Разная она, эта жизнь. Состоит из кусков счастья, несчастья, тоски, скуки, погони за призрачными идеалами, покоя и непокоя и, наконец, угасания.
Есть какая-то примиряющая беспощадность в смерти. Когда все ясно и сделать уже ничего нельзя, смиряются все. Остается только ждать и печалиться. Это как последний глоток вина, оставшийся на дне – ничего уже не изменит, ничего не исправит.
И только любовь способна на бунт.
Умирала моя подруга, в хосписе.
Всем нам было горько и тяжело, мы ждали печального известия и, навещая ее, приходили прощаться. И только ее муж, казалось, не видел, что она умирает. Он читал ей стихи, обсуждал сиюминутные дела и, неожиданно, устроил концерт. Концерт в хосписе! Он, оперный певец, пришел в смокинге, поставил пюпитр и спел один из тех концертов, который они готовили вместе и который уже никогда бы не состоялся. Он сделал невозможное.
Вино еще есть, оно еще плещет в бокале, еще можно почувствовать его вкус, и пусть ничего уже не изменить, но еще можно сделать этот глоток, и прожить этот концерт, еще не дочитана книга жизни и, может быть, самое светлое и трогательное таится в самых последних ее строках.