Глава третья. Дочки-матери
От школьного двора Яна пошла вместе с Данькой и Владиком, они жили через два дома от неё. Одноклассники пытались Яну развеселить, не привыкли видеть девушку такой задумчиво-печальной. Им почти удалось. И она даже улыбнулась на рассказ Владика.
— Прикинь, мы раков у берега под камнями искали, а мне захотелось просто в реку посветить. Посветил, а там два огонька зелёных горят и ко мне движутся. Я как отпрыгну от берега, за траву зацепился и со всего размаха на пятую точку приземлился. Фонарик выронил, он куда-то укатился. А тут ещё Пашка с дядей Витей отошли. И вдруг вой раздался от палаток, словно волк голодный или, там, оборотень. И рядом, над ухом такой же. Глядь, а это Пашка стоит и завывает. Они-то с отцом засмеялись, а мне не до смеха было. Только потом узнал, что у рыб глаза ночью светятся, а выл у палаток Игорь. Ян, может, тебя до квартиры проводить, а то у вас вечно темно на первом этаже? — поинтересовался Владька. Тут он был в курсе, сам лампочку на днях вывернул, чтобы под лестницей с Олькой, Янкиной соседкой по подъезду, без помех целоваться.
— Нет, спасибо, — Яна ещё раз улыбнулась и, посмотрев в сторону дома, добавила: — О, братишка меня ждёт, побегу. Пока!
У подъезда её действительно ждал Антошка, шустрый первоклашка-брат.
— Что случилось? — спросила Яна, хотя она уже прекрасно знала что.
— Янчик! Коляна мамкиного заколбасили. Только ты при маме не радуйся. Я сказал, что хорошо, теперь никто драться не будет, так она меня обозвала этим, игаистом, и гулять отправила. А я кушать хочу, — доложил Антошка.
— Пойдём, черепашка-ниндзя, покормлю! — Яна обняла братишку за плечи.
Когда они зашли в квартиру, мать встретила причитаниями:
— Доченька, горе-то какое, Коленьку убилиииии. Яночка, нужно в морг ехать, опознать. А как я одна? Собирайся, поехали.
— Мам, нужно Антошку покормить, да и я бы тоже поела. У нас есть что перекусить? — спросила Яна.
— А, эгоистка неблагодарная, — взорвалась мать. — Ты никогда Колю не любила. Из-за тебя я на Коленьку заявления писала. Значит, тогда ты не ленилась до полиции меня провожать, а в морг, видите ли, кушать захотела.
— Понятно, ничего нет, — констатировала Яна, — пойду быстро яичницу с колбасой сделаю.
— А яиц нет, Коленька их все отварил и с собой взял. И колбасу тоже. Коленькааа, — мать сделала попытку вновь заплакать, однако Яна была настороже:
— Мам, тебе в морг ехать, а у тебя глаза будут красные и нос распухший.
— Ой, правда, — мама кинулась в ванну приводить себя в порядок.
Яна с Антошкой прошли на кухню. Там девушка поставила чайник. Заглянула в пустой холодильник. С досады шлёпнула дверкой, двинулась к шкафу и споткнулась о походный рюкзак. Торжествующе достала оттуда лапшу быстрого приготовления, банку паштета и хлеб. Утром из-за суматохи с трупом не завтракали, вот продукты и остались, а она про них и забыла.
— Живём, Антошка, — подмигнула она брату, вручая ему сделанный наспех бутерброд. — Жуй пока, сейчас лапшу заварим. А к ужину сходим в магазин купим что-нибудь.
Яна сделала ещё два бутерброда: себе и маме. Та, приведя себя в порядок, заскочила на кухню и стала стоя жевать всунутый ей в руку дочерью бутерброд.
— Куда, на ходу! Присядь, сейчас чаю налью, — засуетилась Яна. Она налила послушно опустившейся на стул маме чай, и заварила лапшу себе с братом. Мама фаст-фуд не признавала, предпочитая приготовленную Яной еду.
— Ма, давай я с тобой в этот, как его, морг, поеду. Там ведь мертвяки, а Янчик их боится. А я не боюсь, даже зомби не боюсь! — неожиданно заявил Антошка.
— Одна схожу, раз дочь только о себе думает! — с пафосом произнесла мама и ушла в коридор наводить макияж. — Ну как? — заглянула она на кухню. На голову она повязала чёрный шарфик. Несмотря на траурный цвет, шарфик смотрелся кокетливо и маме шёл, делая её моложе и как-то беззащитней.
— Ты красавица, мамочка! — искренне сказала Яна.
Когда мать ушла, Яна с братом пошли в свою комнату.
— Антошка, доставай, — скомандовала девушка. Брат из дальнего угла шкафа извлёк старую пластиковую коробку с конструктором Лего. Это был тайник, где Яна хранила заработанные деньги. Уже год она подрабатывала аниматором в детском кафе. Ей помогла туда устроиться школьный психолог Софья Игоревна. Девушке было интересно работать с детьми, к тому же хозяин кафе разрешил приводить с собой Антошку. После школы её пообещали оформить, как положено, на полный рабочий день, но при условии, что девушка поступит на заочное отделение педагогического университета.
Мама о том, что дочь подрабатывает, не знала. Брат и сестра молчали, как партизаны. Боялись, мама выманит деньги и купит какую-нибудь чепуху. Так уже было, когда после девятого Яна работала озеленителем по программе «Подросток», проводимой Городским Союзом Молодёжи. А деньги были нужны на дорогу, на школьную столовку, на всякие взносы, да и частенько просто на продукты. Тайник же был от маминого сожителя. У того имелось просто чутьё на деньги, ни в карманах, ни в сумочке оставлять было нельзя. В вещах запросто мог порыться, а вот к игрушкам интереса не проявлял.
Яна пересчитала деньги, часть взяла, остальные снова уложила на дно и сверху засыпала детальками конструктора. Протянула брату.
— Думаешь, мама нового урода скоро приведёт? — спросил Антон.
— Антоша, — укоризненно протянула Яна, хотя, что скрывать, именно об этом она и думала. — Сейчас идём работать, а на обратном пути в магазин заглянем. А, может, там же, в кафе пиццу купим. У нас в кафе самая лучшая в городе пицца, и своим работникам скидка.
— Ура! — подпрыгнул Антошка.
***
Аллочку разбудил звонок в дверь. Она и сама не заметила, как заснула. Пришла домой, искупалась, прилегла на диван посмотреть телевизор, на секундочку прикрыла глаза… Когда шла к двери, кинула взгляд на будильник. Ничего себе «секундочка» — длиной в два часа. Соня, как обычно, не вошла — ворвалась в Аллочкино жилище. Этакий сгусток энергии.
— Алька! Ты что, забыла, мы на День города идём. Ты я и Егорушка. Никаких отговорок. Собирайся. Наш рыцарь через полчаса явится.
Соня скинула туфельки и всунула ноги в забавные тапочки с собачками, приобретённые хозяйкой специально для подруги. Тапочки для Егора стояли тут же, рядом с порогом. Так сразу повелось, что собирались у Аллочки. Кажется, потому, что у Аллочки была собственная квартира, а у Егора и Сони съёмные.
— Может, вдвоём сходите, — попытка увернуться номер раз была подавлена в зародыше.
— Ты что, не хочешь моего счастья? — вопросила Соня, трагически изогнув брови. — Егорушка вдвоём со мной не ходит, боится за свою непорочность. Правильно делает, что боится.
Аллочка помимо воли рассмеялась. Потом вспомнила, что не поделилась новостями:
— Сонь, у нас в походе…
— Знаю, всё знаю. Представляешь, а мы с бывшим решили время вместе провести. И там же, не очень далеко от вас у реки отдыхали. Хорошо так отдыхали, плодотворно. Даже если убийца рядышком бы прошёл, не заметили бы. Жаль, пришлось рано вставать. Только Егорушке об этом ни-ни! И не смотри так. Егорушка — это святое, а бывший — для здоровья. А ты что стоишь? Бегом собираться.
Пока Аллочка собиралась, Соня сидела, развалившись на диване, и щёлкала пультом телевизора, переключая программы.
— Ты бы хоть кота завела, — заметила она Аллочке.
— А что сама не заведёшь? Ты же любишь кошек, — Алочка отвлеклась от причёски, застыв с массажкой в руке.
— Ты не отвлекайся! У нас с кошками любовь не взаимная, они почему-то на меня шипят и норовят оцарапать. Да, у меня же для тебя есть подарок — чётки. Сама нанизывала, держи, — Соня достала из сумочки чётки из бусин янтарного цвета.
— Какая прелесть! Спасибо, — Аллочка попробовала перебирать чётки, — какие приятные на ощупь и, кажется, действительно успокаивают.
— А то! — довольно улыбнулась Соня. Её увлечением было плетение из бисера и изготовление бижутерии. К каждому своему и к большинству Аллочкиных нарядов она смастерила очень оригинальные украшения.
Пока Егора не было, приятельницы подошли к большому зеркалу и остались довольны отражением. Обе высокие, стройные. Только Аллочка более женственная, с каштановыми волосами до плеч и чайного цвета глазами, а Соня спортивная, со стильной стрижкой, голубоглазая. Волосы Соня красила часто, и в последнее время ходила брюнеткой.
Егор пришёл без опоздания. Было видно, что ему стоило большого труда оторваться от компьютера. Но он знал, что если Соня задумала прогулку, нужно идти. Иначе не будет покоя от звонков, сообщений по электронной почте и, как апофеоз, стука в железную дверь, ставившего на ноги весь подъезд. Единственное, что удалось отвоевать, то, что ходили втроём. Соня была права, Егор опасался её энергии, как любой здравомыслящий человек опасается торнадо или цунами.
До представления на площади оставалось время, решили зайти в детское кафе и поесть пиццы, которой это кафе славилось. Нашёлся свободный столик на «взрослой» половине. Здесь проводили время родители, пока их чада весело играли на половине «детской». Часто в кафе заходили и без детей, очень тут было уютно и весело. Пока ждали заказ, на детской половине наступил перерыв в представлении. Юные посетители уселись за столы и с аппетитом поглощали сладости.
К столику, где сидели учителя и психолог, подошли клоунесса с клоунёнком. Они держали в руках длинные шарики.
— Рады приветствовать вас в нашем кафе, — клоунесса сделала книксен, а клоунёнок поклонился. Затем они быстро и ловко стали сворачивать шарики. В итоге Аллочка получила цветок, Соня лебедя, а Егорушка пуделя. Клоунесса помахала рукой и, схватив клоунёнка за руку, побежала к детям.
— Спасибо, Яна, — только и успела сказать Аллочка.
Егорушка, повертев в руках пуделя, проявил чудеса догадливости:
— Это же Яна из десятого «Б» и брат её. Антошка, кажется.
Соня кивнула:
— Такие дети замечательные у такой отвратительной матери. Только и мысли, что о нарядах, да мужиках. Сожителей находит — один мерзостней другого. Да, я вам уже рассказывала.
Аллочка вздохнула:
— Я предложила освободить Яну от сборов в фонд класса, школы. Она отказалась. И за Антошку она из своих денег платит. Меня давно, ещё перед зимними каникулами, Антошкина учительница выловила, спросила, нормальная ли у Антона мама. Оказывается эта кукушка, когда на собрании стали обсуждать новогодние подарки, где лучше закупать, какие призы для детей сделать на утренник, заявила: «у меня этим дочь занимается, а мне некогда», — и упорхнула.
— Похоже, у них в семье: роль взрослого у Яны, — задумчиво произнёс Егор.
***
«Похоже, у них в семье глава — эта школьница», — подумал Комаров. Днём в понедельник, пригласив для беседы потерпевшую и свидетелей по новому делу, следователь с удивлением обнаружил, что ему общаться с десятиклассницей Яной намного проще, чем с её мамой.
Сожительница убиенного гражданина Вялых обладала врождённым кокетством и на всех лиц мужского пола делала стойку, как гончая на дичь. Разговаривать по существу с ней было бы невозможно, если бы не сидящая рядом дочь, изредка касающаяся маминой руки. Так мадам даже прикрикнула на девчонку: «Нечего меня дёргать», — и тут же с улыбкой на лице повернулась к Комарову. А вопрос следователя Яне, почему та не призналась, что убитый являлся сожителем её матери, вызвал взрыв эмоций у последней.
Она, как драматическая актриса заломила руки и прошептала:
— Ты знала и не сказала, ты, — раздался сдавленный всхлип.
Комаров даже растерялся, но девчонка быстро привела родительницу в чувства:
— Мам, тушь потечёт, у тебя сегодня не водостойкая.
И ответила на вопрос:
— Я мертвецов боюсь, поэтому даже не подошла посмотреть. А когда он к костру подходил, я в палатку забиралась за курткой. Ещё подумала, голос знакомый, а потом решила, что показалось.
Девушка смотрела честным, немного наивным взглядом, но Комаров почувствовал, что она сказала неправду. Следователь окинул взглядом хрупкую невысокую фигурку и решил в дебри не углубляться. Не важно, почему девочка обманывает, в подозреваемые не годится — убить она чисто физически не могла. А, может, просто боится, что на неё подумают.
Тут Комаров с содроганием вспомнил утреннее совещание. Таким злым майора Гарича он ещё не видел. Тот потрясал перед подчинёнными свежим номером «Сплетника», скандальной городской газеты, в котором на первой странице была статья о Гламурном маньяке и о попытках внутренних органов это дело скрыть. Статья была подписана Виктором Савельевым. Причём журналист обещал читателям провести независимое расследование. Гарич переключился на Комарова, и следователь узнал о себе много нового. Начальник бушевал около часа. Потом стали говорить по последнему делу. Комаров попросил, чтобы ему в группу дали оперативных уполномоченных Сергея Петрова и Ивана Вересова. Кстати, они должны уже скоро подойти.
— Что вы говорите? — задумавшись, Комаров пропустил реплику мадам.
— О, доблестного следователя что-то заботит? — начала, было, та, но вмешалась Яна:
— Мы можем идти? А то брат во дворе ждёт.
— Да, да, конечно, — Комаров подписал повестки. Когда мать с дочерью вышли, следователь почувствовал, что ему срочно нужно на воздух.
Он даже обогнал своих посетительниц. Около крыльца оперуполномоченные разговаривали с худеньким пацанёнком.
Комаров поздоровался за руку с Петровым и Ваней, протянул руку и мальчишке.
— Антон, — представился тот, пожав руку.
— Антоша, пойдём, — раздалось от крыльца.
Мальчик пошёл к маме с сестрой, но вернулся к полицейским и сказал:
— Дядя Петров, женись на моей маме, а то она опять приведёт какого-нибудь урода, снова будем по соседям ныкаться. Мама у нас красивая, добрая. Только ей это, — Антошка запнулся, а затем старательно воспроизвёл слышанные от кого-то слова: — по жизни с мужиками не везёт.
Трое взрослых мужчин растерялись от слов ребёнка. Первым опомнился Ваня:
— А что это сразу Петров, может, я подойду или следователь?
— Не, вы не подойдёте, — прозвучал серьёзный ответ. — Ты… вы — молодой, а у него, — мальчик показал пальцем на Комарова, — глаза недобрые. Дядя Петров, обещай, что подумаешь. Договорились.
— Договорились, — наконец, смог выговорить нечто членораздельное Сергей. Он смотрел вслед убегающему Антошке. А Комаров долго ещё не мог успокоиться:
— Нет, ну, почему, если с детьми не сюсюкаешь, сразу глаза, видите ли, недобрые.
***
Мамочка! Если бы ты знала, как тяжело далось мне решение оставить в живых эту тварь, не достойную своих детей, не достойную святого имени: Мать. Складывалось всё удачно. Кто-то облегчил мою задачу, вывернув лампочку на первом этаже. Скрипнула дверь подъезда, и эта никчёмная пустышка шагнула навстречу своей смерти. Но внезапная мысль, что если она умрёт, детей разделят и отправят в разные детдома, остановила меня. Рано. Пусть поживёт. Пока. А когда её старшая дочь устроится в жизни и сможет официально опекать брата, настанет мой час. Я подожду.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/12/29/1190