Лёнька прятался за кустами шиповника, пригибался низко - низко и, вытягивая тонкую худую шею, всматривался за уходящими в «ярки» «большими» пацанами. Ярками называли между собой ребята места, куда часто уходили гулять. На вопрос родителей,где был или где тебя черти носили? - отвечали ,что в ярках. И всем было понятно, где . Сегодня Лёньку не хотели брать с собой. Втихарца покуривая, боялись: продаст!
- Мал ещё, неча между ног путаться, понял? - так всегда пацаны постарше Леньки года на два-три прогоняли - отваживали его, не брали с собой гулять в ярки. Лёнька обижался, горевал втайне от всех, но, попереживав малость, забывался. Он находил себе занятие на улице. Играл со своей «ровней», такой же «сопливой»,как и он, в свои семь лет. Но сегодня, Лёнька решился. Заподозрив тайный сговор старших, выслеживал из-за кустов и,выждав некоторое безопасное расстояние, также тайком последовал за ребятами.
Ярки начинались сразу за посёлком.
Это были глубокие овраги, вымытые дождями да талыми весенними водами, со временем уходящие ещё дальше огромной, глубокой трещиной в степь. Издалека казалось, будто огромное тело земли корчилось от шрама, нанесённого ей гигантским воином-исполином. С другой стороны ярка - оврага росла небольшая берёзовая роща, а за рощей покоилось кладбище. Оно всегда оставалось на месте, теснилось, но «всем» здесь хватало «приюта». Там, где кладбище начиналось, когда – то давным-давно отживали свой век более крупные развесистые берёзы, отдававшие свой живительный сок по весне. В берёзах…«говорили» соловьи. Именно говорили, а не пели. Всюду виднелись оградки. Кто здесь «раньше», тот ещё «помнит» печальную – прощальную музыку.
Выше от рощи оградки попадались реже, могилки уже не огораживали: всё менялось со временем, устаревало. Старели люди, умирали и «уходили» потихоньку, теперь без …музыки. Другие рождались, начиная свою дорогу жизни...
А кто толстая свиньяяяяя???
- Я ...Я… - отвечало-вторило эхо на звонкие крики-вопросы мальчишек, орущих с высоты оврага в прислонившие ко рту обе ладони. Хохот раздавался на некоторое время, пока не появлялись могилки кладбища. Мальчишки замолкали, понимая всю серьёзность обстановки, что - то говорили, приглушённо обсуждая и уходя всё дальше и дальше по-над краем кладбища в ярки. Лёнька оглядывался. Всё же …кладбище.
Он и раньше ходил сюда, но редко. Зимой -кататься на санках. Весной- бросать в бурлящий поток всё, что попадалось под руку. Всё брошенное тут же мчалось, терялось, тем самым вызывая приподнятое весеннее настроение. Радость присутствовала сама по себе: перехватывала дыхание! Детством нельзя надышаться.
Летом бывал изредка, когда брали с собой жечь костры и просто бродить. А сегодня …его не взяли. Пацаны уверенно уходили всё дальше и дальше. Не «гуляли» ,как обычно, не отвлекались на норы, которых здесь было нарыто заповедным «братом» - байбаком повсюду. Байбаки- завсегдатаи, хозяева здешних мест, нет-нет, да и дадут о себе знать резкими , короткими посвистами. Завидев издали человека, предупреждали всю свою родину-степь. Наконец-то, дойдя до изгиба оврага, мальчишки остановились и что-то стали бойко меж собой обсуждать. Лёнька на корточках подобрался за кустами шиповника как можно ближе, затаив дыхание,слушал каждое слово «больших пацанов». Изодранное колено просматривалось сквозь штанину рыжим пятном от глины, на которое Лёнька не обращал никакого внимания.
- Ух, тыыы!.. Ничего себе! - протяжно , наперебой чему - то удивлялись мальчишки.
- «Сорокопятка»- деловито объяснял рыжий конопатый Петька. Остальные слушали с интересом, внимательно разглядывая находку-вымытый дождём, не разорвавшийся с войны ржавый снаряд.
Его нашёл Петька совсем недавно, случайно наткнувшись, схоронившись тут от всех с пачкой папирос. Снаряд как будто выстрелил, попавшись на глаза, испугав Петьку до смерти. Иногда попадались всюду мелкие осколки - отзвуки войны, но таких вот «целых», нет.
Некоторое мгновение «они» присматривались друг к дружке, и Петька, не выдержав ржавого «взгляда», с холодком по спине отступил-отвернулся и быстро-быстро пошёл по ярку, переходя на панический бег. Рассказал о своём секрете под страшную клятву только своим: кто продаст, тот «сексот»! Ребята решили посмотреть на «секрет».
- Малого не брать! - строго сказал Петька и ловко «цыкнул» тонкой струёй слюны сквозь щель передних зубов. Все одобрили решение.
Как ни старались все тайком повторить этот самый «цык», ни у кого
не получалось, а только лишь - «чвак». Малым всегда был Лёнька.
-Тук-тук, тук-тук! - учащённо стучалось Лёнькино сердечко. Ноги затекли совсем, а встать, значит , выдать себя. Совсем стало не по себе, когда пацаны стали собирать сухую траву,наваливая её на…снаряд. Затем собрали всё, что было в округе «горящее» - ветки, палки, кто-то обнаружил старую резиновую покрышку от мотоцикла, да мало ли чего тут не наносило весенними дождевыми водами!Наконец -то набралась целая куча для костра.
…Взорвать снаряд! Решение пришло сразу, как только Петька
произнёс: Рвануть бы, а? - шикарно «стреляя» сквозь зубы.
В надежде, что снаряд-то всего-навсего «сорокопятка», и сила
взрыва …чепуховская, решили рвануть, не прикасаясь руками к опасной находке. Протягивая пацанам папиросы, Петька с улыбкой, как бы проверяя каждого на «слабо», взглядом спрашивал:
-Ну, как там, в коленочках-то, а? Трясутся?
Ребята с серьёзными лицами тянулись к пачке папирос, важно прикуривали, стараясь, как можно , сдержаться от кашля. Покрутив головами по сторонам, осмотрев, нет ли поблизости пасущегося стада коров, подожгли костёр, драпая наутёк, кто куда. Костёр вспыхнул мгновенно. Сухая трава зашлась пламенем, разжигая ветки и резиновую покрышку. Чёрный дым столбом взвился высоко над оврагом. Лёнька, сидевший до сих пор за кустами шиповника, решился бежать. Вскочив на ноги, тут же рухнул, как подкошенный. Ноги не слушались, онемели. Его сразу увидали все из своих «укрытий». Лёнька барахтался, не справляясь со сведёнными ногами, всё ближе и ближе сползая к струящемуся чёрным дымом костру. Петька вскочил с земли и пулей бросился к несчастному Лёньке.
- Руку давай-! кричал Петька.
Схватил за руки беднягу и поволок в сторону от костра по оврагу. Лёнька ревел вслух, чувствуя колючие ветки шиповника, терзавшие его тело. Протащив, насколько хватило сил, Петька упал в сырую глину оврага и замер. Затих и бедняга Лёнька.
Костёр догорал. Выгорела покрышка, оставив от себя моток
тонкой проволоки. Вскоре от костра осталась горка пепла, под которой торчал остроносый, уже сильно почерневший, снаряд.
Придя в себя, пацаны потихоньку, кто как мог, уползая и убегая,
собирались наверху - ближе к роще. Наконец-то ,собравшись все вместе, оживились, и тут грянул …смех: закатился такой дружный,
что даже изодранный Лёнька в слезах гоготал от …счастья!
Петька, тыча пальцем в Лёнькино пузо, вдруг громко-громко, кааак крикнет: Бахххх!!!
Лёньку кинуло на землю,прижало ! И снова разразился истерический хохот друзей!
Берёзовая роща уже оставалась позади. Тут и там появлялись и снова исчезали оградки. Кладбище: здесь всегда всем хватало места для «приюта».