ответил следователь.
— Похоже, это Рыбак, — глубокомысленно произнёс опер.
— Да ясно, что не охотник, — хмыкнул Вересов.
— Это мы его так прозвали: «Рыбак». Ты, Ваня, не в курсе, ты же у нас недавно. Так вот: Вялых Николай Павлович имеет… имел привычку после того, как сходит на рыбалку, крепко выпить и лупить сожительницу и её детей. Они часто у соседей отсиживались. Сожительница бежит, побои снимает и к нам с заявлением. Через день забирает, помирились. Раз пять так было. Мы ещё удивлялись: баба молодая, красивая, что она в этом… в гражданине Вялых нашла. Я как-то не выдержал, говорю, детей пожалей, дочь старшеклассница, сынишка, к психологу школьному ходят, та тоже к нам обращалась из-за этих детей…
— Стоять, — оживился Комаров, — а вот с этого места поподробней. Я про эту историю слышал. К тому же район наш, школа одна, проверь, не этой ли девочки класс здесь отдыхал.
— Сейчас посмотрю, — Вересов достал список, и спросил Петрова: — Сергей, помнишь, как у сожительницы трупа фамилия?
— Вань, ты сам-то понял что сказал? — спросил Петров и глянул на недоумевающего напарника. — Фамилию я помню, вот только у детей фамилии другие. Мадам несколько раз официально замуж выходила. Узнаем.
Эксперт ещё раз сфотографировал место происшествия и сообщил, что машина пришла, труп можно отправлять в морг. Резко похолодало, подул ветер, набежали тучи. Комаров посмотрел на рябь на реке и подумал, что нужно заказывать водолазов, искать орудие преступления. Но это уже в понедельник. Потому что некоторым везёт, и в праздники они не работают.

***

Когда вышли обратно, подул ветер, и резко похолодало. Все ёжились и накидывали куртки. Игорь, не таясь, шёл в обнимку со Смирнецкой. Алла Андреевна подхватила под руку Яну, на девушку почему-то утренняя находка повлияла сильнее, чем на остальных. Аллочка всегда восхищалась Яной. От школьного психолога, своей приятельницы, учительница знала, что у девушки нелады в семье. Аллочка сама, общаясь с матерью Яны, красивой женщиной, поражалась её легкомыслию и инфантильности. Казалось, о детях: Яне и первокласснике Антоне, она вообще не думает. Да ещё последний сожитель Яниной матери был редкий мерзавец, распускавший руки. Однако Яна не ныла, не унывала, сама заботилась о брате, и считалась в классе заводилой.
Шли быстро. Пашкин отец, как мог, отвлекал ребят разговорами, и у него это неплохо получалось. Анжела, воспользовавшись ситуацией, повисла на Егорушке, и учитель даже неуклюже пытался девушку успокоить. Алочка про себя усмехнулась. Вот артистка, крепче нервов, чем у Анжелы не найти, девушка собирается поступать в медицинскую академию и уже год ходит на вечерние подготовительные курсы. А недавно она с Аллочкой поделилась, что на вскрытии присутствовала и что трупов не боится. Тут учительница вспомнила, психолог Соня тоже имеет виды на Егорушку. Так получилось, что они трое одновременно пришли работать в одну школу и, к тому же, были ровесниками. Не удивительно, что они стали общаться. Однако Егор относился к ним с Соней исключительно как к друзьям. Хотя, вернее, как к приятельницам. Три года они работали бок о бок, но прошлое каждого оставалось тайной за семью печатями. Аллочка чувствовала, что и Соне, и Егорушке есть что скрывать, как, впрочем, и ей самой. Она тряхнула головой, отгоняя непрошенные, неприятные воспоминания. Мысли вновь переключились на приятельницу. Аллочка подумала о том, что помощь психолога всем участникам похода не помешала бы, жаль, начались каникулы. Хорошо ещё, что с ними Пашкин отец. Учительница благодарно взглянула на Виктора, он ободряюще улыбнулся.
Около школы разошлись. Аллочка зашла в здание, на удивление пустое, и поднялась на второй этаж, в кабинет психолога. Соня говорила, что придёт в субботу готовить отчёт. Дверь была закрыта. На этаже тоже было пусто, лишь техничка тётя Катя мыла пол.
— Тётя Катя, скажите, Софья Игоревна давно ушла? — громко спросила Аллочка. Тётя Катя была глуховата, к тому же стояла спиной.
Техничка вздрогнула и чуть не выронила швабру, она повернулась и вздохнула:
— Ох, Алла Андреевна, напугали. В школе только мы со сторожихой. А говорят, маньяк объявился. Жертв на куски режет и на шею бусы цепляет. Вот! А Софья Игоревна сегодня и не приходила, кто был, уж все разошлись. И вы, голубушка, идите домой. Сколько можно работать, до вечера ведь сидите. Хоть на каникулах себе послабление сделайте. А что у Валентины-то внизу не спросили про Софью Игоревну, зря поднимались.
— Внизу никого не было, — ответила Аллочка, поправляя рюкзак на плече.
— Она ж никогда не уходит. Никак добрался маньяк-то. Свят-свят, — тётя Катя перекрестилась.
— Господи, да типун вам на язык, — рассердилась Аллочка. — Мало ли зачем отошла: в туалет, чай попить.
Снизу раздался приглушённый визг. Аллочка на мгновение замерла, холодок пробежал по спине, но быстро опомнилась и кинулась к лестнице. Тётя Катя, не выпуская из рук швабру и причитая о проклятых кровопийцах, двинулась за ней. На первом этаже ни в вестибюле, ни в коридоре никого не было. Зашли в комнатку сторожей. Без звука работал телевизор, от чашки с чаем поднимался пар, кушетка была застелена одеялом. Раздался непонятный звук, Аллочка прислушалась: что-то капало. Она резко обернулась. Со швабры тёти Кати стекала вода.
Вышли в коридор, техничка позвала:
— Валя! — звук, словно отскочив от стен, заметался по этажу.
— По-моему, крик из столовой был, — Алочка почему-то на цыпочках направилась в сторону столовой. Оттуда снова раздался визг, Аллочка, позабыв про страхи, перешла на бег. Тётя Катя не отставала. Вбежав в столовую, они увидели сторожа Валентину стоящей на столе. Обычно румяное лицо женщины было белым как снег.
— Что, маньяк? — тётя Катя, схватившись за сердце, прислонилась к косяку.
— Хуже! Крысы, две штуки, — Валентина спустилась со стола и объяснила: — Пошла я к холодильнику за тортиком, а там крысы, огромные, наглые. Я шугнула, так одна на меня кинулась, еле увернулась. Сама не помню, как на стол взобралась!
Аллочка опустилась на стул у окна и начала смеяться. Вскоре смех сменился истерическими рыданиями. Тётя Катя и Валентина, забыв про крыс и маньяков, долго успокаивали учительницу, отпаивая корвалолом и чаем с мятой.

***
 
Мамочка! Сегодня умерла няня Дуся. Она уже тогда была старенькой. Когда меня в детдом определили. Она одна верила, что ты меня слышишь. Гладила морщинистой рукой по голове и приговаривала: «Поговори, поговори с матушкой-то. Она на небушке и порадуется за тебя, и попечалится. И ей, ангелу светлому, отрада, и у тебя на душе полегчает. Знать, хорошей была твоя матушка, что так её любишь».
Хорошей… Самой лучшей.
 
Глава третья. Дочки-матери

От школьного двора Яна пошла вместе с Данькой и Владиком, они жили через два дома от неё. Одноклассники пытались Яну развеселить, не привыкли видеть девушку такой задумчиво-печальной. Им почти удалось. И она даже улыбнулась на рассказ Владика.
— Прикинь, мы раков у берега под камнями искали, а мне захотелось просто в реку посветить. Посветил, а там два огонька зелёных горят и ко мне движутся. Я как отпрыгну от берега, за траву зацепился и со всего размаха на пятую точку приземлился. Фонарик выронил, он куда-то укатился. А тут ещё Пашка с дядей Витей отошли. И вдруг вой раздался от палаток, словно волк голодный или, там, оборотень. И рядом, над ухом такой же. Глядь, а это Пашка стоит и завывает. Они-то с отцом засмеялись, а мне не до смеха было. Только потом узнал, что у рыб глаза ночью светятся, а выл у палаток Игорь. Ян, может, тебя до квартиры проводить, а то у вас вечно темно на первом этаже? — поинтересовался Владька. Тут он был в курсе, сам лампочку на днях вывернул, чтобы под лестницей с Олькой, Янкиной соседкой по подъезду, без помех целоваться.
— Нет, спасибо, — Яна ещё раз улыбнулась и, посмотрев в сторону дома, добавила: — О, братишка меня ждёт, побегу. Пока!
У подъезда её действительно ждал Антошка, шустрый первоклашка-брат.
— Что случилось? — спросила Яна, хотя она уже прекрасно знала что.
— Янчик! Коляна мамкиного заколбасили. Только ты при маме не радуйся. Я сказал, что хорошо, теперь никто драться не будет, так она меня обозвала этим, игаистом, и гулять отправила. А я кушать хочу, — доложил Антошка.
— Пойдём, черепашка-ниндзя, покормлю! — Яна обняла братишку за плечи. Когда они зашли в квартиру, мать встретила причитаниями:
— Доченька, горе-то какое, Коленьку убилиииии. Яночка, нужно в морг ехать, опознать. А как я одна? Собирайся, поехали.
— Мам, нужно Антошку покормить, да и я бы тоже поела. У нас есть что перекусить? — спросила Яна.
— А, эгоистка неблагодарная, — взорвалась мать. — Ты никогда Колю не любила. Из-за тебя я на Коленьку заявления писала. Значит, тогда ты не ленилась до полиции меня провожать, а в морг, видите ли, кушать захотела.
— Понятно, ничего нет, — констатировала Яна, — пойду быстро яичницу с колбасой сделаю.
— А яиц нет, Коленька их все отварил и с собой взял. И колбасу тоже. Коленькааа, — мать сделала попытку вновь заплакать, однако Яна была настороже:
— Мам, тебе в морг ехать, а у тебя глаза будут красные и нос распухший.
— Ой, правда, — мама кинулась в ванну приводить себя в порядок.
Яна с Антошкой прошли на кухню. Там девушка поставила чайник. Заглянула в пустой холодильник. С досады шлёпнула дверкой, двинулась к шкафу и споткнулась о походный рюкзак. Торжествующе достала оттуда лапшу быстрого приготовления, банку паштета и хлеб. Утром из-за суматохи с трупом не завтракали, вот продукты и остались, а она про них и забыла.
— Живём, Антошка, — подмигнула она брату, вручая ему сделанный наспех бутерброд.  — Жуй пока, сейчас лапшу заварим. А к ужину сходим в магазин купим что-нибудь.
Яна сделала ещё два бутерброда: себе и маме. Та, приведя себя в порядок, заскочила на кухню и стала стоя жевать всунутый ей в руку дочерью бутерброд.
— Куда, на ходу! Присядь, сейчас чаю налью, — засуетилась Яна. Она налила послушно опустившейся на стул маме чай, и заварила лапшу себе с братом. Мама фаст-фуд не признавала, предпочитая приготовленную Яной еду.
— Ма, давай я с тобой в этот, как его, морг, поеду. Там ведь мертвяки, а Янчик их боится. А я не боюсь, даже зомби не боюсь! — неожиданно заявил Антошка.
 — Одна схожу, раз дочь только о себе думает! — с пафосом произнесла мама и ушла в коридор наводить макияж. — Ну как? — заглянула она на кухню. На голову она повязала чёрный шарфик. Несмотря на траурный цвет, шарфик смотрелся кокетливо и маме шёл, делая её моложе и как-то беззащитней.
— Ты красавица, мамочка! — искренне сказала Яна.
Когда мать ушла, Яна с братом пошли в свою комнату.
— Антошка, доставай, — скомандовала девушка. Брат из дальнего угла шкафа извлёк старую пластиковую коробку с конструктором Лего. Это был тайник, где Яна хранила заработанные деньги. Уже год она подрабатывала аниматором в детском кафе. Ей помогла туда устроиться школьный психолог Софья Игоревна. Девушке было интересно работать с детьми, к тому же хозяин кафе разрешил приводить с собой Антошку. После школы её пообещали оформить, как положено, на полный рабочий день, но при условии, что девушка поступит на заочное отделение педагогического университета. Мама о том, что дочь подрабатывает, не знала. Брат и сестра молчали, как партизаны. Боялись, мама выманит деньги и купит какую-нибудь чепуху. Так уже было, когда после девятого Яна работала озеленителем по программе «Подросток», проводимой Городским Союзом Молодёжи. А деньги были нужны на дорогу, на школьную столовку, на всякие взносы, да и частенько просто на продукты. Тайник же был от маминого сожителя. У того имелось просто чутьё на деньги, ни в карманах, ни в сумочке оставлять было нельзя. В вещах запросто мог порыться, а вот к игрушкам интереса не проявлял.
Яна пересчитала деньги, часть взяла, остальные снова уложила на дно и сверху засыпала детальками конструктора. Протянула брату.
— Думаешь, мама нового урода скоро приведёт? — спросил Антон.
— Антоша, — укоризненно протянула Яна, хотя, что скрывать, именно об этом она и думала. — Сейчас идём работать, а на обратном пути в магазин заглянем. А, может, там же, в кафе пиццу купим. У нас в кафе самая лучшая в городе пицца, и своим работникам скидка.
— Ура! — подпрыгнул Антошка.

*** 
         
Аллочку разбудил звонок в дверь. Она и сама не заметила, как заснула. Пришла домой, искупалась, прилегла на диван посмотреть телевизор, на секундочку прикрыла глаза… Когда шла к двери, кинула взгляд на будильник. Ничего себе «секундочка» — длиной в два часа. Соня, как обычно, не вошла — ворвалась в Аллочкино жилище. Этакий сгусток энергии.
— Алька! Ты что, забыла, мы на День города идём. Ты я и Егорушка. Никаких отговорок. Собирайся. Наш рыцарь через полчаса явится.
Соня скинула туфельки и всунула ноги в забавные тапочки с собачками, приобретённые хозяйкой специально для подруги. Тапочки для Егора стояли тут же, рядом с порогом. Так сразу повелось, что собирались у Аллочки. Кажется, потому, что у Аллочки была собственная квартира, а у Егора и Сони съёмные.
— Может, вдвоём сходите, — попытка увернуться номер раз была подавлена в зародыше.
— Ты что, не хочешь моего счастья? — вопросила Соня, трагически изогнув брови. — Егорушка вдвоём со мной не ходит, боится за свою непорочность. Правильно делает, что боится.
Аллочка помимо воли рассмеялась. Потом вспомнила, что не поделилась новостями:
— Сонь, у нас в походе…
— Знаю, всё знаю. Представляешь, а мы с бывшим решили время вместе провести. И там же, не очень далеко от вас у реки отдыхали. Хорошо так отдыхали, плодотворно. Даже если убийца рядышком бы прошёл, не заметили бы. Жаль, пришлось рано вставать. Только Егорушке об этом ни-ни! И не смотри так. Егорушка — это святое, а бывший — для здоровья. А ты что стоишь? Бегом собираться.
Пока Аллочка собиралась, Соня сидела, развалившись на диване, и щёлкала пультом телевизора, переключая программы.
— Ты бы хоть кота завела, — заметила она Аллочке.
— А что сама не заведёшь? Ты же любишь кошек, — Алочка отвлеклась от причёски, застыв с массажкой в руке.
— Ты не отвлекайся! У нас с кошками любовь не взаимная, они почему-то на меня шипят и норовят оцарапать. Да, у меня же для тебя есть подарок — чётки. Сама нанизывала, держи, — Соня достала из сумочки чётки из бусин янтарного цвета.
— Какая прелесть! Спасибо, — Аллочка попробовала перебирать чётки, — какие приятные на ощупь и, кажется, действительно успокаивают.
— А то! — довольно улыбнулась Соня. Её увлечением было плетение из бисера и изготовление бижутерии. К каждому своему и к большинству Аллочкиных нарядов она смастерила очень оригинальные украшения. Пока Егора не было, приятельницы подошли к большому зеркалу и остались довольны отражением. Обе высокие, стройные. Только Аллочка более женственная, с каштановыми волосами до плеч и чайного цвета глазами, а Соня спортивная, со стильной стрижкой, голубоглазая. Волосы Соня красила часто, и в последнее время ходила брюнеткой. Егор пришёл без опоздания. Было видно, что ему стоило большого труда оторваться от компьютера. Но он знал, что если Соня задумала прогулку, нужно идти. Иначе не будет покоя от звонков, сообщений по электронной почте и, как апофеоз, стука в железную дверь, ставившего на ноги весь подъезд. Единственное, что удалось отвоевать, то, что ходили втроём. Соня была права, Егор опасался её энергии, как любой здравомыслящий человек опасается торнадо или цунами.
До представления на площади оставалось время, решили зайти в детское кафе и поесть пиццы, которой это кафе славилось. Нашёлся свободный столик на «взрослой» половине. Здесь проводили время родители, пока их чада весело играли на половине «детской». Часто в кафе заходили и без детей, очень тут было уютно и весело. Пока ждали заказ, на детской половине наступил перерыв в представлении. Юные посетители уселись за столы и с аппетитом поглощали сладости. К столику, где сидели учителя и психолог, подошли клоунесса с клоунёнком. Они держали в руках длинные шарики.
— Рады приветствовать вас в нашем кафе, — клоунесса сделала книксен, а клоунёнок поклонился. Затем они быстро и ловко стали сворачивать шарики. В итоге Аллочка получила цветок, Соня лебедя, а Егорушка пуделя. Клоунесса помахала рукой и, схватив клоунёнка за руку, побежала к детям.
— Спасибо, Яна, — только и успела сказать Аллочка.
Егорушка, повертев в руках пуделя, проявил чудеса догадливости:
— Это же Яна из десятого «Б» и брат её. Антошка, кажется.
Соня кивнула:
— Такие дети замечательные у такой отвратительной матери. Только и мысли, что о нарядах, да мужиках. Сожителей находит — один мерзостней другого. Да, я вам уже рассказывала.
Аллочка вздохнула:
— Я предложила освободить Яну от сборов в фонд класса, школы. Она отказалась. И за Антошку она из своих денег платит. Меня давно, ещё перед зимними каникулами, Антошкина учительница выловила, спросила, нормальная ли у Антона мама. Оказывается эта кукушка, когда на собрании стали обсуждать новогодние подарки, где лучше закупать, какие призы для детей сделать на утренник, заявила: «у меня этим дочь занимается, а мне некогда», — и упорхнула.
— Похоже, у них в семье: роль взрослого у Яны, — задумчиво произнёс Егор.

***

«Похоже, у них в семье глава — эта школьница», — подумал Комаров. Днём в понедельник, пригласив для беседы потерпевшую и свидетелей по новому делу, следователь с удивлением обнаружил, что ему общаться с десятиклассницей Яной намного проще, чем с её мамой.
Сожительница убиенного гражданина Вялых обладала врождённым кокетством и на всех лиц мужского пола делала стойку, как гончая на дичь. Разговаривать по существу с ней было бы невозможно, если бы не сидящая рядом дочь, изредка касающаяся маминой руки. Так мадам даже прикрикнула на девчонку: «Нечего меня дёргать», — и тут же с улыбкой на лице повернулась к Комарову. А вопрос следователя Яне, почему та не призналась, что убитый являлся сожителем её матери, вызвал взрыв эмоций у последней.
Она, как драматическая актриса заломила руки и прошептала:
— Ты знала и не сказала, ты, — раздался сдавленный всхлип.
Комаров даже растерялся, но девчонка быстро привела родительницу в чувства:
— Мам, тушь потечёт, у тебя сегодня не водостойкая.
И ответила на вопрос:
— Я мертвецов боюсь, поэтому даже не подошла посмотреть. А когда он к костру подходил, я в палатку забиралась за курткой. Ещё подумала, голос знакомый, а потом решила, что показалось.
Девушка смотрела честным, немного наивным взглядом, но Комаров почувствовал, что она сказала неправду. Следователь окинул взглядом хрупкую невысокую фигурку и решил в дебри не углубляться. Не важно, почему девочка обманывает, в подозреваемые не годится — убить она чисто физически не могла. А, может, просто боится, что на неё подумают.
Тут Комаров с содроганием вспомнил утреннее совещание. Таким злым майора Гарича он ещё не видел. Тот потрясал перед подчинёнными свежим номером «Сплетника», скандальной городской газеты, в котором на первой странице была статья о Гламурном маньяке и о попытках внутренних органов это дело скрыть. Статья была подписана Виктором Савельевым. Причём журналист обещал читателям провести независимое расследование. Гарич переключился на Комарова, и следователь узнал о себе много нового. Начальник бушевал около часа. Потом стали говорить по последнему делу. Комаров попросил, чтобы ему в группу дали оперативных уполномоченных Сергея Петрова и Ивана Вересова. Кстати, они должны уже скоро подойти.
— Что вы говорите? — задумавшись, Комаров пропустил реплику мадам.
— О, доблестного следователя что-то заботит? — начала, было, та, но вмешалась Яна:
— Мы можем идти? А то брат во дворе ждёт.
— Да, да, конечно, — Комаров подписал повестки. Когда мать с дочерью вышли, следователь почувствовал, что ему срочно нужно на воздух.
Он даже обогнал своих посетительниц. Около крыльца оперуполномоченные разговаривали с худеньким пацанёнком.
Комаров поздоровался за руку с Петровым и Ваней, протянул руку и мальчишке.
— Антон, — представился тот, пожав руку.
— Антоша, пойдём, — раздалось от крыльца.
Мальчик пошёл к маме с сестрой, но вернулся к полицейским и сказал:
— Дядя Петров, женись на моей маме, а то она опять приведёт какого-нибудь урода, снова будем по соседям ныкаться. Мама у нас красивая, добрая. Только ей это, — Антошка запнулся, а затем старательно воспроизвёл слышанные от кого-то слова: — по жизни с мужиками не везёт.
Трое взрослых мужчин растерялись от слов ребёнка. Первым опомнился Ваня:
— А что это сразу Петров, может, я подойду или следователь?
— Не, вы не подойдёте, — прозвучал серьёзный ответ. — Ты… вы — молодой, а у него, — мальчик показал пальцем на Комарова, — глаза недобрые. Дядя Петров, обещай, что подумаешь. Договорились.
— Договорились, — наконец, смог выговорить нечто членораздельное Сергей. Он смотрел вслед убегающему Антошке. А Комаров долго ещё не мог успокоиться:
— Нет, ну, почему, если с детьми не сюсюкаешь, сразу глаза, видите ли, недобрые.

***
 
Мамочка! Если бы ты знала, как тяжело далось мне решение оставить в живых эту тварь, не достойную своих детей, не достойную святого имени: Мать. Складывалось всё удачно. Кто-то облегчил мою задачу, вывернув лампочку на первом этаже. Скрипнула дверь подъезда, и эта никчёмная пустышка шагнула навстречу своей смерти. Но внезапная мысль, что если она умрёт, детей разделят и отправят в разные детдома, остановила меня. Рано. Пусть поживёт. Пока. А когда её старшая дочь устроится в жизни и сможет официально опекать брата, настанет мой час. Я подожду.

Глава четвёртая. Романы, романы…

Сознание медленно выбиралось из плена сна. Аллочка обнаружила себя сидящей на кухне, расположившей на столе руки и на них голову, тяжёлую и плохо соображающую. А засыпала, кажется, в постели. Такое случалось и раньше, в ночь полнолуния и ещё неделю после. Этого было достаточно для того, чтобы напугаться. К врачу обратиться не решилась, тем более что, порывшись в сети, Аллочка поняла: это — не совсем лунатизм, или сомнамбулизм. Она могла очнуться, прогуливавшейся по улице, полностью одетой, с сумочкой, в которой лежали кошелёк, ключи и сотовый телефон, а, возвратившись, находила закрытую дверь. Или вот, как сегодня, могла проснуться на кухне или в коридоре. Предыдущий раз накатило в походе. Аллочка помнила, как отошла от костра, как вернулась, а вот промежуток между этими событиями выпал из памяти совершенно. А если это не лунатизм, то… даже подумать страшно…
Она подняла голову. Темно. Тихо. Такая тишина в их панельном доме наступала не раньше двух-трёх часов ночи. Предметы выступали тёмными расплывчатыми силуэтами. Неожиданно громко заработал холодильник, Аллочка вздрогнула. В комнате скрипнула кровать.
— Это у соседей, — прошептала Аллочка. Шёпот прозвучал приглушенно и зловеще. Зашуршало со стороны окна. Глаза присмотрелись, и стало понятно — это сквозняк играет жалюзи. Аллочка встала и вышла в коридор. Пол протяжно заскрипел под ногами. Неожиданно возникло ощущение чужого присутствия. Во рту пересохло, сердце зачастило. Она, стараясь не поворачивать голову в сторону висевшего на стене зеркала, дошла до выключателя и включила свет в коридоре. Кинув взгляд на прихожую, прижалась спиной к стене. На полке стояли мужские ботинки. Из комнаты раздался отчётливый скрип — кто-то повернулся на койке. «Это Ромка», — мелькнула успокаивающая мысль, её тут же догнала другая: «А кто такой Ромка?»

***

Егор прочитал поступившее на телефон сообщение и улыбнулся. Сообщение было необычным: «Нужна срочная помощь. Сломался ноут. Сам ломаться не захотел, пришлось вылить на него стакан чая. Когда нам с ним можно подойти? Сегодня?» Ну, в какой-то степени он сам спровоцировал эту просьбу. Когда после похода провожал Анжелу до дома и сказал: «Если какая помощь нужна, звони», и даже дал номер сотового, чего обычно не делал. Но девушка казалась испуганной, ранимой и смотрела на Егора, словно была уверена: вот он — защитник, настоящий мужчина. Никогда раньше на него так не смотрели.
Как-то так получалось, что он привлекал женщин жёстких, волевых, стремящихся опекать рассеянного, по их мнению, компьютерщика. Его мнение в расчёт не бралось. Чаще удавалось сопротивляться, как с Соней. Но с Анной это не получилось. Анна… Прошлое накрыло, словно волна, и потащило по острым, ранящим камням воспоминаний.
Егор и сейчас не мог понять, чем он понравился Анне, успешной, красивой, яркой. Директору лицея, в котором он работал, жене известного в городе бизнесмена. Может, ей не хватало в жизни адреналина, ведь муж был известен ещё и как ревнивец. Егор и Анна соблюдали все правила конспирации, и это действительно придавало отношениям остроту. Анна, невзирая на протесты любовника, сняла тому однокомнатную квартиру. Егор переехал туда из учительского общежития. Целый год длилось их ворованное счастье, встречи украдкой, страсть с привкусом горечи и совершенно неожиданная для обоих любовь. Анна приняла решение уйти от мужа. О том, что она сообщила супругу о своём решении, Егор узнал на следующий день. Любимая попала в аварию, у машины отказали тормоза. Она погибла сразу. Все вокруг считали эту аварию подстроенной мужем, вознамерившимся избавиться от надоевшей второй половины, ведь тот уже какое-то время появлялся в компании очередной длинноногой победительницы конкурса красоты. И только Егор знал истинную причину: муж, считающий себя центром вселенной, сам изменявший направо и налево, жену отпустить не смог. А спустя три месяца бизнесмен был застрелен прямо на улице, у входа в казино. Списали на происки конкурентов. Никто не связал этот случай со смертью его жены. И, конечно же, никто и не подумал подозревать скромного учителя информатики, в юности призёра Первенства России по стрельбе из пневматического пистолета. Вскоре Егор уехал из города, где его ничего не держало…
Он повертел телефон в руках и, решившись, отбил СМС-ку: «Приходи часам к трём, будем реанимировать утопленника».
Аллочка, думавшая, что Егорушка не заметит влюблённости Анжелы, была неправа. Егор не только заметил, ему льстило внимание девушки. Хотя, если завяжется роман, из школы придётся уйти. Не страшно, Егор уже давно собирался переходить программистом в одну фирму.
Знал бы Егор, как ошибался, считая Анжелу хрупкой и беззащитной. Её стойкости, целеустремлённости и выдержке позавидовал бы любой. Просто девушка при завязывании и построении отношений с любимым человеком оказалась мудрее и проницательнее многих взрослых женщин.

***

Комаров проснулся рано, ещё в полудрёме осознал, что находится не дома. Он улыбнулся, сказал: «Привет» и открыл глаза. Аллочка, опершись на локоть, изучала его лицо. Она вздохнула:
— Ох, Рома, я ночью и напугалась. Просыпаюсь от страха, что кто-то чужой рядом. Спросонья забыла всё, что накануне было, в таких случаях говорят: заспала.
Комаров обнял Аллочку и, целуя в макушку, произнёс:
— Заяц ты мой трусливый.
Начинался второй день их знакомства.
Роман Комаров всегда мечтал о такой женщине: красивой, мягкой, уютной. А нарывался на… хотя, красивыми они были. Неважно, теперь у него есть Алька.
Накануне следователь решил заглянуть в школу и опросить учителей. Дополнительный опрос подростков он без зазрения совести спихнул на Петрова с Вересовым. Сначала он зашёл в кабинет информатики и был неприятно удивлён присутствием там, помимо учителя, Виктора Савельева. Всё вынюхивает, журналюга! Неохотно пожал протянутую руку, мысленно прикидывая, за что журналиста можно привлечь. Поводов не нашёл. Вспомнил о наличии у представителя жёлтой прессы машины. «Обращусь к ребятам в ГИБДД, чтоб при малейшем нарушении взгрели писаку по полной», — настроение эта мысль улучшила. Учитель выглядел недовольным и даже вздохнул, когда Савельев попрощался. У двери Виктор повернулся:
— Роман Александрович. — Уже и имя отчество узнал, проныра. — А вы раньше с подобными случаями не встречались? Хотя, что я спрашиваю, вы ведь недавно в нашем городе, как и Егор Сергеевич с Аллой Андреевной, примерно с того времени, как маньяк и появился.
Довольный собой журналист вышел в коридор. Комаров перехватил взгляд, брошенный Егором Сергеевичем вслед ушедшему: тяжёлый, пристальный и нисколько не рассеянный. «А ведь парень-то не «ботаник», каким его все считают. Но в подозреваемые не годится, учителя там, по словам детей, постоянно все на виду были», — подумал следователь и спросил:
— Долго здесь этот… журналист?
— С Аллой Андреевной он уже побеседовал, сейчас спросил, где психолог.
— Психолога же с вами в походе не было? — удивился Комаров.
— Ему сын рассказал, что убит отчим Яны, девочки из их класса, а она у психолога часто бывала, — пояснил учитель.
— Вот ведь, теперь в своей газетёнке девчонку в маньяки произведёт! — качнул головой следователь.
— Этот может, — согласился Егор. Они понимающе переглянулись. Репутация у газеты «Сплетник» была хуже некуда.
После беседы с учителем информатики, Комаров направился в учительскую, где, по словам Егора, должна была находиться Алла Андреевна. Дверь была приоткрыта. Около окна сидела привлекательная молодая женщина и держала в руках чётки. Тонкие пальцы перебирали бусины. Немного нервно, видимо, их обладательница старалась успокоиться. Волосы ложились волной на плечи. Комаров с трудом узнал учительницу. Тогда, у реки она впечатления на следователя не произвела: в спортивной одежде, с волосами, забранными в хвост и озабоченным взглядом клушки, боящейся недосчитаться цыплят. Он даже с ней не поговорил, не познакомился, оставив, как и школьников на попечение оперуполномоченных. Комаров понял, что просто обязан исправить эту оплошность. В результате исправления, они уже через несколько минут разговаривали, как старые знакомые. Выяснив, что Аллочка собирается уже идти, Комаров вызвался её подвезти и напросился подняться на чашку кофе, затем пригласил куда-нибудь сходить. Ничего больше не успел, зазвонил сотовый, начальство требовало явиться с отчётом. Договорились, что Роман зайдёт вечером, и они пойдут в кино. Следователь зашёл, увидел Аллочку, нарядную, очаровательную, и поход в кино отложился на неопределённое время…
— Алька, ты сегодня вечером дома? — Роман повернулся на бок.
— Я сегодня весь день дома, ты и пообедать заезжай, — предложила Аллочка.
— Хорошо, если получится вырваться. А вечером точно жди.
— В кино пойдём? — лукаво спросила Аллочка.
— А это как получится! — Комаров рассмеялся и звонко чмокнул женщину своей мечты в нос.      
 
***

Мамочка! Я чувствую — пришло время нанизывать новую бусину. Но иногда бывает трудно сделать правильный выбор. Возможно, на днях найду что-то подходящее. Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать.


Глава пятая. Независимое расследование

Соня сидела на полу, скрестив по-турецки ноги, и пыталась медитировать. В приоткрытое окно проникал бодрящий воздух, доносились радостные трели птиц. «Я спокойна, спокойна. Моему спокойствию можно только позавидовать… Обзавидоваться! Вот чёртов журналист», — Соня вскочила на ноги, взяла вазу со стола и швырнула на пол. Ваза раскололась на несколько крупных осколков. Легче не стало. Это же надо было так исказить всё в мерзкой статейке. Газета! Соня схватила лежащую тут же на столе газету и начала лихорадочно её рвать. «Школьные психологи, видите ли, никуда не годятся! Их, видите ли, как и некоторых учителей на пушечный выстрел нельзя к детям подпускать. Сволочь журналистская!» Разноцветные кусочки плавно опускались на осколки вазы и разлетались по всей комнате подхваченные сквозняком. Отпустив в свободный полёт последние клочки, Соня огляделась. «Убила бы гада!» Взгляд упал на чётки, такие же, как она сделала Аллочке, только перламутровые. Перебирание чёток привело не к успокоению, а к тому, что нить порвалась, и бусы градинками забарабанили по полу. Соня сжала голову руками, пытаясь взять под контроль бушующую внутри ярость. Она сама себя боялась в такие моменты. Хорошо хоть, случались они редко. И тут раздался звонок сотового. «Бывший», — определила Соня, взглянув на дисплей. Спокойно она смогла ответить только: «Да», а вот дальше сорвалась на безобразные истеричные вопли:
— Не придёшь? Совсем не придёшь … Женишься, скотина? На мне, значит, не захотел тогда, а это нашёл какую-то идиотку. Ах, не идиотка! Зато ты козёл! Я — истеричка? На себя посмотри, урод.
Телефон полетел в стенку и, рассыпавшись на части, упал вниз.
Соня неожиданно успокоилась, подняла симку и достала с полки запасной телефон, хранившийся именно для таких случаев.

***

Иван Вересов ворвался в кабинет Комарова, потрясая свежим номером «Сплетника».
— Нет, вы это видели? Совсем обнаглел журналюга. У него в процессе независимого расследования версия появилась. Пока, с его слов, менты, мы, то есть, кое-чем груши околачиваем, он трудится в поте лица. Труженик, блин! А как прозрачно намекнул на девчонку. Практически пальцем указал.
Ваня швырнул газету на стол и только тогда обратил внимание на мрачные лица напарника и следователя.
— Результаты экспертизы пришли, — буркнул Петров.
— Вань, спрашивается, какого хрена ты отправил на экспертизу фляжку с водкой? Вялых зарезали, между прочим, если кто забыл, — Комаров вопросительно уставился на опера.
— Что, взгреют за зря израсходованные реактивы? — в свою очередь спросил Иван.
— Лучше бы взгрели, — снова буркнул Петров. — В водке найден, по научному не выговоришь, в общем, крысиный яд. Отпечатки на фляжке только убитого.
— Поэтому девчонка и не призналась сразу, что это материн сожитель, — подытожил следователь.
— Думаете, она? — засомневался Иван.
— Ну, не мамашка же заполошная, ей и в голову такое не придёт и духу не хватит, — Комаров посмотрел на оперуполномоченных. — А давайте на маньяка спишем. Он же бусинки чередует: белая, красная, белая, красная. Скажем начальству, что в зависимости от того, каким способом убить довелось. Бескровным — белая, ну, а если зарежет кого… А тут по очереди шло отравление, но что-то не так пошло, вот наш гламурный маньяк про нож и вспомнил.
— А получится такую дезу протянуть? — оживился Петров.
— Значит, следующую жертву грохнут бескровно, — сделал вывод Иван. — А что вы на меня так смотрите?
— Думаю, девочке лучше на время из города уехать, попробую это устроить, — Комаров достал телефон и отошёл к окну.
Пока он вводил кого-то в курс дела, Иван задумчиво произнёс:
— А сколько бусинок может быть в бусах?
— По-разному, — пожал плечами Петров. — Есть бусы вокруг шейки, а есть до пупа. А что?
— Пытаюсь понять смысл действий нашего маньяка. Если женщина, это естественней. Было какое-то насилие или муж бросил, вот и мстит всем мужчинам. А бусы или подарил кто-то, или порвались при сопротивлении. А если мужчина?
— Маньяк, наверное, сам смысл не знает, а ты раздумываешь.
— Знает, — уверенно произнёс Иван. — Да, я запрос в соседние области сделал, не было ли там подобных случаев.
— Мы же делали — глухо, — удивился Петров.
— Так мы за последние три года делали, а я запросил за десять лет.
Комаров закончил разговор и сообщил:
— Всё, договорился. Пообещали Яну с братишкой устроить в загородный лагерь, там как раз заезд. Антона в отряд, а девчонку кружок вести. До конца дня перезвонят.
Следователь присел, хоть одна гора с плеч. У Аллочки, а ей он и звонил, завуч из школы летом работала директором оздоровительного детского лагеря. Должно всё получиться.

***

Виктор Савельев заскочил домой пообедать. Он открыл дверь своим ключом и крикнул от порога:
— Мила, быстренько на стол собери, я ненадолго!
На кухне звякнула посуда, видимо жена увидела машину из окна.
Из своей комнаты выскочил Пашка. В руках он держал газету.
— Ты… ты… как ты мог. Ты с нами… песни… поход… Все твои слова — враньё. Ненавижу! — Пашка убежал в свою комнату, хлопнув дверью.
Виктор зашёл на кухню с раздражением отодвинул стул и сел со словами:
— Вот щенок!
Жена поставила перед ним тарелки и робко сказала:
— Вить, ну можно же было обойтись, не писать в статье об этой девочке? А тем более делать такие намёки.
Журналист почувствовал, как кровь бросилась в лицо.
— Ты ещё меня будешь учить работать? Статья тебе не нравится? А жить хорошо нравится, а сидеть на моей шее нравится? Ты что сама в жизни сделала? Ты хоть копейку заработала? Даже сына воспитать не можешь, как следует. Единственного. Посмотри, в кого превратилась, вся жиром заплыла. Кому ты нужна, я и то еле терплю.
— Ну ты и мерзавец, — губы Милы задрожали.
Виктор соскочил, намахнулся на жену, но не ударил, а развернулся, резко вышел из кухни, хлопнула входная дверь. Мила опустилась на стул и заплакала. Она почувствовала, что пришёл сын, и постаралась успокоиться. Пашка обнял мать.
— Мамочка! Не слушай никого. Ты красивая, самая лучшая. Он тебя опять ударил? Да? Давай, уйдём от него. Он постоянно тебя унижает. Бабушка сколько раз к себе звала. Не пропадём. Я подрабатывать буду. Помнишь, как тем летом. Разнорабочим пятьсот рублей в день платят, и паспорт не спрашивают.
— Паша, — Мила вздохнула, — я на работу устроилась, с понедельника выходить. Я бы давно… но Витя не разрешал. Прости, сынок, я, сколько могла, терпела, старалась не замечать ничего, сохранить семью. У папы есть другая женщина.
— Я догадывался, мам. Всё, иди, собирайся, а я бабушке позвоню.
Пашка направился к домашнему телефону. Мила послушно пошла к кладовке и достала оттуда чемодан и дорожную сумку. Она невольно задержалась у зеркала, пытаясь оценить себя объективно.
— Красивая… Самая лучшая, — повторила она слова сына и грустно подмигнула своему отражению…
Виктор, взбудораженный ссорой с женой и сыном, поехал в редакцию. Был дважды остановлен инспекторами ДПС, штрафовать было не за что, но нервы помотали хорошо.
В редакции он закончил статью о мэре города, получилось даже более едко, чем планировалось, просмотрел электронную почту. Пара угроз, предложение встретиться обсудить «интересующую вас тему за скромное вознаграждение» — всё как обычно. Последнее письмо натолкнуло на определённую мысль. Осенённый идеей Виктор зашёл в кабинет главного редактора. Тот как раз произносил в трубку телефона:
— Это ваше право.
— Кто на этот раз в суд грозит подать? — спросил Виктор.
— Садись, — махнул рукой главред. — Из мэрии звонили. Статья про коррупцию в гор администрации готова? — Виктор кивнул. — Отлично, пойдёт в завтрашний номер. И так вон зашевелились, а мы ещё огоньку подкинем.
Главного редактора судами было не испугать. Рейтинги газеты зашкаливали, и это было главным.
Виктор предложил объявить вознаграждение за любые сведения о Гламурном маньяке.
— Хорошая идея, — одобрил главный. — Тоже завтра запустим. Не забудь, у нас сегодня сабантуйчик, пять лет газете.
После сабантуйчика в редакции Виктор, оставив машину на стоянке, вызвал такси. Когда поднимался на свой третий этаж, его здорово пошатывало. Ключи вставил со второй попытки. Дома было темно. Он захлопнул дверь, включил свет и крикнул:
— Милка, дры… дрыхнешь что ли? А к… кто мужа встречать будет?
Виктор двинулся в сторону комнат, но в этот момент в дверь позвонили. Журналист не без труда справился с замком и приоткрыл дверь, затем произнеся:
— Вы? Зах… заходите, — широко её распахнул.

***

Мамочка! Иногда приходится долго ждать, наблюдать, выслеживать, а иногда достаточно просто позвонить в дверь.
Не скажу, что это самый подходящий экспонат в нашей коллекции, но слишком близко он ко мне подобрался. А ведь бусы собраны только на треть.   

Глава шестая. И снова бусинка

Ночью тётя Катя спала плохо. Сама же устроила деда своего сторожем в школу на время отпуска Валентины, а вот теперь, оставаясь ночами одна, вздрагивала от каждого шороха.
— Прибавка к пенсии, прибавка к пенсии, — передразнила себя женщина. — Окочуришься со страху с этой прибавкой.
Она собралась, наскоро перекусила, оставила на столе завтрак для деда — сам ни в жизнь не возьмёт — и вышла в подъезд. Вчера она стала свидетельницей отъезда соседки снизу Милы, и даже парой слов перекинулась, узнав, что Мила уходит от мужа.
«Нужно будет Вите стукнуть, вчера он домой хороший шёл, без Милки точно проспит», — подумала тётя Катя. К Виктору тётя Катя относилась хорошо, нос не задирает, частенько её до школы подбрасывает, специально крюк делает. Она спустилась на третий этаж и подошла к двери соседей. Дверь была приоткрыта.
— Вить… Витя, — позвала женщина. Никто не отозвался. Снизу послышались шаги. По лестнице поднималась Мила.
— О, Милочка, — засуетилась соседка. — А я вот к Вите заглянула, подумала: будет отмечать… в смысле, горе заглушать, да и проспит на работу. А тут дверь открыта. Ты забыла вчера чего?
—  Подумала не по-человечески тайком уходить, поговорить пришла, — растерянно проговорила Мила, не отрывая взгляда от приоткрытой двери. — Тётя Катя, что-то мне страшновато, зайдите со мной. — Про себя же подумала: «Даже если Витя злится за вчерашнее, при посторонних скандал не затеет».
— Хорошо, Милочка, — закивала соседка.
Они вошли в квартиру. Стоявшая у порога обувь, барсетка на тумбочке свидетельствовали, что хозяин дома.
— Витя! — позвала и Мила. Заглянула в комнаты, никого.
Она кинулась на кухню. Виктор лежал на полу. Мила рухнула на колени и стала тормошить мужа:
— Витенька, тебе плохо, Витенька! Господи! Тётя Катя, звоните в «скорую», ой, он же совсем холодный.
Тётя Катя стояла, в оцепенении уставившись на белую бусинку на нитке, примотанную к бутылке из-под водки.
 
***

Аллочку мучила головная боль. Она возила одиннадцатый класс на ЕГЭ в гимназию. Продержалась только благодаря таблеткам. А вот теперь боль вернулась с новой силой. Дернула же её нелёгкая забежать в свою школу, перед тем, как идти домой. И вот она стояла и выслушивала причитания тёти Кати о проклятом кровопийце-маньяке и об её, тёти Катином участии в обнаружении жертвы.
— Я как бусину-то увидела — сразу поняла, маньяк тут был. В полицию позвонила. Потом в «скорую», чтоб Милку успокоить, ему-то, покойничку, врач уж был без надобности, похоже, ещё вечером убили. Менты быстро приехали. Я соседке, та около мужа на полу и сидела: «Милушка, вставай», а она не может, ноги отказали. Ладно, один этот, опер, на руки её взял, на диван отнёс. Тут врач приехал, вот его помощь и пригодилась.
— Тётя Катя, — прервала поток красноречия Аллочка, — а кого убили-то?
— Как, я не сказала? Да Витю Савельева. Его Пашка в вашем классе учится. Так вот, слушайте дальше, Алла Андреевна. Я показания даю оперу, что Миле помог, и тут приехал, видать, их старший, невысокий, плотный, с усами. Злой, что собака цепная. На меня рыкнуть попробовал, ну, сама знаешь: на меня где сядут, там и слезут. Говорю: «Прежде, чем голос повышать, да вопросы задавать, представьтесь. А я подумаю, разговаривать ли с вами, потому как на все вопросы уже ответила». Побагровел от злости, но представился, какой-то там майор. Так вот…
И тут Аллочку прошиб холодный пот. Она краем уха слышала говорок собеседницы, но смысл уже не улавливала, вспоминала вчерашний вечер. На неё тогда снова накатило, хотя полнолуние давно прошло. Помнит чётко — сидит у телевизора, ждёт Ромку, а дальше его голос: «Алька! Ты что здесь делаешь?» Аллочка тогда очнулась и обнаружила себя на улице около чужого дома. Пока Ромка выговаривал: «Мы же договорились, что ты дома ждёшь?», сориентировалась: район свой, дом, где живут её ученики Паша Савельев и Таня Смирнецкая. Тогда она сказала, мол, гуляет, потому что не хватило терпения ждать дома. «Алька, я ведь обещал прийти, ну что ты, как маленькая, я же тебя люблю», — это Ромкино признание заставило забыть обо всём. А вот сейчас вспомнила и свою злость на то, что Виктор совсем не тот человек, каким казался, на статью, и желание придушить автора этой статьи.  Может, она желание и осуществила? Аллочке стало страшно. Тогда у реки на неё тоже находило. Правда, когда отчим Яны подходил к костру, она его не узнала. Но это она не узнала, а вдруг узнало её второе «Я»? «Нет никакого второго «Я», — приказала своим мыслям Аллочка. Но коварные мысли не унимались: «И бус дома достаточно, Соня надарила, а одни порванные лежат, кажется, белые». Аллочка усилием воли заставила себя не думать о бусах и вернуться к беседе с тётей Катей.
— … думаю, маньяк не остановится, — вещала та. — Ой, Аллочка Андреевна. Что-то вы бледненькая какая. Разве можно так переживать? Идите домой, голубушка, отдыхайте.
Дома Аллочка первым делом достала шкатулку с бижутерией. Действительно, белые бусы были порваны. Она взяла пакет, сложила туда все бусы и отдельно лежащие бусинки. Для надёжности пакет завязала, кинула в мусор и, прихватив мусорное ведро, отправилась во двор к бакам. Она вытряхнула ведро в бак, и вдруг оттуда метнулось что-то лохматое. Сердце ухнуло вниз, Аллочка отпрянула, и тут пришло понимание, что лохматое — это дворовая кошка. Аллочка к кошкам относилась равнодушно, это Соня их любит.
— Алька, привет! — Соня, легка на помине. — Мусор выносишь? А я к тебе. Слышала, Виктора Савельева убили? Конечно, о покойных плохо нельзя, но я бы сказала: туда и дорога! Э, очнись, о чём задумалась? Мне тут доложили — тебя с мужчинкой видели. Пойдём, за рюмочкой чая расскажешь кто, умираю от любопытства.
— Сонь, а у меня ничего спиртного нет, — удалось вставить Аллочке.
— У меня есть, — Соня потрясла своей вместительной сумочкой, та издала бульканье. — Мартини, мэм!
У Аллочки дома Соня проявила потрясающую выдержку, дождалась, пока подруга подкатит к дивану журнальный столик, достанет бокалы, принесёт фрукты. Потом наполнила бокалы мартини и, пригубив, спросила:
— Ну, и как же зовут нашего принца на белом коне?
— Роман. Он следователь… — больше Аллочка ничего сказать не успела, Соня закашлялась, поперхнувшись очередным глотком. Бокал с мартини она поставила на стол, чтоб не расплескать. Прокашлявшись после поколачивания по спине, она просипела:
— Только не говори, что его фамилия Комаров.
— Комаров. А ты откуда…
— Это мой бывший, — Соня уже пришла в себя и смотрела на потрясённую Аллочку. — Два года встречались.
— Соня, клянусь, я не знала! — воскликнула Аллочка.
— Не парься, уже всё кончено, просто неожиданно получилось. Это я Егорушку никому не отдам, а Ромка — чёрт с ним. Кстати, он на тебе жениться собирается. Ещё не предлагал? Извини, в свидетельницы не пойду.
Посмотрев на потрясённое лицо подруги, Соня расхохоталась, а вскоре они вместе пили мартини и весело болтали. Все свои тревоги и сомнения Аллочка отодвинула на задворки памяти. Как обычно и делала в неприятных ситуациях. Единственно Аллочка спросила подругу:
— Соня, а получается вы с Ромкой в ту ночь, когда Яниного отчима убили, тоже на реке были. А почему тебя как свидетеля не вызывают?
— Алька, я Ромку в память нашего прошлого уговорила обо мне не говорить никому. Не люблю показания давать. Давай не будем об этом, лучше ещё выпьем, — Соня потянулась к бутылке.

***

Звонок в дверь отвлёк Егора от составления резюме. Он открыл и увидел на пороге Анжелу. Девушка была взволнована:
— Егор, у Пашки Савельева отца убили. А недавно у Янки отчима. Мне страшно, ведь убийца где-то рядом!
Егор пропустил Анжелу и сказал:
— Я уже знаю. Ты не бойся, я с тобой, Рыжик, — он обнял девушку за плечи и провёл в комнату. Анжела недавно подстригла и покрасила волосы. Медно-рыжий цвет ей очень шёл. — Знаешь, Рыжик, Пашин отец словно напрашивался на неприятности, своими статьями он слишком много людей настроил против себя. Посиди немного, мне осталось резюме отправить.
Егор усадил Анжелу на диван и направился к компьютеру.
— Ты всё-таки уходишь из школы? Это из-за меня? — Анжеле не сиделось на месте, она соскочила и подошла к столу.
— Из-за нас, Рыжик. Сама знаешь, как посмотрят на отношения учителя и ученицы.
— Мне уже осенью восемнадцать исполнится, — Анжела надулась.
— Да знаю, что ты взрослая у меня, — Егор улыбнулся. — Но это дела не меняет. Готово, отправил.
Анжела в этот момент взяла в руки лежащий на столе картридж.
— Ой, а что тут краска, все руки испачкала, — возмущённо воскликнула она.
— А ты зачем взяла? Пошли отмываться, чудо.
Егор завёл Анжелу в ванну и стал сам под краном отмывать её руки, приговаривая:
— Моем, моем трубочиста, чисто-чисто, чисто-чисто. Вот так, а теперь вытираем, — он тщательно вытер каждый пальчик и принялся их целовать.

***

Мамочка! Я часто думаю об отце. Почему он кинул нас одних в этом жестоком мире, не захотел любить, хранить, беречь. За себя я его прощаю, за тебя — нет. Но последнее время приходит мысль: ты любила отца. Может, недолго, а может, всю жизнь, несправедливо короткую. И за эту любовь, я не буду его искать. Пусть живёт.
 
Глава седьмая. В поисках истины

Полицейские, смирившиеся с тем, что и сегодня придётся задерживаться, занимались каждый своим делом. Петров внимательно изучал последние статьи Савельева. Вдруг кто-то расправился с журналистом, «закосив» под маньяка. Сергей записывал в блокнот фамилии вероятных недоброжелателей Виктора. Когда их число перевалило за второй десяток, плюнул, пометил, что эта версия не перспективная, и принялся изучать ответы на запрос о подобных преступлениях.
Комаров старательно рисовал на листе стрелки от очерченных кружками имён жертв. Он написал все выясненные контакты и связи. Затем критически глянул на свою работу. Ни одного пересечения линий: убитых ничего не объединяло. Единственным связующим звеном в последних двух случаях было то, что сын одного и падчерица другого учились в одном классе. Но смерть журналиста стояла особняком. И выглядела скорее закономерной после опубликованного в газете обещания найти маньяка, данного Виктором читателям. Тут маньяк сработал быстрее, так сказать, на опережение. Предварительным заключением было — смерть от отравления. Эксперты обещали сделать анализ быстро. Ваня пошёл, по его словам, стоять у экспертов над душой, чтобы не отвлекались. Такой энтузиазм объяснялся появлением в экспертном отделе новой очень привлекательной сотрудницы.
Роман вспомнил начало рабочего дня и усмехнулся. Ваня с утра опять ворвался в кабинет со свежим номером «Сплетника», киоск у него, что ли по дороге, и возмущённо воскликнул:
— Будь моя воля, давно бы грохнул этого журналюгу!
— Опоздал, дорогой. Уже, — сказал Петров.
Ваня глянул на часы и возмутился:
— Всего-то на пять минут.
— Виктора Савельева уже грохнули. Ждём кинолога и выезжаем. Кстати, где ты был со вчерашнего вечера до сегодняшнего утра? — подначил напарника Сергей.
— Да ладно! — Ваня опустился на стул, он совсем не обратил внимания на подначку.
Выехали на место. Труп обнаружили жена Савельева и соседка. Шустрая бабулька. Начальник на место происшествия лично приехал контролировать, попробовал с бабулей разговаривать, как с подчинёнными привык. А бабуля так его отчихвостила, любо-дорого было слушать. Гарич аж позеленел от злости. Да, к тому же, с таким свидетелем весь город будет в подробностях знать о новой жертве Гламурного маньяка. И никакие подписки о неразглашении не помогут. Майор, разумеется, позже на операх отыгрался, но они перенесли вопли начальства стойко. В какой-то степени Комаров начальника понимал — подозреваемого так и не появилось. А дело резонансное, кто только под контроль его не взял и прокуратура, и администрация, и общественность. Роман попробовал даже успокоить Гарича тем, что Чикатило вообще двенадцать лет искали. Лучше бы он этого не говорил.

***

Аллочка проводила Соню. Настроение улучшилось, но захотелось спать. «Ромка сегодня опять поздно придёт, немного подремлю, а потом приготовлю ужин», — с этими мыслями Аллочка опустилась на диван, уютно сворачиваясь в клубочек. Разбудил звонок телефона. «Алла Андреевна. Просим явиться на совещание предметников в управлении образования, 513 кабинет. Речь пойдёт об изменениях в ГИА. Начало через 30 минут», — Аллочка не успела ничего сказать, раздались короткие гудки. Быстро собралась и вызвала такси. Явно случилось что-то неординарное. Как ни торопилась, опоздала на пять минут. Забежала в «Белый дом», сказала охраннику:
— Я на пятый этаж, в ГУО.
Тот кивнул и вновь уставился в телевизор, шёл футбольный матч. Аллочка, отметив про себя, что обычно документы проверяли, прошла к лифтам. Один как раз открылся из него вышел молодой парень, до боли знакомый: глаза с поволокой, непокорная прядь волос, капризно искривлённый рот.
Алочка попятилась.
— Саша, ты? — это вырвалось невольно.
— Вы ошиблись, — парень улыбнулся. Аллочка забежала в кабинку лифта и, не глядя, нажала на кнопку. Она сама знала, что ошиблась, но видеть парня так похожего на Сашку, оказалось невыносимо. Воспоминания замелькали яркими вспышками.
Родной город. Выпускники, и она — молодая учительница, гордая и счастливая. Её первый выпуск. Два медалиста, один из них — Сашка. Пьянящая радость, пьянящее шампанское. Набившийся в провожатые Сашка. Несколько ночей вместе, и резкое безжалостное прозрение: ей не нужен этот инфантильный мальчик. Она не собирается быть вечной «мамочкой», а хочет быть нежной, беззащитной подругой настоящего мужчины.
Кабинка остановилась, дверцы разъехались, Аллочка вышла и направилась к 513 кабинету, находящемуся в противоположном конце коридора.
Воспоминания не оставляли. Тогда она была уверена: достаточно объяснить Сашке, что они не могут быть вместе. Оказалось — не достаточно. Начались бесконечные звонки, ночёвки под её дверью, мольбы и даже слёзы. Угрозы покончить собой. День, когда она не выдержала и крикнула:
— Да делай, что хочешь, мне всё равно!
Она захлопнула дверь перед Сашкой. А дальше — провал в памяти.
Только вечером Аллочка узнала, что Сашка поднялся на крышу её девятиэтажки и прыгнул вниз. Внезапно закралась змеёй мысль: «А не моё ли второе «Я» помогло и столкнуло с крыши?» «Нет никакого второго «Я», — как заклинание произнесла Аллочка, но в ушах неожиданно зазвучал крик Сашкиной матери: «Убийца!». Аллочка решительно тряхнула головой и остановилась перед нужной дверью. Подёргала ручку — закрыто. И только потом посмотрела на номер: 713. Она перепутала этаж. Алочка заторопилась обратно к лифтам, коридор казался бесконечным, стук каблуков неправдоподобно громким. Лифты не работали. Аллочка недоверчиво потыкала в кнопки несколько раз. Потом прошла в сторону лестницы. Из одного из кабинетов раздался вскрик. Аллочка толкнула дверь, та открылась. Неохотно, со скрипом. На полу лежал мужчина. Кто-то в чёрном плаще, с надвинутым на лицо капюшоном наносил ему удары ножом. Аллочка попятилась, но внезапно поняла, что мужчина на полу — Ромка, и подалась вперёд. В этот момент наносивший удары распрямился, скинул капюшон и отвёл упавшую на лицо каштановую прядь волос. Аллочка увидела саму себя и закричала.
— Алька, проснись, Алечка, — тёплые сильные руки обхватили надёжно и крепко. «Сон, всего лишь сон», — подумала Аллочка, но взглянула на Ромку и прошептала:
— У твоей смерти моё лицо.
Роман на секунду напрягся, затем вздохнул и произнёс:
— Если ты меня немедленно не покормишь, так и будет. Сегодня опять без обеда.
— Ой, Ромка, я сейчас, — подхватилась Аллочка. 

***

Поездка в лагерь оказалась кстати. Уже на второй день — первый давался на обустройство — Яна и Антошка активно участвовали в подготовке к концерту в честь открытия смены, на время позабыв неприятности. Вот где пригодилась работа аниматором. Несколько номеров, предложенных Яной, были приняты вожатыми на «Ура». Возникла небольшая проблема — найти на одну из ролей мальчика посильнее. Перед обедом Яна заметила оживление и шушуканье среди вожатых — студенток педколледжа и беготню девочек из старшего отряда. Оказалось, в лагере будут отдыхать юные спортсмены, футболисты. Согласно «разведданным» возраста пятнадцати-семнадцати лет.  Их прибытие ожидалось перед обедом. Автобус со спортсменами действительно подъехал к воротам, когда отряды шли в столовую, дружно крича:
Раз-два, мы не ели,
Три-четыре, есть хотим,
Открывайте шире двери,
А то повара съедим.
Увидев прибывших, какой-то шутник из третьего отряда добавил:
Футболистами закусим,
Тренерами заедим.
Яна увидела среди спортсменов Владика и радостно улыбнулась – вопрос с исполнителем мужской роли был решён.
А вечером весь лагерь следил за приключениями Кикиморы, в исполнении Яны, и мальчика Пети, в исполнении Владика. Когда же мальчик Петя снял с плеча сумку, раскрыл и оттуда выскочил домовёнок Антошка, зрители охнули от удивления, а потом дружно захлопали. В представлении были и Баба Яга, и Кощей, и Леший, и Человек-паук, но больше всего детям понравились Кикимора и домовёнок. После представления все зрители разбежались по корпусам, готовиться к дискотеке. Яна быстро смыла аквагрим, помогла отмыться брату и отправила Антошку переодеваться. Сама осталась убирать реквизит и костюмы, отпустив вожаток. Яна понимала, что девушкам нужно нарядиться, накраситься. Она же собиралась просмотреть книжку по оригами, хотелось на первом занятии кружка и заинтересовать детей, и не отпугнуть сложностью. В «вожатскую» заглянул Владик.
— Янка! Ты чего не собираешься на дискотеку? Там ребята из моей команды с тобой познакомиться хотят.
Владик встал, опершись рукой о косяк. Под этой рукой всунулась голова Антошки:
— Янчик, нужно поговорить. Пошли.
Яна повесила последний костюм и сказала:
— Заходи.
— При нём нельзя, — Антошка ткнул пальцем во Владика.
— Слышь, малой, не порть сестре личную жизнь, — Владик сделал вид, что хочет Антошку поймать, мальчишки затеяли возню у входа. Яна оттеснила их, вышла и закрыла дверь на ключ.
— Пошли, Антош. Владик, я позже подойду. Наверное, — и, взяв брата за руку, Яна направилась к воротам. Там была удобная беседка.
— Янка! Обязательно приходи, — крикнул вслед Владик.
Когда устроились на лавочке в беседке, Антошка спросил:
— Яна, чтобы кому-то понравиться надо встречаться, вместе гулять?
— Конечно, надо, — Яна улыбнулась про себя. Похоже, братик уже приглядел девочку из отряда.
—  Я так и думал! — воскликнул Антошка. — Маме и дяде Петрову нужно встретиться. Янчик, у меня есть его номер. Он мне, когда ещё Коляна не убили, номер в мобилку вбил и сказал: «Звони, если что». Ты ему позвонишь, скажешь, я сбежал из лагеря, поехал к маме, а дома никто не отвечает и мамы нет. Дядя Петров приедет к маме, и они вместе будут искать меня. Правда, здорово?
— Нет, Антоша, не здорово, — Яна строго посмотрела на брата. — Только представь, как мама будет волноваться! Так нельзя делать.
— Да, нельзя, а если мама опять приведёт урода, его что, как Коляна травить крысиным ядом? — надулся Антошка. Яна побледнела и схватила брата за плечи:
— Тошенька, что ты сказал про яд? Кого ты травил?
Под напором сестры Антошка рассказал:
— Ты в поход ушла, мама на работу, а Колян на рыбалку собрался. Я ему на удочках леску порезал. Он увидел, меня за ухо дёрнул больно, и стал новую леску прилаживать, запасную. И заорал, чтоб он меня не видел. Я на кухню. Ухо болит. Обидно. Увидел на столе фляжку Коляновскую с водкой. А у нас под раковиной в пакете яд крысиный, маме дал кто-то мышек травить. А ты же сама Коляна крысой назвала, когда он у тебя из сумки деньги стырил. Я из фляжки немного отлил в раковину и порошок туда засыпал. Порошка немного было. Потом кино про милицейских вспомнил. Там про отпечатки говорили. Я вытер фляжку полотенцем, — дальше Антошка с какой-то обидой добавил: — А Коляна ножом убили.
Яна обняла брата. Она вспомнила, как сама побоялась признаться, что Николай ей знаком. Побоялась, что подумают на неё.
— Антоша, никогда так больше не делай, — попросила она брата.
— Конечно, не буду, яд ведь кончился. Янчик, пошли на дискотеку, слышишь, музыку включили. Мне в отряде девочка понравилась, Дашей зовут.
Антошка соскочил с лавочки и потянул за собой сестру.

***

Мамочка! Не могу вспомнить твоё лицо. Иногда в своём отражении в зеркале пытаюсь увидеть твои черты. Не вижу. Мы не похожи.
Скоро рассвет. По подоконнику стучат капли дождя. Шепчу потихоньку: «Дождик, дождик, пуще, будет травка гуще», и словно наяву слышу твой звонкий смех.

Глава восьмая. Свет вдали

Стук капель о подоконник не давал уснуть, к тому же стало холодно. Соня включила ночник, встала с кровати и, закутавшись в простыню, подошла к окну. Закрыв створку, собралась снова лечь, но, увидев отражение в стекле, замерла. Она выглядела так же, как и пять лет назад, в сауне. Только тогда она была длинноволосой блондинкой и откликалась на имя Сандра…
После четвёртого курса универа она попала на двухнедельную практику в крупную фирму. Штатный психолог быстренько ввела практикантку в курс дела и благополучно отбыла в отпуск. В первый день самостоятельной работы Соня перебирала индивидуальные психологические карточки сотрудников и обдумывала, с какого отдела начать диагностику. В кабинет зашёл владелец фирмы, молодой мужчина лет тридцати пяти. Он попросил Соню провести беседу с пятью соискателями и дать заключение, кто больше подходит на должность регионального менеджера отдела продаж. Соня расстаралась. Так получилось, что её выбор совпал с мнением Андрея, так звали главу фирмы, он пригласил девушку в ресторан. И с этого начался их бурный роман. Андрей снял для Сони квартиру, куда она с удовольствием перебралась из надоевшей общаги. Первое время всё было, как в сказке. Андрей задаривал юную любовницу подарками, тогда он и стал называть её Сандрой. Они ездили отдыхать в Индию, в Турцию, в Венецию. После института Соня на работу не устроилась. Ведь любимому хотелось, чтобы в любой момент, когда удастся вырваться с работы или от семьи, любовница была наготове. Соня настолько влюбилась, что готова была умереть за любимого, впала в зависимость, сходную с наркотической. И тогда Андрей начал подкладывать её нужным людям. Сейчас, спустя годы она удивлялась, как любовнику так удавалось манипулировать её чувствами и поступками, словно рыбаку рыбу водить, то натягивая, то ослабляя леску. Андрей часто заводил речь о своём возможном разводе и женитьбе на Соне. Говорил так убедительно, словно сам себе верил, и Соня верила… безоговорочно.
Как-то раз неофициальная встреча с одним из поставщиков, которого ей предстояло ублажить, проходила в сауне Они всей компанией: Андрей, Соня, Поставщик, девочки, предоставляемые сауной клиентам, сидели у бассейна, когда появились люди с оружием, в камуфляже, масках и открыли стрельбу. Последнее, что запомнилось — резкая боль в голове и визг одной из девушек. Соня единственная выжила. Как потом объяснил врач, ей повезло: пуля, попав в голову, прошла через мягкие ткани по касательной к черепу, Соня потеряла сознание, и её посчитали убитой. Выписали девушку быстро. Но ранение не прошло без следа. С тех пор у Сони иногда случались приступы ярости, и необходимо было что-нибудь порвать, разбить, кинуть, чтобы успокоиться. Следствие по делу об убийстве в сауне вёл Роман Комаров. Встречаться они стали через полгода от начала знакомства. Узнав, что Ромка переводится в другой город, Соня решила ехать с ним, чтобы начать всё с чистого листа. Они приехали на новое место, Соня удачно устроилась на работу в школу, сняли квартиру. Однако жить на общей территории оказалось невозможно из-за схожести характеров, и, промучившись около года, они разбежались. Хотя изредка встречались, чтобы «тряхнуть стариной». А Соня решила, что выйдет замуж за спокойного, слабохарактерного мужчину. Учитель информатики из её школы подходил идеально. Выбрав Егора умом, она и не заметила, как влюбилась. И с каждым днём влюблялась всё больше. Егор пока сопротивлялся, но и Соня не торопилась. Как иногда цинично говорила она самой себе: «Нельзя спугнуть дичь раньше времени». Успокоенная мыслями о Егоре, Соня улеглась и крепко уснула.

***      
 
Егор потянулся, откинувшись на спинку компьютерного кресла и, крутнувшись, легко соскочил с него. Спать не хотелось, хотя всю ночь они переписывались с Анжелой. Из приоткрытого окна потянуло свежестью. Егор почувствовал, что волнуется, так, как никогда раньше. Днём ему предстояло знакомство с Анжелиной роднёй. Будет официально просить руки своего Рыжика. Сам настоял и теперь сам же нервничал. В первый раз так полюбил. С Анной было другое, здесь же, помимо любви, было и чувство ответственности, потребность опекать, баловать, холить и лелеять.
Отношения дальше объятий и поцелуев пока не продвинулись. Он берёг свою девочку, думал, Анжела, в силу своей неопытности, не замечала, как действуют на него её прикосновения, и чувствовал, что вряд ли долго продержится. Тут Егор ошибался наполовину. Анжела действительно не имела опыта в отношениях с парнями, но о своём влиянии на любимого знала прекрасно. И даже иногда озорничала, присаживаясь на колени или якобы случайно прижимаясь грудью к его руке. В такие моменты в самой девушке просыпались неведомые раньше желания и… чувство опасности, заставлявшие сердце учащать ритм.
Когда уже днём Егор собирался, зазвонил сотовый. Он взял телефон одной рукой, второй пытаясь попасть в рукав рубашки и, не глядя на дисплей, сказал:
—  Рыжик, солнышко, я уже почти готов.
— Что это ты ещё за Рыжика завёл? — Сонин голос заставил вздрогнуть от неожиданности, поэтому Егор ответил резче, чем хотел:
— Соня, по-моему, я имею право на личную жизнь и не должен перед тобой отчитываться.
Егор нажал отбой и кинул телефон на стол. Он снова зазвонил. На этот раз Егор глянул на экран, там высветилось: «Рыжик».

***

Иван Вересов с удовольствием вёл новенькую «Мазду», купленную в кредит. По мнению оперативника, поездка в соседнюю область была, в общем-то, ни к чему, но Петров настаивал на проверке факта на месте. Сергею позвонил знакомый опер и сообщил, что был лет 15 назад случай, где фигурировали бусы. Но это был суицид. Повесился воспитатель детского дома. Тогда даже дело открывать не стали. Знакомый Петрова ещё сказал, что сам он будет в отъезде, но договорился о встрече с директором детского дома. Она в то время была воспитанницей того же заведения. Полицейских поразило имя директрисы: Лусия Агустовна при русской фамилии Иванова.
— Наверняка, дитя дружбы народов. Папуля спортсмен с международной спартакиады или студент зарубежный, — предположил Сергей и тут же принялся жаловаться на то, что машина его что-то барахлит. И как бы не заглохла на полдороге. Ваня манёвр прекрасно понял, и попытку напарника откосить от поездки оценил, но мысль о возможности обкатать свою «ласточку» заставила сказать:
— Да я смотаюсь. Езды часа три в один конец, дороги хорошие. За день обернусь.
На территорию детского дома заехать разрешили. Охранник посоветовал поставить машину около его будки и показал куда идти. Иван, заметив двух мальчишек, увлечённо споривших о марке его «ласточки», умному совету внял и зашагал в направлении административного корпуса, двухэтажного здания старой постройки. В приёмной его встретила хорошенькая юная секретарша. Она попросила подождать, пока закончится совещание. Ваня присел в кресло. Ждать пришлось недолго. Минут через десять дверь директорского кабинета открылась и из неё вышли женщины разных возрастов. Они проходили мимо оперативника и бросали на него любопытные и, как Ивану показалось, насмешливые взгляды. Причину проанализировать не удалось. В дверях кабинета показалась ещё одна женщина. Иван вскочил с кресла, ему почему-то захотелось вытянуться во фрунт и щёлкнуть каблуками. «Кармен, реально — Кармен», — успело мелькнуть в голове. Красавица-испанка, чью сексуальность только подчёркивали классический деловой костюм, и строгая причёска, с непокорным выбившимся и падающим на лоб локоном.
— Здравствуйте, мне звонили насчёт вас, проходите, — глубокий грудной голос Ивана добил, что-то промямлив, он двинулся к кабинету. Директор же обратилась к секретарше: — Леночка, можешь быть свободна, сегодня ты мне больше не понадобишься. Она повернулась и зашла в дверь, позволив Ивану полюбоваться своими формами сзади. «Дженифер Лопес умерла бы от зависти», — сражённый наповал оперативник последовал за Лусией Агустовной, и присел на указанный стул. Краем уха Иван слушал о том, как воспитатель был найден повесившимся. Никто не удивился, ведь за неделю до этого трагически погибла одноклассница Лусии, к которой воспитатель неровно дышал, во всяком случае, так считали. Он не смог перенести. А бусы на его шее принадлежали погибшей девушке. Иван не спросил, как погибла девушка. История пятнадцатилетней давности волновала его неизмеримо меньше, чем прелести красавицы-директрисы. Белая блузка подчёркивала смуглость кожи. Случайно, а может и не случайно, расстёгнутые верхние пуговицы слегка приоткрывали потрясающую грудь.
— Курить хочешь? — неожиданно перейдя на «ты» спросила Лусия. Иван кивнул, забыв, что не курит. Директриса быстро скользнула к двери, закрылась и, достав пачку сигарет, с наслаждением затянулась. Протянула пачку Ивану, тот, как загипнотизированный, достал сигарету.
— У нас курить строго запрещено, — озорно блеснула глазами Лусия. — Вот, прячусь. Лет пять назад мальчишки курили в подвале, весь архив сгорел. Хорошо, на другие здания пожар не перекинулся. Так что, других очевидцев той истории с воспитателем вряд ли найдёшь. А класс наш после выпуска разъехался, как-то потеряли друг друга. Забылась дружба детская.
Иван кивал, не отрывая взгляда от чёрных блестящих глаз. Лусия затушила свою сигарету и припала к губам Ивана в страстном обжигающем поцелуе.

***

Мамочка! Та старая детдомовская история всплыла. Звонила Люська и сообщила, что приехавший расследовать мальчик оказался прелесть каким наивным и поверил всему. Это хорошо. Зачем напрасные жертвы. Зачем кому-то знать, как был приговорён нашим классом воспитатель, изнасиловавший и убивший Ольку. Как мы его вычислили по спрятанным Олькиным бусам и привели приговор в исполнение. Тогда-то мне пришла мысль собрать свои бусы. И зачем кому-то знать, что детдомовцы никогда не забывают ни своих друзей, ни своих врагов.    

Глава девятая. Происшествия

Комаров на работу припоздал. Еле заставил себя подняться, тяжело вторую субботу подряд дежурить. Черти надоумили областное начальство проводить операцию «Антитеррор». Около отделения столкнулся со злым Петровым, курящим на крыльце. После рукопожатия спросил:
— А ты что здесь? Иван же должен был выходить.
Сергей сплюнул и швырнул окурок в урну.
— Позвонил вчера и просил заменить, говорит поломка у него, застрял дня на два. Чувствую — свистит раком, машина-то новая. Видать, девчонку какую-то снял, гад! По нашему делу — пустышка, зря ездил. Хорошо, что дежурство не суточное, а двенадцать часов.
В дверь высунулся дежурный сержант:
— Группа на выезд. Ограбление на проспекте Мира, 19.
— Это обменник что ли? — уточнил Роман.
Сержант кивнул и исчез за дверью.
Решили подождать остальных на улице. Следователь поинтересовался:
— А что злой такой? Вересов за тебя следующее отдежурит.
— Свиданка сорвалась. Через сайт познакомились, сегодня днём должны были в реале встретиться.
— А сразу в реале нельзя знакомиться? — Комаров удивился. На его взгляд, Сергей был вполне симпатичный.
Петров пожал плечами и достал новую сигарету. Пока он прикуривал и дымил, отвернувшись в сторону, Роман вспомнил ходившие об опере слухи. Поговаривали, что года три назад от Сергея ушла жена. Ушла по-мужски, оставив супругу квартиру, машину, двоих детей и собственную больную мать. В таких условиях действительно со знакомствами не разбежишься. Чтобы сгладить неловкость, Роман решил сменить тему, но не успел, во дворе появились остальные члены группы. Дежурили эту субботу эксперт Елена Иосифовна, высокая, сухощавая и педантичная, и лопоухий смешливый сержант с овчаркой по кличке Тайна. Роман отметил про себя, что уже какое дежурство: если повезёт с экспертом, то засада с кинологом или, как сегодня, наоборот. Иосифовна своей дотошностью и правильностью святого выведет. Хотя, надо отдать должное, благодаря такой дотошности раскрыли несколько дел. Комаров должное отдал, но легче от этого не стало. 
И ведь не обманули предчувствия. И оперативные действия провели: опросили перепуганных работниц обменника, пришедшего в себя после удара грабителями охранника, нашли свидетеля, сумевшего внятно объяснить, на какой машине были налётчики, связались с ГИБДД, объявили план-перехват. А эксперт всё возилась — улики собирала. Тут сотовый Романа зазвонил — майор Гарич. Лично. Комаров послушал немного и удивлённо спросил:
— Как маньяк? — затем отодвинул телефон от уха, спасая барабанные перепонки от ругани начальства, и добавил: — Да понял, понял. Выезжаем.

*** 

Аллочка вздрогнула от звонкого голоса:
— Здрасте, Алла Андреевна!
Она словно очнулась и, посмотрев на приветливо улыбающуюся Анжелу, ответила:
— Здравствуй.
— А вы тоже к Егору… Сергеичу?
— Тоже, — машинально кивнула Аллочка, она сообразила, где находится: около дома Егорушки. Видимо, снова «накатило». Как Ромку на работу провожала, как пыталась Соне дозвониться — помнила. И всё, провал.
Они зашли в подъезд, лифтом пользоваться не стали — Егор жил на втором этаже.
— А мне Егор Сергеевич ноут налаживал, — объяснила Анжелка и вдруг воскликнула: — Ой, Алла Андреевна, кто-то перила кровью запачкал, не вляпайтесь.
Аллочка отпрянула от перил, посмотрела на руку. Нет, не испачкала, Анжела вовремя предупредила. Дошли до двери, стараясь не наступать на капли крови на ступеньках. Позвонили, затем Анжела постучала и пробормотала:
— Странно, договаривались же, — затем уставилась на дверную ручку, там тоже была кровь.
Анжела вытащила из сумочки ключи и, не обращая внимания на недоумение Аллочки, открыла дверь и кинулась в квартиру. Егор лежал посреди комнаты, лицом вниз. Из спины торчал нож. Анжела опустилась на колени и, пощупав Егору шею, обрадовано вскрикнула:
— Жив. Звоните в скорую, скажете: проникающее ножевое ранение, быстрее. И ментам.
Анжела схватила лежащую на стуле футболку и, обернув вокруг лезвия, плотно прижала, пытаясь остановить кровотечение.
— Нож вытаскивать нельзя, — сказала она словно сама себе. Аллочка диктовала по телефону адрес и не сводила глаз с белой перламутровой бусинки, примотанной к рукоятке ножа. Дежурный в полиции вначале вяло реагирующий на сообщение, оживился при упоминании о бусине. Позвонив, Аллочка без сил опустилась на диван, думая: «Господи. Пусть это сделала не я. Господи, пожалуйста». Перед самым приездом скорой, а следом и полиции, Егор ненадолго очнулся.
— Егорушка, миленький, кто тебя? — спросила Анжела и всхлипнула.
— Соня… — прошептал Егор и, с трудом выговаривая слова, добавил: — Не… плачь… Рыжик…
Аллочку накрыл вихрь эмоций: радость и облегчение: «Не я», недоумение, граничащее с шоком: «Соня?», удивление: «Егор и Анжела», догадка: «Соня узнала», слова подруги: «Егорушку я никому не отдам», метания: «Предупредить или нет? Но ведь она — подруга», озарение: «Значит, маньяк — это… Не может быть».
Дальше всё было как в тумане. Аллочка единственное осознала, ей повезло, что приехал Ромка. Опросили быстро и отпустили. Ромка, улучив минутку, извинился, что не может проводить, и отправил домой. Аллочка уже из дома позвонила Соне, предупредить. «Аппарат абонента выключен или вне действия сети», — сообщил ровный механический голос.

***

К концу дежурства Комаров даже успел настрочить отчёт. Нужно же было представить себя и опергруппу в выгодном свете. Обнаружили маньяка, как никак. Правда эксперт начала воду мутить, настаивала на тщательном анализе и сопоставлении серийных убийств. Но Роман быстро на неё Гарича натравил, а тот уже в высших кругах отчитался. Ну, Иосифовна и заткнулась.
Петров разговаривал по сотовому. Роман невольно стал прислушиваться.
— Да, Антоша, узнал… Знаю, что ты в лагере… Не хнычь, объясни по порядку… Так… А на домашний звонил?.. Домашний мама твоя на ночь отключает? Может, и сотовый отключила?.. Не может?.. Не расстраивайся, у меня через полчаса дежурство заканчивается, заеду к твоей маме… Да, да, обязательно тебе позвоню. Адрес напомни… И не плачь больше, всё хорошо будет.
— Это тот пацанчик, что на маме его жениться просил? — не удержал любопытства следователь.
— Ну, — кивнул Сергей. — Он из лагеря звонит, а мать не отвечает.
— Загуляла, — предположил Роман.
— Вряд ли, только мужик погиб. Не такая уж она конченая. Не везёт просто бабе, — заступился Сергей.
— Э, да ты на неё запал. На те же грабли наступать собрался?
— И что, — пожал плечами Петров.
— Ничего. Сейчас ты отец одиночка с двумя детьми, а будешь с четырьмя, — резюмировал Роман.
— Да ладно, там и не наклёвывается ещё ничего, а Антошке помочь нужно.
—  Ну-ну, помоги, — усмехнулся следователь.
С дежурства Роман вернулся поздно. Аллочка встретила сообщением, что Егора прооперировали, операция прошла удачно, врач сказал, что жить будет. После чего дрогнувшим голосом спросила:
— Соню… арестовали?
Роман отвёл Аллочку в комнату, усадил на диван, взял за руки.
— Алька, тут такое дело… как сказать-то… Мы не успели.
— Соня сбежала? — было видно, что Аллочка изо всех сил старается скрыть радостную надежду.
Роман собрался с духом и выпалил:
— Соня повесилась. На зеркале было губнушкой написано: «Я — убийца». Алечка, милая, успокойся, — он крепко прижал к себе плачущую Аллочку. — Мне тоже жалко. Но так даже лучше, чем арест, суд, большой срок. Она бы не выжила на зоне.
Спустя некоторое время, когда Аллочка пришла в себя настолько, что стала накрывать стол к ужину, Роман, сказал:
— Я знаю, это не ко времени, но… Алька, выходи за меня замуж. Ну а сейчас-то что плачешь?

***

Мамочка! Соню жалко, но она всегда была непоследовательной, с нестабильной психикой. Сначала всё спланировала и осуществила, замаскировавшись под меня, а потом, осознав чудовищность поступка, покончила с собой. Все уверены: Гламурный маньяк — это Соня. Пусть так и будет. Отложу сбор своей коллекции на пару-тройку лет. Придётся затаиться...

Эпилог

Аллочка погладила свой живот, почувствовав ладонью довольно сильный толчок. Скоро малыш появится на свет. Это будет мальчик. И пусть врач УЗИ и муж предрекают девочку, она мать и знает лучше. Беременность пошла на пользу, прекратились провалы памяти, пугавшие до жути. Аллочка с содроганием вспоминала время, когда считала себя способной на убийства. Подруга оказалась тем самым Гламурным маньяком, даже немного стыдно думать о тех радости и облегчении, что Аллочка испытала, узнав об этом… Ещё несколько толчков вывели из задумчивости, изжога заставила отправиться на кухню, размешать в стакане воды щепотку соды и сделать пару глотков, заглушивших жжение. Говорят, изжогой мучатся беременные, у которых малыши родятся с длинными волосами на голове. Аллочка ещё немного отпила из стакана и подумала, что у сыночка наверняка будет пышная и густая шевелюра. Прикрыв нос полотенцем, чтобы не ощущать запахи, открыла кастрюлю. Суп готов. Выключила плиту. Ромка на дежурстве, обещал заглянуть на обед. Вот пусть сам себе и накладывает еду. В книжке для будущих мам написано, что женщины не переносят запахи только в первой половине беременности. Наверняка мужик такую чушь сочинил. У Аллочки, чем ближе к родам, тем эта непереносимость становилась сильнее. И больше всего, до отвращения, раздражал запах собственного мужа. Она скрывала это, как могла. Удалось отправить Ромку спать на диван, под предлогом, чтобы во сне не задел её живот. Хорошо ещё, что в той же книжке рекомендовано избегать близости последние два месяца перед родами. Аллочка выторговала ещё месяц, якобы для страховки. Но всё равно изредка появлялось дикое раздражение на то, что ребёнок общий, а все неудобства испытывать только ей. А Ромка… так и хотелось чем-нибудь запустить в его довольную физиономию. А тут ещё звание капитана получил и в скором будущем майора светит. Раздался скрежет замка в ключе и шум открываемой двери:
— Алька! Я пришёл. Я вам с малышкой апельсины купил, как ты просила. Эй, ты где? — Ромка немного задержался в коридоре, разувался и снимал куртку, и зашёл на кухню. — Вот вы где, мои девочки.
Он чмокнул жену в щёку, сунул ей пакет с апельсинами и отправился мыть руки. Аллочка засунула апельсины в холодильник, достала тарелку, ложку, хлеб, половник. Наливать суп она не стала. Ромка снова появился на кухне.
— Алька, может, покушаешь со мной?
Аллочка отрицательно покачала головой и быстро вышла в коридор, чтобы не вдыхать раздражающие запахи. Проходя мимо вешалки, она заметила висящую под курткой кобуру с пистолетом. Невольно задержала шаг и почувствовала аромат духов. Чужих духов. Не веря себе, подошла к вешалке и принюхалась. Так и есть, аромат шёл от одежды мужа. Дикая ярость захлестнула с головой, в глазах потемнело, руки сами потянулись к кобуре и достали пистолет. Так, где там предохранитель. Щелчок. Пистолет удобно лёг в руку, палец подрагивал на спусковом крючке.
— Алька, пойдём, я тебе тоже налил супчика, ну, через «не могу».
Ромка вышел в коридор и замер, увидев жену, стоящую боком с пистолетом в руках, словно целящуюся в его куртку.
— Алька, это не игрушка. Дай сюда, — он шагнул вперёд и протянул руку. Аллочка резко повернулась, раздался выстрел. Ромка упал на спину, на его груди расплывалось тёмно-красное пятно. Аллочка кинулась к мужу, откинув пистолет. Он снова выстрелил, пуля отрикошетив от стены, попала в зеркало, осыпавшееся градом осколков. Ромка ещё дышал, с трудом. Увидев склонившуюся над ним жену, улыбнулся и произнёс:
— Я… в домике… мамочка.
Из угла рта потекла струйка крови. Глаза так и остались открытыми, дыхание прекратилось…
Аллочка сидела на коленях около тела мужа и раскачивалась из стороны в сторону.
Она не реагировала ни на звонки, ни на взломавших дверь полицейских, ни на медиков, только без конца повторяла:
— У твоей смерти моё лицо… У твоей смерти моё лицо…