Полковнику никто не пишет сказок. Строчат ему докладные и рапорты. В лучшем случае - заявления о, в худшем - доносы на. А сказок не пишет никто. Не пишутся сказки тому, кто их не читает.
Вьюжные стражи в белых рубашках с поднятыми воротниками отмечают расстрельные списки, доклеивают к ним листы, обходят заснеженные поля по периметру. Чтобы полный порядок. И никаких сказок.
А я вырезаю снежинки из тончайшей папиросной бумаги. Складываю листок вшестеро, спрямляю углы, звёздочку в самом центре, а дальше - отпускаю поводья строгих геометрических форм, пусть ветвятся узоры. Пусть… Пусть ветвятся.
Отпущенные с крыш снежинки белят бесснежный город.
Но даже шинель полковника не верит опустившейся на него снежинке.
Снежинка съёживается и никнет. Сказочный узор растворяется при соприкосновении с шинельным сукном неверия.
Звёзды всё мельче, деревья всё выше. Снежинки всё тоньше.
Седые виски молчаливых зимних стражей покрываются инеем.
Мне несложно придумать новый узор. Ведь снежинки не могут повторяться? Не должны… Не сложно вырезать ещё одну. И пусть ветер вырвет её из рук, сердито ворча на позднюю доставку. Пусть отнесёт тому кто ни во что не верит.
Прежде чем…
Прежде чем я… Прежде чем я сложу из запятых и многоточий…
Прежде чем пойму?
Прежде чем овладею мастерством вытравливать кислотой узоры из трещин и пробоин, кружева растить из шрамов…
Прежде чем… тихим шагом - приближу грань.
Прежде чем смогу ощутить гибельную приятственность меры всех вещей.
Прежде. Чем.
Ещё одна сказка? Ещё одна ненастоящая снежинка. Ещё одна бумажка, смятая до неузнаваемости.
Ещё один раунд с Тетраграмматоном. Ещё одно рискованное приглашение на совместную медитацию по случаю падающего с небес волшебного снега.
Ещё вдох… и тёплый выдох на замёрзшие руки.
// 26.12.2013, ни единой снежинки на весь Город