ВОПРОСЫ ВЕРЫ
…Мету я поверил далеко не сразу, как Фей. Она, по-моему, просто влюбилась в него с той самой минуты, как он вступил в драку с грабителями. При одном взгляде на него в изумрудных глазах Фей вспыхивало восхищение, и это было первым, что я увидел, когда очнулся, вдохнув какой-то невероятной удушливой гадости.
Если бы я был один, я никогда бы не согласился на его предложение. Идти неизвестно куда и неизвестно с кем – верх легкомыслия. А после того, как он увидел изумруды – вдвойне. Но Фей! Я не был один. А потому просто обязан думать в первую очередь о ней, а уж потом - о себе. Потому что я старше. Потому что я мужчина. Потому что она… Неважно почему. Я взял на себя ответственность за нее десять лет назад – и, что ни говори, Мет прав: я не могу заставить ее жить подаяниями, как нищенку. Эта мысль донельзя возмутила меня – и у меня снова не осталось выбора. К тому же Фей прямо-таки светилась от радости, она просто ликовала.
А потом я наблюдал за легкой, пружинистой походкой Мета, ощущая в своей руке маленькую ладошку Фей, и каждую минуту подсознательно ожидая знакомых признаков удушья. Видимо, я никак не мог осознать, что свободен. Свободен! И, что бы ни ожидало нас впереди, оно едва ли будет хуже капища.
До деревни оказалось не так уж и далеко (надо же, сколько мы пробежали!). Уже через несколько часов спокойного хода лес словно расступился, выпуская нас на широкую прогалину. И - вот она, деревня.
Дом, к которому направился Мет, стоял чуть в стороне от других, и у меня создалось впечатление, что хозяев этого дома не очень-то любят в деревне. Скорее – сторонятся, хотя частенько приходят сюда. Вон какую дорожку проложили от единственной улицы – к калитке. Вторая тропка, по которой мы пришли, была заметно уже, а значит, и ходило по ней меньшее количество ног.
Мет окликнул жену по имени, и мне очень не понравилась наигранная веселость в его голосе. А вот женщина, Каис, понравилась. Тихая, молчаливая, грустная… Я почему-то сразу понял, что она – слепая. На это безошибочно указывал взгляд, скользнувший мимо нас с Фей при ее приветствии, и точные, размеренные движения, неторопливые, словно отточенные годами незрячего существования. Не было в них живой стремительности, да и самой жизни тоже не было. Руки служили ей в первую очередь глазами. И мне стало жаль ее. А еще удивил Мет. Мне казалось, что такой мужчина не может жить с калекой, а он жил и очень любил ее.
И все же было в них что-то странное, что-то такое, что заставило меня в ту ночь, первую ночь в их доме устроиться на полу возле лежанки Фей, завернувшись в одеяло. Сон у меня очень чуткий, почти звериный, даже Хранителю никогда не удавалось застать меня врасплох – я всегда слышал его шаги, даже во сне. Поэтому я сразу проснулся, услышав, как они остановились в шаге от нас. Проснулся – но вида не подал.
Их разговор показался мне по крайней мере странным. Совершенно ясно, что я был прав, предостерегая Фей от излишней доверчивости: им было что-то нужно от нас. Более того, они уже распределили нас между собой для каких-то своих целей, пусть даже эти цели совпали с нашими личными симпатиями.
Зачем мы им? Куда, в какие руки мы с Фей угодили на этот раз? Вот уж воистину, «из огня да в полымя»!
Вполне возможно, они не желают нам зла. Но я предпочел бы все знать заранее. Как сказал Мет, у меня есть выбор. На прямое предложение я (и Фей тоже) могу ответить «да» или «нет», но как быть, если нашего мнения не спрашивают? Или еще спросят? В конце концов, прошло еще слишком мало времени.
Наталья Бартенева
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ