Мария сидела в кресле у окна и тихо плакала.
- Моя дорогая, ко всем несчастьям, у нас еще забрали нашу девочку!-
воскликнула она, когда я проснулась.
Оказалось, что вернувшись из полиции, я проспала два дня. За это время
полицейские забрали малышку у Марии, которая уже успела привязаться к ней
всей душой.
Полное имя маленькой Оли - Ольга Аурелия Джованьолли. Она оказалась
русской только наполовину. Ее отец - итальянец Микеле, мама - Наташа
Михайлова, они не состояли в официальном браке, но дочку Микеле признал.
Он тоже погиб: так же, как и Наташа, он привел в действие взрывное
устройство, по всей видимости, они состояли в одной террористической
группировке. Из ближайших родственников у Оли никого не имелось. Нашлась,
правда, какая-то чуть ли не троюродная тетя, но она не захотела
брать девочку к себе. Поэтому решено было отправить ее в приют.
А мне предстояло лететь в Россию - ведь родители Марка жили там, и они
хотели, чтобы их сын был похоронен на родине. Общее горе не сблизило меня с
ними - мама Марка держалась со мною так же надменно и холодно, как и при
его жизни. Она так и не смогла меня принять. Надо сказать, что отец Марка был
более приветлив со мной, но находился под каблуком у своей властной жены,
поэтому старался особо свое расположение не показывать.
Я возвращалась домой, во Францию, и вспоминала, как мы надеялись с
Марком на то, что поездка в Венецию послужит началом нашей новой жизни.
И, действительно, новая жизнь началась, но только у меня - жизнь без Марка.
Все эти дни я как-то держалась - у меня ведь было столько дел, связанных с
организацией похорон мужа. Ленка полетела со мной в Россию, чтобы мне
помочь и поддержать, и я была ей очень благодарна. Теперь же, оказавшись
одна дома, я могла расслабиться и дать волю чувствам. Но мои слезы куда-то
подевались: если раньше они лились у меня чуть ли не по любому поводу,
стоило только кому-то обидеть меня, то сейчас их у меня не было, они
испарились, как вода в обмелевшем озере. Я просто целыми днями лежала на
диване, уставившись в потолок. Я ничего не хотела. Я хотела только умереть.
Но сама я не могла сделать с собой что- либо: ведь это считалось большим
грехом, а я верила в Бога. Продолжала верить, хотя моя вера в него несколько
пошатнулась. Если он есть - почему тогда он допускает такие ужасные
трагедии? Почему страдают ни в чем не повинные люди? Неужели они так
сильно нагрешили, что нужно наказывать их таким ужасным способом, отняв
жизни? А дети? Дети, которые оказались тогда в аэропорту, мой сынок, дети
моей погибшей сестренки. Они -то в чем виноваты?!.
Я отправила бишона Макса к его собратьям, сказала горничной и повару, что
я больше не нуждаюсь в их услугах и перестала отвечать на телефонные звонки
своих друзей. Мне не нужно было их сочувствие. Я хотела, чтобы меня никто не
беспокоил. И перестала есть, решив заморить себя голодом. Может быть, с
религиозной точки зрения смерть от голода не является самоубийством? Я лишь
хотела, чтобы это побыстрее закончилось, я не видела смысла продолжать свое
жалкое теперь существование. Я потеряла всех близких, всех тех, кого любила,
кому была нужна… Да, у меня оставались еще друзья- но у них своя жизнь. И,
несмотря на это, они не хотели понять меня и оставить в покое: телефон звонил,
звонил, звонил… Пока я не разбила его об стенку.
Наступила тишина, и я облегченно вздохнула. Но, как потом оказалось,
ненадолго: через некоторое время кто-то стал настойчиво звонить и стучать в
дверь. Я старалась не обращать на это внимание, но, в конце-концов не
вытерпела, встала с дивана и пошла к домофону и стало ясно, что так
настойчиво искал со мною встречи Любомир.
- Что ты хочешь?- я не стала ему открывать.
- Аля, открой пожалуйста.
- Зачем?
- Я хочу тебя увидеть.
- Зачем?
- За тем, чтобы убедиться, что ты в порядке.
- Я в порядке. Уходи.
- Нет, я хочу сам убедиться, что ты в порядке.
- Я не хочу ни с кем общаться.
- Аля, так нельзя! Ты уже второй день не хочешь общаться! Мы же переживаем
за тебя!
- Кто «мы» ?
- Я, Лена, Вероника, Божедар.
- Да оставьте вы меня все в покое! Какое вам до меня дело?
- Ну мы же твои друзья, мы тебя любим.
- Вы все равно не сможете мне ничем помочь.
- Нет, ты не права: с нами тебе будет легче пережить свое горе.
- Послушай, это- мое горе, - заорала я.- И ничье больше! Поэтому отстаньте от
меня все, оставьте меня в покое!
Любомир продолжал что-то говорить, но я уже не слушала и ушла в самую
дальнюю комнату. Он еще звонил, а потом, наконец-то, все стихло. Снова
наступила тишина.
Неожиданно мне пришла в голову мысль о том, что все мои беды свалились
на меня после того, как я получила наследство. Да - да, сначала погибли мои
родители и семья сестры, потом мой ребенок, а потом - муж. Какая- то странная
взаимосвязь. Может быть, эти деньги прокляты? Может, мне нужно от них
избавиться, пока не случилось еще что- нибудь ужасное, отказаться от
наследства, отдать его на благотворительность, пока еще кто- нибудь не погиб?..
Внезапно я рассмеялась: боже мой, что за идиотские мысли? За кого мне еще
переживать - у меня осталась только я сама… И мне уже было ничего не
страшно. Ну что я за дура: сижу тут уже неизвестно сколько, пытаясь помереть
от голода, хотя есть более действенные способы- пырнуть себя ножиком,
прыгнуть с балкона, шагнуть под машину, и все!!! Проще не бывает! И какая
мне, мертвой, будет разница, грех это или нет, в конце- концов! В рай не
попаду? А кто его видел, кто докажет, что он есть?
Я подошла к входной двери и открыла ее. На пороге стояла Ленка, но я
ничего не сказала ей, пытаясь пройти мимо.
- Ты куда? - спросила она, с невероятной силой схватив меня за локоть, так, что
я вскрикнула.
– Чего тебе? Ухожу я, пусти!
- Куда ты уходишь? Куда ты собралась в домашнем халате и в тапочках?
- Куда надо! Пусти, сказала!- попыталась вырваться я.
Но Ленка вцепилась просто мертвой хваткой, и так же цепко схватила меня
другой рукой за плечо, и, втолкнув обратно в квартиру, она протащила меня в
ванную и включила холодный душ, которым окатила меня с ног до головы.
Потом она сварила кофе и пожарила яйца с беконом.
- Ешь, - сказала она, поставив еду передо мной.
- Не хочу.
Несмотря на то, что Ленка переодела уже меня в сухой халат, меня била
дрожь.
- Ешь, я сказала!- закричала она.
Я подчинилась, и съела половину яичницы и выпила пол чашки кофе. Дрожь
прошла.
- Ты думаешь, что ты одна такая несчастная на всем белом свете? - спросила
Ленка. Налив себе тоже кофе, она села напротив меня.
Я пожала плечами.
- Мне все равно, меня другие не интересуют.
- А я тебе скажу: ты не первая, и не последняя, с кем произошло такое горе. Но
жизнь продолжается, надо все перетерпеть и жить дальше.
- Зачем, Лен? Я не вижу смысла.
- Раз ты уцелела, значит, ты должна жить. Ведь для чего- то Бог сохранил тебя,
может быть, для того, чтобы ты могла сделать что-то полезное на земле. Ты не
задумывалась об этом?
Я молчала.
- Ты богата, ты можешь помочь сотням людей своими деньгами. Ты молода, ты
еще будешь счастлива и сможешь родить ребенка.
- Нет. Я не смогу быть счастливой без Марка. И мне не нужен ребенок от
другого мужчины.
- Это ты сейчас так считаешь. Вот представь: если бы ты умерла, не дай Бог,
конечно, - Ленка три раза сплюнула через левое плечо и постучала по
деревянному столу, - неужели бы ты хотела, чтобы твой любимый человек всю
жизнь был несчастлив из-за этого, всю жизнь страдал, а ты бы тоже страдала на
небесах, глядя на его мучения? Неужели бы ты не хотела, чтобы он вновь обрел
свое счастье?
Я молчала.
- А я уверена, что ты бы хотела, чтобы он был счастлив, даже без тебя. И Марк
сейчас смотрит на тебя, на то, как ты себя убиваешь - как думаешь, хорошо ему
там из-за этого? Так что хватит, прекращай бессмысленные страдания, ведь
невозможно ничего изменить. Ты должна быть сильной для той цели, ради
которой осталась жива.
– Лен, а ты ж в Испании живешь, - вдруг спросила я.- Как ты здесь
оказалась?
- Как- как… Тебе все звонили, звонили, а ты не отвечала несколько дней. Потом
я сказала Любомиру твой адрес, чтобы он проверил, как ты. Но ты не впустила
его даже на порог. Мы очень переживали за тебя, боялись, что ты с собой что-
нибудь сделаешь, и я постаралась прилететь как можно быстрее. По-моему, я
правильно сделала, да, Аля?
- Да, Лен.
- Какая ты все-таки.., - Ленка заплакала, - …бессовестная. Мы тебя все так
любим, а ты даже не подумала об этом. Ты только о себе подумала, что тебе
тяжело, а о том, как мы будем жить без тебя? Почему ты не подумала, как нам
будет?
- Прости, Лен…
- Ладно… Ты еще у Любомира прощения попроси- он внизу ждет, бедный, с
выпученными от страха за тебя глазами.
- О, нет! Я не хочу сейчас с ним общаться!
- Хорошо, тогда я ему позвоню, скажу, что с тобой все в порядке.
- А я и не знала, что ты с Любомиром опять общаешься, - сказала Ленка, когда
поговорила с ним, и Любомир ушел домой.
- Да, никто не знал. И Марк тоже.
- И что это значит? У тебя опять с ним что- то было?
Я поморщилась.
- Лен, ну что сразу за мысли? Ничего у нас не было, я Марку не изменяла.
Просто так получилось, что когда я нуждалась в дружеской поддержке, он
вновь появился. Ты далеко, Вероника тоже, а у Марка не всегда находилось
время и желание быть моим психотерапевтом. Вот и пришлось Любомиру
выслушивать мои бредни.
- По поводу?
- Ну ты же знаешь - по поводу ясновидящей и того, что мой ребенок жив. Ты же
сама сказала тогда, что мне нужно к врачу.
- Ну да… А что сказал Любомир?
- Он предложил сделать эксгумацию ребенка.
- Что?!. Эксгумацию?
- Да.
- Зачем?
- Чтобы я не мучалась, мой там сын или нет.
- И почему вы не сделали?
- Потому что Марк был против. Он считал, что когда подтвердится, что там все-
таки наш ребенок, то мне будет еще хуже.
- Да… Даже не знаю, что и сказать… Хуже или лучше… Знаешь, пойдем-ка
лучше спать! Я так устала, да и тебе нужно отдохнуть.
Но я долго не могла уснуть, хотя тоже ужасно устала. Я лежала и думала над
Ленкиными словами: для чего же я осталась жить на этом свете?