Сэр Юстимчик.
...Учитель иностранных языков Устим Игнатович был исключительным явлением в педагогическом коллективе школы. Для всех без исключения учеников он стоял особняком на каком-то невидимом глазу пьедестале, и не было в школе учителя, которого уважали, боялись и боготворили бы так, как Юстимчика.
Начнем с необычной судьбы этого человека. В поселке еще с довоенных времен проживали несколько семей турков-месхетинцев. Турчанка Маша Асвадурова , военная медсестра, вернулась в родные пенаты с фронтовым мужем Устимом. Как это часто случалось в те годы, познакомились они во фронтовом госпитале, где капитана Ящука едва спасли от тяжелого ранения в голову.
Закончивший до войны институт иностранных языков, Устим служил военным переводчиком и сразу же после выписки из госпиталя был направлен для продолжения службы в штаб фронта.
Война заканчивалась- советские войска штурмовали Берлин, на Эльбе братались русские и американцы, в ставке командующего фронтом маршала Жукова денно и нощно шли допросы плененных немецких генералов и переговоры с союзниками. Блестяще владевший английским и немецким языками, капитан Ящук работал круглосуточно в паре с майором-москвичем, выпускником учебного заведения-предка нынешнего МГИМО.
Устим был в группе военных переводчиков, готовивших документы и обслуживавших церемонию подписания акта капитуляции фашистской Германии 8-го Мая 1945 года. Он наверняка смог бы сделать приличную карьеру в армии, но помешало тяжелое ранение. Вскоре, уволенный из армейских рядов, гвардии-капитан Ящук прибыл в поселок для дальнейшего прохождения жизни.
Занялся служивый единственным делом, которое нашлось ему в сельской глубинке- стал учителем иностранных языков (в школе преподавался и английский и немецкий). Будучи личностью неординарной, Устим как бы выбивался из ряда других учителей, даже коллег, преподававших иностранный язык. Конечно, читать в подлинниках Шиллера, Гёте, Шекспира и современных Хэмингуэя и Драйзера... Здесь в лучшем случае можно было прослыть чудаком, а то и космополитом. Книги из Москвы пересылал его фронтовой друг.
Юстимчик оказался преподавателем и педагогом от Бога. Посидев на его уроке, можно было подумать, что ведет занятия настоящий Бармалей или царский сатрап (выражение крайней жестокости по тогдашним понятиям Симкиных сверстников),
Нахохленный, как сыч, с шапкой русых всегда растрепанных волос, Устим мрачно поглядывал то в журнал, то на класс, примеряясь, кого выбрать сегодняшней жертвой, то есть вызвать к доске. Наконец, выбор сделан и бледный неудачник заплетающимися ногами ковыляет к месту экзекуции. Любой, кто неправильно произносил слова или буквы, путал времена, не знал транскрипцию на уроке английского языка был личным врагом учителя. Вариации оскорбительных поддразниваний, жестокой иронии, уничижающего сарказма были бесконечны. Поскольку абсолютными знаниями языка ученики не обладали, жертвами «ядовитых» стрел Юстимчика практически становился каждый.
Выглядело это приблизительно так:
-Що ти кажешь? «Воз»? А може сани? Може бричка? Краще на м!й погляд кабр!олет...
- «Модельне» д!еслово? Це в тебе, в тво!й куряч!й голов! одн! модел! та хлопц!, а в англ!йськ!й мов! були ! зостаються «модальн!» д!еслова.
- Ти не вивчив цей розд!л? Чим же ти був такий зайнятий, пане Кирилюк? Може ти став вже такою поважною д!ловою людиною, що тебе треба називати по-батьков!? Шмаркач Булькович Ледащицький – ото !м’ячко, що тоб! якраз п!д!йде...
Одноклассники тихонько посмеивались, любуясь словесной эквилибристикой преподавателя, хотя каждый понимал, что чаша сия не минет никого.
Получить у Юстимчика «пятерку» в течении четверти считалось задачей почти невыполнимой. Все становилось на свои места, когда он выставлял итоговые четвертные или годовые оценки. Подвергавшийся остракизму троечник вдруг получал отличный балл, записной отличник оставался с «четверкой» - Устим достеменно знал истинные достоинства каждого и без сомнений руководствовался этим знанием.
Поступавшие в ВУЗы выпускники школы №62 могли провалиться по какому угодно предмету, кроме иностранного языка. Троечники по классификации Устима без сучка и задоринки проходили этот курс и после поступления в институты – таков был запас знаний, «вбитых» в головы питомцев незаурядной личностью и блестящим педагогом.
По жизни Юстимчик был угрюмым человеком: мучили отчаянные головные боли – результат тяжелого ранения. Может быть поэтому не было у него и особых друзей. Ящук почти не пил спиртного, даже когда случались школьные выпуски или юбилейные торжества. Единственные, с кем он мог посидеть часик-другой в станционном буфете, были первые выпускники школы, в прошлом такие же фронтовики, как и Устим.
И всё же это был человек с редким чувством юмора. Смеялся Юстимчик нечасто, но зато как он смеялся!! Крупное, с мужественными складками лицо его расплывалось в невероятно широкой улыбке, губы расходились, открывая могучие клыки и крепкие желтоватые от курения зубы. Он откидывался на спинку стула и издавал трубный хохот, очень даже похожий на ржание породистого жеребца . Когда смеялся Устим, радостно гоготал весь класс: во-первых, столь заразительным был смех учителя, а радостно от того, что в этот раз вызванному к доске уже не угрожала привычная «пытка».
...Теперь вернёмся к началу разговора о необычной судьбе Устима. Коллегу Ящука, майора-москвича Симка вспомнил не случайно: благополучный во всех отношениях штабист, имевший бесспорную перспективу для блестящей послевоенной карьеры, майор, тем не менее, сбежал в западный сектор Берлина к американцам, где и попросил политическое убежище. После этого майор –москвич много лет работал на радиостанции «Голос Америки», напрягая голосовые связки чтобы преодолеть глушители и донести правду-матку до припавших к радиоприёмникам советских граждан.
Впрочем, всё это Симка узнал много лет спустя после окончания школы. В одной из традиционных встреч выпускников старый учитель, расчувствовавшийся от почестей, оказанных ему бывшими двоечниками и отличниками, рассказал своему фавориту эту историю.
Три десятка послевоенных лет, живущий в благополучной Германии без забот и переживаний, бывший военный переводчик майор-москвич отъезжал на работу в офис радиостанции, где исправно изо дня в день вещал в микрофон обличающие всех и вся, подготовленные кем-то тексты.
Три десятка лет, живущий скромно на зарплату сельского учителя, бывший военный переводчик капитан Ящук отправлялся на занятия в школу , где изо дня в день самоотверженно, с душой и собственным примером учил детей как иностранному языку, так и пониманию жизни, ответственности за дело, к которому ты приставлен. Чья участь достойна большего уважения? Симка слишком любил Устима, чтобы усомниться в его правоте...