Конкурс Копирайта -К2
Второе место по результатам судейского голосования Трудного конкурса
приз в номинации "За самый понятный производственный процесс"
***
Участник 17
Имя - Студиозус
Название - ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ГОДА
Объем 27, 4 тыс. зн.
О, утро понедельника! Какой изощрённый инквизитор выдумал тебя? Вытряхнуть бы этого человеконенавистника из тёплой постели, заставить полусонного тащиться в ванную чистить зубы, давиться наспех бутербродом, одеваться, мучительно вспоминая, ничего ли не забыто, а после нестись опрометью к месту истязания души. И чтоб помнил, злодей – впереди шесть рабочих дней, и не будет ему ни спасения, ни передышки!
Приблизительно так думал молодой преподаватель колледжа Кузнецов Дмитрий Олегович, в миру коллег и студентов просто Кузнечик, входя в преподавательскую. Среднего роста, неказистый на вид, тощий, с вечно всклокоченным чубом и потерянным выражением лица, он являл собой поистине жалкое зрелище. Слава богу, природа в последний момент сжалилась над беднягой и удержалась от соблазна сотворить его блондином или рыжим. Иначе бы - вообще труба. В первые два года работы коллеги всерьёз опасались за его душевное здоровье. Но выпускник юридического вуза выдержал. Как-то собрался с силами, во что-то вник и теперь, вот уже пять лет тянул свою лямку безропотно, без особого энтузиазма, но и без отлынивания. Как все.
Кузнечик хмуро буркнул секретарю учебной части: «Здрасьте», взял журнал, и уже направился к выходу, как в дверях нарисовалась объёмная Капитонша. Пардон, Эмма Капитоновна. Если педагоги и стремились обежать кого-то десятой дорогой, так именно её. Потому как Эмма Капитоновна была не человек – вулкан, притом действующий. И как методист, и как преподаватель философии. Неуёмная энергия бурлила и клокотала в ней, но это бы полбеды. Беда заключалась в другом: если Капитонше стрельнула в башку идея кого-нибудь чему-нибудь научить или куда-нибудь выдвинуть, пиши - пропало. Лучше сдаться без боя, притом немедленно. Разумеется, учиться и выдвигаться никто не желал. Нет, имелся, конечно, ограниченный контингент вечно рвущихся в первые ряды, но Эмма Капитоновна железно следовала своей любимой поговорке, подхваченной в некогда популярном кинофильме: «Я никому не позволю отсидеться в стороне!».
Увидев методиста, Дмитрий Олегович мгновенно вспомнил о несданном календарно-тематическом плане, недописанной рабочей программе и предпринял отчаянную попытку проскользнуть боком, но номер не прошёл.
- Кузнецов, стоять! – гаркнула Капитонша и Дмитрий Олегович замер сусликом, приготовившись вдохновенно врать, то есть мямлить в своё оправдание очередную чушь. – Не думай, что я забыла о КТП и рабочей программе, - метнула из под очков пронзительный взгляд Эмма Капитоновна. – Я всё помню! И, кроме того, Кузнецов, примешь участие в конкурсе «Преподаватель года».
В первое мгновение Кузнечик остолбенел, не поверив собственным ушам. Просто дар речи потерял. Благо грянул звонок. Дмитрий Олегович получил шанс спастись бегством, и, протиснувшись мимо Эммы Капитоновны, галопом припустился по коридору, а вслед ему неслось:
- Дмитрий Олегович, на большой перемене жду в методкабинете!
«Чтоб ты пропала, язва! Мне теперь без обеда сидеть из-за твоих конкурсов?» - в раздражении думал Дмитрий Олегович, входя в аудиторию.
Студенты как гудели, так и продолжили гудеть, не обращая на него никакого внимания. Хорошо ещё Петров откровенно отсыпался после интернетного бденья. А то бы сейчас началось веселье.
«Ладно, отбуду как-нибудь», - с тоской подумал Кузнечик и забубнил:
- Сегодня мы приступаем к изучению новой дисциплины «Гражданское право». Гражданскому праву, в современном понимании предшествовало римское право. Система римского права отличалась от правовых систем современности. Главным квалифицирующим признаком системы римского права являлось деление на право публичное, и право частное - jus publicum — jus privatum. Согласно основополагающему определению, публичное право есть то, которое рассматривает состояние римского государства, частное — то, которое посвящено интересам отдельных лиц.
Якобы спящий Петров встрепенулся, зевнул и без особого труда перекрыл голосом весь гудящий улей:
- Дмитрий Олегович, а можно соблюсти интересы отдельных лиц и посетить буфет?
- Тебе, Петров, можно. – Великодушно разрешил Кузнечик. – Объяснительные будем писать вместе: ты – мне, я – заведующей отделением. К одному приказу их и пришьют. Тебя лишат стипендии, а меня – премии. Как будет называться данная мера наказания? Кто знает? - Кузнечик обвёл глазами аудиторию. – Никто не знает. Петров, есть варианты?
- Нет вариантов, - расплылся Петров в широкой улыбке.
- Печально, мог бы и догадаться. Называться это будет имущественные взыскания, то есть штрафы.
- А римлян часто штрафовали? – не унимался Петров.
- Так часто, как они того заслуживали. Вернёмся к основной теме, - стараясь не обращать внимания на паясничество Петрова, честно попытался вырулить в нужном направлении Дмитрий Олегович. – Публичное право, отражая интересы римского народа…
Дверь в аудиторию неожиданно распахнулась и на пороге появилась как всегда строгая и элегантная заведующая отделением.
- Здравствуйте!
Студенты шумно поднялись с мест, нестройным хором приветствуя начальство.
«О, помяни чёрта, он и появится», - только и успел подумать Кузнечик, как заведующая деловито распорядилась:
- Дмитрий Олегович, срочно ведите группу в медпункт на прививки от гриппа.
- Всё, кончилось римское право! – скорчив скорбную мину прокомментировал Петров.
***
На большой перемене, едва открыв дверь методкабинета, Кузнечик сразу погрузился в неповторимую атмосферу бумажного царства. Бумаги были повсюду: в папках, расставленных в застеклённых шкафах; на столах и стульях, сложенные аккуратными стопками и просто сваленные в текущем беспорядке на рабочем столе, за которым с кружкой ароматного чая царственно восседала Капитоновна.
- Ну, какой из него преподаватель года? Материал даёт нудно, дисциплину не держит, самолётики по аудитории летают, чёрти что, - говорила стоя спиной к двери вездесущая заведующая.
- Ничего, пусть учится. А то прикинулся убогим, неплохо пристроился. – Отвечала Эмма Капитоновна. – Заходи, Дима, заходи родной, о тебе речь ведём. В этом году даже не пытайся отнекиваться - примешь участие в конкурсе. В рамках колледжа, разумеется.
- Эмма Капитоновна, вы что издеваетесь? Ну, какой из меня преподаватель года? – попробовал возмутиться Кузнечик.
- Обыкновенный, Дима. Хватит за чужими спинами отсиживаться. Значит так, с тебя – план урока, презентация учебной дисциплины и параллельно себя любимого, плюс портфолио. К следующей среде в первом приближении всё ко мне на стол.
- Эмма Капитоновна, какое портфолио, я программу доделать не успеваю.
- Как какое? Для жюри. Показать свои достижения. Грамоты, методразработки, статьи.
- Да нет у меня никаких достижений, грамот и статей!
- Вот именно, нет. А должны быть. У тебя в марте по графику аттестация. За что аттестоваться будем? За красивые глаза? Так хоть запишем – принимал участие в конкурсе «Преподаватель года» - уже что-то. И времени до мая ещё о-го-го. Так что давай, зарабатывай очки, пиши статью.
- Когда?
- Когда и все. В сутках двадцать четыре часа. Всё. Через три минуты звонок, мне ещё журнал взять надо. В среду жду, - и Капитонша с достоинством истинного питона выплыла из кабинета.
***
Придя домой, Дмитрий Олегович дал волю чувствам. Он высказал вслух всё, что думал о системе образования в целом и об Эмме Капитоновне в частности, сварил с горя суп, поел и, послав в знак протеста всю работу к чёртовой бабушке, организовал себе очередной просмотр любимого мюзикла «Призрак Оперы».
На экране серая действительность парализованного старика обрела яркие краски нахлынувших воспоминаний. Фильм шёл, Эрик страдал, Кристина пела, де Шаньи готов был горы свернуть ради возлюбленной, а Дмитрий Олегович неожиданно поймал себя на мысли о злосчастном портфолио.
«Так, доработался, - печально выдало сознание. И тут же добавило - Ничего, вывернусь как-нибудь».
Впрочем, для очистки совести Кузнечик порылся в столе, нашёл единственную грамоту участника «Весёлых стартов среди преподавателей» посвященных 23 февраля. Скривился, сунул грамоту в файл, а файл вставил в новую пластиковую папку.
«Вот собственно и всё портфолио. Да, негусто, - с грустью констатировал он. - Придётся писать статью».
Однако, стоит заметить, что при всём внешнем равнодушии и даже некоторой безалаберности, Дмитрий Олегович был склонен к системности в работе. Поэтому он сначала честно дописал календарно-тематический план, потом рабочую программу, и уже в ночь со вторника на среду, прибегнув к помощи Интернета, кое-как сляпал проклятущую статью на первую подвернувшуюся тему.
Сонный, наскоро бритый, немного помятый он явился после занятий на съедение к Капитонше.
Бегло пробежав глазами листы, Эмма Капитоновна преисполнилась праведным гневом:
- Дима, как не стыдно, это же детский лепет на уровне восьмого класса. Ты хоть бы смотрел какой век скачиваешь! Что это за знания, умения и навыки? Компетенции, Дима, компетенции, компетентностный подход - вот что должно звучать! И тему надо взять актуальную, неизбитую, а у тебя то, о чём три года назад писали! Где твои мысли? Где креатив? Иди, сделай, ради бога, нормально, а то честное слово докладную на тебя накатаю.
Капитоновна сняла очки и принялась яростно протирать их.
Дмитрий Олегович понял: сейчас или никогда.
- Эмма Капитоновна, это же смешно, какой из меня преподаватель года? У меня за спиной шепчутся. Я что, клоун на арене цирка?
- Это не смешно, Дима, это грустно. Нормальный умный парень, а корчишь из себя дурачка какого-то, хуже студента, честное слово.
- Ну, знаете, Эмма Капитоновна!
- Знаю. Кто хочет, тот и может. И ты можешь. Только не хочешь. Вот в чём беда. Иди и помни: я с тебя с живого не слезу, но участвовать в мероприятии ты будешь!
- Не буду, - решился на бунт Кузнечик, - не буду и всё!
- Тогда пиши заявление на расчёт. Не можешь работать преподавателем – не надо! Не трепи нервы себе и людям. Даю тебе ещё три недели, потом иду к заму по учебной работе. И про план не забывай, и про презентацию. Всё.
***
В течение следующих двух месяцев, регулярно терзаемый человеком-вулканом, Дмитрий Олегович тщетно искал выход из тупика. Статья не шла. Капитонша упорно отвергала один вариант за другим. Сногсшибательного плана урока тоже не получалось. Чем можно удивить более опытных коллег? А презентация? Если о преподаваемой дисциплине он ещё мог сказать что-то хорошее, то о себе ровным счётом ничего. И талантов никаких, и преподавателем-то стал можно сказать случайно. Не захотел после окончания вуза оставаться дома и жить с родителями. Из родного гнезда с грехом пополам вылетел, а работы по специальности найти не смог. Временно устроился в колледж, чтоб не растерять знания, да как-то и задержался.
До сих пор Кузнечик с трудом, но смирялся со своим якобы временным положением, а вот теперь начал серьёзно подумывать о том, что придётся, наверное, менять профессию. Он покупал и просматривал газеты с объявлениями о приёме на работу, изучил вдоль и поперёк сайт центра занятости, читал, пробегая мимо, объявления на улице и ничего не находил. С каждым новым днём отчаянье и жалость к самому себе захватывали его всё сильнее. Иллюзий относительно собственной персоны он и раньше не строил, теперь же самооценка и вовсе опустилась ниже уровня сточных вод. Он начал бояться попасться на глаза Капитоновне, и в один из дней дошёл до того, что решил вообще не объяснять новую тему, заменив её поголовным опросом студентов.
До сих пор Дмитрий Олегович не ставил двоек. Вернее ставил их по неопытности в самом начале своей преподавательской деятельности. Но, порядком намучившись с переаттестацией, получив от начальства нагоняй за снижение общей успеваемости на отделении, тогда же решил больше не осложнять себе жизнь. А тут на него нашло. Всё равно уходить, сказал он сам себе и с истинным удовольствием начал щедро раздавать неуды и вписывать в журнал «лебедей» всем не готовым к уроку. Группа неожиданно притихла. Первые наглые заявления «А я не знаю», сменились робкими попытками найти уважительную причину. После девятого неуда, почти все уткнули глаза в столы и наступила непривычная тишина. Дошла очередь и до возмутителя спокойствия номер один:
- Петров, какие ты знаешь источники гражданского права?
Петров посмотрел на Дмитрия Олеговича чистыми, невинными глазами:
- Сегодня никаких. Я вчера с девушкой долго гулял. - И продолжил в том же духе, – а вы с девушками гуляете?
«Вот, хоть один хвост не поджал, - с непонятным удовлетворением подумал Кузнечик и на волне «пропадать так с музыкой» резко сменил тему:
- Нет, я в азартные игры играю. В счастливый случай, например. Сейчас с тобой поиграем. Значит, так, Петров, ты мне быстро называешь пять уважительных причин откосить от мероприятия, а я ставлю тебе прямо сейчас пять в журнал и три в аттестацию.
- А если я не захочу с вами играть?
- Ставлю два в журнал, и два в аттестацию. А потом ты ходишь за мной долго и счастливо, пока играть не захочу я. Ферштейн?
- Есть, сэр. – И глядя всё теми же совершенно невинными глазами Петров продолжил: - Можно сказать, что зуб заболел, срочно драть надо; младшего брата в сад не берут, а дома оставить не с кем; газ на кухне травит, ждёшь слесарей. Если дождь, - поскользнулся, упал в грязь. Студенческий дома забыл, без него не пустят. Одеться как-нибудь по-дурацки.
- Банально всё это, Петров, скучно и неинтересно.
- Ещё повеситься можно. Тогда уж точно не попадёшь, - хмыкнул Петров.
«А вот это мне в голову не пришло, а это выход», - уцепился за новую мысль Дмитрий Олегович, а вслух сказал:
- Садись, пять в твою пользу.
И тут же поставил оценку в журнал. Петров аж присвистнул:
- Пацан сказал – пацан сделал! Уважаю!
- Язык прикуси, а то два рядом нарисую.
- Понял.
Дружок Петрова. Почувствовав, что ветер переменился, попробовал тоже закинуть удочку:
- А можно и я чего-нибудь придумаю?
- Нет, Галкин. – Со злорадной улыбкой ответил Дмитрий Олегович. - Джек Пот раз в десять лет выпадает. Извини. Простым смертным – труд, только труд, и ничего кроме труда. Учи и воздастся.
***
Дома Кузнечик попробовал сесть за написание статьи, но навязчивая мысль о самоубийстве как решении всех проблем упорно лезла в голову. «Да, пожалуй, это самое лучшее. Зачем длить никчёмное существование? Карьеры не сделаю, это ежу понятно. Семьёй тоже вряд ли обзаведусь. Кому я такой нужен? Ну, почему вечно кто-то должен мной помыкать? В детстве отец - всю жизнь по стойке смирно, и всё равно всё не так. Теперь Капитоша. Что им за удовольствие унизить человека, втоптать в грязь и выставить на посмешище? И всем совершенно наплевать, что при этом человек думает и чувствует. Надоело!»
Внезапно приняв решение, Дмитрий Олегович принялся искать верёвку. Новой не оказалось. Снимать и вешаться на старой бельевой, протянутой на балконе, ему показалось унизительным. «Надо хоть напоследок что-то сделать по-человечески. Ладно, куплю завтра перед занятиями, всё равно ко второй паре».
Не успел он так подумать, как телефон разразился громкой трелью. Дмитрий Олегович вздрогнул от неожиданности, словно пойманный на месте преступления. Звонил отец, как всегда бодрый и жизнерадостный:
- Здорово, сын! Как дела? Чем занимаешься?
Дмитрию Олеговичу совсем не хотелось отвечать, но пришлось:
- Привет. Нормально. Работаю.
- Что ты там работаешь?
- Статью пишу.
- Бросай дурью маяться. Тоже мне, писатель нашёлся. Поиграл в самостоятельность и хватит. Сворачивай свою лавочку и дуй до дома. Я тебе приличную работу нашёл и невесту.
- Ты может и спать с ней вместо меня будешь? И жизнь за меня проживёшь? - неожиданно для самого себя, грубо ответил Дима. Впрочем, в эту минуту он был убеждён, что терять уже нечего, а потому можно позволить себе говорить то, что думаешь. - Флаг в руки – развлекайся. А мне некогда.
- Что тебе некогда?! Ты как с отцом разговариваешь, щенок? Сопли сначала утри! Я тебя научу…
«Да чему ты можешь научить, – с болью подумал Дмитрий, - ты же кроме себя никого не видишь! И плевать тебе на меня по большому счёту, так за игрушкой соскучился. Но я же не игрушка! Человек я! Человек!»
Как же Дмитрий Олегович с детства ненавидел такие минуты. Ещё тогда, во время отцовых разглагольствований и накачек ему хотелось оказаться где-то далеко-далеко, на другом краю земного шара, и чтобы была такая кнопка, нажав на которую можно было бы остановить поток словестных помоев. Но ведь сейчас-то он далеко? А завтра и вовсе будет там, где как не тянись, один хрен не достанешь. И кнопка имеется. Замечательная красная кнопка. И Дмитрий Олегович решительно нажал на отбой.
Телефон зазвонил вновь. Машинально глянув на дисплей Дима принял вызов. Звонила секретарша учебной части:
- Дмитрий Олегович, простите что поздно, тут такое дело, Анна Степановна в больницу попала. Я вам замену поставила на первую пару. Больше некого. Придёте?
- Приду, куда ж я денусь, - пробурчал Дима, а про себя подумал - «Ладно, куплю верёвку после работы. Раньше, позже, какая в принципе разница?»
- Спасибо большое, Дмитрий Олегович.
- Да не за что.
Едва она отключилась, телефон разразился новой трелью. Снова звонил отец.
«Вот это уже ни к чему. Хватит с меня на сегодня», - решил Дмитрий Олегович и выключил аппарат.
***
Следующий день выдался бурным. Студенты курируемой группы накануне вечером попались в общежитии за распитием спиртных напитков. Пришлось брать с них объяснительные, звонить родителям, плотно общаться с заведующей отделением, самому писать объяснительную, и всё это затем, чтобы в конце рабочего дня расписаться в приказе за объявленное замечание. Можно подумать это он бутылку покупал и пьянку организовывал!
В раздражении выйдя из приёмной, Дмитрий Олегович почти столкнулся с психологом Ингой Игоревной, о которой говорили, что ей самой психолог нужен, поскольку её заявления иногда шокировали коллег. Кареглазая, цыгановатая Инга тут же, без особых церемоний, ловко подхватив его под руку, увлекла в свой кабинет:
- Дмитрий Олегович, заходите ко мне, пожалуйста. Посидим, кофейку попьём, поболтаем, а я потом запишу в журнал, что провела беседу с куратором группы, благо повод имеется. И вам хорошо – работаете, и мне хорошо – работаю. Взаимная польза, к всеобщей радости. Как вам группа? Тяжёлая?
- Не то слово. Сущее наказание.
- Ну, это вы зря так считаете. Что значат ваши пятнадцать относительно мирных алкоголиков против двадцати пяти оторв Лидии Михайловны? Вот кому действительно не повезло, так это ей. Директор пришёл на урок – семь опоздавших, и ни в одном глазу раскаянья. Очередь в буфете длинная, а кушать всем хочется, - улыбнулась Инга.
- Да, пожалуй, - вынужден был согласиться Кузнечик.
Тем временем Инга уже колдовала над приготовлением кофе.
- Вам с сахаром, или без?
- С сахаром.
Обстановка уютного маленького кабинета располагала к беседе. Вкусный кофе тоже. Кузнечик даже не заметил когда и как разговор о студентах плавно перетёк в разговор вообще, потом о любимых фильмах в частности, и выяснилось, что «Призрак Оперы» - пристрастие общее. Больше говорила Инга:
- Знаете, Дмитрий Олегович, на мой взгляд, самый интересный персонаж мюзикла – Эрик. Просто наглядное пособие того, какую огромную роль в жизни человека играют комплексы. Кстати, очень интересный момент, не знаю, обращали вы внимание или нет – окружающие воспринимают человека так, как он сам себя воспринимает. Стоит человеку изменить отношение к самому себе, как автоматически изменится отношение к нему окружающих. В ту или иную сторону. И вот если вернуться к Эрику, каблук новых туфель даю на отсечение, мало кто задумывается, как он прожил свою достаточно долгую жизнь после закрытия театра. А ведь прожил же! Я думаю, он смог бы это сделать только при одном условии: изменив собственное отношение к себе и окружающим. Не оплакивая и не жалея себя, не виня всех подряд за чужие грехи. У него ведь был один, но настоящий друг – мадам Жири. Даже несмотря на…
Затянувшийся монолог Инги прервала телефонная трель.
- Извините, - вежливо улыбнувшись, Инга переключилась на другого собеседника. Дмитрий Олегович вдруг заметил, что прошло больше часа, спохватился, кивнул на дверь, Инга, мило улыбаясь, покивала в ответ. На том и расстались.
Настроение улучшилось. Мир уже не казался беспросветно чёрным. Кузнечик шёл по улице, думая, какой оказывается интересный и простой в общении человек Инга, как легко она относится к жизни, и что надо бы отблагодарить её за кофе, купив печенья с конфетами. Подумать только, а ведь он считал её чуть ли не существом из параллельного мира, вроде кинозвезды. Никогда бы не предположил, что сможет болтать с ней так запросто, о вещах далёких от работы. Умиротворённо летая в облаках, он даже не подозревал, какому очередному испытанию подвергнет его судьба.
По приходу домой выяснилось, что брюки, оставленные на балконе для просушки, сорвало ветром и швырнуло прямо на проезжую часть оживлённой дороги. Кузнечик с трудом, но опознал их в грязной и рваной тряпке у обочины. И это при том, что лишних вещей в гардеробе не водилось. Вторые из пригодных к выходу в люди были сейчас на Дмитрии. Жизнь на съёмной квартире вкупе с желанием накопить денег на приобретение собственной, не способствовала лишним тратам.
На душе сделалось мерзко. Купить верёвку Дмитрий Олегович конечно же забыл. От осознания собственной рассеянности стало ещё тошнее. И тут позвонил отец. После недолгих колебаний Дмитрий принял вызов.
- Наконец отозвался принц датский, - сразу перешёл в наступление родитель. – Почему не перезвонил? Ведь знаешь – у матери больное сердце. Говори быстро, на какое число билет, и во сколько встречать.
«Окружающие воспринимают человека так, как он сам себя воспринимает, - вспомнились от чего-то слова Инги, и поднялась из глубины души волна жгучего и яростного протеста, - до каких же пор он будет обращаться со мной как с затюканным второклассником?!»
- Хватит спекулировать маминым сердцем! - вырвалось само собой. - Если бы оно болело на самом деле, демонстративное выпивание рюмки корвалола не спасало бы. – И переведя дыхание, Дмитрий Олегович добавил, стараясь говорить как можно спокойнее, - перезванивать буду, когда научишься разговаривать по-человечески. Встречать меня не надо, я не приеду. Маме привет. Разберусь с текучкой – позвоню.
На другой стороне вселенной воцарилось молчание.
«Тем лучше, - подумал Дмитрий и нажал на отбой. – Вешаться из-за тебя тоже не буду. Много чести. И Капитоша получит своё по полной программе. Хватит меня за идиота держать».
Преисполненный новой и непонятной решимости Дмитрий Олегович изорвал в клочки ни в чём не повинную, почти готовую статью, и принялся за написание новой.
***
Утро субботы выдалось хмурым. Осень миновала свою лучшую пору и вредничала вовсю. Дмитрий Олегович прежде чем войти, нерешительно потоптался перед входом в небольшой павильон. Визит в магазин одежды он мог сравнить лишь с визитом к стоматологу. Покупки делал очень неохотно и только в случае крайней необходимости. Кроме того, терпеть не мог продавцов, вечно старавшихся всучить какую-нибудь дрянь.
К его великой радости павильон оказался пуст. Скверная погода распугала покупателей. Две продавщицы – средних лет миловидная женщина и совсем молоденькая девчушка, вероятно, её дочь, грелись чаем.
Дмитрий Олегович огляделся и сразу решил, что попал не туда. Джинсы, рубашки и свитера его не интересовали. Ему требовались брюки, и сердце уже тоскливо сжалось от предчувствия долгих и малоутешительных поисков.
- Что показать, молодой человек? – с достоинством, без тени заискивания спросила старшая продавщица.
Именно это подкупило Кузнечика, и он решился:
- Брюки.
- Есть несколько пар. Может и подберём. Пройдите, пожалуйста, в примерочную.
Кузнечик повиновался, кляня себя в душе за собственную послушность. «Ладно, примерю одни и уйду», - решил он.
Брюки сели отвратительно, смешно оттопыриваясь в самых неподходящих местах.
- Что у нас там? – деловито спросила продавщица.
Кузнечик отдёрнул шторку и по выражению её лица сразу понял, что «там» ужасно. «Сейчас начнёт уговаривать, что всё хорошо», - мелькнула мысль. Продавщица поджала губы и покачала головой.
- Нет, молодой человек, это не ваше. Не та комплекция. Вам нужно что-нибудь молодёжное, джинсы.
- В том, то и беда, что нужно брюки. Я преподавателем работаю, - увидев искреннюю заинтересованность, попытался объяснить ситуацию Дмитрий Олегович.
- А преподаватели что, не люди? Давайте я вам классику подберу. Нормально будет. Одну минуточку. Во всяком случае, померяйте, - продолжала она, снимая и набрасывая на руку одну за другой, несколько моделей, – будет с чем сравнить.
В две минуты все четыре пары оказались в кабинке.
«Ладно, попробую. А почему бы нет, в самом деле?»
- Это уже лучше, но всё равно не то. – Прозвучал приговор первой паре. Вторая также получила отлуп. – А вот это то, что надо!
Дмитрий Олегович смотрел в зеркало и удивлялся. Вещь в самом деле сидела идеально.
- А давайте, ещё рубашку подберём?
- Давайте! – весело согласился Кузнечик.
- Леночка, подай рубашки. Ну, куда классику? Мешком повиснет, приталенные неси.
Никогда за всю свою жизнь, Дмитрий Олегович не примерял столько вещей в одном магазине. Он всегда почему-то стеснялся. И сейчас внезапно понял почему. Первый раз в жизни ему по-настоящему повезло с продавцом. Он взял к джинсам пару рубашек и свитер. Расставались они почти друзьями. Уже когда покупки были оплачены, продавщица неожиданно предложила:
- Хотите, я вам подскажу хорошего парикмахера? Это недалеко отсюда. Она берёт триста за стрижку, но если вы кинете сверху ещё пару сотен, голова всегда будет идеальной.
- Если можно, - согласился Дмитрий Олегович.
Попав в парикмахерское кресло, Кузнечик засомневался в правильности своего поступка, что очевидно немедленно отразилось у него на лице. Парикмахерша улыбнулась и спокойно заверила:
- Не бойтесь, я вас не изуродую.
- Я не боюсь, - улыбнулся он в ответ, и всё-таки закрыл глаза.
Продавщица сказала правду. Дмитрий Олегович даже не предполагал, как сильно может изменить внешность человека хорошая стрижка.
Всё воскресенье он привыкал к своему новому облику, а в понедельник решился-таки на смену имиджа. И почему-то впервые ему было совершенно всё равно, что скажут и подумают коллеги и студенты по поводу его внешнего вида.
***
Когда он вошёл в учительскую, Капитоновна уже была там. Она окинула Кузнечика генеральским взглядом и констатировала:
- А что, хорошо. С этой стрижкой, и вообще, намного лучше. – И тут же добавила ложку дёгтя, - как статья?
- После занятий занесу, - спокойно ответил Дмитрий Олегович, взял журнал и отправился в аудиторию. По пути обменялся приветливой улыбкой с Ингой. На душе от чего-то стало по-весеннему радостно.
День прошёл на удивление легко и быстро.
Уверенно войдя в методкабинет Дмитрий Олегович положил перед Капитоновной текст статьи с заголовком «Насильно талантлив не будешь».
- Переделывать ничего не стану. Участвовать в конкурсе в этом году тоже. Можете писать докладную, пусть объявляют выговор, да что угодно. В следующем году возможно попробую. Если не уволят.
Капитоновна недовольно засопела, взяла листы.
- Присядьте, пожалуйста, Дмитрий Олегович. Мне нужно время прочесть.
Дмитрий Олегович сел не на краешек стула как обычно, а по-человечески. Капитоновна прочла, сняла очки, потёрла переносицу у глаз.
- Статья на самом деле хорошая. Но совершенно не в тему. Дмитрий Олегович, поймите меня. Мероприятие проводить надо. Должно быть достаточное число участников, а где их взять? Две трети коллектива – пенсионеры. Ну, давайте попробуем. Можете вы пойти мне навстречу? Я не прошу много, просто примите участие, для численности. С уроком и презентацией я вам помогу. Все ж мы люди, в конце концов. Ну что вам стоит?
В глубине души, чисто по-человечески Дмитрий Олегович прекрасно понимал Капитоновну, и даже сочувствовал ей. Поэтому сказал:
- Эмма Капитоновна, я подумаю. Но ничего не обещаю.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213121601965
обсуждение
http://www.proza.ru/comments.html?2013/12/16/1965