Петр Лещенко (Виктор Штода) / Проза.ру

С Абрамом Соколовским мы учились в седьмом классе и я часто бывал у него в доме, в центре города, на седьмой линии. Однажды, будучи у него, я уже было собрался идти домой, но он меня задержал:
            - Не спеши. Вадим сегодня приглашал нас послушать новые пластинки. Пойдём?
            - Конечно, пойдём.
Вот так впервые я услышал песни Петра Лещенко.
За просушиванием и разговорами я забыл о времени, а когда вспомнил, то заторопился домой.
Уже затемно я проходил по мосту, связывающему центр города с Калиновкой.
В то время это был небольшой мосток, а не тот красавец, что стоит сейчас, длинной более двухсот метров, по которому в два ряда проезжают троллейбусы и автобусы. Да ещё и пешеходы идут с обеих сторон. Речка Кальмиус была тогда мелкой и узкой речонкой, а сейчас это настоящее водохранилище.
   Во мне ещё звучал голос Петра Лещенко:
            Всё что было ,всё ,что ныло,
            Всё давным давно уплыло,
            Утомились лаской губы
            И натешилась душа…
Незамысловатый сюжет, запоминающаяся мелодия, приятный баритон и характерная мягкость тембра голоса. Когда песня закончилась, я спросил у Вадима:
            - Кто это?
            - Пётр Лещенко, белогвардейский офицер.
            - Что ещё ты о нём знаешь?
            - Знаю, что он из Бессарабии, а больше ничего.
Официально пластинки Лещенко в магазинах не продавались. Их не выпускали потому, что имя Петра Лещенко было под запретом. Тем не менее голос певца звучал во многих домах. Уже тогда его называли одним из основателей Русского Шансона. На западе фирма    «Колумбия» выпускала записи Петра Лещенко огромными тиражами и, несмотря на официальный запрет властей, пластинки с его голосом проникали в нашу страну.
   Мы прослушали ещё несколько песен – « Ямщик », «Веселись душа», « Стаканчики граненные». Были среди них и русские народные песни, такие, как «Вечерний звон», «Бродяга».
            - Ну, как,- спросил Вадим,- звучит?
            - Звучит, конечно звучит - протянул я и задумался.
Это было что-то новое, непривычное, интригующее и ни на что не похожее из того, что мы слышали.
Мы жили отгороженными от всего мира, в закрытой стране, настоянной на марксистско - ленинской идеологии, пропаганде и коммунистических лозунгах. Всё советское подавалось, как самое лучшее. Правда, кое в чём так и было. А тут вдруг что-то уж очень простое, приземленное и душевное. И хотя не всё в песнях было однозначно, его мелодии, иногда с лёгким цыганским налётом, брали тебя за душу.
   Вот и наш подъезд. Я вошел в дом. Мама с папой обменивались впечатлениями от прочитанного « Порт Артура» Степанова.
            - Папа, ты знаешь певца Петра Лещенко?- спросил я.
            - Знаю. Я слушал его в его же ресторане, в Бухаресте и даже разговаривал с ним.
            - Ну, да! Папа, расскажи, это же здорово!
Мама меня поддержала:
            - Расскажи, Саня. Ты мне о нем не рассказывал.
            - Хорошо. Слушайте.
В сентябре 1944года мы освободили Бухарест.
Прослышав про ресторан Лещенко и его казачков, зашли посидеть и пообедать.
Усевшись за столик, огляделись. На сцене оркестр казачков настраивал инструменты. Пошло вступление, вышел Лещенко и запел « Скажите почему» композитора Оскара Строка. Затем он исполнил «Черные глаза» и « Чубчик », который почему-то мне запомнился и я его помню до сих пор:

            Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый
            Развевайся чубчик по ветру.
            Раньше, чубчик, я тебя любила,
            А теперь забыть я не могу…

И вот какая концовка:

            Но я Сибири, Сибири не боюся
            Сибирь ведь тоже русская земля,
            Вейся ,вейся, чубчик кучерявый,
            Эх, развевайся, чубчик, по ветру.

Кончив петь, отец продолжил:
   Мне понравилась выразительная манера исполнения, она как-бы одушевляла банальную мелодию. Его голос, небольшой по диапазону передавал различные оттенки чувств: нежность, лукавство, сердечную тоску по России, по родине.
Закончив петь, Лещенко подошел к нашему столику, присел и рассказал, как после отторжения Бессарабии от России он неожиданно стал эмигрантом. Это было после первой мировой войны, когда по условиям Брестского мира Кишинев, в котором родился Лещенко, отошел к Румынии. Рассказал, как в 1941году после оккупации Румынией Одессы, его вызывали в полк, к которому он был приписан и как он отказался идти воевать против своего народа. За это его судил офицерский суд, но понимая, как популярен певец не только в Румынии, но и в Европе, оправдал и отпустил .
В конце разговора Лещенко спросил:
            - Господа, как вы считаете, мне разрешат вернуться?
Что мы могли ему сказать, не зная ответа на этот вопрос. Мы уже слышали, что первые концерты Лещенко для советских воинов принимались холодно. Было на этот счёт указание « не аплодировать» и, конечно, же Лещенко очень переживал. Но после того, как на его концерте побывали маршалы Жуков и Конев, всё изменилось. Советские офицеры устраивали ему овации. Обаяние Лещенко, красота его жены, репертуар из советских, дорогих каждому из нас довоенных песен, всё это способствовало успеху концерта.
   Выступая в госпиталях и военных гарнизонах, он постоянно выяснял возможность возвращения в Советский Союз, писал Сталину и Калинину о получении советского гражданства.
            - Ну, так получил он гражданство?- спросил я.
            - Насколько мне известно, не получил.
   Прошло много лет после этого разговора.
Я как-то вспомнил о нём и решил узнать о дальнейшей судьбе Петра Лещенко. И вот, что я узнал.
   Закончилась война, соратники «великого вождя и учителя» помогли Сталину уйти из жизни, а Лещенко всё еще добивался разрешения вернуться на Родину. Наконец, разрешение было получено. Собрав друзей на прощальный ужин, он сказал:
   «Моя мечта сбылась. Я уезжаю, но моё сердце остается с вами ».
Кто мог подумать, что последние слова его погубят? На следующий день, после концерта Лещенко забрали. Его посадили в тюрьму, а затем отправили в румынский концлагерь.
Молодой жене Вере разрешили свидание с ним только через 9 месяцев.
Но это был уже другой человек, неволя сломила его. Расставаясь, он сказал: « Видит Бог, нет у меня вины ни перед кем».
А спустя некоторое время за брак с иностранным подданным была арестована жена певца. Веру привезли в Днепропетровск и приговорили к расстрелу. В дальнейшем расстрел заменили 25ю годами и отправили в наш, советский концлагерь.
Веру Лещенко освободили 1954году и тогда же она узнала, что Петра Константиновича Лещенко уже нет в живых.
Такое было время.