С недавних пор меня заинтересовал плагиат, как часть литературы. Написать же рассказ подтолкнула история из книги Карлоса Кастанеда «Активная сторона бесконечности». Брошенные семена упали на подготовленную почву. А что из этого выросло - судить читателю.
Плагиат (от латинского Plagia – похищаю) – присвоение плодов чужого творчества, опубликование чужих произведений под своим именем без указания источника.
«В основе любой литературы, кроме самой первой, лежит плагиат» (Жуль Жирарден)
Роман обожал и боготворил книги. Не так как большинство людей: прочли и забыли. И если даже не забыли, то отодвинули куда-то в сторону, к второстепенным делам: просмотру телевизора, походу в зоопарк, кино, в общем, к подобного рода развлечениям. Роман любил книги как яркие, незабываемые воспоминания, и одновременно, как предчувствия прекрасного будущего. Так отцы любят сыновей, видя в них свою молодость и свое продолжение. Так сами дети беззаветно верят и любят родителей, даже если те не заслуживают ни любви, ни веры. С самого раннего детства Роман пристрастился к чтению. Читал всё подряд, лишь только появлялось свободное время, а в провинциальном городе его было предостаточно. Его восхищало умение писателей подбирать слова, способные вызвать у читателя эмоциональный шок, и так передавать чувства, что читающий забывал про всё на свете.
Магия слова манила и не отпускала Романа. В самом своём имени ему чудилось будущее предназначение. Хотя романам он все же предпочитал рассказы. Сам он писал много и постоянно, всеми способами и стилями без разбора, но никак не мог приблизиться к тем образцам, которые ему нравились и которым он стремился соответствовать. Феноменальная память фиксировала лучшие произведения, аккуратно складывая их в запасники мозга. В остальном жизнь Романа была типичной, даже можно сказать удачной. После школы он легко поступил в машиностроительный институт, и после окончания устроился на мебельную фабрику механиком. Ходил на работу пешком, так как проживал недалеко от фабрики на окраине города в маленьком домишке с престарелыми родителями. Те давно уже не понимали сына, старались не вмешиваться в его дела, предоставив ему жить как хочется на своей половине дома. Личная жизнь Романа тоже налаживалось, девушка Светлана явно к нему благоволила. Кажется: живи и радуйся, но безмятежную размеренность все время подтачивал червь неудовлетворённого честолюбия, возросший, как это не покажется странным, на любви к литературе. Обычно дочитав до конца очередное великое произведение, Роман задавался вопросом: «Почему ему не дано так писать? Ведь кажется до чего просто, утюг починить и то сложнее, да и сюжет не бог весть какой, таких вокруг тысячи, достаточно включить телевизор. Однако читаешь и не можешь оторваться». Снова и снова он делал попытки создать что-либо подобное, но каждый раз убеждался в своей писательской несостоятельности.
А тем временем груз прочитанного распирал мозг, требовал хоть какого-нибудь выхода. И Роман нашел его. Стал пересказывать прочитанное приятелям и коллегам, погружая слушателей в хитросплетения судеб и событий, цитируя по памяти целые абзацы, при этом делая вид, что рассказывает о себе и близких знакомых. К сожалению, большинство наших сограждан читают мало, наверное, поэтому его истории оставались неузнаваемыми, зато сам он прослыл интересным собеседником и бывалым человеком.
Однажды!... Кстати, вы замечали, что жизнь состоит из «однажды» и «вдруг»? А знаете почему? Да потому, что жизнь непредсказуема и неожиданна! Если конечно это жизнь творческая, а не выверенная, размеренная, разлинованная! Так вот однажды директор фабрики, услышав в курилке очередной пересказ, сделанный Романом от первого лица, вдруг неожиданно пригласил его в гости.
- Роман, прошу вас в субботу ко мне. Будут солидные люди! В том числе главный редактор газеты. Я думаю, вы друг другу понравитесь.
Так молодой человек сделал первый шаг навстречу литературной славе.
Редактор - мужчина пятидесяти восьми лет: плотный, лысоватый, небольшого роста, производил впечатление утомленного эрудита, вынужденного в силу своей интеллигентности, выслушивать банальные глупости малообразованных людей. Глава дома попросил Романа рассказать ту историю, которую он слышал. Роман, робея, начал. Когда дошел до места: «Послушай! Твой малыш случаем не заболел? Сейчас видел его на речке: он бросал камни в узбеков. Но делал это без всякого удовольствия». На мгновенье ему показалось, что редактор вот-вот прервет его восклицанием: «Да это же Брет Гарт! Зачем же вы, батенька, классика пересказываете? И при чём тут узбеки? В оригинале же были китайцы!» Но редактор, хоть и кривил губы, но делал это не из высокомерия, а скорее по привычке. Он выслушал Романа с явным интересом. Затем заговорил, переполненный собственным достоинством: «Не имею чести знать вашего отчества? А… Семенович! Ну-тесь Роман Семенович, у меня к вам будет предложеньице. Не желали бы вы опубликовать сей рассказик в нашем еженедельнике? Предупреждаю сразу - много заплатить газета не сможет. Мы хоть и солидное издание, но что касается финансового положения еще очень и очень далеки от норм, принятых в развитых странах. Вы понимаете? Я к тому подвожу, чтобы вы, не дай Бог, чего-нибудь такого этакого не нафантазировали. Вы понимаете?»
Роман был ошарашен.
- Напечатать? Рассказ? С удовольствием. Только…
- Ага! Финансовая сторона все-таки смущает?
- Да нет! Я и бесплатно готов….
- Отлично! Роман Семенович, если дело не в деньгах, то остальные возражения я не приму. Вот моя визитка и завтра…, нет, лучше послезавтра жду вас в редакции с рукописью.
Мужчины пожали руки и продолжили пить водку, ставшую для Романа вдруг нестерпимо горькой. Он вскоре простился и ушел домой.
Роман принялся перерабатывать рассказ, руководствуясь советом француза Ришесурса, который в книге «Академии ораторов» рекомендовал при недостатке творческих способностей использовать «плагиаризм» - то есть последовательно заменять слова в чужом тексте на синонимы. Вдобавок он изменил имена героев, поменял местами несколько фраз и перенес действие рассказа в Самарскую область.
В назначенный день Николай Петрович, так звали главного редактора, радушно встречал молодое дарованье. Усадив Романа в кресло, предложив чашку кофе, от которого, впрочем, гость отказался, Николай Петрович взял рукопись и принялся её изучать. Вычеркнув пару неказистых, по его мнению, слов, в целом остался доволен, пообещав взволнованному автору сегодня же отдать текст в набор.
Газетная страница с рассказом была помещена в рамку под стекло и украсила красный угол комнаты Романа.
Однажды случившееся всегда имеет продолжение и продолжается до тех пор, пока однажды или вдруг… Впрочем, кто из нас задумывается над последствиями?
Роман отнёсся к публикации как к шутке или к розыгрышу, но это поначалу…
Последовали предложения новых публикаций, и скоро Роман Семенович стал постоянным автором еженедельника. Конечно, ему приходилось тратить время на переработку чужих рассказов, впрочем, с каждым разом он всё меньше и меньше вклинивался в авторские варианты. От публикации к публикации росла его слава. Некоторые журналисты почувствовали ревность к «выскочке», приписывали его успех исключительно приятельским отношениям с Николаем Петровичем. Недоброжелатели не волновали Романа. Его волновал моральный аспект, хотя и недолго. Он довольно быстро обрёл спокойствие, убедив себя в безвредности своих действий. «Что собственно представляет мой плагиат? Кому я делаю плохо? В конце концов, я же не виноват, что они такие тупые!» А еще вспомнились слова Дюма-отца: «Всё в мире плагиат! Даже Господь Бог сотворил Адама по своему образу и подобию». В это же время у Романа появился любимый анекдот. «Студент консерватории, не успевал сочинить кантату. И тогда, взяв кантату Римского–Корсакова, перевернул её так, что первая нота стала последней и наоборот…. Явившись со своей работой в консерваторию, он был обвинён профессурой в плагиате. «Кантата написана до вас! Вы присвоили чужое произведение!» «Как чужое? Кого?» удивился студент. «Модеста Мусоргского!» - возмущённо ответили профессора…»
Тем временем в редакцию стали приходить восторженные письма читателей. Николай Петрович принял решение печатать приложение к газете с рассказами Романа Семеновича. Последнему становилось всё труднее подбирать малоизвестный материал. Но злодейка-судьба, прежде чем погубить, решила вознести его на небывалую высоту. Коварный подарок судьбы заключался в найденных на барахолке стопках дореволюционных журналов с превосходными рассказами давно забытых писателей.
Николай Петрович светился гордостью за своего молодого друга, сообщая всем по секрету, что именно он открыл и в некотором смысле воспитал талант Романа Семеновича.
Благодаря покровительству главного редактора Роман стал вхож в высшие круги местного общества. Уже бизнесмен Тюрин предлагал за свой счет издать произведения «гения». Фортуна улыбалась, правя золотой колесницей, унося Романа в нефритовую страну счастья.
Наконец и Светлана дала долгожданное согласие стать его женой. Свадьба была грандиозной на деньги господина Тюрина. Вся печать города и даже областные газеты и областное телевидение отобразили это событие в своих репортажах. Светлана смотрела на Романа уже как на нобелевского лауреата. «Вот ведь как бывает: полюбила механика, а замуж вышла за писателя. Я такая счастливая! Такая счастливая!»
Николай Петрович с рюмкой в руке разглагольствовал о значении литературы в современном мире: «Сильно деформировалась литература в связи с возросшей скоростью информационного потока. Из формирующей и воспитывающей личность она опустилась до сопутствующей и обслуживающей. Вы понимаете? И только такие люди как Роман Семенович еще способны вернуть былую славу русской литературе! Вы понимаете?» «Понимаем! Понимаем!» - кричали гости. А господин Тюрин объявил, что намерен оплатить издание трехтомника выдающегося земляка. Директор фабрики предложил Роману перевестись на должность инженера по охране труда, где оклад побольше и свободного времени навалом.
Однажды… Да, опять однажды, в этой истории читателю придется привыкнуть к этому слову. Итак. Однажды Роман работал в кабинете: переписывал из старого журнала. Рассказ был очень хорош; грустный юмор героев, чистота их помыслов создавали лирическую атмосферу, наполняли душу невыразимой нежностью. И вновь червь неудовлетворенного честолюбия заворочался внутри. Вот ведь кажется обласкан и судьбой, и людьми, но… Но себя-то не обманешь. Одно дело водить за нос публику, совсем другое - себя. Роман в волнении вышел во двор. Осенний ветер лениво кружил разноцветными листьями, выкладывая к его ногам пеструю ковровую дорожку…
Светлана, заглянув в кабинет, увидала на столе разложенные листки с пометками мужа. Прочла…
Все еще не до конца успокоившийся Роман, возвратясь, застал жену в кабинете. Она крепко прижимала к груди листки с рассказом и странно смотрела на мужа. Её взгляд походил одновременно на взгляд коровы, впервые увидевшей новорожденного теленка и на взгляд преданной собаки, готовой броситься, куда только прикажет хозяин.
- Ты это чего?- поинтересовался он.
- Я, я,- запиналась она. – Я только что прочла! Рома, милый, как хорошо! Светло! Талантливо! Все говорят, ты интересно пишешь. Нет, неправда, ты пишешь гениально!
В другой раз он, несомненно, обрадовался бы столь восторженному проявлению чувств, но теперь эти похвалы только раздражали его чрезмерностью и незаслуженностью.
- Хватит ерунду молоть, - прервал он супругу.
Она, не заметив его настроения, продолжала восхищаться рассказом, зачитывала наиболее удачные места.
- Хватит! – рявкнул он. - Это не мой рассказ. Понимаешь? Не мой!
Он видел, что она не верит.
- Милый! Ты так говоришь из скромности?
- Какая к черту скромность. Вот смотри. Он вытащил старый журнал с дореволюционной орфографией. Пробежав первые строчки, она, наконец, убедилась в правдивости его слов. Однако её замешательство длилось недолго.
- Ничего страшного. Ничего такого. Конечно рассказ хороший, но…. он один, а у тебя их вон сколько! Две книги вышли и третья в печати. Милый, ты пишешь намного лучше, чем… как его?
Роман грубо схватил её за руку.
- Замолчи! Замолчи сейчас же. Всё, что я якобы написал, всё до последнего слова, всё это сплошной плагиат. Тупое переписывание чужого. Воровство! Да во-ров-ство! Раньше я еще что-то менял, пытался добавлять своё, а теперь - сплошное воровство. Слышишь? Не заимствование, не переработка, а просто во-ров-ство!
Прокричав страшное признание, Роман рухнул в кресло, ладонями прикрыл лицо. Прошло несколько томительных минут. Успокоившись, он осмелился взглянуть на неё. Светлана молчала, как молчат дети, неожиданно получившие подзатыльник от любимой мамочки. Она еще не плакала, но глаза уже поблёскивали слезами. Было видно, что она никак не может поверить услышанному, что она просто не понимает: за что он её обижает. Роман испытал досаду – зачем она здесь? Почему не уходит? И злость на себя - для чего он ей сказал? В этот миг весь мир казался ему лживым, мерзким, несправедливым. Он, уже не сдерживаясь, грубо вытолкнул жену из кабинета, захлопнул дверь. Размашисто зашагал из угла в угол. Наконец, взяв себя в руки, сел к столу с твердым намерением вылить переживания на бумагу. Написать что-то стоящее, значимое…
Вся ночь была потрачена на безрезультатные попытки создать хоть мало-мальски приличную вещицу. Безуспешно. Утро застало его спящим за столом на груде скомканной бумаги. Светлана не решалась зайти. Она несколько раз подходила к двери, тревожно прислушиваясь и даже подсматривая в замочную скважину. Он, замечая тень под дверью, моментально приходил в бешенство: ругался, бросался попавшимися под руку предметами. Она в страхе удалялась, чтобы через некоторое время снова вернуться.
Несколько дней Роман избегал Светланы, хотя это было и нелегко. Она оставляла еду на кухне, а сама уходила на родительскую половину. Наконец, видимо исчерпав тёмную энергию, он вышел к ней. Бледное лицо, покрасневшие глаза, впалые щёки, весь его несчастный вид произвел на неё ужасное впечатление, заставив жалобно вскрикнуть. «Она до дури в меня влюблена, - устало подумал он. - Что ж, придётся как-то с этим жить».
Действительно Светлана нисколько не осуждала мужа, она нашла тысячу оправданий его поступку.
«Он же делал это не из-за денег, во всяком случае он к ним довольно равнодушен. И не из-за славы - всегда старался избегать публичности. Если разобраться, он всего лишь занимался популяризацией литературы. А плагиат - он был всегда. Герадот заимствовал у Гекатея, Макробий многое взял у Вергилия, который в свою очередь заимствовал у Лукреция. Плагиатом грешил и Мольер, говоря: «Я беру своё добро всюду, где его нахожу». Шекспир, когда его уличили в использовании целой сцены из чужой пьесы, сказал: «Эту девку я нашёл в грязи и вывел в высший свет». …Руссо, Золя, Доде, Лессинг, Сарду, Дюма и так далее и так далее… бесконечная череда плагиаторов. И чем же Роман хуже других писателей?»
Светлане было даже приятно видеть мужа среди этих людей. А ещё она гордилась, что Роман только с ней поделился своей тайной. Теперь она с особой бережностью стала относиться к мужу. А всем подругам и знакомым постоянно рассказывала, какой он талантливый, как много работает, нисколько себя не жалея…
Однажды, будучи приглашенным на именины супруги мэра, Роман Семенович прочёл посвященные хозяйке замысловатые стихи, вызвав рукоплескание гостей, рукопожатие мэра и поцелуй в щечку именинницы. Лишь Светлана заговорщически взглянула на мужа, безмолвно спрашивая – плагиат? Роман скривился в улыбке – конечно!
В конце следующего месяца были объявлены результаты городского литературного конкурса. Роман Семенович, естественно, занял первое место. В честь его победы устроили вечеринку на даче главного редактора. Лауреат, стоя в окружении друзей, улыбался, отвечал на вопросы, благодарил… . Не было сомнений: он окончательно влился в местную элиту, стал одним из них. Он стоял среди праздничной толпы и думал: «А что, если я повешусь или утоплюсь? Вот будет фортель! Небось, сразу памятник поставят на площади или улицу в мою честь назовут. Конечно, назовут! Я же у них - местная достопримечательность, живой классик. Только умирать ради них не хочется…»
Главный редактор отдыхал в Египте, когда в редакцию пришло анонимное письмо, обличающее Романа Семеновича в незаслуженно полученной премии. Хотя это и была анонимка, приведенные факты не вызывали сомнения.
Друзья не верили. Горячились, требовали поймать и наказать анонимщика. Вернувшись, Николай Петрович накричал на зама, зачем способствовал распространению гнусных измышлений о Романе Семеновиче. Затравленный зам с парочкой журналистов из «друзей» Романа Семеновича копнули глубже и накопали неопровержимые железо-бетонные доказательства. Постепенно все вынуждены были согласиться, что Роман Семенович – плагиатор.
Надо ли говорить о том, что больше всех расстроился Николай Петрович. Не из-за денег, деньги как раз можно было вернуть, применив к плагиатору статью 1252 и 1301 ГК РФ. Возможно даже было его посадить по статье 146 часть 1 УК РФ. Но для этого следовало обратиться в суд, что неминуемо привело бы к огласке и скандалу, который наверняка подорвёт репутацию газеты и лично его Николая Петровича. Лучше уж наплевать и забыть.
Для Романа всё вдруг резко изменилось. Молчали телефоны, перестали здороваться друзья и приятели. Пришлось уволиться. Они с женой жили, словно на острове, боясь отплывать от дома, чтобы не быть заживо съеденными дикарями. Старики-родители не очень понимали беду, приключившуюся с сыном, но своими сердцами почувствовали его страдания и пытались приободрить и поддержать. Он же резко пресёк эти попытки, бросив: «Не лезьте не в своё дело!»
Не одиночество, не презрение людей мучили его. А то, что он после разоблачения утратил возможность притуплять боль неудовлетворённости. Перестал чувствовать своё превосходство. Лишился возможности разгружать переполненный мозг. Роман, как больной, принимающий сильнодействующий препарат, втянувшийся и привыкший к нему, вдруг резко был лишён лекарства, оставшись один на один со своей болью. Он, словно наркоман без наркотиков, корчился в ломке, днями пролёживал без движения, третируя разными придирками Светлану, которая кротко сносила все его выходки.
Но и в этих условиях чертова любовь к литературе никак не проходила. Помаявшись, Роман вновь принялся за старое … Найдя древний сказ, он слегка переделал его и под чужим именем, с чужого адреса отправил в редакцию. Полагая, как и Чарлз Клеб Колтон что: «Если вы крадёте у современников, вас обругают за плагиат, а если у древних - похвалят за эрудицию». В ответном письме Николай Петрович приглашал автора зайти в редакцию...
Роман вошел в хорошо знакомый кабинет. Николай Петрович, узнав гостя, моментально залился багровым румянцем.
-Ты? Зачем?
Роман протянул письмо.
- Опять?!
- Да.
- Пошел вон!
Роман повернулся.
- Нет, подожди! Зачем ты это делаешь?
- А почему вы не пользуетесь программой «Антиплагиат»?
- Причём тут программа? Тебе мало грязи?
- Грязь? «Человек возникает из грязи, шлепает некоторое время по грязи, порождает грязь, в грязь превращается, пока, наконец, грязью не налипнет на подошвы своих правнуков. В этом весь круговорот человеческого предназначения».
- Снова цитата! Эх, Роман Семенович! Плагиат - разновидность клиптомании!
Рома, проблема не в нас, проблема в тебе. В твоем отношении к творчеству. Ты думаешь его можно собрать из красивых цитат по отлаженной схеме. Нет, Рома, не получается творчество из ворованного. Ты должен сам выковать его, используя, пускай и неказистые, но свои гвозди, закаленные в огне твоего сердца. Извини, что я говорю высокопарными словами, но ты понимаешь? Не стоит заниматься плагиатом и портить себе жизнь. Помню в 60-тые поэт Василий Журавлев в журнале «Октябрь» среди своих стихов напечатал мало известное тогда стихотворение Анны Ахматовой «Перед весной бывают дни такие». Потом ему пришлось оправдываться всю жизнь, до самой смерти. Ты понял?
- Я то понял, – встрепенулся Роман. - Только не всегда так. Вот в 2003 году Амстердамский суд признал плагиатом роман Дмитрия Емеца о Тане Гроттер, удивительно похожий на романы о Гарри Поттере. Но Дмитрию удалось уйти от ответственности, заявив, что его книга всего лишь пародия на книгу Ролинг.
А сегодня больше всех в плагиате обвиняют Дарью Донцову, а она и в ус не дует, выпускает каждый месяц по книжке. Завидная скорость – правда?!
- И что же ты, Роман Семенович, и дальше намерен плагиатить?
- Да нет же… Просто соскучился по редакции и умному собеседнику, за тем собственно и зашел. Роман сделал вид, что собирается уйти.
- Подожди! Сам понимаешь: печатать ворованное мы не можем. Но…, что если тебе попробовать писать новости? Вот сейчас волнения в Киеве, а у нас тишина - заболел сотрудник. Попробуй, Роман Семенович. Перо у тебя бойкое… Денег много не обещаю, но ты понимаешь?
- Как кстати. У меня на эту тему кое-что есть. Вот послушайте: «У России никогда еще не было таких ненавистников и клеветников, как братья славяне, чуть только освобожденные Россией и признанные Европой. Сразу по освобождению начинают они новую жизнь с того, что убеждают себя, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что спаслись от властолюбия России только благодаря вмешательству Европы. Они будут трубить на весь мир, что являются племенем образованным, способным к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия - страна варварская, мрачный северный колосс. Но, разумеется, в минуту серьезной беды они непременно обратятся к России за помощью, как бы они её не ненавидели. Потому что и сами понимают, что только России обязаны своим существованием и без России их свобода невозможна…»
- Молодец! Хоть сейчас в набор. Немного смягчить и вполне…
- Достоевского смягчать?
- Это что? Федор Михайлович?
- Ну да, он.
- Ну и что… Разбавь подробностями, привяжи к месту… Ты понимаешь?! В общем, приходи завтра со статьей…
- А не будет это плагиатом?...
- Нет, Рома, новости по природе вторичны, так что пиши смело!
Дорогой читатель, несмотря на обилие цитат и фрагментов чужих произведений, история эта подлинная. Написанная со всей искренностью и правдивостью, на которую я был способен. Насколько она интересна и поучительна - судить вам. Я же молю Бога, чтобы и в дальнейшем хватило сил оставаться самим собой и тогда, может быть, однажды….
Ваш Роман Семенович П.
Р.S. «Фантазия это дерзкая обезьяна чувств, морочит ужимками наше легковерье»