Операция «Наследники». Комедия.
Акт 2-й.
Картина 1-я.
Офисное помещение фонда. Соответствующая мебель. На стене висит икона. С другой стороны портреты Януковича, Кучмы, Ющенко, Путина, Лукашенко, Барака Обамы, Терентия Ковальчука. Присутствуют Големб и Кульбачинский. Одеты в строгие костюмы, при галстуке, сидят каждый за своим столом. На столе звонит телефон.
Кульбачинский. – Фонд «Наследие»… А, это ты Яков Михайлович. Здоров-здоров! Работаем… В министерстве зарегистрировались, в городских инстанциях тоже. Когда родственники появятся? Ждем со дня на день... Ну, пока. Будь на связи.
Големб. – Зарубежный партнер интересуются? (Стук в дверь) Да-да, входите! (Заходит прокурор).
Прокурор. – Здравствуйте, здесь фонд «Наследие»?
Големб. – Да, что вам угодно?
Прокурор. – Я из городской прокуратуры. Старший советник юстиции Гречка Харитон Гаврилович.
У сидящего за столом Кульбачинского из пальцев выпадает ручка.
Големб. (Стараясь скрыть замешательство) – Големб Павел Кузьмич, кандидат юридических наук, техническийй директор фонда «Наследие Терентия Ковальчука». А это Кульбачинский Григорий Викторович, кандидат исторических наук, распорядительный директор.
Прокурор. (Осматривается) – Даже не знаю, с чего начать. (Подходит к стене с портретами) Ого, целый иконостас! А это что за персоналия? Из-за одного взгляда можно в следователи брать… Шутка, господа! (Принужденно смеется).
Големб. – Это портрет промышленника и мецената Терентия Ковальчука. Прошу прощения, вы пришли, как лицо официальное?
Прокурор. – Как юрист, вы должны понимать, что окончательное решение принимается на основании фактов, документов и вещественных доказательств.
Кульбачинский. – Деятельность фонда ведется согласно действующего законодательства.
Големб. – Не будем голословны. Да вы присядьте, Харитон Гаврилович, сейчас мы вам предоставим все необходимые документы.
Прокурор. – Это правильный юридический подход э-э-э… Павел Кузьмич!
Кульбачинсий. (Достает из сейфа папку и садится возле прокурора, Големб становится рядом) – Вот регистрационные документы фонда.
Прокурор. (Читает документ, затем смотрит на свет, достает из кармана увеличительное стекло и рассматривает сквозь него) – Бланк гербовый с водяными знаками… подписи ответственных лиц подлинные… печать соответствует образцу… мокрая...
Кульбачинский. (Показывает документ) – Устав фонда. Главная цель – инвестиции в экономику Украины, поддержка малого и среднего бизнеса, содействие предприимчивым людям.
Прокурор. (Просматривая документы) – Достойное начинание.
Кульбачинский. – Парижская газета «ФигарО», в которой помещена статья о Терентие Ковальчуке и его завещании. И перевод статьи, заверенный украинским нотариусом. Теперь ознакомьтесь с заверенной швейцарским нотариусом выпиской со счета Терентия Ковальчука в «Цюрих-банке». Только здесь на немецком языке.
Прокурор. – У меня как раз по немецкому в школе «пятерка» была. (Читает, шевеля губами, вполголоса произнося немецкие слова, берет лупу, изучает бланк, переворачивает страницу, и лупа выпадает из рук) Сколько- сколько? (подбирает лупу и снова смотрит на бланк) Сто десять миллионов швейцарских франков! (Смотрит на Големба и Кульбачинского) Сколько же это будет в долларах?
Големб. – Приблизительно столько же.
Прокурор. – Лопнуть и не жить! Сто десять миллионов «баксов»! (Берет себя в руки, еще раз изучает документ) И кому эти деньги пойдут?
Кульбачинский. – Вот копия завещания Ковальчука, заверенная парижским нотариусом.
Прокурор. (Прочитав) – Как я понял, наследство будет распределено между потомками миллионера пропорционально сумме их взноса в фонд.
Кульбачинский. – Вы правильно поняли.
Прокурор. – Сколько времени фонд будет действовать в Украине?
Кульбачинский. – Пока не соберем максимальное количество родственников. Или же пока взносы уже объявившихся потомков не перекроют всю сумму наследства.
Прокурор. – Как это?
Големб. - В зависимости от финансового состояния отдельно взятого родственника будут различаться суммы взносов. Например, те, кто внесет 50 000 долларов, получат в пять- шесть раз больше. Естественно, взнос также возвратят наследникам. А вот тем, чей взнос будет приближаться к ста тысячам, выплатят миллион или больше.
Прокурор. – А если вообще ни одного наследника не объявится?
Кульбачинский. – Тогда, согласно завещанию, через сто лет после смерти завещателя деньги пойдут в казну его родного города.
Прокурор. – Какой благородный поступок! Еще вопросик: а вы, Павел Кузьмич и Григорий Викторович, также относитесь к наследникам?
Кульбачинский. – Нет, я историк. В Париже, где умер Ковальчук, мы с Павлом Кузьмичом разбирали архивные документы, оставшиеся после выдающихся деятелей украинской эмиграции. По швейцарским же законам после реализации проекта, мы можем претендовать на пол процента от суммы наследства.
Прокурор. – Понятно-понятно… Какие документы фонд будет считать законным основанием для зачисления в наследники?
Кульбачинский. – В первую очередь исторические материалы: учетные книги городской управы, любые регистрационные документы той поры, газетные статьи, семейные архивы, и, разумеется, подтверждающие родство справки из нашего современного городского архива.
Прокурор. – Благодарю, господа. Объяснение полное и исчерпывающее. Считайте, что я так и остался для вас лицом неофициальным.
Големб. – Нам тоже очень приятно, Харитон Гаврилович. (Прощаются, прокурор уходит)
Это что, Гриша, разведка боем?
Кульбачинский. – На официальную проверку не очень похоже. Думаю, прокурор в наследники набивается.
Кульбачинский и Големб выходят и заходят, что обозначает, что прошел день или несколько, рассаживаются за столами.
Големб. – Что-то не видно очереди благодарных потомков. Может, еще по местному телевидению объявление дать?
Кульбачинский. – Только вторая неделя пошла, как работать начали. Пока наш народ раскачается…
Големб. – Наши наследники, учитывая их генеалогию, должны быть людьми предприимчивыми, и соображать быстро. (Звонит телефон на столе) Алло! Привет, Яша. Да… да… Ты смотри, «деловар» какой! Я не про индейцев, а прокурора. Заходил пару дней назад с ознакомительным визитом. Все о`кей, без проколов… Давай, пока! (Кладет трубку) Из нашего посольства в Швейцарии запрос поступил в «Цюрих-банк» о наличии счета на имя Ковальчука.
Кульбачинский. – Это Гельмут ему сказал?
Големб. – Да. О том, что счет имеется, банк подтвердил, а насчет количества денег послал на фиг: сумма не разглашается. Прокурор наш со связями: до министерства иностранных дел добрался.
Дверь приоткрывается, заглядывает депутат, доброжелательно улыбаясь, затем заходит в помещение.
Депутат. – Здравствуйте-здравствуйте, господа! Богословский Илья Германович, скромный слуга народа, а точнее – депутат городского совета. (Увидев на стене икону, крестится. По ходу движения машинально крестится на портреты президентов. Подходит к мужчинам, здоровается, те представляются) Наслышан, наслышан! Ваши благородные цели содействовать процветанию нашего города и его граждан в лице представителей деловой элиты, не могли оставить равнодушным того, кто призван денно и нощно трудиться во благо народа и его лучших представителей. И как горожане восприняли ваше начинание?
Кульбачинский. – В целом положительно. Уже объявилось несколько потомков миллионера, регулярно справляются по телефону. Вас это интересует как общественного деятеля, или вы являетесь родственником Ковальчука?
Депутат. – Все будет зависеть от вас, друзья мои, смогу ли я приобщиться к сонму избранных и считаться потомком этого, скажу без преувеличения, великого гражданина нашего города. Я не смею ни на чем настаивать, лишь скромно изложу факты. Вот перечень мероприятий и инвестиций, которые я осуществлю, в случае избрани… хм! признания наследником. (Передает несколько скрепленных между собой листов бумаги Кульбачинскому)
Кульбачинский. (Читает) – Да, список впечатляет. Человек всем сердцем болеет за благосостояние родного города и благополучие его граждан. (Растроганно смотрит на депутата). Ведь после всех вложений, вам ни копейки не останется!
Депутат. – Цель моей жизни – бескорыстно служить народу!
Големб. – Разрешите, пожать вашу честную руку! (Подходит, жмет депутату ладонь, тот обнимает Големба) А насчет подтверждения родства – процедура стандартная: предоставьте справку из городского архива.
Депутат. – Весьма признателен, друзья…
Стук в дверь, заходит прокурор, на лице улыбка. Заметил депутата, лицо суровеет.
Прокурор. – Здравствуйте, господа.
Големб. – Здравствуйте, Харитон Гаврилович.
Кульбачинский. – Добрый день. (Депутат отворачивается)
Прокурор. – Шел мимо, решил проведать. А вы, Илья Германович, что здесь делаете?
Депутат. – Исполняю свой общественный долг.
Прокурор. – Сродни тому, что вы исполнили по отношению к предпринимателю Алексенцеву, когда его бизнес отошел Кесаревичу и вашей главной любовнице – Кривицкой. Смотрите, ваша депутатская неприкосновенность не может длиться вечно!
Депутат. – Слушайте, прокурор, вы ведь тоже не вечны на своей должности. Не надо на меня наезжать! Про ваши делишки мне тоже многое известно. Не желаете для начала в «Народном вестнике» фельетон пропечатать? Или сразу в генеральную прокуратуру сигнализировать? А что касается внебрачных связей, то могу обнародовать, кто ваша главная, к тому же очень давняя любовница!
Прокурор. – Извините, господа, моя порядочность не позволяет мне находиться в одном помещении с подобной омерзительной личностью, если только она не сидит на скамье подсудимых. (Уходит)
Депутат. – Пугать меня вздумал, хапуга! Давайте закончим наш разговор. По поводу минимальной суммы взноса я осведомлен. А какова максимальная сумма? Нельзя ли, к примеру, внести в фонд миллион или два, и забрать… на нужды города все наследство, или его большую часть?
Кульбачинский. – К сожалению, нет, дорогой Илья Германович. Меценат изъявил желание, чтобы его деньги достались широкому кругу родственников.
Депутат. – Разумное решение.
Големб. – Для разблокирования счета в банке нужно, чтобы набралось хотя бы пятьсот тысяч долларов. Те родственники, которые первыми внесут указанную сумму, будут обладать контрольным пакетом акций фонда и правом решающего голоса. Это позволит им влиять на дальнейшее распределение средств среди наследников.
Депутат. - Дельная мысль. Значит, надо стоять в первых рядах. До свидания, господа! (Раскланивается и уходит)
Кульбачинский. – Битва титанов: принципиальный прокурор против несокрушимого слуги народа!
Големб. – Здесь тот случай, когда слуга народа явно богаче своего хозяина!
Стук в дверь, заходит прокурор.
Прокурор. – Хотел нанести дружественный визит, а этот проходимец все настроение испортил.
Големб. – Не принимайте близко к сердцу, Харитон Гаврилович, наследства хватит на всех.
Прокурор. – При моей работе приходится общаться не с самыми лучшими членами общества. Будьте бдительны, господа! Дабы не отнимать вашего драгоценного времени, сразу приступаю к сути вопроса. Обдумывая поступившие от вас сведения, я вспомнил, что мой прадед Гречка Мирон Евсеевич имел непосредственное отношение к Терентию Ковальчуку, а именно: служил у него домоуправителем. По преданиям, Ковальчук тепло относился к семье дворецкого. Моей прабабке делал ценные подарки, покупал модную одежду. Но особенно хозяин привечал младшего сына дворецкого. Нанял домашнего учителя, устроил в гимназию, выплачивал стипендию, когда тот учился в университете. И тут меня осенило! Такая забота возможна только в случае, если это твой родной ребенок. Я все ходил и думал: где я видел этот проницательный взгляд, волевое лицо и скептически вздернутые уголки губ? (Указывает на портрет) Вот где! А еще, на этой фотографии. (Достает из портфеля и предает фото Кульбачинскому) Это снимок моего деда, внебрачного сына Ковальчука. Улавливаете сходство? Можно провести криминалистическую экспертизу изображений.
Кульбачинский. – А почему он в военной форме и с маузером?
Прокурор. – Дед служил начальником областного НКВД.
Кульбачинский. – Сам он, что говорил по поводу родства?
Прокурор. – Неизвестно. В 38-м году его расстреляли.
Големб. – А ваш отец кем работал?
Прокурор. – Директором базы пищеторга.
Кульбачинский достает из ящика стола увеличительное стекло, рассматривает снимок, к нему подходит Големб. Они смотрят то на снимок, то на портрет на стене, то на прокурора.
Кульбачинский. – Повернитесь к свету, Харитон Гаврилович. Сделайте волевое выражение лица. Отлично! Замрите. Определенное сходство улавливается. Крылья носа, форма ушей, овал лица, прищур глаз… Что думаешь, Павел Кузьмич?
Големб. – Очень похожи. Думаю, криминалистическая экспертиза не понадобится.
Кульбачинский – Харитон Гаврилович, может, в семейных архивах осталась переписка вашей прабабушки и Терентия Ковальчука, или есть его письма к предполагаемому сыну, то есть вашему деду. Поищите.
Прокурор. (Хитро сощурившись) – Приложу все усилия! Не буду вас задерживать, господа. До свиданья! (Уходит)
Големб. – Ты действительно нашел сходство?
Кульбачинский. – Каждая клизма мнит себя дирижаблем! Фотография такого качества, что только маузер отчетливо и просматривается. Ну, хочет денег человек!
Големб. – Наследственность берет свое: миллионер – чекист – директор базы – прокурор. Значит, сын прокурора тоже в миллионеры выбьется. А его сын, станет начальником областного СБУ, а когда произойдет очередная революция, то его расстреляют. История движется по спирали. (Оба смеются, дверь распахивается, энергичной походкой заходит адвокат)
Адвокат. – Приветствую вас, господа! Честь имею представиться: юридическая контора «Народные адвокаты Петров, Шустрик и сын». Я – сын. Шустрик Борис Моисеевич.
Големб – Фонд располагает своими квалифицированными специалистами. Но, спасибо, что зашли. Я – Големб Павел Кузьмич. Это Кульбачинский Григорий Викторович.
Адвокат. – Ни в коей мере не сомневаюсь в квалификации ваших юристов. Земля слухами полнится! Узнав о благих намерениях фонда, рискнул лично познакомиться и задать несколько вопросов на предмет делового сотрудничества.
Кульбачинский. – На все вопросы, касающиеся деятельности фонда мы вам охотно ответим.
Адвокат. – Как вы можете судить по моей фамилии, к прямым потомкам Терентия Ковальчука я вряд ли имею отношение, однако желание соприкоснуться с великим присутствует. Поэтому задам вопрос деликатного свойства: лично вы господин Големб и вы, господин Кульбачинский, относитесь к родственникам миллионера, или являетесь наемными работниками фонда?
Големб. – Вопрос действительно выходит за рамки компетенции вашей адвокатской конторы, но как юрист юристу скажу прямо: мы являемся наемными работниками.
Адвокат. – Тогда имеет смысл дальнейшее продолжение разговора. Для этого совершим экскурс в историю. Как известно, Терентий Ковальчук владел большим количеством магазинов. А управляющим над ними был некто Мендель Цудечкис. Заодно этот Цудечкис и его супруга Хая стали основоположниками рода Крайзманов, Шустриков и Петровых.
Големб. – А Петров как в эту компанию затесался?
Адвокат. – Согласно еврейской традиции – по материнской линии. Но вопрос не в этом. Швейцария далеко, Париж тоже, мы же все патриоты, живем и работаем по нашей родимой украинской традиции. А по сему, как деловой человек обращаюсь к деловым людям с деловым предложением: я даю вам 110 000 долларов, десять вы оставляете себе и рекомендуете, какие я должен предоставить документы, чтобы стать акционером фонда.
Кульбачинский. – Предложение действительно интересное, и сумма в десять тысяч безусловно привлекательна и выглядит математически совершенно. Однако, как вы сами верно заметили, ваша фамилия все-таки звучит иначе, нежели «Ковальчук», да и нас с коллегой двое. А если 10 000 разделить на два, то вся математическая завершенность указанной суммы разрушится.
Адвокат. – Ваши аргументы меня убедили. Все в мире должно стремиться к гармонии, совершенству и круглым суммам, поэтому вашу долю удваиваю.
Кульбачинский. – Что ж, и вы привели весомый аргумент. Теперь давайте подумаем, как правильно оформить юридические доказательства. Путем логических размышлений напрашивается вывод, что родство между вами и Ковальчуком может исходить только по материнской линии. Следовательно, в вашем роду должна присутствовать решительная особь женского пола, которая, презрев религиозные устои и условности морали, смогла бы поддаться страстям и родить ребенка вне брака.
Адвокат. – Имелась в нашем роду такая легендарная особа – Циля-Руль. Была чьей-то содержанкой, растила внебрачного сына. Но честно скажу: являлся ли мальчик отпрыском Терентия Ковальчука, история умалчивает.
Кульбачинский. – Задел есть. Теперь нужно связать судьбу этой Цили и Ковальчука так, чтобы это выглядело убедительным для наблюдательного совета фонда.
Големб. – И мальчика не забудьте приобщить.
Кульбачинский. – (Перебирает бумаги, передает адвокату) – Здесь, Борис Моисеевич, цветные ксерокопии юридических документов той эпохи. Часть из них собственноручно заполнена Терентием Ковальчуком.
Адвокат. – Понял. Образцы бланков и почерка. Благодарю за практическую и методическую помощь. Предполагаю, через несколько дней я предоставлю убедительные юридические доказательства моего родства с Терентием Ковальчуком и внесу необходимую сумму. Приятно решать вопросы с деловыми людьми. До встречи! (Собирает документы, пожимает руки и энергичной походкой уходит)
Кульбачинский. – Из двух деловых представителей нашей фемиды адвокат производит впечатление более порядочного человека и целостной личности.
Големб. – И порядочность эта настолько глубокая, что на поверхности почти не просматривается. В отличие от прокурора, его желание заработать и соблюсти приличия не приходит в непримиримое противоречие с уголовно-процессуальным кодексом. Что-то наши наследники пошли с юридическим уклоном. Был прокурор, теперь адвокат. Для полного комплекта не хватает судьи и подсудимого.
Звонит телефон.
Кульбачинский. – Фонд «Наследие»… По телефону справок не даем, приходите с документами, тогда и поговорим. Какой-то Коля Кесаревич звонил, интересовался, сколько денег на счету, и стоит ли ему тратить время.
Големб. – Деловой юноша! (Стук в дверь) Войдите! (Заходит экстравагантно одетая женщина, макияж не по возрасту броский, туфли на очень высоких каблуках. Големб поднимается, встречает и усаживает ее) Чем обязаны, мадам?
Женщина. – Здесь фонд «Наследие»?
Големб. – Да. Я Големб Павел Кузьмич, технический директор фонда. А это распорядительный директор Кульбачинский Григорий Викторович.
Женщина. – Бывает же так: на три человека – три директора. Прошу любить и жаловать: Кривицкая Альбина Карповна, и тоже директор, только модельного агентства.
Големб. – Кажется, мы с Григорием Викторовичем для модельного бизнеса несколько староваты, но вас с удовольствием выслушаем.
Кривицкая. – Говорят, ваш фонд оказывает содействие деловым людям.
Големб. – Кто говорит?
Кривицкая. – Депутат Богословский.
Кульбачинский. – Вокс популюс – вокс деи! Слова депутата почти, как глас божий! Мы финансово поддерживаем бизнесменов, если они потомки Терентия Ковальчука.
Кривицкая. – На моем лице ведь не написано, что я не могу быть его родственницей.
Големб. – Это должно быть занесено в юридические документы. На вашем лице написано, что вы деловая женщина, к тому же красивая. Уверен, если бы вам довелось выйти на подиум, то составили бы достойную конкуренцию ведущим моделям.
Кривицкая. (Жеманничая) – Ах, вы мне льстите! Женщина за сорок может быть красивее двадцатилетней девушки только в душевной красотой.
Кульбачинский. – И в чем состоит бизнес вашего агентства?
Кривицкая. – Проводим конкурсы красоты и показы мод, обучаем моделей, обеспечиваем девушек трудоустройством на лучших подиумах Европы. (Выкладывает на стол фотографии) Возможно, для представительских целей вам понадобятся эскорт-услуги. Широкий выбор девушек как по внешним данным, так по и по внутреннему содержанию. (Мужчины рассматривают фотографии)
Големб. – Судя по фото, внешние данные ваших моделей близки к идеалу. Смею предположить, их внутреннее содержание также безупречно и по самую завязку наполнено широкой образованностью, разносторонней культурой и высокой моралью.
Кривицкая. – Практика – лучший критерий истины. Всегда можете воочию удостовериться, что мои девушки соответствуют требованиям самых высоких стандартов.
Кульбачинский. – Ограничимся теорией. В своих деловых качествах вы нас убедили, какие предоставите юридические доказательства родства?
Кривицкая. (Достает из сумки книгу в старинном переплете, передает Кульбачинскому) – Экслибрис видите?
Кульбачинский. (Раскрывает, читает) – «Из книг Терентия Ковальчука».
Кривицкая. – И таких доказательств у меня несколько десятков. Мой дед был сыном дочери Ковальчука. Когда миллионер уехал за границу, имущество поделили между ближайшей родней.
Кульбачинский. – Примите мои поздравления, Альбина Карповна. Ваша кандидатура имеет реальные шансы быть включенной в состав акционеров фонда «Наследие». Для этого составьте опись книг, и пускай нотариус заверит ваше право собственности. И второе, возьмите справку из архива, что ваш дед являлся потомком Терентия Ковальчука. Надеюсь, это выполнимые требования?
Кривицкая. – Не вижу препятствий. Документы я предоставлю, можете не сомневаться. До скорой встречи, господа! (Мужчины провожают ее к выходу, возвращаясь к столу, Кульбачинский открывает окно)
Големб. – Депутат задействует своих политических сторонников. Будем надеяться, у него их много.
Кульбачинский. – Ну, и надушилась! Хоть противогаз надевай.
Големб. – Духи «Нина Пуччи». Исключительно стойкий аромат! Убивает не только запах пота, но и все живое в радиусе десяти метров. Подозреваю, ее агентство снабжает топ-моделями не только лучшие подиумы Европы, но и лучшие постели.
Кульбачинский. – Шустрая дамочка! А главное, врет насчет дедушки. Никакой дочери у Ковальчука в помине не было.
Дверь распахивается. По-хозяйски заходит Кесаревич.
Кесаревич. – Всем привет! Я звонил, Кесаревич фамилия. Богословский говорил, что тут фонд, где «бабки» наследникам раздают? (Осматривается) Или это очередное «МММ» для любителей халявы?
Големб. (Скептически осматривая посетителя) – Судя по специфической манере общения, молодой человек прошел хорошую школу жизни.
Кесаревич. (Расправляя плечи) – Кому-то не нравится?
Големб. (Также приосанивается) – Все в «поряде», без понтов. Если у нас государственные деятели могут иметь по несколько судимостей, то почему конкретный пацан не может испытать удар судьбы хотя бы раз. Каждому свое.
Кесаревич. – Это верно. Каждому свое, а кому и чужое. (Уже миролюбиво протягивает руку) Кесаревич Николай, фирма «Прессервис», замдиректора по финансовым вопросам, можно просто Колян.
Големб. – Големб Павел, техническийй директор фонда, а это мой подельник Григорий Кульбачинский. Итак, какие вопросы, Колян?
Кесаревич. – Главный вопрос: как я могу в этом деле поучаствовать, чтобы деньги получить?
Кульбачинский. – Прежде всего, являться потомком Терентия Ковальчука. А для этого предоставить подтверждающие родство документы и внести определенную сумму, чтобы стать акционером фонда.
Кесаревич. – С «капустой» не проблема, какие бумаги нужны?
Кульбачинский. – Главный документ – справка из городского архива, что ваша родословная исходит к интересующей фонд персоне.
Кесаревич. – И только! С этим тоже проблем не будет, все в наших руках. А руки у меня сильные и мозолистые (сгибает руку в локте, показывает бицепс), штангу каждый день тягаю. Если отстегну сто тонн «зелени», мне сколько перепадет?
Големб. – Приблизительно в десять раз больше. Тогда станешь обладателем контрольного пакета акций фонда.
Кесаревич. (присвистывает) - Лимон «баксов»! Не хило! Что ж, не буду тянуть кота за хвост, пойду бумаги делать. (Угрожающе смотрит в глаза Голембу и Кульбачинскому) Смотрите, мужики, без подставы! Сами знаете: любой контрольный пакет легко перераспределить с помощью контрольного выстрела. Пока! (Уходит)
Големб. – Конкретный молодой человек. Дело в долгий ящик не откладывает.
Кульбачинский. – Как бы нас он в деревянный ящик не положил. Ну, и родственники у этого миллионера: если не пройдоха, то бандит! Интересно, явится хоть один скромный интеллигентный человек?
Големб. – Нам нужны успешные предприимчивые люди. А в эпоху первичного перераспределения капитала можно много заработать, довольствуясь лишь одной извилиной в мозгу, зато с ярко выраженной предпринимательской жилкой.
Дверь открывается, и заходит улыбающийся редактор, за ним писатель.
Редактор. – Тук-тук! А вот и мы!
Големб. – Заходите-заходите, уважаемый Евгений Михайлович и дорогой Орест Мефодиевич ! Познакомьтесь, это мой деловой партнер Кульбачинский Григорий Викторович.
Редактор. – Коваль Евгений Михайлович, в данный момент редактор газеты «Народный вестник» (Пожимают руки, усаживают посетителей)
Писатель. – Орест Фантомасенко, народный писатель.
Кульбачинский. – Что привело организатора самой читаемой в городе газеты, а вместе с ним и вдохновенного выразителя общественного мнения в нашу скромную обитель?
Редактор. – Как раз мои организаторские способности и привели. Если бы вы знали, насколько вдохновляет такую деловую колбасу как я, мысль, что рядом крутятся огромные деньги, и, если хорошо пошустрить, тебе оттуда может кое-чего обломиться!
Големб. – Нашли подтверждающие документы?
Редактор. – Вы не поверите, мужики, под самым носом! В архиве газеты. (Достает из портфеля газету) Раньше наш «Народный вестник» назывался «Вестник коммунизма». Вот номер за 1932 год.
Кульбачинский. – Ого, исторический раритет!
Редактор. – И вот в этом «паритете» я нашел разгромную статью какого-то Гадлевского, (Разворачивает газету) Хм, и фамилия подходящая. Называется: «Очистим наши ряды». В ней, помимо прочих пакостей, говорится о том, что из отдела народного образования вычистили некоего Коваля Юлиана Викентьевича, как скрывшего свое буржуазное происхождение. Бдительные граждане проинформировали, что Коваль на самом деле Ковальчук, родственник убежавшего за границу миллионера. (Передает газету Кульбачинскому, тот с Голембом быстро просматривают текст) А это справка из нашего городского архива, что Коваль Юлиан Викентьевич приходится мне родней по отцовской линии.
Кульбачинский. – Доводы убедительные, но первоочередным правом воспользоваться наследством будут обладать прямые потомки этого Юлиана Викентьевича.
Редактор. (Касается пальцем своего лба) – Шарики крутятся, мозги работают! В настоящий момент из потомков оставались внук и внучка. Живут они в деревне Голосеевка. Вот справка из сельсовета, что год назад внук скончался.
Кульбачинский. – А его дети?
Редактор. – Слишком занятой человек, не успел завести: то в тюрьме, то в ЛТП, то в бегах. А внучка к деловым людям никакого отношения не имеет. Работает учительницей в сельской школе, дети несовершеннолетние. На всякий случай я справку из районного ЗАГСа и школы взял. Так что, мужики, гожусь в наследники?
Големб. (Смотрит на Кульбачинского, который изучает документы) Что скажешь, Григорий Викторович, проявим гуманизм и отзывчивость? (Кульбачинский кивает головой) Тогда от всего сердца поздравляю, Евгений Михайлович! Вы включены в состав официальных акционеров фонда «Наследие». (Пожимает руку, Кульбачинский подходит и делает то же) Осталось уточнить одну деталь: какую сумму вы готовы вложить в фонд?
Редактор. – А сколько надо, чтобы, хотя б сто тысяч «баксов» получить?
Големб. (Берет калькулятор) – Примерно, 30 000 долларов. Потянете?
Редактор. – Не вопрос! Я же не зря десять лет директором базара штаны протирал. Могу и больше. Теперь с Орестом разберитесь, он тоже кое-чего накопал по этой линии.
Кульбачинский. (Радостно улыбаясь) – И вы наследник? Пути господни неисповедимы!
Големб. – Судя по всему, Терентий Ковальчук был не только успешным бизнесменом, но и плодовитым мужчиной!
Редактор. – Эта наследственная черта потомкам тоже передалась. (Самодовольно смеется, подмигивает и показывает пальцем на себя). Да и Орест тот еще ходок. Такую студенточку закадрил!
Писатель. – Фантазер вы, Евгений Михайлович. Я же чисто с познавательной целью. Пишу молодежный роман. (Достает из портфеля книжку) Не стану утверждать насчет склонности к полигамии, а вот творческое начало от великого предка мне передалось. (Передает книгу Кульбачинскому с Голембом)
Кульбачинский. – Опять, раритет! Текст еще с ятем. (Читает название) «Похождения великого сыщика Ринальдо Кузьминского и неуловимого разбойника Ахметки». Автор Лесь Фантомасюк.
Писатель. – Александр Фантомасюк – племянник Ковальчука. Вот письмо, в котором он поздравляет милого дядюшку с днем рождения. (Передает Голембу). Я же прихожусь Фантомасюку правнуком. Мой отец, известный эстрадный артист, как более благозвучный, взял себе псевдоним Фантомасенко. При очередной смене документов, работница паспортного стола, знавшая отца в лицо, ошибочно вместо Фантомасюк внесла фамилию Фантомасенко. Отец посчитал это знаком свыше, и ничего менять не стал. Вот справка из архива. (Передает, Големб и Кульбачинский читают)
Кульбачинский. – Ваши доказательства, Орест Мефодиевич, не вызывают и тени сомнения. Поздравляю! Вы зачисляетесь кандидатом в акционеры фонда. (Вместе с Голембом пожимают писателю руку)
Редактор. – Кстати, депутат Богословский привет передавал. Завтра заедет. Сегодня сессия горсовета, политические недоброжелатели акцию по борьбе с кнопкодавством проводят. (Смотрит на часы) Хлопцы, вам не кажется, что вы засиделись на работе? Отблагодарить я вас желаю и на ужин приглашаю!
Кульбачинский. – Вы даже стихами изъясняться можете! В человеке бездна талантов.
Големб. – Бизнесмен, журналист, поэт, а теперь еще и наследник!
Редактор. – Ага, душой поэт, в быту барыга, по жизни и бабам лихо я прыгал! Ну, что, поехали? Знаю местечко приличное: свежий воздух, живописный вид, классные официантки, культурная публика, а главное – отличная кухня.
Големб. – А что, и пойдем, господа хорошие. Зажжем искру изящной словесности в суровой прозе будней! (Напевает или декламирует стихи, уходят)
В помещении офиса. Заходят Големб и Кульбачинский. Звонит телефон.
Кульбачинский. – Фонд «Наследие» слушает. Да… да…. Нет. Всего хорошего. (Снова звонит телефон)
Големб. – Слушаю. Да, фонд Терентия Ковальчука… Вы тоже Ковальчук? По мужу… Пускай муж и приходит… В разводе… Нет, извините… нет… Сколько мне лет, значения не имеет! (Бросает трубку. Стук в дверь, заходит прокурор, с ним женщина, Големб их встречает и рассаживает) Здравствуйте, уважаемый Харитон Гаврилович. Рад встрече, располагайтесь.
Прокурор. (Несколько смущенно) - Это Нина Леонтьевна Зварич.
Големб и Кульбачинский. – Очень приятно, мадам!
Прокурор. – Вот, принес документы, можете ознакомиться. (Достает из портфеля папку и передает, Големб и Кульбачинский просматривают документы, прокурор показывает женщине на портрет Ковальчука и шепчет на ухо, женщина крестится на икону и шепчет молитву)
Кульбачинский. – Все в порядке, Харитон Гаврилович. Мы принимаем документы, можете вносить деньги, и вас зачисляют в официальные наследники.
Прокурор. – Слава богу! Деньги у меня с собой. (Потряхивает портфелем) Хочу еще один вопросик выяснить, но прошу вас, чтобы это оставалось между нами. Раз я признан официальным наследником, распространяется ли это на моих детей?
Кульбачинский. – Нет, из семьи выделяется только один претендент.
Прокурор. – А если мои дети живут в другой семье? (Женщина всхлипывает)
Големб. – Имеете ввиду, незаконнорожденные? (Женщина всхлипывает громче и прикладывает к глазам носовой платок, прокурор гладит ее по руке)
Прокурор. – Да, можно и так сказать. (Женщина плачет еще сильнее, Кульбачинский наливает ей стакан воды)
Големб. – И фамилия у них не ваша?
Прокурор. – Это один ребенок, сын.
Големб. – Такого прецедента в деятельности фонда не случалось. Однако, подумать, как правильно подобрать доказательную базу, можно. То, что ребенок растет в другой семье – момент положительный. А вот наличие у него иной фамилии – фактор отрицательный. К тому же неизвестно, как появление нового претендента воспримут акционеры фонда.
Прокурор. – Учитывая мою репутацию в городе, с акционерами вопрос я решу. У нас с Ниной Леонтьевной есть сын. Она и тогда была замужем, фамилия сына Зварич. Ему сейчас 22 года, он возглавляет частную нотариальную контору.
Големб. – А кто подтвердит, что он ваш сын, а не законного супруга Нины Леонтьевны?
Женщина. – Я подтвержу.
Големб. – Этого недостаточно. Нужны незаинтересованные свидетели процесса, или генетическая экспертиза. Давайте сделаем так: вы предоставляете анализ ДНК, ваш сын под фамилией Зварич вносит деньги, и мы зачисляем его в претенденты на наследство. Если вдруг возникнут проблемы с собранием акционеров, деньги будут вам возвращены.
Прокурор. – Я им возникну!
Женщина. – От всего сердца выражаю свою признательность и благодарность. (Поворачивается к иконе, чтобы снова перекреститься, взгляд падает за окно) О, боже! Харитоша, он нас выследил!
Прокурор. – (Подбегает к окну) – А, черт! У вас есть другой выход?
Големб. – Нет.
Прокурор. – Куда ведет эта дверь?
Големб. – В бытовое помещение.
Прокурор и женщина скрываются в боковую дверь, входная дверь открывается и входит судья Зварич.
Судья. - Здравствуйте. (Осматривает помещение, подходит к стене с портретами) Ого, портреты на все случаи жизни в нашей изменчивой политической ситуации. А это кто такой? На нашего прокурора похож.
Големб. – Основатель фонда Терентий Ковальчук. Вы по какому вопросу?
Судья. – Разрешите представиться: Игорь Романович Зварич, городской судья.
Големб. (Наклоняется, чтобы скрыть улыбку, Кульбачинский, чтобы подавить смех, закашливается) – Големб Павел Кузьмич, распорядительный директор, а это мой партнер Кульбачинский Григорий Викторович.
Судья. – А вопрос у меня касательно фонда. На днях к вам приходила одна женщина, Хитролюбова фамилия, звать Ларисой… Петровной, приносила документы.
Кульбачинский. – Минуточку! (Раскрывает папку, читает документ) Да, содержит салон «Краса і врода наперекір природі». Согласно предоставленных документов, имеет реальные шансы стать акционером фонда. Одна проблема – в данный момент не располагает свободными средствами.
Судья. – Вот я и пришел, решить эту проблему, и готов внести… (Големб подходит к судье, трогает за рукав, подмигивает и кивает на дверь, за которой спрятались прокурор и жена. Судья выдергивает рукав) - Что вы себе позволяете? Намекаете на взятку? За беззащитную мать-одиночку троих детей некому вступиться, а вы нахально требуете деньги! И у кого? О времена, о нравы! Да я самый неподкупный судья в городе!
Големб. – Извините, вы не так поняли. Никаких взяток я не требую. (Снова подмигивает и показывает на дверь).
Судья. (Еще больше злясь) – Так это не из-за денег? Ага, я все понял! А это ты видел? (Подносит кулак к носу Големба). Ищи себе подружек в другом месте! Значит так, или вы принимаете от меня деньги за Ларису Хитролюбову, или я вызываю милицию за сексуальное домогательство.
Големб. – Как скажете! (Отходит)
Судья. (Успокаиваясь) – В общем, я вношу на ее имя тридцать тысяч долларов…
Распахивается боковая дверь, выскакивает жена судьи.
Жена. – Ах ты кобелина старый! Какой-то шлюхе тридцать тысяч, а мне «Таврию» убитую, чтобы на дачу ездить и там корячиться. Я этой «Таврией» ее, гадюку, задавлю вместе с тобой, и на той даче закопаю! (Дает пощечину)
Судья. – Ниночка, успокойся! Эти деньги… я… не мои.
Жена. – А чьи?
Судья. – Это из тех, что мы судом наколядовали. Начальство попросило для родственницы. А чтобы самому не светиться, меня послал.
Жена. (Подносит кулак к носу судьи) – Смотри, скотина, как бы я тебя не послала! Я проверю!
Судья. – Да что ты, дура, при людях руками размахалась!
Големб. – Месьє и мадам, я прошу быть взаимно вежливыми. От перехода на личности, объективная реальность не изменится.
Судья. – Извините, увлекся. А ты как здесь очутилась?
Жена. – Да вот… проходила мимо, зашла поинтересоваться, что это за фонд такой.
Судья. - А в той комнате что делала?
Жена. – Так там туалет.
Судья. – О, и я схожу, а то перенервничал. (Направляется к боковой двери, оттуда слышны шум, грохот, звон разбитого стекла. Судья зверски глянул на жену, оттолкнул ее с дороги и ринулся в комнату. Слышны крики судьи) Так у вас все-таки бордель! А ну вылезай, сволочь! Да ты еще лягаешься! (Судья выбегает назад, под глазом у него синяк, на ходу дает пощечину жене, бежит к входной двери) Это чей там зад в форточке застрял? Сейчас я ему морду начищу! (Выбегает, жена устремляется за ним).
Картина 2-я.
Големб и Кульбачинский сидят на открытой площадке ресторана за накрытым столом.
Големб. (Поднимая рюмку) – За удачное завершение миссии!
Кульбачинкий. (Чокаясь, выпивает, закусывают) Теперь главная задача – определить оптимальные пути движения денежных средств.
Големб. – Три варианта проработали, одним из них и воспользуемся. Думаешь, пора закругляться? А вдруг какие-нибудь запоздавшие родственники объявятся.
Кульбачинский. – Как бы кто другой не появился. Уже два месяца работаем.
Големб. – (Смотрит в сторону и вниз) Ух ты! Гляди, Гриша, какая королевна на «Крайслере» подкатила.
Кульбачинский. (Смотрит туда же) – Сногшибательная дама! И два «шкафа» при ней. Наверное, жена какого-нибудь местного олигарха.
Големб. – Или крутая бизнес-леди. (Всматривается) Охранники остались возле машины… Администратор лично встретил… Ведет наверх.
За сценой за их спиной слышны голоса.
Женский голос. – Не утруждайтесь, Анатолий, дальше я сама
Мужской голос. – Вам как обычно, Лия Валерьевна?
Женский голос. – Все, как всегда.
Из-за спины Големба и Кульбачинского выходит эффектная красивая молодая женщина, одетая в облегающее фигуру платье, на плече дамская сумка. Она проходит мимо мужчин и удаляется вглубь ресторанного зала.
Кульбачинский. (Восхищенно) – Перпетуум мобиле!
Големб. – Когда женщина так эффективно работает нижними полушариями, у мужчин начисто отключаются верхние!
У женщины в сумочке звонит телефон, она на ходу достает телефон, а из раскрытой сумки выпадает кошелек, мужчины вскакивают на ноги, Големб успевает первым, поднимает кошелек).
Големб. – Мадам, «айн момент»! (Женщина оборачивается) Вот, вы потеряли.
Женщина. (Смотрит на кошелек, затем в сумку) Благодарю вас! (Отключает телефон) Весьма признательна, вы так любезны.
Големб. – Извините, а вы так красивы!
Женщина. – Не извиняйтесь. Вы в этом не виноваты.
Големб. – А судя по ответу – и остроумны. Я Павел.
Женщина. – Второй комплимент для меня более значимый. Обычно, мужчины ум женщины к ее достоинствам не относят. Меня зовут Лия.
Големб – (Галантно кланяется) – Очень приятно! Просто многие мужчины опасаются, что жена будет умнее мужа. Я же привык смотреть опасности в глаза.
Лия. – Приятно встретить решительного мужчину. Еще раз вас благодарю, Павел. (Разворачивается и уходит, Големб также возвращается, однако идет не к столу, а к выходу. Вскоре появляется и садится за стол).
Големб. – Выяснил у администратора. Она управляющая «Финэксбанка». Кстати, мужа у неё нет.
Кульбачинский. - Имеешь шанс завязать романтические отношения.
Големб. – Я встретил вас, и свет вокруг погас! Ты б видел ее глаза! Пробирают до глубины души. Будто тебе в лоб уперлись два ствола пистолета!
Кульбачинский. - От твоего лба любая пуля расшибется в лепешку. Не искушай ни в чем неповинную женщину.
Големб. – Гриша, из-за этой работы я забыл, что такое настоящая страсть. Психика требует разрядки, а душа любви и поэзии.
Кульбачинский. – Кончим дело – гуляй смело! Тогда и погрязнем в пучине роковых страстей.
Подходит официантка и ставит на стол бутылку.
Официантка. – Это в знак благодарности от Лии Валерьевны.
Големб. – Тогда у меня будет просьба. Скажите администратору, что я прошу доставить букет роз. Это выполнимо?
Официантка. – Да, у нас все предусмотрено.
Големб. – Заранее благодарен.
Кульбачинский. (Открывая бутылку) – Ого, «Бурбон»! Дама разбирается в серьезных напитках для настоящих мужчин. Давай, мой друг, за любовь!
Големб. – Он посмотрел в ее глаза, и увидел в них отражение заходящего солнца. За романтику! (Заиграла музыка, осматривает зал). На небе появились звезды, у нас начались танцы. А она по-прежнему одна. Пускай ее охранники меня застрелят, но я рискну пригласить на танец. (Поднимается и уходит вглубь сцены, спустя минуту возвращается вдвоем с Лией, танцуют медленный танец, разговаривают, в основном Големб, но из-за музыки слов не слышно. Танец заканчивается, в это время официантка приносит букет роз, Големб вручает цветы, что-то говорит, женщина соглашается и идет с ним к столику). Лия, это Григорий. Мы с ним деловые партнеры.
Кульбачинский. – Очень приятно, мадам. Скажу честно, как на суде присяжных: вы поразили моего друга в самое сердце.
Лия (Садится за стол) – Однако, на состоянии его здоровья это не отразилось. Значит, или пуля прошла мимо, или сердце у него непробиваемое. Он так страстно пел мне дифирамбы, что будь я восемнадцатилетней девушкой, поверила бы в любовь с первого взгляда.
Кульбачинский. - Паша, пока ты окончательно не потерял способность логически мыслить, прими мой совет: в жизни надо опасаться тупых начальников и умных женщин. В первом случае дурака будут делать из тебя, во втором – будешь чувствовать себя таким сам.
Големб. – Гриша, ты опоздал. Мы с Лией уже обговаривали эту тему, и я убедился в ее гуманности. (Жестом подзывает официантку). Что вам заказать, Лия?
Лия. – Разве что, бокал красного вина. Таня знает, какое. (Официантка уходит, через минуту возвращается с заказом). И чем уважаемые господа занимаются в жизни, кроме посещений ресторанов и заигрываний с незнакомыми женщинами?
Кульбачинский. – Чтобы иметь возможность красиво отдыхать, приходится упорно трудиться.
Големб. – Мы с Григорием Викторовичем обыкновенные бизнесмены, представители совместной украинско-германской фирмы.
Лия. – И в какой сфере бизнеса вращается ваша фирма?
Кульбачинский. – Чем может заработать себе на жизнь интеллигентный человек в наших условиях, если он не сын министра или родственник олигарха.
Големб. – Как и все: купи – продай. А вы чему посвящаете свободное от культурного досуга время?
Лия. - Руковожу банком. Как видите, род деятельности у нас схожий. Вы торгуете товаром, а у нас главный товар – деньги.
Кульбачинский. – Зарубежные валютные операции также осуществляете?
Лия. – Разумеется. Это, можно сказать, и является основным направлением работы банка. А у вас как работа организована? Фирма в Германии, а вы здесь живете?
Големб. – Хоть в данный момент мы являемся гражданами Германии, все мы родом из детства.
Лия. – Понятно. Это, наверное, очень интересно: жить на две страны.
Кульбачинский. – Скучать, точно не приходится. Ностальгия зашкаливает, особенно, когда на историческую родину возвращаемся.
Лия. – Прошу прощения, я на минуту. (Уходит)
Кульбачинский. – Раз у ее банка главное направление международные финансовые операции, значит, она занимается отмыванием денег. А на подобное место за просто так не поставят. Из этого следует, что она или под каким-нибудь олигархом ходит, или под большим начальником. А это в равной степени опасно как для твоего здоровья, Паша, так и для нашего бизнеса. Посему, мой любвеобильный друг, умерь пыл.
Големб. – Увы, так всегда! Только надумаешь открыть душу и отдать сердце, как вмешивается бизнес и убивает все человеческие чувства в самом зародыше.
Кульбачинский. – Слушай, Паша, а если попробовать через ее банк наши деньги прогнать?
Големб. – Вариант не хуже других. Кинуть сначала небольшую сумму, если пройдет гладко, то и остальное. Она, наверняка, за пересылку меньше, чем Гельмут со своими европейскими стандартами возьмет.
Лия. (Вернувшись) – О чем мужчины так увлеченно беседуют?
Големб. – Тема мужских разговоров с того момента, как обезьяна обрела речь, не меняется: или о женщинах, или «о доблестях, о подвигах, о славе».
Кульбачинский. – Хотели вон того пузатого мужика на дуэль вызвать.
Лия. – Он ваш кровный враг?
Големб. – Нет, за взгляды.
Лия. – Политические?
Големб. – Зоологические! Воспитанные люди, когда даже такая неотразимая женщина, как вы, проходит мимо, таким плотоядным взглядом в спину ей не смотрят.
Лия. – О, да вы рыцари! Однако не нужно проливать кровь, сами же призывали к гуманности.
Кульбачинский. – Хорошо, не будем. Лучше поговорим о том, что нам ближе по духу: о товаре и деньгах. Мы здесь реализовали партию товара, и у нас скопилась определенная сумма наличных денег. Возможен вариант, чтобы отправить их в Германию через ваш банк?
Лия. – В какой валюте у вас деньги?
Кульбачинский. – В долларах. Можно, конечно, было бы перечислить все по безналичному расчету, но тогда пришлось бы…
Лия. – Понимаю. Указывать происхождение денег и платить все обязательные платежи. Как бы вы хотели получить деньги в Германии, на расчетный счет, или, опять же, наличными?
Кульбачинский. – Лучше наличными.
Лия. – Тогда придется перевести доллары в евро.
Големб. – Нет проблем. Все равно менять бы пришлось. А курс какой?
Лия. – По курсу межбанковской биржи на день операции. Давайте подумаем над формой отправки. Как один из вариантов, могу предложить перевод денег на кредитную карточку в Германии в виде пополнения счета самим владельцем.
Големб. – Получается, будто я сам кладу деньги на свою карточку?
Лия. – Именно так.
Кульбачинский. – Когда это можно сделать?
Лия. – В любой день.
Кульбачинский. – Давайте завтра и организуем.
Лия. – Как вам будет угодно. Вот моя визитка.
Заиграла музыка, «Аbba» «Money, money”, Големб приглашает Лию танцевать, Кульбачинский подключается. В это время в зал заходят писатель со студенткой Леной.
Лена. – Орест, стойте. Видите женщину в красном платье?
Писатель. – Вижу. Красивая женщина.
Лена. – А я не хочу, чтобы она меня видела. Это моя директриса. Идемте, лучше, в другой зал. С кем она так лихо отплясывает, не знаете?
Писатель. – Знаю. Представители благотворительного фонда. Я тебе о нем когда-то рассказывал. Можно и в другой зал. Как говорит наш главный редактор: желанье женщИны – закон для мужчины! (Незаметно уходят)
Картина 3-я.
Кабинет управляющего банком. Солидная мебель, возле стены стоит значительных размеров сейф, за рабочим столом Лия. Заходит секретарь, студентка Лена Калинкина.
Секретарь. - Лия Валерьевна, к вам посетители, двое мужчин.
Лия. - Пускай заходят. (Заходят Големб и Кульбачинский, Лия поднимается и идет насвтречу) Здравствуйте, господа. Что же вы не предупредили?
Кульбачинский. – Здравствуйте, Лия.
(В это время приоткрывается дверь, становится понятным, что кто-то подслушивает)
Големб. – Здравствуйте, Лия. Проезжали рядом, увидели на вывеске знакомое название.
Лия. – Главное, что я оказалась на месте. Хотите деньги отправить?
Кульбачинский. – Если можно.
Лия. – Какая сумма?
Големб. – Десять тысяч долларов.
Лия. (Считает на калькуляторе) – По сегодняшнему курсу это будет 9425 евро, минус пол процента банку за осуществление операции. Итого, вы получите на карточку 9378 евро. На чье имя перевод?
Големб. – Эрлихман Яков Михайлович, вот его данные. (Передает прозрачный файл с вложенным листом бумаги).
Лия. (Изучая документ) – Значит так и делаем. Эрлихман Яков Михайлович пополняет свою карточку, открытую в «Берлинер-банке».
Кульбачинский. (Достает из дипломата пачку долларов) – Вот деньги.
Лия. (Проверяет пачку) – Купюры по сто долларов, должно быть сто штук.
Големб. – Так и есть.
(Дверь тихонько закрывается)
Лия. (Кладет деньги в сейф и поворачивает ручку, запирая замок) – Пойду, распоряжусь, чтобы оформляли перевод. В течение часа деньги будут на счету господина Эрлихмана. (Выходит)
Големб. (Набирает номер на мобильном) – Алё, Яша. Мы уже в банке. За час деньги должны упасть тебе на карточку. Сумма 9378 евро… Сразу отзвонись… Типун тебе на язык! Если не придут, тем более. С деньгами не шутят! Давай! (Отключается).
Заходит Лия.
Лия. – Все в порядке. Сейчас сотрудники произведут необходимые операции, и деньги уйдут. Думаю, много времени это не займет. Мы же пока пообщаемся. Господа желают кофе, чаю или чего-нибудь покрепче?
Кульбачинский. – Покрепче посреди белого дня рановато, а от кофе не откажусь.
Лия. – А вам, Павел?
Големб. – Я тоже привык вести относительно трезвый образ жизни. Можно кофе.
Лия. (Нажимая кнопку на телефоне) – Лена, сделай нам три кофе, пожалуйста. (Голембу) А вы в каком городе в Германии живете?
Големб. – В Берлине. Будете в наших краях, заходите.
Лия. – Спасибо. В Берлине была только проездом.
Големб. – Проведу вас по самым известным достопримечательностям, живописным местам и крутым тусовкам. И куда вы ехали?
Лия. – В Париж.
Големб. – Мечта каждой женщины. Блеск, стиль, красота!
Секретарь приносит кофейник, чашки, конфеты, печенье, оставляет и уходит. Лия разливает.
Лия. – Прошу, господа.
Големб. – Я обратил внимание (Кивает на дверь, куда ушла секретарь), работа у вас в банке кипит, а сотрудники весьма юного возраста.
Лия. – Я специально отбирала лучших студентов с выпускного курса университета. Провела необходимые тесты, а когда они закончили вуз, взяла для стажировки на несколько человек больше, чем имелось вакансий. В результате остались лучшие. Теперь леплю из них специалистов.
Кульбачинский. – Молодым везде у нас дорога. Правильный подход. Высших учебных заведений в стране бесчисленное множество, а квалифицированные кадры в дефиците.
Заходит секретарь.
Секретарь. - Лия Валерьевна, там опять этот из обладминистрации пришел, хотел сюда зайти, но я сказала, что вы заняты.
Лия. – Спасибо, Лена. Скажи, я иду. Извините, Павел и Григорий, я на минуту. (Выходит)
В кармане у Големба звонит телефон.
Големб. – Да, Яша! Понял… Сколько? Да, верно… До связи! (Кульбачинскому) Деньги поступили.
Возвращается Лия. Несет большой целлофановый пакет, по форме пачек внутри, видно, что набит деньгами, ставит пакет на пол за столом, чтобы было не видно мужчинам, достает оттуда файл с документом, а пакет засовывает в сейф.
Лия. – Прошу прощения еще раз. (Нажимает кнопку телефона) Лена, зайди. (Заходит секретарь, Лия берет со стола файл с документом и дает Лене) Передай Сергею. Пусть оформляет платежные документы. (Секретарь уходит). Я опять к вашим услугам, господа.
Големб. – Благодарим вас, Лия. Деньги мы получили, поэтому не будем отвлекать от насущных дел.
Лия. – Рада была помочь. Снова возникнет необходимость, обращайтесь.
Кульбачинский. – На какую максимальную сумму мы можем рассчитывать за одну отправку?
Лия. – Желательно, не больше миллиона долларов.
Големб. – Большое спасибо, Лия. С вами приятно встречаться не только на отдыхе, но и в деловой обстановке. Не исключено, что в ближайшее время мы воспользуемся услугами вашего банка в более значительном объеме. (Уходят, Лия их провожает)
Картина 4-я.
Помещение офиса фонда. За рабочими местами сидят Големб и Кульбачинский. Звонит телефон.
Кульбачинский. – Алло, фонд «Наследие» слушает! Да, здравствуйте Альбина Карповна. …Конечно, узнал. Ваш чудный голос не узнать невозможно. …Да, все по плану. Собрание акционеров 20-го числа. Уведомление получили? Вот и хорошо. …До свиданья, любезная Альбина Карповна.
Големб. – Директорша конкурсов красоты и агентства борделей? Не дождется, когда наследство делить будем.
Кульбачинский (Потирает ухо). – Она. Чуть не оглушила, труба иерихонская! (Считает на калькуляторе) Значит, слушай, Паша. Набралось 19 человек, а общая сумма взноса – 985 000 долларов.
Големб. – Для ровного счета не хватает одного клиента, а для круглой суммы – пятнадцати тысяч. И какие будут мнения? Дождемся еще одного счастливчика, или ну его на фиг?
Кульбачинский. – Как говорил адвокат Шустрик: каждое явление природы стремится к гармонии, а любая сумма - к завершенности. Позвоним-ка мы депутату Богословскому. (Набирает номер на мобильном) Здравствуйте уважаемый Илья Германович! Все отлично! Настроение бодрое, обстановка деловая. Докладываю вам первому: из «Цюрих-банка» пришло уведомление, что вклад акционеров фонда зарегистрирован, а главное – собранной суммы достаточно для разблокирования счета с наследством. …Нет, пока на е-мейл. Как только по почте поступит официальное письмо, сразу собираем акционеров. …Да, ваша фракция среди акционеров фонда располагает большинством голосов. Но для полной гарантии я бы советовал привлечь еще одного наследника. …Есть на примете? Великолепно! Всего вам наилучшего, дорогой Илья Германович, здоровья и процветания. До встречи! (Отключается) Обещал подослать человечка! (Считает на калькуляторе)
Големб. – Поколдуем на удачу. (Достает из кошелька долларовую купюру, подув на нее, машет над столом и вокруг себя) Ловись рыбка большая и маленькая! Крекс, пекс, фекс! (Стук в дверь) На ловца и в дверь стучат! Да-да, войдите! (Заходит экстрасенс)
Экстрасенс. – Уважаемые, здесь фонд «Наследие»? (Увидев икону, крестится)
Кульбачинский. – Да. А вы кто?
Экстрсенс. – Я потомственная целительница и прорицательница Сесилия Глобо.
Големб. – Ух, ты! Пришли погадать? И что вещают потусторонние силы?
Экстрасенс. – Что я потомок Терентия Ковальчука.
Кульбачинский. – Что-то магов и чародеев в его родословной я не встречал. Как и такой фамилии.
Големб (Подмигивая Кульбачинскому) – Однако, учитывая, что люди с таким редким даром на дороге не валяются, мы вас, мадам Сесилия, охотно выслушаем. Присаживайтесь.
Экстрасенс. – Сесилия Глобо мой рабочий псевдоним, по паспорту я Светлана Голобунько. Депутат Богословский говорил, что вопрос согласован.
Кульбачинский. – С этого бы и начинали. Однако фамилии Голобунько среди родственников Ковальчука я тоже не помню.
Экстрасенс. – Потому что это фамилия приемных родителей моей бабушки, которые жили в деревне Голосеевка. Это название вам знакомо?
Кульбачинский. – Здесь находилось имение Ковальчука.
Экстрасенс. – А о том, что Ковальчук увез с собой в Париж молодую цыганку, в вашей родословной сказано?
Кульбачинский. – Есть такие сведения. Звали ее Стефания, или Стеша, фамилия Романенко. Однако она долго не прожила, и детей у них с Ковальчуком не было.
Экстрасенс. – Вот и неправда! Была дочка, и это моя бабка. Ее перед отъездом оставили в Голосеевке. Потом началась гражданская война, и никто не вернулся. Девочка выросла в семье крестьянина Голобунько. Вот справка из районного ЗАГСа, что Земфира Голобунько моя бабушка.
Кульбачинский. – Так ведь бабушка, а не дедушка. Почему у вас за столько поколений фамилия не изменилась?
Экстрасенс. – Ну и въедливый вы мужик! Хуже прокурора Гречки. Представьте себе, за все эти поколения ни бабка, ни моя мать, ни я сама официально замужем не были, хотя на самом деле недостатка в мужьях не испытывали.
Кульбачинский. Историк должен быть дотошным. Насчет бабушки и мужей убедили. Я бы сам жениться на прорицательнице поостерегся. Не успеешь подумать, как жене все твои грешки станут известны. А какие вы можете предоставить доказательства, что отцом Земфиры Голобунько был Терентий Ковальчук?
Экстрасенс. – Вот материальное подтверждение, а вот документальное. (Передает Кульбачинскому золотой перстень и сложенный в несколько раз потертый лист бумаги) Видите на перстне монограмму Ковальчука?
Кульбачинский (Доставая из стола папку и раскрывая) – Да, это его знак.
Экстрасенс. – А теперь прочитайте письмо. Его, а также деньги, в 1921 году Ковальчук передал с нарочным Корнею Голобунько. Он сообщает, что Земфира является его родной дочерью, мать девочки умерла в Париже от «испанки», и он просит воспитать ребенка в любви и заботе. (Кульбачинский и Големб читают письмо) Узнаете почерк Ковальчука?
Кульбачинский. (Вытаскивает из папки какой-то документ, берет увеличительное стекло и сличает почерк). – Похоже, письмо написано его рукой. Думаю, можно согласиться с вашими доводами.
Экстрасенс. – Это вам еще одно подтверждение, что потусторонние силы вещают правду.
Големб. – Однако, сударыня есть один неприятный момент. Наблюдательный совет выделил нам на поиск потомков миллионера 30 дней. Сегодня в 18.00 срок приема заявлений истекает.
Экстрасенс. – Духи предупредили меня и об этом. Я взяла с собой немного денег. Двадцать тысяч долларов хватит?
Кульбачинский. – Вполне. (Женщина отдает деньги, Кульбачинский и Големб пересчитывают) Ваш паспорт, мадам. Сейчас я выпишу именной сертификат, что вы стали акционером фонда «Наследие». (Заполняет гербовый бланк).
Големб. – В течение недели вам придет официальное письмо из Швейцарии о зачислении денег на счет. Собрание акционеров 20-го числа в 10.00, не пропустите.
Кульбачинский. – Поздравляю, Светлана Сергеевна! (Вручает сертификат). Перстень я вам возвращаю, а письмо Ковальчука и справка из ЗАГСа будут находиться в вашем личном деле. До встречи 20-го числа. Всего хорошего!
Големб – До свиданья! (Провожает до двери). Воображение у дамочки работает. Наверное, мексиканских сериалов насмотрелась…
Звонит телефон.
Кульбачинский. - Фонд «Наследие», слушаю вас! Позвольте узнать, с кем имею честь? Очень приятно… Кульбачинский Григорий Викторович, распорядительный директор… Чем это вызвано? Плановая проверка… Ясно… Мы всегда готовы. Хорошо, 14-го числа со всеми документами буду у вас. Да, записал, кабинет номер 30. Всего хорошего! (Кладет трубку, пауза) Вот и все, Паша. Финита ля комедиа! Из налоговой звонили. Просят 14-го прибыть с финансовыми документами.
Големб. – Разгар лета, а нам пора на лыжи становиться, пока лапти не сплели! (Стук в дверь) Вот потомки неугомонные! Запустим?
Кульбачинский. – Ладно, это будет заключительным аккордом в нашей волшебной симфонии. Входите!
Заходит преподаватель-экзаменатор.
Посетитель. – Здравствуйте, я Ковальчук Петр Модестович. Если вас не затруднит, хотел бы получить ответы на некоторые вопросы.
Големб. – Задавайте.
Посетитель. – Мною подготовлены документы, которые могут указывать на то, что я являюсь одним из потомков мецената Ковальчука.
Големб. – Простите, кем вы работаете?
Посетитель. – Доцент на кафедре биологии.
Кульбачинский. – Не хочется вас огорчать, уважаемый Петр Модестович, но по условиям завещания акционерами фонда могут стать те потомки, которые имеют свой успешный бизнес. К тому же прием заявлений уже прекращен.
Посетитель. – Весьма прискорбно. Я и родословную подготовил, да пока в архиве все очереди отстоял, почти месяц прошел. И денег насобирал десять тысяч долларов. Сын помог и дочь с зятем. Может, сделаете исключение?
Кульбачинский. Извините, Петр Модестович, закон есть закон.
Посетитель. Тогда и вы извините, что отнял у вас время. До свиданья, господа. (Поворачивается, чтобы уходить)
Големб. - Петр Модестович, чтобы вы не уходили от нас с мнением, будто мы закоренелые бюрократы, примите от нас подарок в знак памяти о затерявшемся в дебрях истории родственнике. (Достает из-под стола компьютер, отключает провода, берет со стола плазменный монитор и передает все растерявшемуся посетителю).
Посетитель. – Весьма тронут, господа, но я, право, неловко себя чувствую.
Големб. – Мы от чистого сердца. Идемте, я провожу, тут недалеко стоянка, посажу вас в такси.
Посетитель. – Хотя, вы знаете, пожалуй, возьму для лаборатории.
Кульбачинский. – Погоди, Павел Кузьмич! (Вытаскивает из стены провод, берет со стола телефон, обматывает провод вокруг аппарата, и отдает Голембу, они с посетителем выходят. Спустя минуту Големб возвращается).
Големб. – Немного разгрузились. Жаль, мебель отдать некому.
Кульбачинский. – Так она, в отличие от оргтехники, арендованная вместе с офисом.
Големб. – Тогда вообще продать надо… вместе с офисом! (Смеются) Ладно, мы на мелочи не размениваемся, а вот о плодах наших трудов в поте лица своего, позаботиться надо. Звони зарубежному партнеру.
Кульбачинский. (Набирает номер на мобильном телефоне) – Алло, Яков Михайлович, здравствуй. Операция вступила в завершающую стадию. К тому же начались вокруг нас движения компетентных органов. Пора задействовать Гельмута. Что? …Вот, блин! А через Кипр? Ладно, используем третий вариант. Пока, до связи!
Големб. – Что еще?
Кульбачинский. – Гельмут под колпаком у начальства. В банк пришла анонимка, что он ведет слишком разгульный образ жизни и тратит много денег на женщин.
Големб. – Гельмут - на женщин?
Кульбачинский. – Именно этот факт руководство и насторожил. (Смеются). А в кипрской фирме проверка местных финансовых органов, раньше 20-го не смогут.
Големб. – После 20-го мы сами можем некоторых органов лишиться! Что ж, воспользуемся дедовским способом. (Набирает номер на мобильном, ждет, ответа нет) Вне зоны доступа. Позвоню в приемную. (Набирает номер) Алё, это таможня? А можно Георгия Вадимовича? И когда на работу выйдет? Благодарю вас. (Отключается) Будто все сговорились! До 18-го в отпуске. И что будем делать?
Кульбачинский. – Уходим на запасной аэродром. Звони Лие.
Големб (Набирает номер). Лия Валерьевна? Рад слышать голос ваш божественный и чудный! Павел это. Узнали? Тем более, приятно. Мы можем повторить проведенную ранее акцию, только теперь в максимально указанной вами сумме. Чудесно! …На после завтра? Договорились. До встречи! (отключается) Что ж, Гриша, будем покидать сей «приют спокойствия, тиши, отдохновенья».
Проверяют ящики столов, шкаф, собирают все бумаги, складывают в мешок для мусора. Осматривают помещение. Останавливаются перед стеной с портретами.
Големб. (Обращается к портретам). – Как ни печально, вот и подошла пора расставания, господа президенты! Под вашими отечески заботливыми взглядами мы плодотворно потрудились, и нам удалось добиться определенных успехов в улучшении своего финансового положения. Конечно, не столь значительных, как это получалось у вас. Так и наши возможности, по сравнению с вашими, несоизмеримо скромнее. Прощай и ты, отец родной и кормилец, Терентий Ковальчук. Извини, что пришлось воспользоваться твоим честным именем, но проявили мы себя, как истинные бизнесмены. Предполагаю, тебе было приятно, что почти через 90 лет после смерти, у граждан родного города проявился неподдельный интерес к личности мецената. Тем более, что финансово ты не пострадал. Как всякий нормальный человек, находясь в здравом уме и ясном сознании, свое состояние ты истратил при жизни. Те же 110 швейцарских франков, что целую историческую эпоху лежат в «Цюрих-банке» мы трогать не будем, пускай достаются наследникам. По поводу твоих потомков ничего утешительного сообщить не могу, гениальных личностей среди них не обнаружилось, вполне обычные люди. Чем они замечательны – неиссякаемой верой в чудеса. Это их право. Человек жив надеждой. Всего хорошего, господа, и до новых встреч на высоком уровне! (Выключают свет, пританцовывая и напевая тот же мотив «Мани, мани!» забирают мешок и уходят)
Картина 5-я.
Кабинет Лии Валерьевны. Она сидит за столом. Заходит секретарь.
Секретарь. – Лия Валерьевна, к вам двое мужчин с большой сумкой.
Лия. – Я в курсе. Пускай заходят. (Поднимается, включает проигрыватель, звучит негромкая музыка, заходят Големб и Кульбачинский. Теперь они одеты не в строгие костюмы, а в джинсах и легких курточках, на плече у Големба большая спортивная сумка)
Лия. – Здравствуйте, Павел. (Подает руку, тот галантно целует) Здравствуйте, Григорий. (Подает руку, тот пожимает ладонь) Не будем отвлекаться на светские разговоры, приступим к делу.
(Тихонько приоткрывается дверь)
Кульбачинский. Возражений нет.
Лия. – Какую сумму вы желаете перевести?
Големб. Один миллион долларов.
Лия. На чье имя?
Кульбачинский. (Подает лист бумаги) – Вот реквизиты и фамилии. По пятьсот тысяч на каждого.
(Дверь закрывается)
Лия. (Читает документ) – Голуб Павел Кузьмич (смотрит на Големба), Бачинский Григорий Викторович (Смотрит на Кульбачинского). Название банка есть, установочные данные карточек есть, паспортные данные есть. Хорошо. Теперь следующий этап. (Подходит к двери, закрывает замок на защелку, Големб высыпает содержимое сумки – пачки долларов, на стол, раскладывают с Кульбачинским по столу в одинаковые кучки. Лия тем временем проверяет некоторые пачки, когда разложили, считают кучки)
Лия. – Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Все верно. Купюры по сто долларов, сто пачек. (Берет картонный ящик, складывает туда деньги, затем ставит ящик в сейф, поворачивает ручку, закрывая кодовый замок, Големб порывался помочь ей поставить ящик в сейф, но она его остановила) Ах, Павел, оставьте, это не самое тяжелое, что мне приходилось поднимать в жизни. (Нажимает кнопку на телефоне) Лена, зайди ко мне! (Заходит секретарь) Передай данные с реквизитами Сергею, пускай готовит платежные документы на перевод денег. И сделай нам три кофе, пожалуйста. (Лена уходит) Судя по сумме, господа, ваша сделка продвигается успешно.
Големб. – Стараемся.
Лия. – Планируете и в дальнейшем привозить товар?
Кульбачинский. – Нужно дождаться, чтобы эта партия у продавцов разошлась.
Заходит секретарь, ставит кофе, чашки, печенье, конфеты, уходит.
Лия (Разливает кофе). – Прошу, господа. (На столе звонит мобильный телефон, Лия берет трубку) Слушаю, Виктор Феофанович. Да, получила и вчера отправила. Три миллиона семьсот тысяч гривен. Это будет 462 500 долларов. Номер платежного поручения? Сейчас скажу. (Прикрывает трубку) Извините, господа, помощник губернатора на проводе. Я на секунду. (Выходит)
Кульбачинский. – Политикум деньги отмывает. (Пьет кофе)
Големб. – Работа грязная, но не пыльная. Жаль, что мы не пробились в начальники. Доход больше, а риска меньше. (Слушает музыку, пьет кофе, барабанит пальцами по столу, допивает кофе, прохаживается по кабинету) Где же Лия? (Подходит к сейфу, мурлычет мелодию, машинально постукивает пальцами по стенке сейфа, проходит дальше, благодушное выражение на лице меняется на встревоженное, возвращается, снова стучит по сейфу, выключает музыку и стучит снова. Слышен гулкий звук, как по фанере) Зараза! (Толкает сейф и легко опрокидывает его, сейф падает на пол, видно, что он бутафорский, а в стене, в том месте, что закрывал сейф, отверстие, слышны приглушенные звуки улицы. Големб и Кульбачинский выбегают из кабинета. Спустя полминуты сквозь дырку в стене просовывается голова Големба и исчезает, слышны возмущенные голоса Големба и Кульбачинского, постепенно стихают. Мужчины заходят в кабинет, ведут с собой Лену)
Кульбачинский. – Садись, Лена.
Големб. – Деточка, ты хочешь выйти замуж?
Лена. – (Оценивающе осматривая мужчин) – Каждая девушка хочет.
Големб. (Сдерживая гнев) – Тогда, если хочешь дожить до этого счастливого момента, ты честно и откровенно ответишь на наши вопросы! Где Лия Валерьевна?
Лена. – Уехала.
Кульбачинский. – На «Крайслере»?
Лена. – На такси. Ни на каком «Крайслере» она сюда ни разу не приезжала. А вам велела передать, что скоро вернется.
Големб. – С кем уехала?
Лена. – С Богданом и Стасом.
Големб. – Кто они, охранники?
Лена. – Что у нас здесь охранять, макулатуру? Ее какие-то знакомые или родственники.
Кульбачинский. – Как макулатуру? Разве здесь не банк?
Лена. – Нет, конечно! У нас игровой тренинг. На этой неделе изучаем и имитируем работу банка, на прошлой – крупной оптово-розничной фирмы, действующей на рынке нефтепродуктов. Лия Валерьевна набрала в нашем универе группу студентов и проводит социологическое исследование. Вот мы здесь, пока каникулы, и играемся, хоть какой-то приработок. Ой, а кто это стену разворотил?
Големб. – Тоже по сценарию. Имитация ограбления банка. Ладно, Лена, продолжим игру. Скажи своим коллегам, что все свободны. При необходимости вас вызовут.
Лена. – Куда, в милицию?
Кульбачинский. (Изменившись в лице) – Почему милицию?
Лена. – Ну, по сценарию. Если банк грабят, значит, милиция должна искать преступников. Классная игра!
Големб. – Может, и в милицию. До свиданья.
Лена. – До свиданья! (В припрыжку уходит)
Кульбачинский. – Развели нас, Паша, как детишек несмышленых.
Големб. – А все равно красиво. Даже музыку включила, чтобы шум улицы заглушить, и не слышно было, как деньги из сейфа вытаскивают.
Кульбачинский. – Н-да, картина Репина «Приплыли»! Полгода работы псу под хвост.
Големб. – И в этой картине чувствуется кисть великого мастера. Кто бы это мог быть? Лёня Вайншток? Он в Штатах работает… Витя-Шнобель? Сидит, вроде бы… Лариска-Пискля? Той уже за пятьдесят…
Кульбачинский. – Тайна покрытая мраком, а на «бабки» попали. Пошли, мой друг. Еще неизвестно, кто следующий сюда для тренинга явится. Может, она команду боксеров пригласила. (Направляются к двери, проходя возле сумки, в которой были принесены деньги, Кульбачинский в сердцах пинает ее ногой, выходят из кабинета. За стенкой слышны крики: «Стоять, милиция! Лицом к стене! Руки покажи!» Дверь распахивается, двое спецназовцев в полной экипировке, в бронежилетах, шлемах и масках, вталкивают в кабинет Големба и Кульбачинского. За ними заходит полковник милиции в мундире, дорогих темных очках, на голове фуражка со здоровенной тульей, садится за стол)
Полковник. – (Указывая на стулья) – Садитесь, господа. Концерт еще не окончен. Осталось исполнить заключительную увертюру. (Милиционеры выходят, возвращаются с Лией и коробкой с деньгами. Лию усаживают отдельно под стенкой, лицо у нее злое, уже без всякого шарма, коробку с деньгами ставят на стол, полковник жестом удаляет конвой.) Главные действующие лица и исполнители в сборе. Начнем. Я полковник Доставало. Ваш фонд, Павел Кузьмич и Григорий Викторович, меня заинтересовал, когда поступила информация, что он связан с именем Якоба Эрлиха. Дальше дело техники. Ведь Якоб Эрлих это Яков Михайлович Эрлихман, более известный, как Яша-Арлекин, с которым во времена нашей бурной молодости мы довольно тесно общались. Если быть точным, его первая отсидка случилась с моей подачи. Но это дела давно минувших дней. Сейчас у нас тоже дела интересные происходят. Сколько здесь? (Показывает на ящик)
Големб. – Лимон «баксов».
Полковник. (Присвистывает) – Ого! Вы превзошли мои самые радужные ожидания. Акулы бизнеса! Талант не пропьешь!
Големб. – Мы не пьем, мы работаем.
Полковник. – Ничего против не имею. И вы Соломия Любомировна Кельбус со своими братьями также сработали профессионально. Заценил! И от имени налоговой звонок организовали, чтобы процесс ускорить, и каналы увода денег перекрыли, написав анонимку в швейцарский банк и купив путевку в Анталию таможеннику...
Големб. – Так это знаменитая Соломенная Колбаса! Я хочу дружески пожать этой гениальной женщине дыхательное горло! (Бросается на Лию, та, совсем не испугавшись, отталкивает его, щерит зубы и выставляет скрюченные пальцы, будто когти)
Полковник. – Сидеть! А то наручники надену! Значит, господа специалисты, расклад такой. (Открывает коробку, достает оттуда деньги и бросает по две пачки каждому, в том числе и Лие) Ваш гонорар от благодарных зрителей за мастерски сыгранный спектакль. (Посмотрел на лица мужчин, открыл коробку и бросил Голембу еще две пачки) Так и быть, это Яше. Передавайте привет от старого знакомого. Остальное реквизируется в пользу государства. Вы забрали у буржуев, народ отобрал у вас. Милиция же - плоть от плоти и кровь от крови своего народа. Короче, экспроприация экспроприаторов!
Големб. – Вы правы, гражданин начальник. Конкуренции с государством ни один честный мошенник не выдержит. И какова дальнейшая программа действий?
Полковник. – Такова, что не надо испытывать моего терпения. Мавр сделал свое дело, мавр может идти вон! Настоятельно рекомендую, в течение двух часов покинуть город. Кто не спрятался, я не виноват! Камер на всех хватит, места на кладбище тоже, когда осчастливленные наследники поймут, что чуда не случилось. Все, господа, будем прощаться, но без слёз. С вами было приятно работать. Появятся свежие идеи, милости просим! (Кричит в дверь) Лейтенант, выпусти их, и потом зайдешь!
(Мужчины и Лия выходят, Големб на ходу щипает ее, та бьет его локтем, заходит «беркутовец») .
Лейтенант. – Слушаю, товарищ полковник.
Полковник. – Отлично поработали. Благодарю за службу!
Лейтенант. (Становится «смирно» и лихо козыряет) – Служу Украине!
Полковник. – Служи-служи. Долго тебе ещё служить, салага! (Благодушно улыбается) Это раздели с ребятами. (Достает из ящика пачку денег и дает лейтенанту, тот снова козыряет) Все, можете выдвигаться в расположение, дальше я сам.
Лейтенант. – Есть! (Четко разворачивается и строевым шагом выходит.)
Полковник заглядывает в коробку, затем осматривает кабинет, замечает проигрыватель, нажимает кнопку, звучит музыка, «Мани, мани». Полковник, пританцовывая, поднимает с пола сумку, пересчитывает и перекладывает туда из коробки деньги. В это время из дырки в стене высовывается голова Лены-секретарши и незаметно наблюдает за полковником. Полковник упаковал деньги, Лена прячется. Перед тем, как уходить, полковник выглядывает в окно.)
Полковник. – Твою мать! (Мечется по кабинету, хочет пролезть в дырку, но не получается. Поднимает полу кителя, видно висящую на ремне пустую оперативную кобуру, трогает рукой) Черт! И пистолет не взял. Нужно входную дверь закрыть! (Ставит сумку с деньгами в шкаф, выбегает из кабинета, доносятся крики, стук в дверь. Через отверстие в стене пролезает Лена)
Лена. – Молодым везде у нас дорога! (Находит сумку, заглядывает в неё) Класс! Эх, от сессии до сессии заживут студенты весело! (Подбегает к дырке) Эй, принимайте бандероль! (Пропихивает сумку и вылезает сама, в отверстие снаружи вставляют надувной шарик с нарисованным кукишем)
Шум усиливается, дверь с треском распахивается, влетает полковник уже без фуражки растрепанный, очки без одного стекла. В кабинет врываются судья, одетый в мантию, прокурор, адвокат, депутат, редактор, Кесаревич, экстрасенс, Кривицкая)
Полковник. (Растопырив руки, прикрывает шкаф) – Стоять! Вы нарушаете закон, препятствуя сотруднику правоохранительных органов документировать вещественные доказательства!
Прокурор. – Заткнись, паскуда! Я сам при исполнении! Хотел наши денежки насадить? Хорошо, что сознательная гражданка в приемную позвонила.
Кесаревич. – Что с ним базар разводить! Мочить, гада!
Редактор. – Все в газете опишу! «Бабки» гони!
Депутат. - Полковник, не позорь честь мундира, милиция призвана служить народу!
Судья. (Выходит вперед) – Судья в мантии лицо неприкосновенное. Уйди с дороги! (Размахивается и отвешивает полковнику оплеуху, тот падает, все устремляются к шкафу, спотыкаются, падают, лезут друг через друга, распахивают шкаф, в поисках бегают по кабинету, пока не замечают дырку и шарик с дулей, все застывают, вытаскивают шарик, прокурор его топчет, по очереди заглядывают в отверстие, тяжело дыша, смотрят друг на друга и начинают ругаться между собой, обвиняя в надувательстве. Прокурор хватает за грудки депутата, Кесаревич полковника, судья редактора, экстрасенс Кривицкую, адвокат исподтишка бьет каждого)
Медленно закрывается занавес.
Конец.