Бродил по городу, встречал прежних знакомых и сотрудников, интересовался на счет работы. От сотрудников Губсуда узнал, что тот Сироткин, что мне напакостил, уехал. Заходил в пивные-американки, выпить кружку пива. В Мурманске таких американок была масса (на каждом углу). Строение не мудреное: небольшой павильончик-засыпушка, размер как будка стрелочника на железной дороге, с воли и внутри чисто отделана. Причем внутри столов нет, а полочки прибиты к стеночке. Стоя и пили. Клиенты были: моряки торгового флота дальнего плавания, русские и иностранцы, портовые грузчики и так называемые «бичи», т.е. спившиеся и списанные с судов старые морские волки, моряки. Среди них особо выделялся высокий худой человек, лет 50-60, личность приятная, но весь обросший, всегда с трубкой во рту и все еще лихо одетая на голове фуражка «с капустой», это капитан дальнего плавания Эмс. Кто по национальности? Возможно обрусевший англичанин. Спившийся и давно попавший в «бичи», знал чуть ни все иностранные языки. Большинство его знало, а кто не верил, у него при себе была старая мореходная книжка. Где он только не плавал! Я видел его мореходку. Хороший закон был у
плавающих еще моряков, они как бы шефство несли над этими бичами и всех поили даром, за свой счет. А капитана Эмса в особенности, за его компетентность в морских делах. Тут же, около американок, толклись как неотъемлемое, девчонки легкого поведения, как их звали на морском жаргоне, «биксы». Пил я пиво в такой американке и невольно наблюдал - какая бойкая торговля! Какой не мелочный клиент! Кружка, чуть не наполовину пены, а он ее рвет из-под крана. Не то, что у меня в Тихвинской пивной мелочный «колесник» (железнодорожник), сидит и ждет за столом когда пена осядет, потом просит официантку долить на сантиметр. Посмотрел я на это богатое дело, спросил где помещается контора и пошел в надежде устроиться в американку. Но я был слишком наивен. Не знал, что все эти завы понаехали черт знает откуда, что дали они большую взятку в 5-7 тысяч, что ежемесячно они тысячный калым носили директору Мурманского отделения Завода «Вена», Ежову Михаилу Лукичу, в гостиницу «Арктика», где он жил как граф. У меня как-то не укладывалось в голове, да и сейчас не укладывается, что при Советской власти жива старинная взятка, не погибшая в революцию. Мне не нравится, что такие видные, культурные люди (я не говорю о директоре пивного дела), как врачи, учителя, преподаватели институтов и профессора высших учебных заведений берут взятки. За то, чтобы не запороть при операции, за то, чтобы ученик перешел в другой класс, за то, чтобы ваш сын попал в Институт и так далее. Не верится, что эти важные и всеми почитаемые люди берут деньги. Но, к сожалению, и среди них живет, и даже процветает взятка.
Пришел в контору. Помещалась она в малюсеньком помещении, позади одной из американок, окна совсем низко. Аппарат состоял из директора, старшего бухгалтера, старичка по фамилии Гидэ (ранее работал в нашем полпредстве Голландия), бухгалтера базы и двух девушек, приятной наружности, одна Надя (разведенная), другая замужняя Клава Мацелло. Из-за нее застрелился директор Кировского (Хибиногорского) пивного отделения. Я раз с ней был в доме культуры, на оперетке, угощала меня конфетами «Петушок», но больше ходить не стал, (чтобы тоже не застрелиться). Эти две девушки вынуждены были работать в таком дрянном помещении, где сидя у окна невольно насмотришься, как пьяные моряки, выйдя с американки и зайдя за нее, т.е. против конторы, оправляются, чуть в окно не поливают. Другой раз жмется, жмется, да и фыркнет со смеха, и все засмеемся (окна летом не открывали).
Пришел я в эту контору, спросил директора. Мне указали на закоулок, где сидел человек, лет 60-ти, но молодившийся, чисто выбритый, плешь закрывали старательно разглаженные редкие волосенки. Глаза хитрые, жадные, но носили какую-то напускную, искусственную опойность и самодовольство. Ни дать, ни взять, как Гоголевский «Плюшкин», или древний стряпчий, если приделать остренькую, как шило бородку. Это и был Ежов Михаил Лукич, питерский житель, где имел на Охте собственный дом, в котором проживала его престарелая жена, а он здесь жил как турецкий султан. Обратился я к нему со своей просьбой, сказал, что заведовал пивной в Тихвине, что в местном Госбанке работал по скупке ценностей в Торгсине и прочие. Мои доводы ни к чему не привели. «Нет мест! Бухгалтером в контору возьму!» Так и не попал я в американку, хотя к нему за все время моей последующей работы прибывали какие-то солидные люди, но прожженные жулики. Прибывали они с письмами от видных лиц с Ленинградского Управления Завода «Вена». И он их брал завами американок, на место снятых с работы тех, что калым сбавляли, или вовсе не платили. Так что прибывшие давали крупную взятку в Питере и вторую здесь.
В общем, стал я работать бухгалтером по обработке отчетов американок. Квартиры не было, засиживался допоздна на работе, или шел в Дом Культуры, на оперетку (ставили артисты Питера). В 11-ть, а то и в час ночи приходил к старой жене. Дверь всегда открыта. Ложился на сундуке и спал, а утром вставал и без завтрака уходил в контору, где и завтракал - кружка пива и какие угодно бутерброды, или горячие сардельки.
Бутерброды готовились здесь же в конторе, для всех американок, за которыми ежедневно приходили уборщицы американок. Сначала мне было ни к чему, но потом стало скучно ходить одному в театр, не с кем поговорить и я обратил внимание на одну из них, молодую, скромную девушку, лет 19-20. Что особенно в ней понравилось, это ее глаза, в которых ничего фальшивого, кокетливого, или неправдивого не было. Чисто! Как чиста вода в роднике, и притом в ней была скрыта какая-то не забитость, а обида на что-то и какой-то не то страх, не то осторожность. Я предложил ей сходить со мной в театр. Она сперва отнекивалась, но все же согласилась, и мы познакомились. Ходили в театр и кино. Она говорила, что живет с родителями, причем отец очень строг, так что когда он не на работе, то в театр ходить не может, (поздно). Я говорил, что был женат, в данное время одинок. О жене моей, т.е. где она, вопросов не было с ее стороны, так же и о детях. Так я работал здесь, а свой досуг проводил с ней. Серьезных видов на нее у меня не было, т.к. я, хотя молодо выглядел, но был значительно старше ее. Но мне, как уже говорил, скучно, тоскливо было одному проводить время после работы. Потом мне хотелось сделать, что-либо хорошее, доброе для нее, т.к. как знал ее скромный бюджет. Угощал ее сладостями, т.к. и сам их любил, дарил незначительные подарки, не претендуя ни на что, кроме дружбы. Чем бы это кончилось? Не знаю! Но однажды сидя с ней летом на крыльце, какого-то дома, мы разговорились. И у нее зашел как-то разговор о замужестве (безо всякого умысла). Я об этом не думал заводить разговор. Но тут, я как бы сперва шутя, а после всерьез предложил. И мы поженились с Вашей теперешней мамой. Познакомился с ее родными, хорошими, но бедными, обиженными судьбой людьми. Ютились они в малюсенькой комнатке, английского жилья «чемодана».
Сразу же мы сняли комнату в частном доме и стали жить. Я на той же работе, она уволилась и была домохозяйкой. Запала мысль о собственном доме. Деньги, хотя у меня и были, но ушли бы все на дом, а надо еще иметь «про черный день». Заведующие американками зарабатывали бешеные деньги, но большинство были или малограмотные, или пьяницы, а все остальные ленивые, не желавшие составлять декадный отчет для конторы. Выполнять эту работу они предложили мне, как обрабатывающему их отчеты. Я взялся по 30-ть рублей за отчет (иные платили ради любезности и по 40, 50). Стал я каждое 10-е, 20-е и последний день месяца, не спавши ночи бегать по американкам, снимать наличные, составлять отчет и указывать, сколько следует сдать выручки. Таким образом, им и мне было хорошо. Мне, что я зарабатывал, а им, тем, что у них не было ни недостачи, ни излишка. А раньше бывало, сдавали за декаду лишку одну или две тысячи, или получалась такая же недостача. При бешеной торговле и наживе они с пьяных глаз не замечали этого. Я же в конторе обрабатывал ихние отчеты (составленные мной) ни более 20-ти минут. Таких «подшефных» американок у меня доходило до 19, 21-ой, бешеные деньги и у меня появились. Справиться с таким большим объемом работ я смог, потому что я не имел пристрастия к спиртным напиткам. Приходил в американку как хозяин. На предложение выпить, или закусить, отказывался, а требовал быстрее дать все приходные и расходные документы, таксировал, вписывал в отчет, считал литраж непочатых бочек пива, складным стальным метром устанавливал литраж початых, сам же перевешивал небогатый запас закусок и вин. Когда все сделал, а делал минут за 30-ть, то говорил: «Налей 1/2 стопки пивной, портвейна, или мадеры (а то и сам наливал) и сардельку». Выпивал и бежал по морозной ночи, при северном сиянии в другую. Пока бежал, все вышло, да и выпивал я за ночь стакан небольшой. Ни во всех пил.
Предложил мне директор по совместительству работать контролером, за 100 рублей в месяц, т.е. после работы бегать по американкам, следить за недоливом, весом и ценой бутербродов, и за чистотой. Я отказался, а когда сказал заведующим американок, то они говорят: «Берись! Мы еще будем доплачивать, каждый по 50 рублей в месяц». Но я, все же, не взялся. Не под силу! Таким путем скопили мы деньги, которые выразились с зарплатой (за месяц 2 тысячи) 53 тысячи и купили свой дом за 47000 рублей (засыпушку, но теплый, аккуратный). Последнее время сбавился мой побочный заработок, конкуренты перебили, что ли. Дошло до 3-х, 5-ти американок.
Проработал я в этой системе 3 года и ее передали в ведение Горпо, нашу контору закрыли, и я остался без работы. Но новую получил в тот же день, т.к. пришла мысль искать ее не ходя в учреждения, а идти в областной (Мурманск стал уже областной центр) Госбанк, где каждый день бывают бухгалтера всех учреждений. Тут в банке увидел меня банковский служащий, которому ранее я сдавал свои ценности, когда работал в Торгсине. Он же видел мою первую жену когда-то. И когда я в беседе сказал, что развелся с ней, то все охал и ахал. В общем, восхищался ее наружностью.