История одной страсти

Всеволодов
(ПЬЕСА РОМАНА ВСЕВОЛОДОВА ПО МОТИВАМ ПОВЕСТИ Л. Н. ТОЛСТОГО «ДЬЯВОЛ»)

«Повесть была написана Л. Толстым за десять дней. Но он не хотел печатать ее и рукопись спрятал в обшивке кресла в своем кабинете, опасаясь взрыва ревности со стороны жены».

Л. Д. Опульская. Материалы к биографии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Евгений Иртенев
Марья Павловна, - его мать.
Лиза, - невеста, а затем и жена Евгения.
Варвара Алексеевна, - мать Лизы, теща Евгения.
Степанида, - любовница Евгения.
Данила, - сторож в лесной караулке
Доктор

А также
Женщина в церкви, Прохожий, ребенок.


Действие происходит в России конца девятнадцатого века.


КАРТИНА ПЕРВАЯ

(Лесная караулка, - небольшое помещение, похожее на обыкновенную комнату в доме. Посреди стоит стол, за которым сейчас сидят двое – Евгений и сторож Данила. Данила разливает водку из графина своему гостю и себе. Видно, что он хочет как можно скорей выпить, но ждет, пока это первым сделает Иртенев. Как только гость пригубляет водку, Данила, жадно, залпом выпивает).
Данила. Ох, хорошо! И хорошо, что не один, - а то пьяницей себя чувствуешь. А ведь приходится иногда, чего греха таить, и одному…Все-таки не так тоскливо тогда на душе. Но сегодня праздник у меня – такой гость дорогой! Поклон вам низкий!
(Данила, не вставая, кланяется своему гостю, но делает это так истово, что ударяется лбом об стол, - вскрикивает от боли).
Евгений. Ну что ж, ты так неосторожно, Данила!
Данила (потирая ушибленный лоб) Это от искренности. Ради вас не жалко и лоб расшибить. Ничего! Сейчас вот ею (кивает на графин с водкой), родимою, вылечимся.
(вновь разливает водку)
Ох, как бы рад был бы, чтобы вы вот так каждый день со мной…
Евгений. Так и спиться недолго.
Данила. Да, тут только начни.
(выпивают)
Данила. Это как с женщиной. Вроде, думаешь, сначала, ради удовольствия, - увлечение одно. А глазом моргнуть не успеешь, и уже связан по руками и ногам.
(смотрит на графин, в котором осталось уже совсем мало водки)
Допьем?
Евгений. Погоди, не так же быстро. Я все таки не привык – не каждый день ведь пью.
Данила. Да, понимаю, понимаю, тут опыт нужен. Но как вы все-таки меня порадовали, что зашли! И, главное, вот вы со мной, простым человеком своим, сторожем обыкновенным, не чураетесь выпить. Другой бы ноги об меня вытер, а вы сидите, и со мной выпиваете. Ох, вот и батюшка ваш тоже такой был, дай бог ему здоровья!
Евгений. Здоровья?
Данила. Тьфу ты! Царствия ему небесного! Все водка проклятая! Язык уже со словами не справляется. Я все привык ему здоровья желать, - а тут не успел оглянуться – и уже царствие небесное. Сразу-то не привыкнешь. Ох, хороший человек был ваш батюшка. Нет, вы как хотите, а тут надо выпить. Он, там, на небесах (тычет указательным пальцем вверх), нас не правильно поймет. «Что ж, - скажет, - они там, охламоны такие, сидят-сидят, а за меня не выпьют?».
Евгений. Да ты, я смотрю, уже пьян изрядно.
Данила. Каюсь (отдергивает руку от графина, за которым было потянулся, но все-таки после минутного колебания, берет и разливает водку) Нет, я все-таки ведь не для своего удовольствия сейчас, а в память о батюшке вашем. Хороший он человек был! Ну? (выразительно смотрит на Иртенева, тот выпивает налитую ему Данилой водку, Данила жадно выпивает свою).
А вы точно лес этот надумали продавать?
Евгений (уже заметно захмелев). Да, понимаешь, долги. Остались после батюшки дорогого, хоть он и, как ты говоришь, хорошим человеком был.
Данила. Я тут противоречия не вижу никакого. Это у плохих людей только никаких долгов нет, - им в долг-то не даст никто. А лес жалко все-таки.
Евгений. Да, жалко. Но объясняю ведь тебе, что иначе не расплатиться. Главное для меня – имение удержать, для этого надо тут, на месте, хозяйством заниматься. Для этого я и приехал, - чтобы самому все дела вести. Отец-то, царствие ему небесное, все по заграницам ездил, делами совсем не занимался.
Данила. Да, по заграницам…Это правда. Но зато, как приедет сюда, то тут в лесу родном какую он охоту, бывало, устраивал! Какие кутежи! Ух!!! Чай, французские короли в булонских лесах своих, такой радости, охоты такой, не видели! Весело было, что говорить! Он же мне сам признавался, что его из—за границ сяких сюда тянет все время. А вам-то самим как тут после города живется?
Евгений (пожимая плечами) Привыкаю пока.
Данила. В городе, веселее, должно быть. Балы там всякие каждый день, наверное. Но зато здесь воздух чище.
Евгений. Да, чище, что говорить.
Данила. А продадите лес – чужим этот воздух будет. Ну, вам видней. Не нам, людям простым, в хозяйские дела лезть. Но все-таки хорошие люди – в наши дни редкость, кто этот лес купит неизвестно. Жалко. Вы уж смотрите там, хорошему человеку продавайте, ладно?
Евгений. Ну, это уж если угадаю. Да, и потом, это еще смотря кто сколько предложит.
Данила. Ох, признаюсь, защемило вот сейчас как-то сразу на сердце.
Евгений. Да ты, вообще, я как посмотрю, человек не очень-то веселый.
Данила. Не знаю, может и так.
Евгений. Одиноко, наверное, тебе здесь?
Данила. Да, бывает, что одиноко.
Евгений. И женщины, я насколько знаю, нет у тебя?
Данила. Нет.
Евгений. И как же обходишься?
Данила. Да сам все делать давно научился.
Евгений. Ну а там…(Иртенев стесняется говорить дальше)
Данила. А, так вы в этом смысле! Да стар я уже для этого! Было время – нуждался. Теперь не тот уже организм. Ослаблен. Мне теперь и не нужно это. Только в тягость было бы.
Евгений. Ну, а если б молодым был…
Данила. Ну, тогда другое бы дело, конечно! Тогда бы без этого никак нельзя было.
Евгений. А я вот молодой еще совсем. Двадцать седьмой год только.
Данила. Вся жизнь впереди. (пауза) Э, подождите, вы сейчас про молодость-то свою, не с намеком случайно мне сказали?
Евгений (в смущении отводя глаза) Выпить нет больше у тебя?
Данила. Не советую во вкус входить. Привыкнете быстро. Отвыкнуть трудно потом будет. Не только лес продавать придется.
(Данила тут же теряется от выразительного взгляда Иртенева, мгновенно ставящего его на место) Простите, вырвалось! Простите дурака! Вздумал черт Бога учить! Конечно, есть у меня запасы. Чего, чего, а этого у меня всегда хватит.
(встает, достает из шкафа водку, разливает, оба выпивают)
Евгений. А я ведь не просто так к тебе зашел.
Данила. Чай, помочь чем надобно? Так скажите только! Мигом все сделаю!
Евгений. Да, тут понимаешь, дело такое…Деликатное.
Данила. Какое-какое?
Евгений. Деликатное.
Данила. Надо же слова, какие непривычные бывают. Только из ваших уст и услышишь.
Евгений. Мы вот сейчас с тобой говорили, что если б ты молод был, то без женщины обходиться бы не смог.
Данила. Да, говорили.
Евгений. Так я ведь молод еще совсем. А женщины моего круга – они в городе все остались. Там это как-то проще все было. Город большой. Сойдешься с кем – никто не узнает. А тут на виду все. Разговоры потом пойдут всякие, - не хотелось бы. Скажут, только приехал, и сразу. Пользуется положением своим. Да и не только слухи, - робость у меня какая-то со здешними женщинами появляется. Не получается как-то с ними. Они другие совсем, - не такие, как я привык. Неловко мне перед ними. А я не монах – не могу все время сдерживать себя, - да и деревня – не монастырь ведь. И, понимаешь, хочется, чтобы не знал никто. Слухов никаких. А то женишься потом, трудно будет с женой тут жить.
Данила. Ой, я то думал, действительно, по-настоящему чем-нибудь вам отслужить смогу. А тут – пустяки такие. Да это мигом! Я уж дела устраивал такие здесь, бывало.
Евгений. Да, знаю я, что устраивал. Потому и зашел к тебе. Ну, так что, поможешь?
Данила. Скажите тоже! Хоть сию минуту. Только прикажите где.
Евгений. Лес пока еще не продан. Я ведь могу просто пойти, посмотреть, как бы сам по себе.
Данила. Да, да, а там к тому времени уже дожидаться вас будут! Давайте только сейчас со вкусами вашими определимся. Может, вам приглянулся уже кто? Батюшке-то вашему я помню, Акулина нравилась. Глазища у нее огромные, страстные. Как у цыганки. Страсть в них горит. Я тогда очень быстро договорился, - и всем хорошо получилось. Батюшка ваш три рублика дал, - только один из них я себе взял, – два ей отдал, - и она на рубль мужу что-то купила. Всем хорошо, - даже мужу ее. Никто не в убытке. Так приглянулся вам, чай, кто?
Евгений. Нет, - так не вспомню. Да мне тут и не лицо важно. И глаза все равно какие, хоть цыганские, как ты вспомнил, хоть раскосые какие. Мне же не жениться. А так, - для здоровья только. Чтоб организм поддержать. Мне главное, чтоб не худая, как доска какая. Такие во мне страсть не разжигают.
Данила. Это просто. У нас тут все в теле.
Евгений. Так когда сговоримся-то?
Данила. За день управляюсь. Давайте сразу, - сейчас, договоримся. Так…знаете что, приходите в полдень, - вас уже будут ждать.
Евгений (вставая из-за стола) Ну, значит, договорились.
Данила (кивая на водку) Так не допьем разве? Осталось ведь еще.
Евгений. Нет, в другой раз как-нибудь. Устал нынче. Выспаться надо.
Данила. Ну, как знаете. Еще раз благодарю покорно за визит.
Евгений. Да не стоит. Я ведь по своей надобности заходил.
Данила. Все равно приятно.
(Иртенев выходит. Данила садится, наливает себе водки, выпивает)
Данила. Батюшка-то его, помню, три рубля мне заплатил. Интересно, сколько сынок заплатит?


КАРТИНА ВТОРАЯ

(Дом Иртеневых.
Накрытый стол, за которым сидят – Евгений и Марья Павловна, - его мать.
Евгений отодвигает от себя полную еще тарелку).
Марья Павловна. Да что ж, аппетиту-то у тебя совсем нету…
Евгений. Не знаю, матушка. Я не голоден сейчас.
Марья Павловна. И вроде воздух свежий, раздолье, а не на пользу тебе. Мне, кажется, тебе в городе свободнее было. А тут все ходишь задумчивый какой-то. Все в себя погружен.
Евгений. Да не в себя, а в рассчеты. Не так просто хозяйство вести. Не привык еще.
Марья Павловна. Да, это ты молодец. А то батюшка твой покойный веселую жизнь вел, беззаботную. И сколько нам долгов оставил.
Евгений. Ну, вот видите. Так что мне, чтобы имение сохранить, потрудиться надо. Другому такие дела доверять нельзя. Голова вот только от рассчетов этих разболелась. Пойду, воздухом подышу.
Марья Павловна. Далеко ли ты собрался?
Евгений. Да пока лес не продан еще, своим воздухом подышать хочется (встает из-за стола)
Марья Павловна. Так и обедать совсем не будешь?
Евгений. Нет, благодарю, матушка. Потом как-нибудь.
Марья Павловна. Ну, иди-иди. Может, аппетит нагуляешь. А то совсем уже худой стал.
(Евгений выходит, оглядывается по сторонам: «не видит ли кто?», идет к лесной караулке. Там, у входа, уже стоит Данила, кланяется, увидев Евгения).
Евгений. Ну, как?
(Данила молча кивает в сторону лесной чащи).
Евгений. Да ты, что онемел, что ли, в одну ночь?
Данила (шепотом) Да это я для этой…как ее…конспирации. Как у шпиенов иностранных. Сами же говорили…
Евгений. Да ты не протрезвел еще, как вижу. Ох, боюсь подумать даже, кого ты с пьяных глаз мне нашел.
Данила. Не извольте беспокоиться. Довольны останетесь. Она ждет вас уже.
Данила. Ну, смотри.
(Евгений идет к лесной чаще, оглядывается по сторонам, никого не видит).
Евгений. Да что за шутки такие! Что я, как грибы ее искать, что ли, должен!
Голос, доносящийся из оврага: Я здесь.
(Евгений оборачивается, идет к оврагу. Там стоит Серафима, босая, обернувшаяся в белую занавеску).
Серафима. Заплутали? А я тут давно уже вас дожидаюсь. Голомя уже.
(идет навстречу Иртеневу, вдруг вскрикивает)
Евгений. Что ты?
Серафима. Да ноги босы. А тут крапива.
(Евгений спускается к ней в овраг, садится на землю и осторожно гладит ее ногу).
Евгений. Сильно обожглась?
Серафима. Да что страшного-то, крапивой обжечься?! Вот когда страсть обожжет – вот тогда страшно.
Евгений. А ты знаешь, как страсть обжигает?
Серафима. Да пришлось. У нас с мужем так было.
Евгений (испуганно) С мужем?
Серафима. Да.
Евгений. Да кого мне Данила, дурак, привел?! Я же просил его, чтобы все тихо было. А тут – муж. Не только разговоры всякие пойдут…Сама говоришь – страсть. Бывают такие, что им – барин, не барин, - все равно зарежут.
Серафима. Да что вы! Не беспокойтесь, пожалуйста! Та страсть, что была, - так ее нет уже давно. Да и мужа нет.
Евгений (с нескрываемой надеждой) Помер?
Серафима. Зачем помер? Молодой еще. Он в Москве сейчас, в кучерах служит. Вернется не скоро.
Евгений. И ты вот так просто при муже живом пришла ко мне…
Серафима. Так что ж мне! Он-то там, что, с девками, не гуляет, что ли? В Москве красивых девок много. На всех хватит. А мой-то и сам до юбок охотник.
Евгений. Так ты ему, мстишь, что ли?
Серафима. Зачем мщу? Я же не для греха. Данила сказал, что вы нуждаетесь. А для меня – с вами счастье. Кто вы, и кто я! Счастье ведь.
Евгений. Ну, может быть. (обнимает ее) Иди сюда. Разожгла ты меня. А то про мужа заговорила, так у меня обвисло все сразу. А теперь – страсть.
(Серафима снимает с себя занавеску, и Евгений видит ее обнаженное тело)
Ох, таких в городе нет! Хорошо, что в деревне оказался.
(Затемнение. Когда сцена освещена вновь, то мы видим лежащих рядом Евгения и Серафиму. Рядом с ними порхает бабочка).
Евгений. А ты красивая.
Серафима. Не влюбитесь смотрите.
Евгений. И не влюблюсь, не думай. Мне это только для здоровья нужно было. Так что ты не думай там о любви какой.
(кружащая над ними бабочка садится на руку Серафиме)
Серафима. Смотрите! И ведь не боится. Села и не летит никуда.
(накрывает ее другой рукой)
Вот так меня муж поймал. Как она сейчас в моей руке, - так я в его сердце билась. А потом отпустил, у меня пыльца пооблетала уж вся.
Евгений. Пусти. Живая ведь.
(Серафима разжимает руку, бабочка не взлетает.
Серафима( испуганно) Неужели умерла?
Евгений (смотря на бабочку) Нет, живая. Странно. А не летит. И крылья целы. Странно.
Серафима (сдувая ее с ладони ) Лети.
(Бабочка взлетает)
Евгений (вставая) Ну, и мне пора лететь уже. Нам только надо так выйти, чтоб не видел никто, что мы вместе выходим. Чтоб разговоров никаких не было.
Серафима. Так это ж я разве не понимаю! Я тут еще долго побуду.
Евгений (целуя Серафиму) Спасибо тебе.
Серафима (смущенно смеется и отводит глаза).
Евгений. Пойду я.
(Идет, оглядываясь по сторонам. У лесной караулки его ждет Данила).
Данила. А я тут как на страже. Чтоб, не дай Бог, не пошел кто.
Евгений. Молодец.
Данила. Подошла?
Евгений (достает пять рублей и дает Даниле)
Данила. Щедро вы ее оценили. Или просто человек вы добрый.
Евгений. Это тебе за старания (достает еще два рубля) На, вот ей еще дай.
Данила (кланяясь) Благодарю. Вы только скажите, когда в следующий раз, и какую. Мигом все устрою.
Евгений. Да, думаю, не скоро. Хватит пока. Так что не думай, на мне не разживешься.
Данила. Да разве ж я о себе пекусь!
Евгений. Каждый о себе думает. Это не грех, - если другим не в убыток.
Данила. Ну, счастлив буду, если просто, как давеча, ко мне заглянете.
Евгений. Посмотрим, - не обещаю. Дел много.
Данила. Ну, как сможете. Мы-то всегда наготове.
(Евгений идет к дому, входит, видит Марью Павловну).
Евгений. Ах, матушка, нет ли чего покушать?
Марья Павловна. Никак аппетит нагулял?
Евгений. Да, есть вот захотелось.
Марья Павловна. Ну, наконец-то! А то так совсем на нет сойдешь! Сейчас я распоряжусь (выходит распорядится насчет обеда, возвращается). А я вот, пока тебя не было, все о тебе думала.
Евгений. И что же надумали?
Марья Павловна. Да то, что двадцать шесть годков-то тебе уже, а ты все в холостяках. Оттого и хмурым ходишь.
Евгений. Может, вы мне и жену уже подыскали? Не из здешних ли барыней крестьянских?
Марья Павловна. И не стыдно тебе над матерью-то смеяться? Она ведь о тебе заботится. Я вот запамятовала, когда ты в город по делам собирался?
Евгений. Не раньше следующего месяца.
Марья Павловна. Ну. Так ты уж, будь добр, поприглядывайся там, ладно? Может, по сердцу невесту и отыщешь себе.
Евгений. Хорошо, матушка. Постараюсь.
Марья Павловна. Ну, а теперь, обедать давай. Да, что этот олух все не накроет? Эй, поживее там!!! Евгеньюшка проголодался!

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

(Дом Анненских. Лиза собирает вещи. Рядом с ней стоит Варвара Алексеевна, ее мать, и смотрит на сборы дочери, ничем ей при этом не помогая. В руках у Варвары Алексеевны – свернутая карта).
Варвара Алексеевна. Главное, теплые вещи не забудь.
Лиза. Ах, мама, да лето же нынче.
Варвара Алексеевна. Но ты ж, я так понимаю, не только на лето туда собралась. Ох, знала, я, что балы эти ни до чего хорошего не доведут. Знала, что там разврат процветает. Негоже приличной-то девушке с мужчинами отплясывать!
Лиза. Ну, что вы, мама, опять за свое! Небось сами на балах никогда не были!
Варвара Алексеевна. Ну, ладно, пускай, потанцевать можно. Но зачем же обязательно замуж за того, с кем танцуешь, идти?!
Лиза. Ну, мы же могли бы не только на балу познакомиться. Евгений просто понравился мне очень.
Варвара Алексеевна. Да уж! Околдовал, злодей!
Лиза. Ну что, вы право! Вы уж дали согласие свое на брак. И вам Евгений тоже по сердцу пришелся. Что ж вы теперь-то вдруг…
Варвара Алексеевна. Она еще спрашивает! Да я все-таки родную дочь, кровиночку свою от сердца отрываю! И кому отдаю? Да, понравился он мне сначала, правда, лгать не стану. Но он и меня, злодей такой, околдовал! Очаровал, бесстыдник, манерами своими! Думала, хорошая партия для тебя. А так вот, в эти дни столько я всего про это передумала, что теперь уже совсем другое мнение о супруге твоем драгоценном составила! Чудак он!
Лиза. Почему?
Варвара Алексеевна. Да как «почему»?! Уехал в деревню, и живет там!
Лиза. Но это нужно для того, чтобы самому вести все дела. Чтобы сохранить имение. Он же объяснял.
Варвара Алексеевна. Да все дела давно уже можно было закончить. И вернуться. А он почему-то не спешит. Ох, чует мое сердце, не то тут что-то. Не скрывался бы он от кого.
Лиза. Да какие вы, мама, право, глупости говорите!
Варвара Алексеевна. «Глупости!». Ты сама-то понимаешь хоть, куда я тебя отпускаю?! Так бы ты у меня все время на глазах, под присмотром была! Ведь тебе мои советы очень понадобятся. Семейная жизнь у тебя только начинается. А так, где искать дочь родную прикажете?! У черта на куличках?!
Лиза. Вы как будто меня в Америку отправляете, - не так далеко я ведь буду.
Варвара Алексеевна (разворачивая карту, которую держала в руках) Посмотри! Я уже картой обзавелась. И флажками отметила. Вот город наш. А вот тут примерно обормот твой (прикалывает флажок, флажок падает) Да что ж, и тут олух твой, ни на что не способен! (берет флажок, грозит ему кулаком, со злостью прикалывает к карте). Нет уж, пусть не думает, что если увезет мою дочь за тридевять земель, то может делать с ней, кровиночкой моей, что захочет! Я ему не дам произвол чинить! Постоянно буду приезжать, проверять. Постоянно! Если что, спуску не дам!
Лиза. Да уж, это вы можете! (встает) Послушайте, я все-таки уже взрослая. А вы не думали, что я и уехать так далеко решилась, что вы слишком уж горячо меня опекаете?!
Варвара Алексеевна (в растерянности от слов дочери, которые она совершенно не ожидала услышать, стоит, не зная, что сказать, но растерянность быстро переходит в гнев) Да как ты смеешь!
Лиза. Хватит уже, мама! Оставьте меня наконец в покое! Вы мне так совсем собраться не дадите!
(выходит, готовая заплакать. Но не хочет, чтобы мать видела ее слезы)
Варвара Алексеевна (оставшись одна) Вот дети пошли! Ведь ради нее и живешь только, стараешься, из сил выбиваешься! И вот, благодарность! Нет, околдовал ее олух этот! И мне пыль в глаза пустил. Не разглядела сразу. Поздно присмотрелась, что тот еще фрукт! И как она там одна будет?! Здесь-то, когда рядом, не всегда доглядишь! Собирается, вещи складывает, - ждет, чтобы поехать скорей. Говорю ей, чтоб теплые вещи собрала, а она….нет…ни о чем не думает!
(начинает смотреть вещи, которые собирает дочь, достает книжку, брезгливо смотрит на нее, открывает первую страницу)
Ну, зачем ей это?! Роман какого-то автора французского. Про любовь, должно быть. Все зло от этих книжек! Начиталась тоже! Теперь ей кажный охломон принцем французским кажется! А еще что она с собой хочет взять?!
(достает альбом)
Ну, так и знала! Стихи свои, рисуночки! Все из детства, глупая, не выйдет! А эта чья рожа?! Ну, точно, муженек ее, и здесь покоя мне не дает! Так бы рожки и пририсовала! (грозит ему кулаком)
Ну, смотри у меня только! Если что дочери моей сделаешь – я спуску тебе не дам! Такое устрою! Такое устрою! Если чем ее обидишь – держись тогда у меня! Ух, держись!

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

(Лесной овраг, ставший местом встреч Евгения и Степаниды. Она уже ждет Евгения, - как только он появляется, она бросается к нему, обнимает его за шею, и целует в губы. Видно, что между ними уже давно возникли отношения, выходящие за рамки простого удовлетворения половых потребностей).
Степанида. А вчерась не довелось нам свидеться.
Евгений. Никак я вырваться не смог.
Степанида. А я ждала.
Евгений. Знаю. Я все-таки пришел потом. Так и тянуло сюда, хоть знал, что поздно уже. Пришел, увидел знаки твои. Черемуха, орешень, - все вокруг надломлено.
Степанида. Да, ждала, волновалась. Места не находила себе. Тут рядом где-то (берет его за руку, и ведет за собой, они выходят к тому месту, где вчера Степанида ждала Евгения). Вот (показывает на поломанный клен), даже кленочка молодого не пожалела. Так ждала, волновалась. Все вокруг поломать хотелось.
Евгений (поцеловав Степаниду в губы). Привык я к тебе.
Степанида. А уж я-то как к вам привыкла! Как к солнцу, которое по утрам встает!
Евгений (задумчиво) Солнце…Как же я буду без тебя теперь? Ведь нельзя нам видеться больше.
Степанида. Совсем?
Евгений. Совсем. Женюсь я.
Степанида (вздыхая) Да знаю уж, слышала.
Евгений (обнимая ее) Жалеешь, что ли?
Степанида. Да как не жалеть?!
Евгений. Прости. Для меня семейная жизнь – святое. Это пока холостым был, мог себе позволить. Теперь – нет. Теперь надо перед женой чистым быть. Дома уже готовится убранство для женитьбы. Потому и не смог вчера придти. Вот, сегодня, удалось вырваться. Последний раз с тобой тут…Я ведь только попрощаться с тобой пришел. Чтоб по-человечески было. Да и увидеть тебя хотел. Запала ты мне в душу.
Степанида. Так, может, страсть у вас ко мне?
Евгений (отводит глаза) Не знаю.
Степанида. А вы говорили, помню, что просто токмо для здоровья со мной. Ну, по причине мужского организма.
Евгений. Говорил. Я и хотел, - так только, раз или два. А тут…закрутилось. Нечего сказать, удружил мне Данила! Нашел красавицу. Но ты же понимаешь, мне на тебе нельзя жениться. Не поймут. Да и муж у тебя.
Степанида. Он скоро приехать должен.
Евгений. Это хорошо. Значит, одинокой не будешь.
Степанида. Не знаю. Чувства – оне сложные.
( Евгений целует ее)
Евгений. Ну, пора мне.
Степанида. Уже?
Евгений. Да, я теперь человек несвободный.
Степанида. Ну, может быть, мы, в последний раз…
Евгений (в нерешительности не знает, идти ли домой к Лизе или броситься в объятья Степаниды)
Степанида. В последний раз.
Евгений (решительно) Нет. Нельзя. Я не холост уже. Все в прошлом. Прощай.
(уходит)
Степанида. Постойте!
(Он останавливается и поворачивается к ней)
Евгений. Забыла сказать что?
Степанида. Все-таки навсегда прощаюсь. Так хочется подарить что-нибудь вам. На память. Чтоб вспоминали хоть иногда. Но нельзя ведь, да? Жена увидит.
Евгений. Нельзя. Заметит. Разговоры пойдут. Да, и ты уж, сделай милость, чтоб о нашей связи не прознал никто!
Степанида. Думаете, я сама не страшусь? Муж-то у меня, хоть и гуляет сам, на нрав крут.
Евгений. Ну, может и хорошо тогда, что все кончилось у нас до того, как он приехал. Прощай.
(уходит, и вдруг, сделав несколько шагов, оборачивается и возвращается, обнимает ее)
Нет, дай я все-таки последний раз на тебя посмотрю. В глаза твои.
(целует ее очень страстно)
Вот теперь все. Теперь уже прощай. Навсегда.
(уходит)

КАРТИНА ПЯТАЯ

(Дом Анненских.
Варвара Алексеевна читает письмо).
Ох, чует мое сердце материнское, не ладно что-то у них там! Не ладно! Пишет, что все хорошо! Не верю я в это! Не может у них все хорошо быть! Я, когда была у них в прошлый-то раз, уже видела, что натянуто между ними. А что теперь там у них, и представить страшно!
«Дорогая матушка, не беспокойся!». Нет, не иначе как жулик этот ей письмо диктовал, чтоб меня усыпить! Чтоб не приезжала к ним! Боится он меня. Я это чувствую. Хорошо! Пусть страх знает! Нет, сейчас же в дорогу собираться надо! Чует мое сердце, что не ладно там что-то у них! Ох, не ладно! Ехать, ехать надо! Там все своими глазами увижу! Если что, напугаю до смерти – пожалеет, что на свет родился! Так, что взять с собой? Я бы только плетку взяла.
(садится, угрожающе машет кулаком)
Ох, бесстыдник, погоди у меня! Ух, погоди, мерзавец!

КАРТИНА ШЕСТАЯ

(Церковь.
У образа Спасителя стоят Евгений и Лиза. Лиза ставит свечу и крестится. Вслед за ней свою свечу также ставит и Евгений, но она тут же гаснет. Он берет ее, чтобы зажечь снова, но она выскальзывает у него из рук и падает на пол. Он сразу теряется, боясь посмотреть на супругу, - как будто его перед ней уличили в чем-то. Тогда Лиза сама поднимает его свечу и дает ему в руки).
Прихожанка. Что ж, у вас свечи падают! Нечисто, должно быть, у вас на душе. На исповедь надо. Если признаться и покаяться, Бог простит.
Евгений (раздраженно) Не в чем нам каяться.
Прихожанка. Так уж, и не в чем?
Евгений. Вы о своей душе молитесь лучше!
Прихожанка. Бог не только о себе думать велел.
Лиза. Евгений, хватит! Пойдем.
(Евгений и Лиза выходят из церкви).
Евгений. Нигде спокойствия найти нельзя. Даже в храме Божьем. И свечки еще падают…Неприятно. Вдруг знамение какое.
Лиза. Не думай об этом. Главное – чтоб в душе вера была. А знамения всякие – это от лукавого. Ты же искренне молился. Главное – чтоб Бог в сердце был.
(видит женщину, идущую в церковь с ребеночком на руках)
Вот, смотри, ребеночка в церковь несут. Крестить, наверное.
(Женщина подходит ближе, и Евгений узнает в ней Степаниду, они делают вид, что незнакомы друг с другом, и хотят просто пройти мимо. Но Лиза обращается к Степаниде)
Лиза. Покрестить несете?
(Степанида в растерянности стоит молча)
Лиза. Какой хороший ребеночек. Божий человечек. Ой, Евгеньюшка, на тебя-то он как похож!
Евгений. Да непохож ничего.
Лиза. Похож еще как! Глазки совсем твои! Посмотри! Ну, смотри, человечек какой! Погладь!
Евгений (теряясь и раздражаясь все больше, берет ребенка за руку, но слишком сильно сжимает ее, и ребенок начинает плакать).
Степанида. Ну что, ты, маленький!
Евгений. Я сегодня везде лишний. И свечи падают, и ребенок плачет. Напугал его только.
Лиза. Да оставь, Евгений! Что-то ты сегодня и вправду как будто не в себе.
Евгений. Так пойдем домой.
Лиза. Сейчас, сейчас. Налюбоваться на ребеночка не могу. И, главное, на тебя так похож! Скоро и у нас ведь тоже должен народиться. (ребенку) Ух, ты маленький! Взгляд какой умный. Как будто все про всех знает. (обращаясь к Степаниде) А зовут-то его как?
Степанида. Алексеем.
Лиза. Ну, дай Бог, счастья ему.
Степанида. Благодарствую. И вам тоже счастья всякого.
(кланяется, и идет быстрей в церковь, чтобы как можно скорей уйти от Лизы и Евгения).
Лиза. Скоро и у нас тоже должен родиться.
Евгений. (задумчиво, как будто не слыша). Да, скоро. Все скоро.
Лиза (обнимает его, но он мягко отстраняется от нее).
Лиза. Что ты? Или не мила я уже тебе?
Евгений. Да мы все-таки рядом с Храмом еще. Негоже обниматься в таком месте. Не поймут. Да и грех.
Лиза. Какой же грех в чистой любви? (пристально смотрит ему в глаза) А не разлюбил ли ты меня, часом? Скажи!
Евгений. Ну, что ты говоришь такое! Люблю. Ты – единственная у меня.
Лиза. И я тебя люблю очень. Правда, очень. Аж сердце щемит. Все хорошо у нас будет. Все хорошо. Сколько б свечи не падали.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

(Дом Иртеневых.
Стук в дверь. Марья Павловна отворяет, и видит перед собой Варвару Алексеевну, приехавшую с вещами, - видно, что надолго. Она бросает их на пол, и тут же набрасывается на (и без того растерянную) мать Евгения).
Марья Павловна. Мы, право, вас не ждали…
Варвара Алексеевна. Знаю! Не то, что не ждали, боялись, наверное, что я приеду! Пусть без меня здесь все ходуном ходит! Где Она?
Марья Павловна. Кто, простите…
Варвара Алексеевна. Ой, да не притворяйтесь вы юродивой! Кто?! Дочь моя, кровиночка, которую вы погубить вздумали! Ведите меня скорее к ней, или уже совсем ее уморили?!
Марья Павловна. Она сейчас в постели.
Варвара Алексеевна. Уморили! (проходит сама, в другую комнату, вслед за ней идет Марья Павловна).
(Лиза лежит в постели. Рядом с ней сидит Евгений).
Лиза. Мама!
(Евгений, увидев тещу, тут же встает)
Марья Павловна. Что вскочил?! Испужался?! Думали, увезете бедную девочку на край света, так и все, что угодно, с ней можно делать?! Ошиблись! Она не сирота какая-нибудь! У нее все-таки мать есть! Дочь свою в обиду не даст!
Лиза. Мама!
Варвара Алексеевна. Что «мама»?! (достает письмо, машет им). Вы что, думаете, что после такого письма я могла не приехать?! А вы не подумали, что у меня разрыв сердца мог случиться?
Евгений. Послушайте, Лизе лучше сейчас не волноваться.
Варвара Алексеевна. Да сиди ты, молчи!
(Евгений в растерянности, сдавленный эмоциональным напором своей тещи, садится на кровать)
Варвара Алексеевна. Я и так уже собиралась к вам ехать. Чувствовало материнское сердце, что не ладно тут что-то у вас. И вдруг это письмо приносят. В котором написано, что у моей дочери (моей дочери!!!) выкидыш случился. И чувствуется, что бумага слезами пропитана. До чего довели девочку мою бедную!
(садится на кровать, прижимает к себе дочь, гладит ее по голове)
Лиза. Мама, мне было важно поделиться с вами. Да, я плакала, когда писала. Тяжело – потерять ребенка, которого так ждешь. Но Евгений ни в чем не виноват.
Варвара Алексеевна. Да уж, он у тебя всегда ни в чем не виноват!
Лиза. Я просто встречала Евгения из города, и лошадь всегда смирная такая была. А тут что-то взбрыкнулась, и я упала. Я-то цела осталась, а вот ребеночек…
Варвара Алексеевна. Да писала ты мне в этом письме уже о том как покаталась на шарабане! Мужа она из города встречала. А зачем он один потащился туда?! Не за новыми ли любовницами?! Почему тебя с собой взять не соизволил?!
Лиза. Мама, я же была в положении…
Варвара Алексеевна. Так чего ж он тебя тогда оставил?!
Евгений. У меня были дела…
Варвара Алексеевна. Дела у него были! А ко мне заехать не удосужился! Был в городе и не заехал!
Марья Павловна. Вы бы хоть отдохнули немного с дороги прежде чем ругаться-то!
Варвара Алексеевна. Успею еще! Я к вам надолго. Вас без присмотра нельзя оставлять. Пропадет Лизонька тут одна, без меня!
(встает)
Марья Павловна. Может, голодны вы? Мы сейчас стол накроем.
Варвара Алексеевна. Нет, уж спасибо! К вам в дом только с личным поваром приезжать надо. Чтоб не отравили ничем. Вы мне лучше скажите, где та лошадь, из-за которой Лизонька моя теперь с постели не встает?!
Лиза. Да, мама, не из-за того я в постели. Я оправилась уже давно. Просто сейчас нездоровится мне немного.
Варвара Алексеевна. Да уж, в этом доме не одна зараза прицепится, так другая! (Евгению) Где лошадь? Может, ты специально ее научил? Где она?! Сейчас же ее на живодерню!
Евгений. Послушайте, хватит разговаривать подобным тоном!
Варвара Алексеевна. Ах, ты, наглец, может ты еще и руку на меня поднимешь? (Лизе) Он не бьет тебя? Может, и лошади никакой не было? Может, это он тебя избил?
Евгений. Я все это выслушивать не намерен! Если вы хотите меня из собственного дома выжить, то я хоть сейчас уйду!
(выходит)
Лиза. Евгений!
Варвара Алексеевна. Пусть идет!
Лиза. Вечно, вы, мама, столько беспокойства всем доставляете! Столько хлопот!
Варвара Алексеевна. Так ты заодно уже с ними?! А я так переживала из-за тебя!
Марья Павловна. Успокойтесь. Обойдется еще все.
Варвара Алексеевна. Легко вам говорить, - у вас нет дочери такой неблагодарной!
Лиза (хочет встать с кровати) Мама, ведь и я тоже уйду сейчас.
Варвара Алексеевна (прижимая к себе дочь) Ну, все, все, будет. Все. Прости. Так давно не видела тебя. Так соскучилась. Прости. Я устала просто с дороги. Прости.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

(Лесная караулка.
Евгений входит к Даниле).
Евгений. Выпить нет у тебя?
Данила. Ох, барин, какими словами вы здороваться стали!
Евгений. Так есть?
Данила. Для вас мигом сооружу (достает водку, ставит на стол, мгновенно на столе появляется и скромная закуска). А я ведь, не поверите, совсем уж пить бросил. А тут вы. Видно, Бог хочет через вас меня спасти. А то кто его знает, пить бросишь – еще руки наложишь на себя от тоски.
Евгений. Это точно.
Данила. У вас, стало быть, тоже на душе муторно.
Евгений. Не то слово. Женился я, Данила.
Данила. Да уж знаю. Как про это не знать!
Евгений. Женился. Совсем ничего не прожил еще, - а жена уже опостылела.
Данила (разливая водку) Бывает. Давайте выпьем (пьют)
Евгений. Горько. Но жизнь еще горше. И, главное, Данила, понимаешь, что самое поганое – плохой из меня хозяин оказался. Совсем было разорился. Только деньги жены и спасают. Я, правда, купчую на половину имения на ее имя записал. Но это так, чтоб уж совсем погано на душе не было. Живу сейчас на Лизины деньги, - а она сама опостылела мне давно. Может, ребенок бы нас примирил как-то, так выкинула она. А сейчас еще мать ее приехала. Совсем тесно стало. И, говорит, еще, что надолго.
(Данила разливает водку, но Евгений на этот раз не пьет)
Евгений. Послушай, Данила, а муж Степаниды в городе сейчас или здесь?
Данила. Был здесь, так уехал недавно.
Евгений. Может, приведешь мне ее?
Данила. Но вы же теперь…
Евгений. Да, да, женат я теперь, знаю! Но не могу я больше! Слушай, приведи ее! Прошу тебя! Прямо сюда приведи!
Данила. Сюда?
Евгений. Да, сюда! Озолочу тебя! Денег дам тебе! Много! Не те семь рублей, за которые первый раз покупал! Много дам! Я теперь ее по-другому ценю!
Данила. А узнает вдруг кто…
Евгений. Пусть узнают! Не бойся, - твоя голова с плеч не полетит! Приведи! Денег дам, на колени перед тобой встану, - приведи только! Сейчас прямо!
Данила. Да, видать, нешуточная страсть у вас.
Евгений. Так приведешь?
Данила. Лоб расшибу, а сделаю. Ждите здесь.
(выходит)
Евгений (оставшись один, хочет выпить, но тут же плюется) Тьфу, гадость какая! Не смогу привыкнуть. Значит, и это не спасет. Как время-то долго тянется! Кажется, никого в своей жизни так не ждал! (прислушивается) Не ее ли шаги? Нет, ветер просто. Хорошо ветру. Он свободен. А у меня кандалы теперь.
(входит Степанида, Евгений бросается к ней, обнимает, целует страстно)
Евгений. Вот где свидеться довелось нам.
Степанида. Ох, Евгеньюшка, узнают люди. Меня и так муж не прибил чуть за то, что ребенок на него не похож!
Евгений. Пусть! Пусть узнают! И муж твой, и Лиза, - пусть все знают! Понимаешь, ты нет, что только ты мне в целом свете нужна? Дурак был, - женился! Только с тобой мне хорошо было. С тобой только! Пусть все знают! Все!!!!
(занавес)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

(Дом Иртеневых. За столом обедают Лиза, Марья Павловна и Варвара Алексеевна).
Варвара Алексеевна. Как всегда, невкусно. И вроде воздух свежий, а все равно аппетиту нет никакого с кушаньями вашими. Надо будет самой кухню вашу проверять.
Лиза. По-моему, мама, вкусно.
Варвара Алексеевна. Да уж. Так вкусно, что есть не хочется. (щурится) И еще, солнце это треклятое в глаза так и лезет! Хорошо, хоть лето прошло уже, – не так жарко. (обращаясь к Марье Павловне) Почему вы жалюзи не повесите?
Марья Павловна. Да здесь с десяти часов тень уже.
Варвара Алексеевна. Вот, вот, - тень. Сырость. Так и лихорадкой можно заболеть. Удивляюсь я вам все-таки! Ведь Лизонька ребенка ждет! Ну, ладно вы о дочери моей не заботитесь нисколько, но ведь это ваш внук будет! Неужели внука не хотите?
Марья Павловна. Почему не хочу? Очень жду. Волнуюсь.
Варвара Алексеевна. Волнуетесь! Нет, удивляюсь я все-таки вам! Хоть бы условия Лизоньке какие-нибудь создали!
Лиза. Мама, ну что вы говорите, Марья Павловна и так обо мне очень заботится. Все время помочь старается.
Марья Павловна. Спасибо, Лиза.
Варвара Алексеевна. Ой, не защищай! Еще скажи, что и муженек твой драгоценный тоже о тебе заботится!
Марья Павловна. Евгений очень ждет ребенка.
Варвара Алексеевна. А где сейчас он, любезный сыночек ваш?!
Лиза. Евгений с самого раннего утра встал, - у него столько дел. Все на нем. Проверить ему надо, как работают.
Варвара Алексеевна. Да? А, может, он не поэтому так рано встал?! Вор тоже света дневного боится.
Марья Павловна. Я, признаться, не понимаю ваших сравнений. Если вы намерены как-то оскорбить меня, или моего сына, то хоть выражайтесь яснее, пожалуйста!
Варвара Алексеевна. Да куда уж яснее! И так все уже говорят о том, к кому ваш Евгений ходит. Это ж позор такой, что удивляюсь как волосы у меня не поседели до сих пор, и как вы от стыда за сыночка своего сквозь землю не провалились!
Лиза. Мама!
Варвара Алексеевна. Помолчи, Лиза!
(Лиза встает и уходит)
Марья Павловна. Вы хоть дочь свою бы не доводили! Если вам так плохо здесь, то и ехали бы к себе в город, а не жили бы тут у нас столько времени!
Лиза. Да, оставить на растерзание вам Лизоньку мою?! Вы бы уж давно без меня живьем ее съели!
(встает)
И, вы, сделайте одолжение, не разговаривайте со мной впредь в подобном тоне. Вы себя по-прежнему хозяйкой здесь чувствуете. А Евгений Лизонькины деньги проживает. И, как вы знаете, половина имения давно уже на Лизу записано. Так что неизвестно еще, кто у кого в гостях здесь.
(уходит)
Марья Павловна (крестясь и поднимая глаза вверх) Ой, прости Меня Господи! Прошу, сил дай мне! Сил!

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

(Дом Степаниды.
Степанида и Евгений лежат вместе в постели. Он встает, одевается, подходит к окну, смотрит, оборачивается к Степаниде).
Евгений. Рассвело уже совсем. Пришел к тебе затемно, затемно и уйти хотел. Чтоб не видел никто. Теперь увидят, прятаться придется. Но как уйдешь от тебя?! Сил ведь нет уйти. Не получается.
Степанида. Так оставайтесь.
Евгений. Не могу.
(подходит к кровати)
Я тебе вот что сказать, хотел, Степанида…Ведь знают о нас уже. Разговоры идут.
Степанида. Да как им не идти, коли мы так часто видеться с вами стали! Даже муж мой знает.
Евгений (несколько испуганно) И он знает?!
Степанида. Да не пужайтесь вы! У нас мирно все с ним. Я те деньги, что вы мне иногда даете, ему отдаю. Для него даже как честь вроде – что барин с женой его.
Евгений. И давно он знает?
Степанида. Давно. И то знает, что ребенок не его. Поэтому и не переживал тогда, когда умер ребеночек-то. А сама я чуть не померла с горя. У вас-то самих, слава Богу, будет ребеночек. Дай Бог, чтобы здоровый только.
Евгений (берет ее за руки, гладит их, видно, что его что-то очень сильно мучает, и он не решается долго заговорить об этом) Послушай, я хотел сказать тебе…(пауза)
Степанида. Что? (с надеждой) Что любите?
Евгений. Да нет, не о том я! Пойми, мне очень больно говорить об этом! Я не могу так больше. Не могу когда ты рядом. Тянет меня к тебе. А дома – жена. В положении. И любит меня очень, прощает все, ангел словно. Совестно обманывать ее. И я любить пытаюсь ее, иногда даже верю в это, но попробуй обмани тут! Нету у меня страсти к ней. Ребенок-то в единственную ночь зачат был. И ведь и не было больше между нами ничего. Не могу я с ней. А с тобой – все тело как в раю.
(Степанида обнимает его, но он мягко отстраняет ее от себя)
Евгений. Но, пойми, не могу я разрываться больше! Жена ребенка ждет, а я себя перед ней последним подлецом чувствую. Да и мама ее, если что, спуску не даст. А я еще на Лизины деньги живу сейчас. Совсем подлость получается. Хотел сам дела поправить, с долгами расплатиться…Может и получилось бы что, если б только о тебе не думал все время. Я ж о тебе все время думаю. Все время. Хотел порвать, - не получилось. Сил не хватило.
Степанида. Так что ж делать нам?
Евгений. Послушай, я давно хотел предложить тебе это, но не решался все. Я денег дам, землю куплю, вот хоть в Колтовском, помогу всем, если только уедешь с мужем. Нельзя нам рядом быть, пойми! Уедешь – новую жизнь начнешь. И здесь разговоры стихнут. Я наконец спокойно жить смогу. А?
Степанида. И сердце не защемит, если не увидите больше меня никогда?
Евгений. Ой, Степанида, не мучь хоть ты меня!
Степанида (встает с кровати, одевается) Ну что ж, может и правда так лучше будет, как вы говорить изволите. Только я ведь все-таки тоже не одна живу. У меня, чай, все-таки муж есть. Или, не дожидаясь его, мне уехать прикажете?
Евгений (подходит к ней, обнимает) Ну что ж ты, право, как с чужим со мной!
Степанида. Я и правда чужая для вас. Нельзя вам теперь со мной. Сами говорите – жена.
Евгений. Да пойми ты хоть меня!
Степанида. Я понимаю (сама обнимает его) Я все понимаю. Попробую уговорить мужа. Если что, денег ему дадите – слаб он на это.
Евгений. Ну, прощай. Помню, что прощались мы однажды уже навсегда. Однако, по-новому закрутилось все.
(оба одеваются, чтобы выйти на улицу.)
Степанида. Не бойтесь, далеко не пойду. Понимаю, что увидеть могут.
(он обнимает ее. Идет снег. Она подставляет ладонь, чтобы поймать снежинку).
Помню, давеча вот также мы вместе были, и бабочка на руку села. Помните? Красивая, живая. И улетать не хотела. А теперь вот снежинка. Тоже красивая. Но неживая. Да и растает сейчас же, вот, растаяла уже, как будто и не было ее никогда.
А я ведь думала, что у вас любовь ко мне есть.
Евгений. Прости. Прости страсть мою. Пойми, я бы все равно не смог бы жениться на тебе. Для этого другое нужно, - не одна только страсть. Прости.
(обнимает ее, и уходит)

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

(Лиза ждет Евгения возле дома. Увидев его, идет ему навстречу).
Лиза. А я тебя все жду.
Евгений (целуя ее руку) Дорогая! Холодно же!
Лиза. Нет, здесь хорошо, на улице. А в доме душно. Да и мама опять не в духе. Может, погуляем немного? Или ты очень устал?
Евгений. Да, устал. Дел много было. Но отчего же не прогуляться?
(идут, молча, она жмется к нему, словно ища ласки. Вдруг появляется Варвара Алексеевна).
Варвара Алексеевна. Лиза, вот ты где! А я тебя ищу! (Евгению) Ты куда увел ее?! Ей покой нужен!
Лиза. Мама, я сама прогуляться хотела.
Варвара Алексеевна. Простудишься! Небось на дворе не лето!
Лиза. Хорошо, хорошо, мама, сейчас мы идем в дом.
(Лиза, разговаривая с матерью, не замечает небольшой канавки под ногами, спотыкается и падает, Варвара Алексеевна испуганно вскрикивает, Евгений тут же поднимает Лизу).
Варвара Алексеевна. Убил, ирод!
Евгений. Лиза, больно?
Лиза. Нет, нет, ничего.
(пытается идти сама, но тут же вскрикивает от боли).
Варвара Алексеевна. Лиза, я тебе говорила, что нельзя никуда ходить с ним?!
Евгений. Дай на руки возьму тебя.
Варвара Алексеевна. Уронишь, ирод!
Евгений. Но Лиза не может иди сама! Не вы же ее на руках понесете!
Лиза. Мама, мне больно идти.
Варвара Алексеевна. Да делайте что хотите!
(Евгений осторожно берет Лизу на руки).
Варвара Алексеевна. Осторожнее неси, осторожнее!
Лиза. Мама, ни к чему это беспокойство.
Варвара Алексеевна. Как ни к чему?! Да как он несет тебя, остолоп такой! Ты ее как обхватил, а? Ты нормально возьми ее!
(суетясь, Варвара Алексеевна сбивает нечаянно с ног Евгения, тот падает вместе с Лизой)
Варвара Алексеевна. Сгубил, сгубил кровиночку мою!
Лиза (приподымаясь) Все из-за вашего беспокойства, мама!
Варвара Алексеевна. Ну и дочь! Во всем мужа выгораживает! Он тебя роняет, а я виновата! Делайте что хотите! Господь с вами!
Евгений. Лиза, взять тебя на руки?
Лиза (с раздражением) Если мама позволит.
Варвара Алексеевна. Пусть, пусть совсем тебя убьет, пока до дому донесет!
Лиза. Я сейчас, мама, из-за вас упала.
(Евгений берет Лизу на руки, и на этот раз Варвара Алексеевна уже, ничего говоря, просто идет рядом. Они доходят до дому, Евгений кладет жену на кровать).
Евгений. Я сейчас пойду, пошлю за доктором.
Лиза. Да стоит ли…Я только ногу подвернула.
Евгений. Мы все-таки, Лизонька, ребенка ждем. Вдруг опять, как в тот раз…Нет, обязательно доктора надо.
(выходит).
Варвара Алексеевна (сидя возле дочери) Ох, уморят тебя здесь, Лиза, уморят! И меня тоже вместе с тобой!
Лиза. Мама, вы сами слишком много беспокойства здесь создаете.
Варвара Алексеевна. Вот так раз! Как они тебя против меня настроили! Интриганы!
(входит Евгений)
Евгений. Я послал за доктором. Распорядился насчет лошадей самых лучших.
Варвара Алексеевна. Помню я как лошади ваши меня прямо под поезд мчали! И доктора тоже, наверное, в канаву свалят! Какие лошади – такие и хозяева – все время брыкаются!
Лиза. Мама!
Евгений. Вам не, кажется, что ваша дочь нервничает из-за вас? Сами говорите, что ей спокойствие нужно. Так, прошу вас, если вы испытываете непреодолимое желание постоянно оскорблять меня, то делайте это хоть не в ее присутствии!
Варвара Алексеевна. Ты слышала, Лиза? Так меня скоро и из этого дому выгонят!
Лиза. Мама, я, правда, не очень хорошо чувствую сейчас. И я, если можно, хотела бы поговорить с Евгением.
Варвара Алексеевна. Ах вот, значит, у вас уже и секреты от меня появились, да?
(встает) Хорошо! Надеюсь, что вы не для того меня выпихиваете, чтоб посоветоваться как лучше отравить меня!
(выходит)
Лиза. Прости ее. Она не всегда такая.
Евгений. Но я ее другой и не видел.
Лиза. Она просто переживает за меня.
Евгений. Да?
Лиза. Да (берет его руку в свои руки, гладит ее). Послушай, я давно хотела поговорить с тобой. Пожалуйста.
Евгений. Да, Лизонька…
Лиза. Ведь и до меня тоже разговоры доходят всякие. Скажи правду, ты неверен мне?
Евгений. Ну что ты, Лиза!
Лиза (кладет его руку себе на живот) Заклинаю, хоть перед ним не лги. Скажи правду. Я прощу.
Евгений. Ты мне уже напоминаешь свою маму, которая меня во всем подозревает! Во всем обвиняет!
Лиза. Пойми, мне тяжело. Я уже не раз слышала, и от многих, что ты, не стесняясь, чуть ли не открыто, изменяешь мне. Скажи. Если это правда, я должна знать. Сначала я не спрашивала. Но потом поняла, что это не просто сплетни. Слишком многие уже говорят об этом.
Евгений. Глупости! Мало ли что говорят! Здесь газет нет. Так одна радость - вместо новостей кому-нибудь косточки перемыть.
Лиза. Значит, неправда, что говорят?
Евгений. Я же сказал тебе.
Лиза. И ты не обманываешь меня?
Евгений. Нет, Лиза, нет, - поверь мне. Да, было, до женитьбы, не стану скрывать. Но я тебя и не знал тогда. Дело холостое. Не один я так.
Лиза. И теперь…все?
Евгений. Теперь, конечно. С тех пор как мы с тобой, кончено все. Для меня только ты и существуешь.
Лиза. Правда?
Евгений. Правда, Лизонька. Правда.
(прижимает ее к себе, и гладит по голове, словно ребенка)

КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ

(Дом Иртеневых.
Степанида моет полы, - босая, рукава засучены.
Входит Евгений, и, увидев Степаниду, тут же меняется в лице).
Евгений. Сте…
(обрывает себя на полуслове, и оглядывается по сторонам, не услышал ли кто, что он чуть было не назвал эту женщину по имени. Из другой комнаты выходит Лиза).
Лиза. Вот, я говорила тебе, что хотела позвать в помощь прислуге кого-то из поденных баб. Полы вымыть. Мебель, ковры выбить, чехлы надеть. Все-таки Троицын день скоро. Нужно, чтобы все чисто-чисто было.
Степанида. Да невелик труд. Здесь и так чисто у вас.
Евгений. Но зачем, я бы лучше сам…
Лиза. У тебя дел много. А я, сам знаешь, не могу сейчас хозяйством заниматься. Ребеночек вот-вот родится.
Степапида. Дай Бог здоровья ему.
Евгений. Ты лучше полы мой, а то не успеешь еще сделать все, что тебе велели.
Лиза. Ну, зачем ты так, дорогой…
Евгений. Прости. Устал просто.
(Степанида принимается мыть полы)
Евгений (Лизе) Тебе покой сейчас нужен. Не хочешь лечь?
Лиза. Пожалуй. Пойдем, а то мешаемся тут. Моют, а мы топчем.
Степанида. Да, ничего, ничего!
(Евгений и Лиза проходят в другую комнату, Лиза садится на кровать, Евгений тоже присаживается рядом с ней).
Евгений. И где ты помощницу себе отыскала?
Лиза. Ты так говоришь, будто она чем не угодила тебе.
Евгений. Нет, нет, что ты! Я ж не знаю ее даже совсем. Видно, что старается она, - все сделает. Хорошую работницу ты нашла. А где, кстати, нашла-то ее?
Лиза. Да через конторщика. Он мне присоветовал.
Евгений. Ну, и славно. Хорошо, что на Троицын день чисто у нас в доме будет.
Лиза. Да, Евгеньюшка, для тебя, родного моего, стараюсь.
Евгений. Спасибо, Лиза. Спасибо.
(Евгений гладит ее, и Лиза, закрыв глаза, засыпает. Он осторожно, чтобы не разбудить ее, встает. Но Лиза все-таки просыпается).
Лиза. Куда ты?
Евгений. Сейчас, Лиза. Я там распоряжения кое-какие отдать забыл. Я сейчас. Спи. Спи, пожалуйста, дорогая.
(Лиза закрывает глаза, и Евгений, подождав пока она вновь заснет, выходит на цыпочках. Увидев его, Степанида перестает мыть пол)
Евгений (шепотом). Тише. А то Лиза проснется.
( берет ее за руку, оглядываясь при этом по сторонам)
Ты как попала сюда?
Степанида. Да барыня поденных баб через конторщика искала, а он знал, что я в поломойки хожу.
Евгений. Но ты же знала в чей дом идешь!
Степанида. Да. И пошла-то именно поэтому. Вас увидеть хотелось. Муж говорит, что в Москве можно будет устроиться. Так что попрощаться хотелось.
(Евгений растерянно смотрит на Степаниду, потом вдруг обнимает ее, уже не оглядываясь по сторонам и не боясь, что увидят. Целует ее в губы).
Евгений. Ох, боюсь, что на беду ты в мой дом пришла. На беду.

КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ

(Дом Степаниды.
Евгений и Степанида лежат вместе в постели. Евгений встает, подходит к окну).
Евгений. Рассвело уже совсем. А ведь когда-то затемно приходил, и уходил, когда еще темно. Боялся, что узнают. Теперь уж, наверное, все знают. И муж твой, и Лиза. Все знают. Прятаться не надо больше.
(подходит к Лизе, берет ее за руку, становясь при этом перед ней на колени)
Евгений. Знаешь, замуж выходи за меня! Ну, что молчишь? Иль не пойдешь?
Степанида (смеется) Ну что вы говорите, право! Совсем, видно, забылись! У меня ведь муж, да и у вас жена.
Евгений. Это ничего! Бросит тебя муж твой, - он и так, небось, девку нашел в городе себе. Оставит он тебя, - денег ему дадим.
Степанида. А Елизавета Ивановна?
Евгений. Расстанусь с ней. Ради тебя расстанусь. Зачем она мне? Я ведь сейчас только о тебе и думаю.
Степанида. У вас ведь ребеночек должен родиться скоро.
Евгений. Да, ребеночек…Она боится родов. И ее хотели в Москву везти, - там акушеры не то что здесь. И она сама хотела, чтоб за ребенка спокойной быть.
Степанида. Так отчего ж не поехали?
Евгений. Ты, правда, что ли, не понимаешь? Я ведь не мог поехать. Потому что ты-то ведь здесь. А я без тебя совсем не могу. Еще в Крым советовали ее везти, - говорят, климат там очень хороший. А я отказался ехать. Как я там без тебя буду?! Я не смогу.
Степанида. Но все-таки Елизавете Ивановне сейчас внимание нужно.
Евгений (встает, садится за стол, обхватывает голову руками).
Евгений. Да знаю я! Думаешь, меня самого эти мысли не мучают?! Понимаю ведь, что подлец! И Лиза ведь все равно прощает мне. Даже теперь, когда знает уже все. Какой подлец я перед ней! Она там, одна, без меня, родить вот-вот может, а я тут, с тобой. Даже не каждую ночь дома ночую. Говорят, что до такого безобразия никто не доходил еще. Никто так открыто не позорил себя. Ну и ладно! Пусть! Все равно! Я сам себе эту жизнь выбрал. Есть одна жизнь: Лиза, служба, хозяйство, ребенок, уважение людей. И есть другая жизнь. Ты. Позор, стыд, мысли тяжелые, страх.
(бросается к Лизе, страстно целует ее, и тут раздается сильный стук в дверь).
Евгений. Кто это?
Степанида. Не знаю. Если муж, то не страшно. Он знает все.
Евгений. Все равно не хотелось бы ему в глаза смотреть. А он не сегодня приехать был должен?
Степанида. Нет. Не скоро еще.
(в дверь стучат все сильнее)
Евгений. Так кто ломится тогда так сюда?!
Степанида. Может, не стоит отворять?
Евгений. А не меня ли ищут?
(он, представив это, мгновенно теряется, и оглядывается по сторонам в поисках того, куда бы можно спрятаться. Но тут он видит, что кто-то стучит уже в окно. Евгений узнает Варвару Алексеевну. Она тоже видит его через окно, и теперь уже точно знает, что он здесь. Евгений отшатывается испуганно, и садится за стол, вновь обхватывая голову руками)
Евгений. Поздно. Придется открыть. Она не успокоится, я знаю. Весь дом разнесет.
Степанида. Кто там, Евгений?
Евгений. Мать жены моей.
Степанида. И что же делать нам теперь?
Евгений. Не знаю. Правда, не знаю.
Степанида. Но ты же сам говорил, что можно еще как-то по-людски. Объясниться, оставить Лизу, чтоб не так стыдно было.
Евгений. Да, да…
Степанида. Так отворять?
Евгений. Я же говорю, - она не уйдет.
(Степанида открывает дверь, в дом врывается Варвара Алексеевна, отталкивает от себя Степаниду, и бросается к Евгению, хватает его за волосы)
Варвара Алексеевна. Бесстыдник проклятый! Я знала, что ты здесь! Тысячу раз проклят будь!
(Евгений вырывается, Степанида пытается помочь ему, но Варвара Алексеевна оттталкивает ее, та падает).
Варвара Алексеевна. Там, дома, жена твоя рожает! А ты здесь! В вертепе этом!
Евгений. Лиза…
Варвара Алексеевна. Там доктор, акушер, люди, все собрались в доме. Все спрашивают где муж. И что отвечать им?! Такой позор, такой позор! Ты понимаешь, каково рожать ей, когда людям стыдно в глаза смотреть?!
Евгений (совершенно потерявшись) Я…я не знал…Проклятие!
(выбегает на улицу, даже не одевшись. Варвара Алексеевна смотрит на Степаниду, которая уже поднялась с пола. Видно, что она хочет сказать что-то Степаниде, но вместо этого молча плюет ей в лицо, и уходит).

КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

(Дом Иртенвых. Кровать, на которой лежит Лиза. Рядом с ней доктор, Варвара Алексеевна, Марья Павловна. На коленях перед Лизой стоит Евгений.
Евгений (целуя руку жены) Прости, прости, Лизонька, прости!
(встает, обращается к присутствующим) Где ребенок? Где мой ребенок? Покажите мне его!
Варвара Алексеевна. Ребенок?! Да тебя на порог сюда пускать нельзя, не то что ребенка тебе! Ух, так бы и повыцарапывала все лицо твое!
Евгений (беспомощно оглядывая всех, кто стоит сейчас рядом) Да, да, виноват я! Да, подлец! Но это не я! Разе я Лизу не люблю?! Разве ребенка не ждал?! Это колдовство, наваждение! Это Дьявол! Дьявол!
(бросается к себе в комнату, открывает шкаф, что-то там ищет, и не может найти, на пол летят вещи, бумаги, он не поднимает их. Наконец находит револьвер. Выбегает, спрятав его. Марья Павловна пытается остановить его).
Марья Павловна. Куда ты?!
Евгений. Пусти мама, пусти!
(выбегает)

КАРТИНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Дом Степаниды. Она ходит из угла в угол, не находя себе места. Раздается стук в дверь. Она бросается открывать. Входит Евгений.
Степанида. Евгений, ты?! Я волновалась так!
(он отталкивает ее от себя)
Степанида. Что ты?!
Евгений. Ты…ты не женщина, ты Дьявол!
Степанида. Да что с тобой?! Скажи лучше, как там Лизавета Ивановна?!
Евгений. Лизавета Ивановна?! А ты сама как думаешь?! Дьявол, нет, ты самый настоящий Дьявол!
Степанида. Да что ты затвердил, право, слова такие ужасные!
(Евгений вынимает револьвер, Степанида испуганно отшатывается)
Степанида. Нет, нет, не надо, Евгений, не надо…
Евгений. Ты околдовала, приворожила меня! С ума свела! Перед людьми опозорила! Не ты – была бы цела жизнь моя, не разбилась бы на кусочки, которые ничем не склеишь уже теперь! Ты – колдунья!
Степанида. Нет, Евгений, не надо…Не надо стрелять.
Евгений. Через тебя меня Дьявол искушал! Телом твоим в ад заманивал! Думаешь, я одумаюсь теперь?! Стрелять не стану?! Стану. Я – не я теперь. Вся голова горит, как раньше тело без тебя горело.
Степанида (со слезами на глазах) Хорошо, что ребеночек умер. А то сиротой бы остался.
(Евгений стреляет в Степаниду, она падает. Он выбегает на улицу. Подбегает к первому попавшемуся человеку, - тот отшатывается от него испуганно, видя в руках Евгения револьвер)
Евгений. Станового зови скорей! Станового! Чтоб прямо отсюда в тюрьму! Чтоб ребенок мой и не знал даже, что отец у него есть!

КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯ

(Дом Иртеневых.
За столом обедают Марья Павловна, Варвара Алексеевна и Лиза).
Марья Павловна. Пашенька уже первые слова начинает говорить…
Лиза. Да, Марья Паловна, вы слышали. Так здорово. Дети – это радость такая.
Варвара Алексеевна. Да, Лиза, вот вернется скоро отец ребеночка, - так научит он Пашеньку слова тюремные говорить. Будет преступника растить.
Марья Павловна. Зачем вы так! При матери!
Варвара Алексеевна. Вы только посмотрите! Не нравится вам общество наше – так могли бы и не жить здесь, с нами.
Лиза. Мама, перестань!
Варвара Алексеевна. Тоже возвращения мужа своего ждешь?
Марья Павловна. Не мучайте вы хоть дочь свою!
Варвара Алексеевна. И все-таки мне странно очень, что Евгений ваш так скоро вернуться должен. Всего девять месяцев отсидел в остроге. Это за убийство-то!
Марья Павловна. Так суд присяжных постановил.
Варвара Алексеевна. Не иначе, вы там подмаслили кому-нибудь.
Лиза. Мама, ты же знаешь, Евгения признали душевнобольным.
Варвара Алексеевна. Это что ж, значит, что все, кто женам своим изменяет, - душевнобольные? И им людей живых убивать можно?!
Лиза. Мама, Евгений стал совсем другим. Я видела его в монастыре.
Варвара Алексеевна. Да уж, там и место только ему. Он ведь туда не по своей воле пошел, а по решению суда присяжных.
Лиза. Он очень сильно изменился.
Варвара Алексеевна. Говорят, он там очень сильно пить начал.
Марья Павловна (вставая из-за стола) Не знаю даже, как мы уживемся тут с вами, когда вернется Евгений. И мне-то тяжело с вами.
(выходит)
Варвара Алексеевна. Не удивлюсь, если отравит.
Лиза. Вы это серьезно? Мы тут все одно едим.
Варвара Алексеевна. Захочет – отравит. Семья убивцев. Ой, подожди
(хватается рукой за сердце)
Лиза. Что? Что случилось?
Варвара Алексеевна. Подожди, сердце…Так сильно сердце схватило вдруг.
Лиза…помоги! Лиза!
(Лиза бросается к матери)
Лиза. Скорее! Кто-нибудь! Помогите!

КАРТИНА СЕМНАДЦАТАЯ

(Лесная караулка. Данила и Евгений, сидят за столом. На столе – только бутылка водки. Выпивают).
Евгений. Научился-таки пить, не закусывая ничем. Так быстрей пьянеешь.
Данила. Да, барин, тяжело у вас на душе, наверное.
Евгений. Тяжело, Данила! А помнишь, вот также сидели мы с тобой здесь? И я тебя просил найти мне кого-нибудь для дела холостого.
Данила. Да что вспоминать теперь об этом!
Евгений. Как не вспоминать, Данила! Оттого ведь и пью, что все время думаю об этом. И в остроге, и в монастыре, - везде мне Степанида снилась.
Данила. Тяжелые сны были?
Евгений. Больно. Но хорошо, что снились. Такие сны душу спасают. И знаешь, раньше, когда думал о ней, то тело ее, грудь, руки, - только это представлял. А тут, в этих снах, - глаза чистые, невинные. Как у ангела. Ты-то хоть сам помнишь ее?
Данила. Помню. Не мешало б помянуть ее.
(выпивают за упокой души «рабы Божьей Степаниды»)
Евгений. А я еще дьяволом ее считал. Дьявол у меня самого в душе был. Не тело ее меня искушало. Дьявол – это когда вину за свои грехи на других перекладываешь. Я в монастыре это понял. Я ведь очень изменился, Данила, очень. И не из-за того, что столько пить теперь стал. Может, еще найду в себе силы, - брошу. Я другим человеком, Данила, стал.
Данила. Да вижу, что изменились вы. Не сразу узнаешь.
Евгений. Не о том я. Да, порастерял красоту, - в остроге не хорошеют. Но я про другое. Я думать стал по-другому. Вот, раньше узнал бы, что Лизина мать умерла, - так счастлив бы был. А теперь – жалко ее. Правда, жалко. Потому что чужую жизнь ценить научился. Или вот еще…Узнал бы раньше, что у моей жены любовник есть, - так убил бы! Даже, живя со Степанидой, убил бы! А теперь – прощаю. И не только прощаю, но и радуюсь даже, что ей хорошо.
Данила. Может, вы неточно еще это знаете! Может, все же и нет любовника никакого.
Евгений. Да, знаю я все, Данила. Знаю. Я же не про это тебе. Не как следователь. Я ж с тобой про душу.
Данила. Ох, выпить, барин, надо.
(пьют)
Евгений (поднимаясь) Пойду я, пожалуй.
Данила. Посидели б еще.
Евгений. Нет, Данила. Даже здесь хоть какую-то меру, да надо знать. Нельзя мне спиваться. У меня все-таки ребенок есть. Я перед ним виноват очень. С рождения его без отца оставил.
Данила. Ну, коли тоска нахлынет, так заходите.
Евгений (обнимая сторожа) Хорошо, брат. Я ведь в своих молитвах и тебя не забываю. Ты ведь не виноват, что тогда для меня Степаниду нашел. Ты как лучше хотел.

КАРТИНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

(Дом Иртеневых. Евгению открывает Лиза).
Лиза. Ты пьян опять!
Данила. Прости, Лизонька. Брошу скоро. Не буду пить больше. Я все-таки отец. Дай пойду посмотрю на ребеночка своего.
Лиза. Его лучше не беспокоить сейчас. Ему нездоровится немного. С ним доктор.
Данила. Доктор?
Данила. Да, я позвала его, чтобы Пашеньку посмотрел.
Евгений. Хорошо, Лиза, хорошо.
(Лиза идет к ребенку, возвращается уже с доктором. Слышен плач ребенка).
Лиза. Боится один оставаться. Я пойду, - посижу с ним, успокою. Евгений, проводи, доктора, пожалуйста. Ему пора уже.
Евгений. Хорошо, Лиза, конечно.
(Лиза уходит к ребенку)
Евгений. Спешите?
Доктор. Да, больных много.
Евгений. Это точно.
(подходит к нему, кладет ему на плечи руки)
Евгений. А я ведь знаю все.
Доктор. Что знаете?
Евгений. Ну что ты с моей женой.
Доктор. Уверяю вас, вы ошибаетесь! Вообразили себе невесть что! Я знаю, вас признали душевнобольным, но я думал, что вы все же смогли излечиться от своего недуга.
Евгений (подходит к другой комнате, прислушивается, занята ли Лиза ребенком, и не войдет ли вдруг)
Евгений Да не бойся. Думаешь, если я один раз человека убил, то и тебя не пожалею?
Алексей. Я же говорю вам, вы ошибаетесь.
Евгений. Я ведь и правда раньше убил бы тебя. И в острог бы пошел, и на смерть, - но убил бы. Не простил бы, что жена меня обманывает.
Алексей. Да вы…
Евгений. Подожди, подожди, потом скажешь. Послушай меня сначала лучше. И, главное, пойми, что я убил бы тебя. Жизнь твоя оборвалась бы. Ее так легко оборвать…В таких муках человек рождается, так трудно дается ему рождение. А убить человека – легко. Ты даже не представляешь, как легко. Только потом всю жизнь мучаться будешь. Не острог страшен. Сами грехи наши – и есть наказание за них. Представляешь, раньше бы ты с Лизой сошелся, я бы обезумел от ревности! И не увидел бы ты завтра солнца, не лечил бы больных своих…Но я теперь другим человеком стал. Я даже рад теперь. Не потому что к Лизе равнодушен. Нет, я люблю ее. Сильно люблю. И раньше тоже любил, - только поздно понял это. Я, правда, рад тому, что все так. Я все вытерпеть должен. Что ты Лизу мою тискаешь, что руки твои, губы ее тело себе берут. Это искупление мне. И за Лизу я рад. Вижу, что хорошо у вас с ней. У нас с ней и раньше-то не получалось, - ребенок в одну ночь зачат был. Но она все равно мне верна была. А теперь организм мой алкоголем сильно ослаблен, - я и не смогу, может, больше ничего. А ей надо. Это не грех. Не в этом грех. Люди и так живут кое-как, мучаются на этой земле, так что и здесь себя обкрадывать?! Жить вместе, ненавидеть друг друга, и при этом подозревать все время, ревновать, бояться, что тебя обманут…Нет, не надо мучать друг друга. Даже если больно тебе – надо уметь через себя переступить. А знаешь, кто тебе жизнь спас? Степанида. Если б не она, не слова ее последние перед смертью…Она и тогда даже не о себе думала. А о ребенке, который сиротой мог остаться. Она для всех старалась. И для меня, и для ребенка, и для мужа своего, даже за Лизу переживала. И нигде себе выгоды не искала. И сейчас, даже сейчас, когда нет ее уже на этом свете, она все равно жизнь тебе спасла. А вот Лизина мама, царствие ей небесное, - она никого не спасла. Никого. И сама всю жизнь мучалась, и других мучала. Нет, я не осуждаю ее. Не мне осуждать. Сам кругом виноват. Просто по-другому жить надо. По-другому. Пойми, Степанида жизнь тебе спасла. Так давай помолимся за нее. За то, что благодаря ей, мы с тобой не враги друг другу. Что тебе не в землю, а мне не в острог опять. Не думай, я не оттого говорю все это, что пьян.
(встает на колени перед образами, Доктор становится вместе с ним. Читают вместе молитву, слышны звуки церковной службы.
Входит Лиза, и непонимающе смотрит на мужа и любовника, которые стоят вместе на коленях, и молятся о чем-то).

ЗАНАВЕС