ОБОЛЬЩЕНИЕ СЕРДЦА
Дэвид Блэк (1800)
Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено
Иер.17.9
Свидетельство Бога является верным и истинным. Люди могут развлекать себя и своих ближних пустыми высокопарно звучащими описаниями достоинства человеческой природы и вседостаточных сил человека, но каждый скромный, каждый по-настоящему просвещенный ум увидит и признает правоту декларации этого текста: Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено.
Это истина, которую, как и многое другое в Слове Божием, можно узнать только из опыта. Пока мы склонны согласиться с ней только потому, что она содержится в Писании, мы чужды ее природе, и не можем понять, что это значит; но как в воде или зеркале мы видим себя лицом к лицу, так сердце человека открывается человеку. Природа человека в разные эпохи и в разных обстоятельствах по-прежнему та же самая, и когда, с помощью Слова, тайны наших сердец делаются явными, когда мы начинаем ощущать точное соответствие между декларациями Писания и тем, что происходит внутри нас, мы обязаны признать, что Бог истинен, так как никто, но лишь Испытующий сердца и бразды сынов человеческих, может знать так прекрасно внутреннее расположение наших умов и те бесчисленные беды, которые скрыты от взгляда всех наших ближних.
Я думаю ныне говорить только об обольщении сердца, предмете достаточно обширном не только для одного, но для многих рассуждений, и в конце концов, на это можно сказать лишь то, что он обречен остаться в значительной мере неисчерпаемым: кто познает его? Обман, что гнездится в сердце, настолько сложен и разнообразен, что невозможно проследить его во всех его ухищрениях. Это всего лишь сравнительно небольшая часть его, что любой сотворенный ум может обнаружить, и поэтому, в стихе сразу после этого текста, Бог усваивает это знание Себе, как Свою своеобразную прерогативу: "Я, Господь, проникаю сердце и испытываю внутренности, чтобы воздать каждому по пути его и по плодам дел его".
Но, по благословению Божию, это может быть полезно для нас - обратить внимание на эту глубоко интересную тему, и указать на некоторые из самых простых и самых решающих доказательств обольщения человеческого сердца, что Писания, наблюдения и опыт могут нам позволить. Итак:
I. Люди глубоко невежественны в своем собственном характере.
В истории человечества нет вещи более удивительной, и на первый взгляд более необъяснимой, чем самодовольство, которое преобладает в мире. Можно было бы представить себе, что не должно быть так уж трудно прийти к познанию нашего реального характера, обладая, как и мы, всеми возможными преимуществами для его достижения. У нас есть постоянный доступ к нашему собственному сердцу, и мы более глубоко заинтересованы в его раскрытии, чем в приобретении любого другого знания. Но мы видим на самом деле, что из всех известных нам вещей это самая большая редкость. И этот факт нетрудно объяснить, ибо лукаво человеческое сердце более всего. Самолюбие бросает завесу над пониманием, воля искажается под различными обстоятельствами, и потому многие люди, как представляется, почти целиком чужды познания своего характера. Они думают, что их способность суждения в том, что относится к ним самим, не отличается от того, что они делают в тех случаях, когда у них нет личной заинтересованности. Соответственно, мы часто слышим, как люди говорят глупости, за которые они стоят сами, и высказываются с большой силой против конкретных пороков, в которых они могут обвинять весь мир, но при этом они сами, как известно, виновны. Поразительно, какими путями осуществляются эта пристрастность и непонимание самих себя! Как часто мы видим людей, не только слепых в целом, чтобы увидеть их собственный характер, но нечувствительных к любой вещи, которую им могут высказать, чтобы убедить их в ошибках! Напрасно вы будете наставлять и обличать их - они всегда отвернутся от себя, и ни разу не попытаются даже представить, что они являются лицами, в интересах которых эти советы и наставления главным образом и предназначены.
Мы каждый день встречаем такие случаи в совместной жизни. Священная история дает нам замечательный пример в случае Давида на одном конкретном примере, описывая то, что, по обычному убеждению, ни в коем случае не относится к общему характеру Давида. Мало кто, в общем, больше привык к самоисследованию. Но когда пророк Натан обличил его в связи с его тяжким падением с Урией, какова была бесчувственность и неведение, которые произвел грех, что Давид не понял применение притчи к нему самому до тех пор, пока пророк не заявил: ты тот человек!
Из этого и подобных случаев мы можем заметить, что, если проследить эту уверенность к ее источнику, то мы увидим, что в целом это происходит, благодаря не только той пристрастности и расположению, которые у нас есть по отношению к самим себе, но и распространенности той или иной страсти или интереса, который извращает суждение в каждом случае, когда эта особая страсть или интерес затронуты. И, следовательно, бывает, что некоторые люди могут рассуждать и судить достаточно справедливо, даже в тех случаях, в которых они сами заинтересованы, если это не бьет по их любимой страсти или интересу. Таким образом, любостяжатель будет достаточно легко воспринимать зло невоздержанности, и, возможно, осудит себя, если он был виновен в этом грехе в конкретном случае, но он совсем нечувствителен к владычеству его преобладающей страсти, любви к деньгам, ибо она стала привычной для него. Его ум привык к ней, так что в каждом случае, если речь идет о его интересе, его суждение деформируется, и в этих случаях он явно обнаруживает, что он полностью незнаком с его собственным характером. Такое же наблюдение относится и к другим конкретным порокам.
Вот что является самым ярким свидетельством обольщения сердца. Оно производит наше незнание себя; оно держит людей чуждыми пониманию своего характера, и они позволяют себе смертельно опасное предположение, что они в дружбе с Богом, а они враги Ему в их умах, и по злым делам.
II. Обольщение сердца человеческого - это его общее расположение на все случаи жизни, чтобы оправдать свое собственное поведение.
Такое расположение наши прародители обнаружили сразу же после того, как они отведали плод с запретного древа. Когда Господь явился Адаму и обвинил его в его реальной вине, он попытался оправдаться, сказав: жена, которую Ты дал Мне, чтобы быть со мной, она дала мне от дерева, и я ел. И таким же образом женщина ответила, змей обольстил меня, и я ела. Нечто от этого расположения является общим для всего его греховного потомства. Мы все очень неравнодушны к себе, и склонны смотреть на наше собственное поведение в ином свете, нежели тот, в которой мы привыкли судить поведение наших ближних. Когда мы наблюдаем непотребства в других, их зло поражает нас сразу. Грех представляется нам в истинном и подлинном свете, и мы готовы судить и осуждать, возможно, со слишком большой тяжестью. Но в случае с нами самими мы рассматриваем свои действия в ложном свете. Наше суждение извращено себялюбием, и в нас работают тысячи приемов для того, если не оправдать, то хотя бы извинить наше поведение. Если мы не можем оправдать само действие, мы пытаемся смягчить свою вину из специфических обстоятельств дела. Мы оказались в такой-то конкретной ситуации, которой мы не могли избежать, наши искушения были сильны, мы не пошли на многое, на что многие другие пошли бы в подобных обстоятельствах, и вообще правильность нашего поведения является более чем достаточной, чтобы перевесить любые небольшие отклонения, за которые мы можем расплатиться. Таким образом, на все случаи жизни, люди стремятся оправдать свое собственное поведение. Они даже могут научиться называть свои любимые пороки более мягкими именами. Для них невоздержанность - только желание хорошего общения; мерзость является галантностью, или любовь к удовольствиям; гордость - просто чувство собственного достоинства, и корыстолюбие, или любовь к деньгам, есть благоразумие, касающееся нашего мирского интереса. Странное увлечение - думать, что, изменив имена пороков, можно изменить их природу, и что то, что мы находим отвратительным в других, должно быть простительно только в нас самих!
Но можно проследить этот предмет и дальше и сказать, что, кроме этих отдельных дел беззакония, о которых мы сейчас говорили, есть бесчисленные случаи, в которых зло не может быть точно определено, но состоит в определенном общем настроении и образе действий, или в привычном пренебрежении некоторыми вещами, границы которых точно не установлены. Это своеобразная сфера самообмана, и здесь, прежде всего, люди склонны оправдывать свое поведение, хотя ясно и ощутимо, что все не так. Тот, кто поразмыслит над человеческой жизнью, увидит, что большая часть, возможно, громадная часть дел людских не может быть сведена к фиксированным, определенным правилам; но пока в этих случаях есть правильное и неправильное, есть, с одной стороны, греховное и аморальное, а с другой - добродетельное и достойное похвалы, то хотя могут быть некие трудности, тем не менее не является невозможным установить точные границы каждого из них.
В качестве примера: нет слова в нашем языке, которое выражает более гнусное зло, чем угнетение. Однако природа этого порока не может быть достаточно точно указана, а ее пределы - так решительно отмечены, что мы сможем указать во всех случаях, где кончается строгий закон и справедливость и начинается угнетение. Подобным же образом, невозможно определить, сколько доходов каждого человека должны быть направлены на благочестивые и благотворительные цели; эти границы не могут быть точно обозначены, пока мы не окажемся в опасности утратить разницу между щедростью и безрассудством или между жестокосердием и простым нерасположением. В этих случаях существует большая широта, оставленная для каждого человека, чтобы определить в свою пользу и, следовательно, обманывать себя, и главным образом в таких случаях, как эти, люди готовы оправдать свое поведение, которое тем не менее является преступным. Поскольку все это не сводимо к конкретным определенным беззаконным делам, и вы не можете точно указать им в ясных словах, что они сделали неправильно, они ложно заключают, что их поведение не вызывает сомнений, хотя, возможно, их общий характер и поведение отвратительны, ибо они противоречат духу Евангелия и ясным указаниям морали. Я делаю из этого следующее наблюдение.
III. Это обольщение сердца проявляется в том, что люди с трудом признают свои ошибки, даже если осознают, что они сделали не так.
Это обязательно следует из того расположения в человеческой природе, о котором я уже сказал, а именно, расположения на все случаи жизни, чтобы оправдать наше собственное поведение. Поэтому людям в целом настолько тяжело признать свои ошибки, и они так недовольны теми, кто столь верен и доброжелателен, чтобы указать на них. Как мало из нас могут снести тех, кто укажет нам на наши недостатки! Это верный и готовый способ сделать большинство людей нашими врагами, даже если вы обличаете их кротким и наиболее разумным способом. Вместо того, чтобы поразмыслить о собственном поведении, чтобы эти размышления могли бы убедить их в справедливости того, что не укладывается в их сознании, многие, в этих случаях, ставят перед собой сразу обнаружить недостатки в их верных помощниках или в тех, кто, по их подозрению, недоброжелателен к ним, и полностью отвернувшись от себя, они беспокоятся только о том, чтобы найти такие же, если не большие, грехи в других. Как же лукаво сердце человеческое! Желая всегда составить благоприятное мнение о себе и о нашем собственном поведении, мы недовольны теми, кто стремится как-либо изменить это мнение, хотя бы это было сделано с лучшими, и самыми доброжелательными намерениями.
Но как неразумна и нелепа такая степень любви к себе! Если бы мы знали наши истинные интересы, мы хотели бы познакомиться поближе с нашими глупостями и нашими ошибками и почитали тех, кто укажет нам на них, нашими лучшими друзьями. Вместо чувства негодования против них, мы могли бы обратить все наши обиды против самих себя, и стремиться, в силе Божественной благодати, к тому, чтобы исправить это зло, которое, будь мы не настолько ослеплены любовью к себе, мы могли бы легко обнаружить. Но по обольщению своего сердца люди, как правило, склонны оправдывать их собственное поведение, и готовы взвалить вину на того, кого считают виновнее и хуже, чем себя.
IV. Обольщение сердца проявляется в расположении, которые люди обнаруживают в своих понятиях о религии и о формах ее, в то время как они лишены ее силы.
В самые чистые века Церкви бывали люди такого рода, которые по корыстным или мирским мотивам принимали исповедание религии, не понимая ее природу и не чувствуя ее власти; они носили имя живых, но были духовно мертвы. Это не просто люди, чьи умы сознательно хотели бы полностью снять с себя религиозные впечатления. Опасения, что, естественно, сопровождают вину, будут время от времени посещать их вместе с чувством бессмыслицы. Но чистые, духовные и смиренные доктрины и заповеди Евангелия не в коем случае не согласны с природным умом, и поэтому нет ничего удивительного, что лица, имеющие некоторое предчувствие истины религии, но не знакомые с ее силой, должны с нетерпением хвататься за что-то, что может дать им надежду за гробом, и в то же время оставляет их в тихом обладании своими любимыми похотями.
Именно поэтому многие остаются лишь слушателями слова, не исполняющими его, и тем обманывающими самих себя. Поэтому так много тех, что хотят показать великую ревность о малых и неважных вопросах в религии, и являют постыдный недостаток некоторых ее ясных и наиболее важных обязанностей; тех, что так пунктуальны в своем соблюдении религиозных установлений, но несправедливы и жестоки по отношению к своим ближним; что могут много говорить свободно и правильно на религиозные темы, но явно остаются под властью злых нравов и злых привычек; что так скрупулезно точны в том, что касается внешних частей религии, что совершенно безболезненно для себя опускают ее подлинный дух и не выполняют свои наиболее значительные обязанности. Подобно фарисеям древности, которые платили десятину с аниса, мяты и тмина, они пренебрегают самыми вескими вопросы в законе, судом, милостью и верой. Лицемерие во всех его формах и проявлениях течет из обольщенных сердец, ибо в целом люди обманывают себя, прежде чем они пытаются обмануть других. Мало кто возьмет на себя смелость навязать кому-то свои планы, не пытаясь, в первую очередь, по крайней мере, навязать свое мнение.
И это не трудно, когда ум в значительной степени определяется любовью к какому-либо конкретному греху или погоней за любым особым интересом - убедить себя, что наше поведение, по крайней мере, простительно, если не невинно. Нечестный ум бывает удовлетворен любыми подлыми увертками, и лица, желающие быть обманутыми хорошим мнением о своем поведении, редко бывают в недоумении для достижения своей цели.
Валаам был замечательным примером этого. Он был человеком обширных знаний и превосходных даров. Он не был чужд к впечатлениям религии, ибо в спокойные моменты размышлений он хотел умереть смертью праведников, и никакие рассуждения не могли возобладать в нем так, чтобы противостать Божией заповеди и проклясть тех, кого благословил Бог. Но он возлюбил мзду неправедную. Жадность была его правящая страсть, и она привела его к совету, который он дал Валаку, который противоречил всему духу и замыслу строгого запрета, букву которого он свято исповедовал. Было бы легко умножить сведения на эту тему, но я добавлю только одно.
V. Обольщение сердце проявляется в высшей степени, когда люди выходят на истинные мотивы их поведения и ошибочно принимают плоды собственного растления за работу Духа Божия.
В том, что есть такое обольщение в мире, никто не может сомневаться, кто видит страшные чудовищные преступления, которые были совершены под священным именем религии. Во многих случаях, следует признать, эти чудовищные преступления были совершены лицами, которые были вполне искренними в мотивах, из которых они действовали, и которые отвергали понимание религии лишь в качестве двигателя для достижения предметов их алчности или амбиций. Но в других случаях не менее определенно, что люди скрыли от самих себя мотив их поведения, и ошибочно приняли плоды своего растления за работу Духа Божия.
Об этом у нас есть несколько примеров в Писании. Один из самых ярких - это Ииуй, который, пролив кровь, служил целям, собственного честолюбия, когда сказал с восторгом Ионадаву: пойдите, посмотрите на мою ревность о Господе! Вполне вероятно, что тогда он считал, что поступает с ревностью по Богу, хотя не может быть сомнений в том, что во всем, что он делал, он поступал в основном по любви к власти. Наш благословенный Господь предупреждает Своих учеников, что придет время, когда всякий, кто будет убивать их, будет думать, что он служит Богу; подобным же образом, как объявил пророк Исаия относительно преследуемого народа Божия в свое время: "слушайте слово Господа, трепещущие на слове: ваши братья, ненавидящие вас и изгоняющие вас за имя Мое, сказали: да будет Господь прославлен".
Мы очень шокированы, когда мы читаем о страшных гонениях, которые в разные эпохи совершались против верных слуг Христа от кровожадных приверженцев Рима, и все же эти люди делали вид, что у них есть рвение к славе Божией. И не исключено, что многие из них могли бы до сих пор обманывать себя, что в том, что они делают, проливая кровь святых, они служат Богу. Это действительно худший пример крайнего обольщения и отчаянной злобы человеческого сердца, и самое ужасное доказательство для нашего ума. Но, в меньшей степени, люди часто практикуют этот вид самообмана, приписывая слову и Духу Божию то, что, очевидно, есть результат их собственного невежества, злобы и разврата.
В целом способы, которыми люди обманывают сами себя, настолько многообразны, что можем ли мы слишком сильно испытывать наши сердца? Кто надеется на свое собственное сердце, говорит мудрец, тот глуп, и причина очевидна, потому что лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено. Итак, братья, давайте приучим себя к самоанализу. Вместо того, чтобы проповедовать строгие нравы другим обнаруживать недостатки наших соседей, давайте спустимся в наших собственные сердца, и понаблюдаем за язвами их. Давайте будем следить не только за нашими внешними действиями, но за принципами и мотивами, из которых эти действия исходят. Рассмотрим наше поведение не в свете, в котором любовь к себе и самоуверенная пристрастность могли бы представить его для наших умов. но в свете, в котором любой беспристрастный наблюдатель увидит его, в свете, в котором Слово Божье учит нас рассматривать это, и в свете, в котором Он будет судить нас когда наконец, Бог осветит скрытое во мраке и обнаружит замыслы всех сердец.
Мы все более или менее подвержены самообману, и те, кто думают, что они имеют гарантию от него, больше всех находятся под его владычеством. Поэтому давайте не доверяют нашему собственному суждению, и, разумея наше невежество и склонность ошибаться, помолимся Богу за Его Божественное научение вместе с Елиуем: "чего я не вижу, тому Ты научи меня"; и с псалмопевцем: "Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня, и узнай помышления мои, и посмотри, правы ли пути во мне, и направь меня на путь вечный".
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn